В ЗАЩИТУ ГИБИСКУСОВ
Их изысканное название широкой публике неизвестно. Их называют китайскими розами, иногда даже просто розами. Они растут везде и всюду, их выставляют на лестницы, загоняют на шкафы, отдают в школы и аптеки, потому что разрастаются до размеров совсем не комнатных растений за два-три года. Их обламывают, иногда нечаянно, а чаще по необходимости, потому что их хрупкие ветки не знают меры в освоении пространства, отведенного совсем не для их зарослей.
Так и цветут же зато. Ах, как цветут эти «бабушкины» гибискусы! Чаще всего они красные. И совсем не редко – махровые. Цветок держится всего один день, но ему на смену распускаются все новые. Их недолговечность с лихвой компенсируется интригой завязывания бутонов, их ростом и неспешной подготовкой к раскрытию цветка.
За красоту и отсутствие навязчивого аромата гибискусам все прощается: и нескромные размеры, и агрессивное пьянство, часто переходящее в откровенный шантаж с опусканием листьев и сбрасыванием бутонов, и даже почти наглое требование места под солнцем.
Не переводятся они у меня. Стоит отдать кому-то или отвезти на работу очередного кукушонка, как его место тут же занимает либо его же укорененная веточка, либо найденный черенок. И сказка продолжается…
Прошлым летом подобрала я улетевший с чьего-то балкона в гербарий засушенный гибискус. В его очертаниях угадывался пышный и хорошо сформированный куст. По-видимому, он был выставлен на балкон в надежде на то, что во время отпуска хозяев его будут поливать дожди, которых за весь месяц так и не случилось. Этим не преминул воспользоваться ветер, который легко опрокинул высохший горшок.
Принесла я свою находку домой и поставила отпаиваться в ведро с водой. Удивило то, что засохшие и частично уже пожелтевшие листья прочно держались на ветках. Смог ли мой пациент напиться, стоя в ведре, я не поняла, но ком корней с небольшим количеством земли внутри промок основательно. Однако я посчитала, что недостаточно промочить корни, и решила утопить его целиком. Листья не оставляли надежды на воскресение, и я их посрез;ла: они продолжали и после смерти держаться за ветки мертвой хваткой и не думали сами осып;ться.
Перед тем, как замочить больного в ванной, я отправилась погулять с собакой. Под тем же самым балконом лежали еще два сушеных гибискуса. Ну, что ж, еще две койки в уже открытом лазарете ситуацию радикально не изменят, и вечером в ванной у меня мокли уже три жертвы чьего-то летнего отпуска.
К реанимации растений я отношусь без фанатизма: радуюсь, если получается вернуть кого-то к жизни, но и не горюю, если все усилия напрасны. Поэтому отмоченные сухари были воткнуты все в один большой горшок, на который натянут пакет с предусмотрительно прорезанными дырками для проветривания. Все от меня зависящее было сделано, теперь оставалось только ждать.
Прошло всего несколько дней, как проснулись почки, и мой гербарий стал покрываться листвой. На этой стадии стало ясно, что некоторые веточки уже засохли необратимо, и я вырезала все, что мне показалось окончательно лишним. Гибики, казалось, этому только обрадовались, как будто эти парикмахерские процедуры придавали легитимность их попыткам вернуться в мир живых. Теперь уже не только листьями покрывались мои пациенты: из почек стали расти новые веточки. Растения обретали вполне благополучный вид.
И тут я задумалась. Если кто-то, так неосторожно уехавший в отпуск, держал несколько хорошо сформированных кустов гибискуса, не значит ли это, что они должны быть разных сортов? По цвету и фактуре листьев они явно отличались от сортовых, иностранных, своих сородичей, а между собой имели определенное сходство, роднившее их с повсеместно распространенными «китайскими розами».
Оставалось дожидаться цветения. Но я же засунула их в большой горшок! Так цветков можно ждать до второго пришествия. Я постановила рассадить их к весне в маленькие горшки.
«Уж если я чего решил…» Вот-вот, именно так все и происходило. Кто бы другой, может, весны бы и дождался… А я их рассадила тогда же. И увидела то, чего, наверное, цветоводам видеть приходится не часто. Гибики полностью обновили корневую систему.
Когда я размачивала сухари, у каждого из них пересушенные корни образовывали тугой плотный клубок, из которого даже при полном погружении в воду земля не вымывалась. Пересадки они не знали, по-моему, никогда. Теперь же от этих клубков и следа не осталось. Каждый ствол обзавелся свежими корнями, которые легко расправились и обозначили размеры необходимых им горшков. Я не стала противоречить. И теперь у меня из них получилась небольшая рощица.
А ведь в другой комнате стоит большой гибискус, потомок того, который остался на работе, который в свою очередь тоже вырос из веточки своего предшественника… А еще уже дал корни и посажен в землю черенок, выброшенный из окна другого дома… Да еще один, купленный в уценке на сдачу… Кстати, он принялся было отчаянно цвести какими-то пыльно-розовыми цветками, чем вызвал мое недоумение. Если ты такой весь сортовой-иностранный, что ж ты цветешь-то так блекло? Я привыкла считать, что «садовые» разновидности цветут намного пышнее и ярче своих беспородных родственников. А здесь все наоборот. Нет, я, пожалуй, не коллекционер гибискусов.
Кстати, о коллекционерах. Из Интернета время от времени доносится рокот волн рынка комнатных растений. Поначалу меня умилял повышенный интерес к простым «бабушкиным» гибискусам. Вот, думалось мне, какие виражи совершает мода: снова в почете «мещанские» фикусы и герани; снова пользуются популярностью плющи, и никто не вспоминает, что их долгое время считали «мужегонами» и нещадно истребляли в страхе перед мужской неверностью; вернула себе признание и китайская роза.
На фоне сортовых гибисков, дворняжки занимают в рейтингах совсем не последнее место. Я уже готовилась предложить часть своих кустов на продажу, когда пригляделась к рейтингу более внимательно. Туман наивности редко рассеивается без посторонней помощи. Усилия, затраченные на возвращение к жизни засушенных гибиков, послужили тем лучом, который высветил истину. Вовсе не красота цветов является причиной высокого спроса на простые гибискусы. Их используют в качестве подвоев для прививок черенков заморских собратьев.
Я умею прививать розы. Этому меня выучил мой дед. Ежегодно осенью он ездил в питомник при ботаническом саду и закупал много-много саженцев шиповника. Это был не тот шиповник, который называют «роза ругоза», с красивыми цветами и крупными оранжевыми плодиками. Роза ругоза неплохо смотрится в букетах, а ее кусты, высаженные живой изгородью, радуют глаз.
Дед использовал шиповник, плоды которого находят свое применение в медицине. Это в них, невзрачных ягодках, больше всего витамина «С», это из них готовят сок и масло шиповника и извлекают всякую другую пользу. Само растение не назовешь красивым, цветки его невзрачны, зато жизнеспособность вне конкуренции. Вот этот-то шиповник и становился подвоем для неземной красоты роз. Ведь самые красивые розы не растут на своих корнях. Они всегда привиты на пенек шиповника. Но кто осудит их за это? Оправданием служит их красота. Не в обиде и шиповник. Его неистребимые побеги всегда готовы отрасти от корня, и, если погибнет привой, шиповник тут же отрастет заново. А если прививка окажется удачной, будет чем гордиться: ведь роза – царица цветов, а жизнь ей дает скромный шиповник.
Но за что же в качестве подвоев рубят головы гибискусам? Ведь красота их цветов не уступает заморским сортам, да те и сами расти умеют.
Вот и растут мои гибиски, глядишь, расцветут к лету. И хоть много места занимают, не рискну я, наверное, расстаться с ними, чтобы не угодили фениксы мои в лапы коллекционеров.