Тихая ночь
Улитка медленно ползет
Жизнь проходит
Треугольная полумаска, с нашитой по нижнему краю тканью, накинутая на плечи накидка, и берет, полностью скрывали лицо и очертания присевший напротив женщины. Сколько он не вглядывался в ее маску, никак не мог вспомнить, где же слышал этот голос. Тем временим, посетительница налила, в кружу немного вина, и тихо произнесла.
– Сеньор вы меня не знаете, тогда, как я вас знаю, но не надо имен. Вы агент приората, мне тоже не безразлична судьба нашей страны, но у нас очень мало времени.
Мужчина названный агентом приора удивленно посмотрел на женщину.
– Я должна рассказать о заговоре, ваш дознаватель, недавно совершил убийство, я понимаю, что у нее были причины ненавидеть не в чем не повинного барда, но преступление есть преступление.
– О ком вы говорите?
Вместо ответа женщина продолжила.
– Думаю, сейчас она уже арестована, но вы должны очень быстро передать сеньору Данатели следующее… женщина протянула согнутый пополам лист бумаги, - от этого зависит судьба империи.
Перейдя мост Кайна, остановилась, ожидая, когда один из стражей откроет тяжелую окованную железом дверь, и как только она открылась, дознаватель вошла внутрь длинного трехэтажного дома. Внутри коридора, в котором оказалась Кайна, горели факелы, вставленные в специальные подставки, закрепленные в стене. Окон здание не имело, по крайней мере, там, где находились камеры для взятых под стражу, но комнаты для допросов и предварительного рассмотрения дел имели небольшие прямоугольные бойницы-окна, заделанные железной толщиной в палец, решеткой.
Дознаватель знала, что кроме трех этажей над землей, здание имеет четыре этажа под землю; «сейчас мой охранник закроет дверь и мы, пройдя в левую сторону, до конца коридора, спустимся вниз. Добро пожаловать дорогая Кайна в ад». Мысли были прерваны гулкими шагами вверх по лестнице. «Значить меня ведут на третий этаж для предварительного рассмотрения дела». Облегченно вздохнула женщина. «По крайней мере, будет пару дней на то, чтобы понять, как действовать и при этом не подставить гистриона».
Мысли прервались звоном ключей в замках очередной двери. Впустив дознавателя вперед себя, стражник с полным безразличием на лице закрыл дверь и до Кайны долетел звук удаляющихся по коридору шагов.
И так до утра у меня есть время. Кайна легла на старый топчан в небольшой, не больше десяти футов камере и задумалась: собственно, что произошло?
В тайный приорат передали анонимную записку, в которой назначили встречу на мосту Старой Мельницы, для того чтобы передать информацию, по поводу убийц барда и его единорога. На мосту я никого не встретила кроме убитого Альфредо. Сразу же, как я наклонилась над ним вышла Беатриче. Не ужели она причастна к убийству барда? Могла ли она убить? Наверно могла? – сделала заключение дознаватель. – А может, и не могла? Или у нее был сообщник. Тогда зачем ей это нужно? Кто мог ей помогать?
Мысли начали путаться, возникали все новые вопросы и Кайна не находя на них ответы, ставила другие вопросы, оставляя старые. Вскоре ее голова заполнилась вопросами до отказа, и женщина провалилась в пропасть сна.
«Большая площадь перед тюремным зданием приора стала заполняться с самого утра народом, так как их коронный номер (казнь дознавателя) всегда собирал аншлаг даже и не снившийся барду.
Не задолго до полудня, люди участвующие в театральной постановке заняли свои места. Пьеса игралась не один раз, поэтому каждый знал свое место, и как только порыв ветра донес выстрелы полуденной пушки, из дверей вывели дознавателя. Руки и ноги женщины обхватывали тяжелые цепы, но даже без цепей при таком скоплении народа она бы не убежала при всем желании. Виновную в смерти Барда и его внучки, горячо любимой в народе растерзали бы на месте. Единственная надежда на стражу что окружала по периметру место казни.
Последние девять ступеней и она на деревянной платформе, театральные действие должно продолжаться, как дочь кукольного мастера, я знаю, что заставлять ждать публику нельзя. «Ну что ж эту пьесу я отыграю до конца». Судья зачитывает приговор. Женщина становиться на колени и больше похожий на кабана – палач в красном балахоне берет свой топор – кульминация пьесы».
Закричав, Кайна проснулась.
Сквозь толстые железные прутья решетки пробивались первые лучи солнца. Факел видимо погас, но днем можно было обойтись и без света факела. Повернув голову на звук ключей в замке, дознаватель вначале хотела стать с топчана, но, быстро решив, что она не хочет подниматься, продолжила свой отдых, если лежание на топчане в камере тюрьмы приора можно назвать отдыхом. В тусклом свете дверного проема показался солдат, - «всего лишь завтрак», - улыбнулась Кайна, садясь на своей лежанке.
– Чем нас сегодня кормят?
Но охранник, следуя внутреннему распорядку, - не разговаривать с обвиняемыми, - молча поставил прямо на пол тарелку с какой-то похлебкой, и, протянув девушке ложку, пробурчав себе под нос. - Чем кормят, тем и кормят. - Вышел из камеры, снова закрыв дверь.
– Не хочешь, не говори!
Огрызнулась Кайна, беря тарелку в руки, к ее удивлению похлебка оказалась, если и не горячей, но еще не остыла и даже была вполне съедобной.
К тому времени как дверь снова открыли, и в ней появился солдат, вошедший чтобы забрать казенную посуду, девушка, закончила завтрак, и снова лежала на топчане: уныло глядя на солнечный свет, пробивающийся сквозь железные прутья. «Таким образом, сквозь решетку мне отсюда не выбраться, ну что ж, тогда найдем другой способ выйти на волю». Дверь снова захлопнулась и камера погрузилась в утренние сумерки, когда еще не рассвело полностью, но уже и не так темно как час назад.
«Скоро начнется новый день».
***
Дверь снова открылась и хриплый голос, объявил.
– На выход!
Кайна поднялась с лежанки и, покинув камеру, поплелась за идущим впереди солдатом. «Сегодня начнется предварительный допрос, если я ничего не придумаю, то я да же и не знаю».
После полутемного коридора и камеры, комната для допроса оказалась настолько светлой, что пришлось даже зажмуриться. Открыв через пару секунд глаза, Кайна увидела своего консула, и двух квесторов или хранителей правосудия – специальных людей следящих за предварительным дознанием.
По правилам дознание должен был проводить – консульский приор, но вместо него за столом сидел сам консул.
– И так сеньора, вас нашли рядом с убитым младшим секретарем приората Альфредо? Собственно вы его начальник.
Спросил один из квесторов.
– Я не убивала его, сеньор Лонгинаро… - Кайна обратилась к консулу, проигнорировав вопрос хранителя. – Вы знаете, что я не убивала Альфредо, я просто пришла, чтобы встретиться с автором анонимной записки.
– Так что же там произошло? Если ты его не убивала, то кто? Ты может рассказать о вашей встрече как можно подробнее. Вы не возражаете, если она расскажет, как было дело?
– Как вы уже знаете, я пришла на встречу, с человеком, написавшим анонимную записку. – Консул протянул своим помощникам сложенную пополам записку, а Кайна продолжила. – Я немного опоздала, но около семи вечера, я уже была на мосту Старой Мельницы. Квартал Мельницы как вы все знаете достаточно беспокойный и, оказавшись на месте, я остановилась, что бы оглядеться в окружавшей меня темноте. Скажу честно я не то, что убить, я вообще собственных рук не видела. Неожиданно я натолкнулась на тело, а, наклонившись, увидела, что это мужчина, развернув его к себе лицом, я узнала в нем своего младшего секретаря. Тут из темноты вышла жрица Беатриче, которая собственно меня и обвинила в убийстве.
Взглянув прежде на консула, и получив молчаливое согласие один из квесторов, задал вопрос, которого и боялась Кайна.
– Вы хотите сказать, что жрица Беатриче из ордена Айрэт, почетный гражданин нашего города, всеми уважаемый человек, вас обвинила?..
Дознавателю пришлось ответить на него утвердительно.
– Да сеньор Малинари, именно она. У меня даже появилась мысль, что это именно она и убила барда…
– Но зачем ей убивать барда? – удивился консул.
– Не знаю зачем, - призналась Кайна. – Но она могла это сделать.
Малинари снова посмотрел на консула и, получив одобрение, проговорил.
– Нам, сеньор Лонгинаро известно кое-что другое.
– Да, наши агенты… – вступил в разговор коллега Малинари. – Доложили кое-что интересное, что касается именно этого дела.
– Очень, очень интересно, – ободрился Лонгинаро. – Если вам что-то известно, я хотел бы, это услышат сеньор Данатело.
– Одна сейчас еще сравнительно молодая женщина, родилась в семье кукольного мастера но, увы, - Данатело сделал театральный жест руками, - в отличие от всеми уважаемого сеньора кукольного мастера, которым восхищался весь город, его дочь не унаследовала ни талант отца, ни его простодушие. Не сумев найти себя в театре, теперь уже взрослая женщина затаила злобу на всех, и хотя сейчас у нее хорошая работа, и она ни в чем не нуждается но, тем не менее, в ее неудачах виноваты артисты. Эти не в чем не повинные, беззащитные люди, не способные защитит себя сами. Ее злоба все это время росла, росла и, наконец, выросла в убийство барда и единорога.
Когда об этом узнали, она убрала свидетеля, используя в своих интересах, не в чем неповинного человека, к которому вошла в доверие под видом дознавателя приора. Да она хотела, чтобы за ее преступления отвечала внучка барда, несчастная сирота.
– Хватить! – не выдержала Кайна. – Зачем мне убивать барда, а уж тем более единорога и все это валить на Эйллин!?
– А я не сказал, что это были вы, и откуда вы знаете, что я говорю о не давнем преступлении? – Данатели внимательно посмотрел на дознавателя.
– Правда, откуда вам известно, что он рассказывал о вас и этой самой внучке барда. Кажется, Эйллин… ведь сеньор Данатели не назвал ни одного имени. – Консул согласился с хранителем.
– Так значить вы подтверждаете, что убили Альфредо, за то, что он узнал о вашем недавнем преступлении? – спросил Малинари.
– Нет, не признаю, – ответила Кайна. – Какая мне выгода убивать барда?
– Я вам скажу какая? Жажда мести. Вы обиделись на весь белый свет из-за того, что не смогли стать кукольным мастером и теперь мстите не в чем не повинным артистам.
– Это же бред, - попыталась возразить дознаватель, но Лонгинаро ее остановил. - Если это так, я вам не завидую… каторгой тут не отделаться.
– Думаю единственное наказание, которое она сослужила эта смертная казнь, - вынес свой приговор Малинари, а его партнер поспешил, с ним согласится. – И казнь должна быть публичной.
– Если я убила барда, то, как подставила Альфредо?
Кайну всю трясло, но сделать что-либо она не могла.
– Все очень просто, - снова ответил Данатело. – Альфредо вызвали на постоялый двор Чудесный Замок тот самый постоялый двор, где остановились Гард, Эйллин. На самом постоялом дворе Альфредо накормили мясом, которое предварительно обработали «травой предсказателей» это было сделано нарочно, для того чтобы усыпить бдительность секретаря. Хотя надо заметить, после тепловой обработки трава потеряла свою изначальную силу. Все же Альфредо потерял свою осторожность, и на ночь, глядя, пошел на мост Старой Мельницы, это было сделано под действием травы, они внушили бедному секретарю пойти туда, и он не понимая что, делает, пошел прямо в пасть врагу.
– Что вы скажете на это? – снова спросил Лонгинаро.
– Я не могла этого сделать.
– Тут я с вами не согласен. Арон человек осторожный, и он не пустил бы на кухню посторонних людей. Тогда как вы подружились с Эйллин, вы расследуете это дело. Так что Арон вполне мог, пустить вас на свою кухню.
– А так же она могла использовать Эйллин, – предложил свою версию Малинари.
- Только не Эйллин!
Кайна вскочив со стула, бросилась на хранителя правосудия.
– Стой, что ты делаешь!
Но прежде чем консул успел остановить дознавателя, девушка нанесла сильный удар, сбывший сеньора Малинари с ног.
– Мне больше терять нечего.
– Вы признаете свою вину?
– Нет, – устало проговорила Кайна, – не признаю.
– Тогда уведите ее, – приказал Лонгинаро двум вошедшим стражникам, и те, встав по бокам дознавателя, увели ее с собой.
«Видимо это конец, интересно, куда мы идем»? Кайну привели обратно в камеру и дознаватель, как только дверь закрылась, устало опустилась на лежанку. «Они хотят достать меня беспрерывным дознанием, ну что ж хорошо, посмотрим, на сколько же меня хватить».
Как только Кайну увели, консул посмотрел на своих квесторов и задал вопрос.
– Что вы по этому поводу думаете?
– Это же очевидно, Что Кайна подставила Альфредо, используя Эйллин.
– Но я не думаю, что Эйллин или Арон знали, что Кайна что-то задумала, и я против того чтобы трогать Эйллин сейчас, - добавил Малинари.
– Приведите дознавателя.
***
Дверь открылась, как только Кайна досчитала до тысячи.
– На выход.
На этот раз позади дознавателя встали двое солдат, так что возможность побега пресекается сразу, – ну что же продолжим пьесу.
– И так вы утверждаете, что не были вчера на постоялом дворе Чудесный Замок?
– Я встретилась с Альфредо только на мосту Старой Мельницы, да и то он был к этому времени убит.
– Вы видели Альфредо, до того как его убили?
– Нет, не видела.
Началось самое неприятное: что может быть во время беспрерывного дознания – перекрестный допрос.
– Почему вы пошли на Мост Старой Мельницы?
– Встретиться с автором анонимной записки.
– Вы были на постоялом дворе «Чудесный Замок»?
– Я вчера не виделась с Эйллин. День назад я встречалась с ней, чтобы оценить вардо – ее фургон. Еще один день назад я встретила гистриона во время убийства барда и его единорога. Его убили в последние дни праздника.
– Вы убили барда?
– Нет!
– О чем вы разговаривали с гистрионом, когда встречались на постоялом дворе?
– Я спрашивала, что она думает об этом убийстве. О том, как они попали в этот город, о том, как попали на этот постоялый двор.
– Это вы писали?
Данатели показал исписанный черными чернилами изъятый у дознавателя из кабинета список свидетелей и спросил.
– Что это?.. Это список свидетелей?..
– Вы считаете, что барда убили из-за этого фургона – вардо, так как он обладает коллекционной стоимостью? – спросил консул.
– Это не подтвердилось. Когда два дня назад я встречалась с коллекционером Сильвано, он не успел оценить фургон, но должен был сделать это вчера.
– Вчера вы были на постоялом дворе «Чудесный Замок»?
– Вчера я не была на постоялом дворе, сколько раз вам объяснять.
Сколько прошло времени, Кайна не знала. Обычно допрос длился часа два, потом на полчаса человека возвращали в камеру, а затем все повторяли сначала – задавая одни и те же вопросы по десять, пятнадцать раз, и до тех пор, пока обвиняемый не начинал путаться, оговариваться и, наконец, соглашался с предъявленными ему требованиями.
– Это вы накормили Альфредо мясом на постоялом дворе? Вы использовали в кулинарии траву предсказателей?
– Я вообще не умею готовить.
– Когда последний раз вы были на постоялом дворе?
– Два дня назад.
Не добившись от дознавателя признания, допрос, кажется, закончили, сквозь пелену вокруг глаз Кайна выдела как в комнату вошли двое солдат, консул отдал им приказ, и те уводят ее из камеры по коридору…
Неожиданно один из солдат начал спускаться вниз по лестнице в поземную часть тюремного блока. «Только не это». Все тело женщины задрожало, когда она вступила на первую ступеньку лестницы в преисподнюю, как это место называли в народе. Редкие факелы в медных подставках едва освещали длинную узкую лестницу, погружая ее в мистический полумрак, что добавляла сходства с подземным миром Аида. «Сейчас они спустятся на третий этаж или даже на четвертый… мой сон станет явью, палач в красных одеждах начнет развязывать язык».
Однако солдаты спустились до второго этажа, и вышли в коридор.
Один из стражей открыл камеру пропуская дознавателя вперед и Кайна, вошла вовнутрь. Как только она оказалась внутри в глаза ударила черная пустота. В подвале отсутствовали окна, и любой источник света считался здесь лишним. Так что оказавшейся здесь бедолага оставался совершенно один окруженный непроницаемой темнотой. Многие этого не выдерживали и давали показания. Зажмурившись и подождав пару минут, Кайна открыла глаза, и теперь окружавшая ее тьма несколько прояснилась, став почти серой, и в этой серой мгле можно было различить неясные формы предметов.
Прежде всего, намертво вделанные в стены, высоко под потолком тяжелые цепи, к ним приковывали тех нечастных, кто молчал на предварительном следствии. Здесь, дознаватель это знала, начинается вторая стадия допроса, в длинной череде следствия, но все же по сравнению с тем, что будет впереди, в этом темном подвале еще оставалась надежда. Темнота не самое страшное.
Сама нижняя камера к ее удивлению оказалась намного больше той, что на верху, а потолки подвального яруса были настолько высокими что она, несмотря на свой рост, могла свободно стоять, вытянув вверх руки. У дальней стены вырисовывался камин с большим набором железных прутьев, и несколькими плетьми со свинцовыми окончаниями. Обычные орудия палача в красном одеянии.
Солдаты вошли вслед за дознавателем.
Взяв девушку под руки, мужчины подвели ее к одной из стен, пока один из солдат продолжал держать Кайну, второй поднял ее руки, и закрепил на запястьях кованые кольца браслетов, которыми заканчивались цепи. Сразу же другой солдат державший ее отпустил руки, и Кайна почувствовала: что ее ноги едва ли могут достать земли. Оставив дознавателя в камере, солдаты приора вышли, и до Кайны долетел звук закрывающегося замка.
Несмотря на то, что Кайна была женщиной, для женщины она была очень выносливой, и вдобавок у нее были сильные руки – «возможно, я смогу провисеть на руках очень долгое время. Наверно я даже выиграла бы тот спор, который прервали во время обучения в отряде легионеров». Пришла спасительная мысль.
Как все дознаватели Кайна должна была пройти обучение в отряде легионеров, там этот спор и случился, тогда ей удалось провисеть на руках полчаса, после чего это занятие прекратил командир отряда.
Думаю, это потому, что я всегда хотела работать в театре. Справляться с большими полутораметровыми марионетками по двадцать пять килограмм весом способен не каждый. Именно из-за этого я и должна работать в приоре, что не смогла тогда водить марионеток, но теперь должна справиться.
***
Сколько прошло времени, Кайна не могла сказать точно. Здесь в этих подземных камерах время почти остановилось, горло пересохло пару часов назад, но снова этот звук, открывающийся двери…
Пока один из солдат держал дознавателя, второй освободил ее руки от железных браслетов. Звон железа вернул Кайну к реальности, и как только женщина освободилась от оков, она растерла затекшие руки. Стражи, несмотря на явную задержку, терпеливо ждали своего заключенного. Наконец почувствовав себя лучше, дознаватель кивнула конвоирам и ее повели на новый допрос.
Очутившись в уже знакомой комнате, дознаватель зажмурилась, после темной камеры, куда не проникал ни один луч солнца, тусклый свет коридора и комната для допросов касались ярче солнца.
– Что вы можете рассказать о дознание?
– Я находилась на карнавале, шел последний день выступлений, – в который уже раз начала объяснять дознаватель. - Как раз закончили выступать Арлекин с единорогом и Гард, повел свое животное на постоялый двор. Эйллин и актеры театра Гленды остались на сцене. Неожиданно до нас с соседних улиц долетел крик единорога.
– Так сразу и единорога?.. Как вы узнали, что это именно единорог кричал? – Данатело приблизил свое лицо вплотную к носу дознавателя.
– «Если бы не стража отхватила бы ему полноса». Я разбираюсь, как кричать люди, а как единороги… или я хотела сказать звери.
Консул посмотрел на Кайну, и в его взгляде мелькнула искра сочувствия.
– Вы хотите сказать, что слышали крик животного?.. Сказать твердо – да это кричал Хорс, или утверждать, что это кричал именно единорог, вы не можете?
– Не могу, – решив, не спорит, согласилась дознаватель. – Мы услышали крик, а, увидев, что Эйллин, Гленда, Арлекин спрыгивают с помоста и бегут в сторону, откуда кричали, я побежала за ними. Когда мы прибежали на улицу свинопасов, я увидела что бард и его животное убито. Я сразу начала дознание. Первое что я сделала, это допросила Эйллин.
– Вы ее не вызывали в приорат? Прошу заметить сеньор Лонгинаро, что сеньора дознаватель проводила дознание Эйллин неофициально, не вызывая квесторов, или хотя бы свидетелей допроса.
– Продолжайте… – консул знаком приказал Данатело замолчать, и Кайна продолжила свой рассказ.
– Вначале я решила узнать по поводу их повозки известной как вардо, эти повозки кочевого племени Джанго являются весьма популярным объектом коллекционирования. Эйллин рассказала, что этот фургон им подарил один из баронов, и тогда я решила договориться с сеньором Сильвано об оценке фургона. На следующий день мы посетили Сильвано, и он обещал прийти к Эйллин в тот же день, а если не сможет, то на следующий.
– Это ваша записка?
Малинари сунул под нос дознавателя список свидетелей. Кайна от усталости почти ничего не видела, тем более записку ей в руки не дали. Попытавшись посмотреть прямо перед собой, Кайна поняла, что так еще хуже. Сеньор Малинари лишь вертит записку в руках от чего голова кружиться еще сильней. Сжав голову руками, дознаватель выдавила из себя.
– Записка была у меня в кабинете, и ее не могли взять. Я все время была у себя.
– Вы хотите сказать, что у вас, ее украли?
– Я ничего не хочу, говорит, я лишь говорю, что список свидетелей был у меня в кабинете. Затем я встречалась с Глендой, Арлекином и они сказали, что видели убийцу…
– Они утверждают, что видели убийцу?
Кайна вздрогнула от неожиданности.
– Им показалось, что убийца бросился бежать в северную часть города – Ла Трамонт, Коломбина уверена, что убийца дворянин, - ответила она на вопрос Данатело и продолжила. – Потом я осмотрела место преступления и дошла почти до Марка ди Ферсино, ничего не найдя я вернулась к себе где во время ужина встретилась с Альфредо.
- Увидите ее, - отдал приказ консул, и Кайну снова увели в нижнюю камеру. – Думаю, так мы ничего путного от нее не добьемся. Лонгинаро посмотрел на Данатело, но тот поспешил объяснить.
– Мы ее допрашиваем второй день, а эта кошка так ни в чем и не призналась. Возможно, к ней следует применить допрос третей степени.
– Возможно, вы и правы, но я не хотел бы терять такого сотрудника как сеньора Кайна, – проговорил консул. – Как эксперт по искусству она знающий человек и знает многих в этом мире.
– Да, но она не оправдала надежд, которые на нее возложила наша всеми любимая императрица. Поэтому Данатело прав по поводу допроса, хотя и жаль, ее… искренне жаль. – Развел руками Малинари, тогда как Данатело нахмурился.
– Я, прежде всего, думаю об империи и безопасности ее подданных.
– Наверно ты прав, – после долгих раздумий согласился с ним Лонгинаро. – Во имя блага империи придется пожертвовать отдельно взятым гражданином.
Несмотря на всю свою усталость, голова от казавшегося бесконечным допроса просто раскалывалась, руки, – «все-таки висеть на руках тяжело» – болели, и ей даже показалось, что она видела кровь особенно в тех местах, где запястья обхватывали железные кольца цепей.
Но, несмотря на это Кайна все время твердила себе свое заклинание, которое помогло кое-чего добиться в жизни.
– Нет, я не сдамся, я сильная. Я не сдамся. Так что мне показывал квестор?
Донателло показывал записку. Я не разобрала текста, кажется это действительно мой список свидетелей. Что если… пусть они найдут мой список, я его оставляла на столе и тогда все станет ясно. А потом… я вчера весь день провела в приоре, и консул меня видел.
Ну да, я покинула приорат только вечером, чтобы встретиться с автором анонимной записки.