ХЛОРКА
Хлорка - всего лишь производное от удушливого газа, которая используется в технике и санитарии. Так, химическое соединение. Бесцветное ничто без взаимодействия с другими веществами. Беда лишь в том, что эти химические реакции происходят повсеместно, как правило, незаметно для нас. И, только став совершенно неуправляемыми, вдруг проявляются в нашей жизни стремительными изменениями, порой взрывоопасными для нашего будущего.
* * *
К любому дню будущего в семье Урываевых было принято готовиться основательно и заранее: буквально вчера и сегодня... И, чтобы прекрасное завтра встретить в идеальной форме, Алексей и Юля усиленно посещали все проплаченные по клубному абонементу занятия. Хотя это было довольно тягомутно таскать за собой на аквааэробику Антошку, который брыкался и путался в макаронинах гач колготок, бегая по женской раздевалке. Он без стеснения совал свой маленький курносый нос во все открытые щели кабинок для переодевания, и размахивая резинками чужих стрингов перед носом обалдевших физкультурниц, без устали кричал:
“Мама, а это куда надевают? Куда веревочки привязали? А кошку мы ими поймаем? А это чево такое?”
“Чево такое“ оказывалось новой модификацией пояса для чулок, в изобилии снабженное мелкими бантами и шнуровкой, которая скрепляла всю конструкцию воедино. У “чего такого”, естественно, тут же находилась рассерженная хозяйка, которая судорожно пыталась расправить перекошенную конструкцию и безнадежно спутанные стропы шнуров...
А тем временем непоседа уже изучал “пистолеты” фенов, висящие, как ему казалось, без дела и довольно криво, на пластмассовых крючках под огромным небьющимся зеркальным полотном. Так что для Юли фитнес был, действительно, продуктивно-затратным энергетически.
Ее спасала лишь мысль о том, что совсем немного времени осталось истязать себя, опоясанной отягощениями, в группе водяных танцев. Когда при обязательном, истошном крике сына приходилось совершать немыслимые кульбиты, преодолевая сопротивление воды, и с сомнительной грациозностью медузы практически выпихивать тело на обрешетку бассейна.
На горизонте заманчиво брезжил отдых в чудесном отеле с многообещающим названием “Ренессанс”, буквально утопающем в кронах южных хвойников, где раннее июньское солнце мощными выплесками света продиралось через длинные музыкальные иглы сосен. И Юля, стройная и грациозная, расправив плечи, несла свое бренное тело к прозрачным водам средиземного моря. За спиной оставались горные пики, а впереди, лаская гальку, сонно еще бормотал прибой. Ему вторили не менее восхищенные голоса мужчин, выбежавших на ритуальную пробежку с единственной целью поддержать себя, и, набравшись адреналиновых впечатлений от чужих соблазнительных форм, с удвоенной силой взяться за свои.
Эх, ради этого стоило торчать месяц в зале, перебиваться листьями салата и отказывать себе в ужине. Зато новый купальник от Валентино сидел на ней безупречно.
Кстати, когда она демонстрировала эту покупку Алексею, тот, в свою очередь, остался очень доволен. Доволен результатами. Хотя с некоторой досадой отметил, что у нее это уже пятый вариант и ему непонятно для чего столько трудов по переодеванию, если из-за работы глава семейства не может поехать с незащищенной частью семьи к морю.
Юля парировала в ответ, что это единственное ее утешение и компенсация отсутствия мужа, который бросает ее с сыном, на чужбине среди скал и клекота чаек, на произвол судьбы. Алексей начинал смеяться и, нежно похлопывая жену по аппетитным формам, которые подчеркивал новый купальник из серии “съешь меня”, шутил. Шутил тривиально, перевирая застарелый курортный анекдот о доне Педро, перед которым ему не будет стыдно за жену и ее целлюлит. Юля вспыхивала и, передернув плечиком, вновь мстительно бежала переодеваться.
Время также бежало, приближая чудесные минуты отдыха. Минуты расставания для этой любящей пары приближались сами, но тоже неумолимо.
* * *
Странно, мы живем многие годы в удивлении от того, что результат, к которому мы так настойчиво стремимся либо сильно отличается от задуманного, либо до обидного краткосрочен. Иногда это похоже на стремление вынырнуть из глубины, вдохнуть полной грудью свежий морской воздух, которого просто катастрофически не хватает в толщах воды. И где-то там, зажатый морскими пластами, ты хладнокровно принимаешь решение практически не дышать ради единственного мгновения вылета со скоростью торпеды на безбрежные просторы океана. Туда, где соприкасается вода и такие же бесконечные воздушные просторы. Туда, где ты сможешь дышать- дышать-дышать… Где можешь бесконтрольно и без ограничений упиваться пьянящим воздухом, раскинув руки крестом на поверхности зеркала воды. И чувствуешь легкость от того, что свой крест, как тебе кажется, ты сумел оставить в сумрачных глубинах океана жизни. И голову туманит, и пьянит неограниченная ничем свобода. И никто не помнит в такие моменты, что переизбыток кислорода дает совершенно чудные, а не чудные как ты себе задумал, эффекты восприятия. А что касается гипервентиляции, так последняя совершенно фрустрирует организм и выбивает из житейской колеи.
Переизбыток чего бы то ни было всегда нарушает хрупкое равновесие в соблюдении всемирного закона “взятия – отдачи“. То есть ты просто берешь от людских отношений гораздо больше, чем возвращаешь, и такой избыток вызывает дисбаланс. Тело реагирует более чем красноречиво, выдавая симптомы сердечного приступа… А на деле призывает к экстренной помощи лишь потому, что нестерпимые режущие боли в сердце, головокружение и затрудненное дыхание слишком откровенно показывают рабскую зависимость владельца тела от попыток осуществления тотального контроля за собой и всем миром в целом. За всем этим маячит страх перед неизвестностью и робость души, съеживающейся при одной мысли о том, что можно дать себе право бояться и быть несовершенным.
* * *
Суматошный месяц у моря мелькнул и угас, как барашки волн, размыливающихся в черте прибоя. Закрутил вихрем танцевальных вечеров на пирсе с непременными трепетными огоньками свечей в плафонах стекла, причудливыми очертаниями южных сосен, декоративно окаймляющих резиденцию “Ренессанс”… Зарумянил бледные Антошкины щечки и наполнил уверенностью голубые как небо глаза Юльки, освоившей наконец водные лыжи. Месяц отдыха, казалось, наполнил каждую клеточку их загорелых тел радостью жизни, осыпавшись затем разномастными витиеватыми ракушками в ванной комнате московской квартиры.
Радость жизни вместе с загорелыми телами Антошки и Юли пересекла океан и плавно приземлилась на шереметьевской полосе, чтобы немедленно и крепко попасть в любящие объятия отца и мужа.
Алексей искренне скучал без домашнего гомона и особой упокоенности, которая поселяется в доме лишь когда семья собирается вместе. А сколько детских эмоций по поводу мальчишек, которые на песчаном островке оставили таять небольшую студенистую медузу, водрузив ее на крышу замка из песка. Сколько закатываний глаз при рассказе о посещении океанариума и стремительном полете бесшабашных морских черепах. О том, как он с мамой катался на банане и как они перевернулись. Как мама кричала, а Антошка не испугался и изо всех сил лупил руками по воде и быстрее всех опять оказался на этом банане. Этот эмоциональный всплеск погасило лишь предложение хитрого папы покататься на новеньком самокате с блестящими пружинами руля и надежными тормозами.
* * *
- Ну, как ты жил без меня? - любовалась мужем Юлька, ероша его густые каштановые волосы, - небось, загулял сразу, как только мы поднялись в воздух?
- Да, что ты, что ты. Конечно, раньше. Как только вы скрылись за спинами пограничников, - подыгрывал жене Алексей с удовольствием оглаживая загорелые ягодицы и пытаясь стащить с нее нитки стрингов.
– О, да у Вас, мадам, новая прическа? И для кого это? Неужели все для меня? Ах, какие правильные полосочки! Там что мода такая или… кто-то экспериментировал без меня? Ну-ка, ну–ка, докладывай, неверная…
А неверная уже задыхалась под тяжестью навалившегося безудержного мужского желания; комкала простыню и изгибалась дугой, пытаясь вобрать в себя как можно больше воздуха, чтобы растворить в нем наслаждение от близости с любимым человеком, который мощными движениями старался донести до ее сознания: “Ты любима !!! Как ты любима – ма – ма – ма – а - а…”
* * *
Радость встречи, как и грусть расставания, краткосрочны. И в этом их прелесть. Прелесть и непередаваемое томление от предвкушения чего–то еще не испробованного, и оттого еще более привлекательного и желаемого. И это чувство без сомнения укрепляет семейные узы, освежает дыхание и дает возможность жить полной жизнью. А какая полнота без усиленного внимания к своему здоровью и, соответственно, внешнему виду? Только полнота в примитивном понимании этого слова. Так, вот борясь с примитивизмом, Юля намеренно акцентировала свое внимание на ужесточении графика спортивных занятий. И чтобы усилить эффект удвоила посещение водных процедур, включая бассейн. Только если признаться по правде, целью учащенного как дыхание посещения клуба было, конечно, желание блеснуть перед личным тренером Сашей шоколадом южного загара и зажечь огоньки тряпочного любопытства у женской составляющей бассейна.
Так или иначе, но на следующее же утро после прилета из благословенных оливковых земель Юлька неслась как угорелая по ранним заспанным улицам Москвы в свой клуб. В свой бассейн. Со своими мыслями.
* * *
Мысли поменялись кардинально через каких-то два-три дня. В совершенно неожиданном направлении. Комфорт отдыха посерел и рассыпался волокнами остаточной радости как стирается графитовый след карандаша, оставленный на рифленой поверхности салфетки из фаст-фуда.
Она стояла совершенно растерянная около окна, выходившего на набережную. За окном также размеренно текла река, пыхтели машины, шли редкие прохожие. Ей хорошо было видно как гоношились в кронах деревьев птицы, обустраивая свежесвитые гнезда. Как возникали и гасли локальные войны между соседями из-за кусочка замусленной меховой шкурки или пучка травы. Там, за стеклом все совершалось динамично и беззвучно как в немом кино.
В жизни Юльки все трещало по швам и, казалось, треск этот больше походил на хруст косточек несчастного агнца, по прихоти судьбы попавшего на заклание. Она с тоской смотрела как быстро решался в птичьем мире конфликт интересов и точно знала, что в человеческом мире это, увы, невозможно. Потому что там никто не прописывает вердикты на бумаге, а клочки от человеческих скандалов пернатые просто используют как строительный материал. Размеры и последствия скандала, который может вызвать четверть листа с ее отпотевшими отпечатками пальцев, нервно трепыхающегося сейчас в руке, Юлька не то чтобы не могла, а скорее просто боялась даже представить.
- Как сказать об этом мужу…- тоскливо ныло под ложечкой. Веки тяжелели и усталое сжатие переносицы в устье глаз подушечками ни в чем не повинных пальцев не приносило ожидаемого облегчения. Где-то там в районе челки завис рваными клочьями туман. И, вероятно, от него мысли становились ватными и неживыми.
Это случилось именно с ней: образцовой супругой и примерной матерью. С ней, которая гордилась своей нравственностью и презрительно кривила губы в момент обсуждения подобных тем, не обращая внимание на потерянный голос подруг и потухшие глаза “докладчицы”. А сейчас ежится от самой мысли, что на невинную подковырку: “Ну, что же давай докладывай…” - она не только не сможет шутливо ответствовать, но и просто смотреть в глаза.
Она вообще не понимает, что происходит.
И за что ей все это унижение?
Почему именно ее налаженная жизнь рушится в одночасье?
И репутация с прямой спиной и расправленными плечами добродетели вдруг теряет опору и пластилинит центр тяжести в районе пупка. И нет за какие-то минуты, ни осанки, ни гордо поднятой головы. А есть брезгливое подергивание уголков губ так любимого тобой человека и разгневанные глаза, которые с ненавистью сверлят тебя, теряясь и проседая в брызгах обличительной тирады. И растерянное зареванное лицо Антошки, который не в состоянии понять, что их добрый мир рухнул, похоронив под обломками былого счастья все надежды на простроенное и такое близкое лучшее будущее. Лучше, чем вчера и несравненно радостнее, чем сегодня.
* * *
Алексей перечитывал этот клочок бумаги уже несколько раз. И все не мог понять какое отношения этот маразматический пассаж имеет к его жене. И теперь, похоже, к нему самому. И причем самым худшим образом. Вопросы мыслимые и немыслимые комом стояли в горле и не давали нормально наполнить легкие для крика. В области солнечного сплетения нещадно пекло и тянуло жесткой проволокой грудную клетку. Кровь тяжело билась в висках:
“Все, парень, приехали… Сползай”.
Он смотрел исподлобья на жену и не мог произнести ни единого слова пересохшими от волнения губами. Та потерянно сидела в уголке дивана, испуганно подтянув колени к подбородку, словно защищаясь от него и всего того, что с ним может быть связано.
Тишина могильной плитой накрывала семью Урываевых. Все. Конец.
- А что случилось-то, в конце концов…- выдавил из себя по капле Алексей. – Что произошло? Что с этим делать?
Все. Первый шаг сделан. Шаг за шагом, не заметишь, как перейдешь на бег. А там - финиш. И где-то за чертой осознаешь задним умом к чему пришел… И никогда не простишь себе поспешности, с которой рушил свою жизнь, трепыхаясь в пене справедливости.
- Как ты мне все объяснишь? Откуда эта гадость в нашей семье? – хрипел, сжимая кулаки Алексей. – Какого черта молчишь?
- Что это такое? А это что? А это? – тыкал ожесточенно пальцем в строчки смятого листка еще несколько минут назад ласковый и покровительствующий муж.
Юлька пыталась стереть капельки пота с охладевшей от ужаса кожи лба ставшей вдруг невесомой рукой. И жалкие слова оправдания, застревающие в пересохшей гортани:
- Не знаю. Поверь, я ничего не знаю. Я… Я совсем ничего не понимаю…
- Что тут понимать! – Орал взбешенно муж, все больше входя в раж. – Как я теперь в обществе появлюсь? Мне, что на себя табличку повесить, что у меня жена коза необъезженная? Где? Где ты этого нашла???
- Ты не поверишь, - робко зашевелила губами Юлька, сделав попытку ответить.
- Да не шелести ты, - раздраженно обронил Алексей. Затем сел, заключив голову в капкан рук, - и думай, что говоришь.
- Я думаю. Я думаю... Ты не поверишь. Не поверишь… Это бассейн…
- Какой бассейн, что ты мелешь? - Алексей от удивления поднял голову.
- Наш. Клубный. Точно. - Юлька как-то успокоилась и стала более - менее вразумительно объяснять свои подозрения. - Мне девочки рассказывали, что по ночам там можно сауну с девками откупить. Народ веселится голышом. А утром как-то уборщица презервативы собирала как грибы…. Помнишь, хлоркой еще воняло так, что мы Антошке не дали купаться? Ты еще требовал администратора? Помнишь? – Юлька почти заглядывала в лицо мужа.
Растерянный Алексей кивал головой в знак согласия. Точно. Эту ситуацию он помнил:
- Значит так, нужно идти в нормальную клинику. Брать справки. Срочно лечиться. И требовать расторжения контракта на семейное посещение.
- Завтра поговорю с юристами. - Он сделал попытку обнять жену, но вдруг что-то вспомнив, отдернул руки и спрятал их в карманы домашних брюк.
- Ты еще в хлорку их засунь. - Обиженно надула щеки Юлька. - Никогда не разберешься поначалу, дров наломаешь, а потом подлизываться будешь…
Лицо Алексея перекривилось, словно он действительно лизнул что-то непотребное, отвратительное и заразное. Руки еще глубже ушли в карманы:
- Ребенка в бассейн не води. И сама туда не ногой. Антошку завтра проверь. Все. Спать буду в гостиной.
Дверь захлопнулась, выдавая раздраженность Алексея и заглушая всхлипы растерянной Юльки, которая, казалось избежала смертной казни, но подверглась жестокой опале. Вроде бы как без вины виноватая.
На прозрачной столешнице сиротливо корчился смятый листок с результатами анализов.
Этот самый листок, замятый, ломленный, скомканный и на следующий день продолжал корчиться на столе управляющего спортивным клубом. Разговор был нервным и оттого особенно нелицеприятным. Алексей горячился, что-то пытаясь доказать, требовал компенсации за моральный ущерб и полное расторжение контракта. Его друг - юрист методично открывал нужные статьи гражданского кодекса и формулировал ситуацию, пограничную с уголовной, с учетом ответственности за умышленное заражение. Красный от волнения управляющий долго совещался с клубным адвокатом, пытался предложить какие-то мероприятия с целью договориться на месте. Но Алексей был непреклонен. Он мстительно требовал полного удовлетворения своих претензий. Зло цедил о публикациях в газете и общих репутационных рисках. В результате долгих препирательств договорились встретиться уже после проведенного лечения с заявленной суммой иска на возмещение. В заключении вина не распивали, но каждая сторона осталась с бутылкой воды из бассейна, взятой на пробы для санэпидемстанции.
Лечение оказалось продолжительным, поскольку вирус обнаружился не выводимый из человеческого организма.
Соответственно борьба с ним стоила неприличную цену. Хорошо, что на Антошке происшествие никак не отразилось.
- Тьфу,тьфу-тьфу, - плевались облегченно родители, проходя очередную неприятную процедуру. О клубе старались не говорить, потому, что выходило очень злобно и окончательно портило настроение. Близость была под запретом, но верно недосягаемая еще оттого, что супружеская приязнь как-то заметно ослабла. Более того, появилась даже натянутость. Подспудно оба супруга ждали конца этой бесконечной истории, чтобы перейти победителями в другую фазу своей жизни. Такую, где нет места этому треклятому бассейну и одиночеству вдвоем.
* * *
Для вразумления на заключительный раунд разборок с администрацией бассейна Алексей взял с собой Юлю. Управляющий встретил их более чем равнодушно. Спокойно согласился подождать опаздывающую юридическую поддержку семьи Урываевых. Любезно предложил чай и кофе.
- Спекся, - удовлетворенно отметил про себя Алексей и еще раз просмотрел счета из клиники, плавно перетекшие за две тысячи евро. Затем, взглянув на часы, попросил показать результаты анализов из СЭС. Долго изучал заключение экспертизы и в раздумье переводил взгляд на свои счета.
- Ну, что ж начнем? - предвосхитил он встречное предложение управленца клуба, едва завидев вбегающего друга – юриста.
- Извини, старик, пробки, - восстанавливал нарушенное дыхание юрист, жестом прося стакан воды у секретарши спортклуба. – Мне, пожалуйста, минеральной и заключение СЭС.
- Минуту и я готов к разговору, - заявил юрист, неубедительно растягивая слова и внимательно всматриваясь в протянутые листы бумаги. - Минуточку, минуточку. Я должен переговорить со своим клиентом… – Вдруг заторможено проговорил юрист и также жестом пригласил Алексея выйти из кабинета управляющего. – Требуется перекур.
- Понимаю. Только недолго. У меня свой график, - усмехнулся управляющий и откинулся поудобнее в кресле.
Юля почувствовала неловкость от того, что сидела одна напротив мужчины, с интересом специалиста по насекомым разглядывающего ее в упор. Ей очень не нравился этот откровенный взгляд, но поделать с этим было ничего не возможно, поскольку сидела она на территории вражеской, а соответственно ни на что рассчитывать не могла до появления Алексея.
Появление мужа не разрядило обстановку, а наоборот внесло какое-то дополнительное раздражение и совершенно невыносимую агрессию неудовлетворенности.
- Дорогая, выйди, - процедил Алексей, не глядя на жену. В его устах это звучало почти как: ”Товарищ, покиньте помещение. Здесь вам не место”.
Юлька передернула раздраженно плечиком и вышла. За витриной стекла, отделяющего коридор от кардиозоны, бодро бежали красивые и не очень тела физкультурников. Личный когда-то тренер Саша с увлечением объяснял хохочущей барышне как правильно качать пресс … Юлька расстроено смотрела на этот уют отношений и ясно понимала, что такое простое удовольствие как посещение выбранного тобой клуба для нее становится невозможным. Недосягаемым. Такое простое удовольствие…
- Вы к Саше? – за спиной раздался приветливый голос. Юлька растерянно оглянулась. Позади девушки, улыбаясь, стояла менеджер Ирина. – Заходите.
- Нет, я по делам.
- Что ж. Очень жаль. Вы давно у нас не были. Командировки?
- Да, что-то вроде того, - скривилась Юлька.
- Ну вы, как всегда вовремя. Сейчас продлевают абонементы, и вы можете взять два по цене одного.
- Ого!
- Интересно?
- Конечно, - выпалила Юлька и осеклась, увидев надвигающегося грозовой тучей Алексея. Рядом, пытаясь догнать Алексея, жестикулировал юрист. Что-то подсказало Юльке, что спрашивать ни о чем нельзя. Нужно ждать. И молча засеменила за мужчинами.
* * *
Она с отсутствующим видом отстояла рядом с машиной, даже не подумав, что ключи лежат у нее в сумочке и можно просто сесть и слушать музыку. Мужчины о чем-то оживленно переговаривались, почти прощались и опять сходились. Со стороны казалось, что они танцуют ритуальный танец уговаривания. И уступки делает отчего-то Алексей, несмотря на грозный вид и повышенную угрюмость. А его друг - юрист мягко и настойчиво внедряет нужные ему доводы, отчего Алексей все чаще согласительно кивает и покачивает головой.
Ехали молча. В салоне мягко звучало уговаривание группы “ИГЛС“ посетить прекрасный отель Калифорния. Нежная мелодия с вкрадчивыми переживаниями солиста и его обещаниями “рука в руке“ пойти по жизни, как туман стелилась по торпеде джипа, призрачной дымкой внедряясь в мозг Юльки и Алексея. Любовный речитатив медовыми каплями растекался по разгоряченному телу и выпотами сладострастия аккумулировался в душе. Рука Юльки змеей скользнула в междуречье Алексеевых ног и, ощутив пульсацию истинного сердца мужчины, властно огладила напряженной ладонью разбухшие от желания чресла мужа… Губы под действием внезапного прилива крови набухли и горячей влажностью поглотили друг друга. Соитие было бурным, бессловесным, накрытым колпаком тонированности и какой-то безудержностью желания, что заставляет трястись руки и бороться с собственными брюками в попытке дать свободу гормональной буре… Так обычная жизнь превращается в легенду, которая по мере ее рассказывания тает как сигаретный дым.
А Калифорния, поставленная на повтор без ограничения, продолжала будоражить воображение и зависать туманом в салоне, отгораживая лежащих супругов от реалий жизни за окном. Словно не было скандалов с клубом, странных рокировок при переговорах и нудного выматывающего посещения клиники. Все прошло. Любовная лирика перехлестнула через волнорез препятствий и воцарилась на территории семьи Урываевых.
“Одни танцуют, чтобы помнить. Другие танцуют, чтобы забыть”. – Проникновенно пел Дон Хенли. Как будто речь, на самом деле, не шла о безумно скандальном захвате сектантами одного из старейших отелей и превращении его в плацдарм для принесения человеческих жертв…
Только металлический перебор и несколько надрывное повествование о невозможности убежать от себя и своего прошлого делал особую безнадежность существования едва ли не трансовой. И мольба, обращенная в никуда, скрадывалась замедленными покачиваниями головы. И тело, волнообразно металось из стороны в сторону, подтверждая движение, даже если оно уже давно стало лишь имитацией продвижения вперед. И полузакрытые в истоме глаза… И желание раствориться в этом океане жизни…
-“Ты можешь выписаться из отеля в любое время. Но ты никогда не сможешь уехать…” – Механически подпевал солисту Алексей, напрасно силясь выйти из расслабленного состояния.
Никогда не сможешь уехать… Это не приговор. Это лишь констатация факта. И призыв трезво взглянуть на ситуацию. И как следствие кристаллизации мысли из сонмища разрозненных отрывков – осознание незыблемости существующего положения. Если хочешь поменять жизнь, уйти оттого, что у тебя есть – используй шанс. Сейчас. Если тебе дорого то, чем ты владеешь – забудь. Забудь о вчерашнем и начни жить сегодня. Прямо сейчас.
-Тебе не о чем волноваться, дорогая. Клуб расторг договор. На днях выплатят деньги. Мы закрыли эту тему. – Алексей накрыл ладонью полуоткрывшийся рот жены, готовый рассыпать вопросы на извечную тему что да как…
-Тему закрыли. Совсем. Живем дальше.
* * *
Юлька лениво потянулась за рулем и, едва приподняв уголки губ, сдержала улыбку. Водитель явно заигрывал на ходу. Ощущение танца возникло в машине при совершенно рядовой ситуации – езда в колонне. Юльке просто нужно было следовать за другим водителем, чтобы встреча наконец состоялась.
Выполняя несложные механические движения, она вдруг поймала себя на мысли, что работает с партнером. То есть тот, идущий впереди незнакомый ей парень в “японке“, не просто сопровождающий, но ведущий. Ведущий аккуратно и заботливо, не забывающий указывать поворотником любое минимальное изменение маршрута. Как если бы Юлька шла за ним в толпе, а он аккуратными движениями освобождал проход вправо и влево… А она как утенок за мамочкой шлепала, стараясь не отклоняться от заданной траектории.
- Похоже парень неплохо танцует… Да нет, очень неплохо. То есть удивительно чувствует партнершу и бережно “танцует ее“…
Вот вам и игра слов… Он как большое мужское начало “танцует” женское, даря отобранное урбанизацией ощущение хрупкости, беспомощности, невинности женского кокетства… Он дает раскрываться словно цветку в лучшем, нежном и требующем трепетной заботы… И тут же как садовник любимую розу пакует ее в кринолин комфорта…
- Интересно, а он сам знает об этом? Когда припаркуюсь – не забыть бы спросить его самого. – размышляла Юлька.
Минутное общение подтвердило; действительно, парень хорошо танцует. Медленные танцы. Удивленно хмыкнул и открылся навстречу обаятельной улыбкой в знак благодарности за безусловное признание его первенства и доминанту. Юлька мысленно похвалила себя за догадливость и наблюдательность. Хороший тренинг перед встречей.
Юлька легко провела эту встречу. Решила необходимые вопросы. Но при видимости положительного результата, что-то все-таки оставалось недосказанным и неясным до конца.
И не здесь на встрече, и не с этими людьми.
И снова дорога. Размеренное тыканье в кнопки автомагнитолы в попытке найти ускользнувшее настроение от дорожного флирта. Фанерованная, как древесно-стружечная плита эстрада натужно радовалась предстоящей поездке на море, явно выполняя заказ очередной туристической кампании. Лейся – пенься… В песне не было ни эмоций, ни радости, которая поневоле заражает и заставляет двигаться в такт мелодии. Не щадит слушающих, проникает в их сердце и заставляет сопереживать. Юлька усмехнулась и вдруг замерла, захватив в эфире музыкальный конец своего отдыха в “Ренессансе”. Из динамиков неслась волна радости, свежий морской бриз раздувал ее парео…
- Привет, красавица, - кто-то наступил на ее тень и занял все пространство дорожки, ведущей вниз к морю.
Как странно контролируем мы ситуацию до определенного момента и совсем не замечаем, когда теряем тот самый контроль и он переходит на сторону самой ситуации, и она начинает развиваться сама по себе. То ли приятность от самого звучания родной речи обострилась за долгое время отдыха, то ли тело потребовало особого внимания…
Она позволяла себе невинное кокетство с мастером анимации на протяжении всего сезона. Безусловно, ей льстило внимания красивого загорелого молодого мужчины, которого завистливым взглядом провожали женские глаза, когда он появлялся возле бассейнового комплекса. Две подружки из стран бывшего СССР начинали громко смеяться, привлекая внимание стройного мачо, который, казалось, именно для них разминался и поигрывал мускулами. Они отчаянно жестикулировали и обсуждали его, даже не задумываясь, что он может знать русский язык. А он не только знал, но владел им в совершенстве, поскольку был выпускником московского хореографического училища и некоторое время танцевал в ансамбле песни и пляски. И оттого было еще интереснее наблюдать за реакцией девчонок, которые уж совсем понадеялись на иноязыковость и стали давать комментарии типа: "я бы с ним не отказалась, да я бы его заставила, да он бы у меня полетал…" В этот момент он, проходя мимо них, обронил: ”Девочки вы неподражаемы…” И спокойно продолжил свою массовицко-затейническую деятельность. А девчонки, переглянувшись, вдруг брызнули смехом и, перебивая друг друга обрывками фраз, зашлись в истерическом хохоте. Хохотала и Юлька, ставшая очевидцем происходящего. И Антошка, который, радостно крутя головой, просто принимал участие в общем веселье…
А потом на исходе… Все было очень красиво. И вечерний пляж, лишившийся купающихся и отдыхающих, которые давно устремились в номера и наводили красоту для вечернего променада, и просмотра новой концертной программы…
И сумасшедшая мысль попробовать купаться без купальников в открытом море. И быстро сгущающиеся южные сумерки, которые в один момент проглотили берег. И отчаянное стремление быстрее доплыть до этого берега. И нервная дрожь то ли от страха, то ли от вдруг охватившего Юльку желания. И что-то бурное наподобие секса на песке. И детская смешливость оттого, что из такого накачанного большого “шкафчика“ выскочил и потерялся маленький “ключик“. И все пляжные отношения, которые могли бы уложиться в одну классическую фразу на выбор:
- Алиса, это Пудинг.
- Пудинг, это Алиса.
- Унесите Пудинг!
И безудержная радость от завтрашнего возвращения домой. В Москву… И сладость мысли о том, что дома ее ждет нетерпеливый муж, который в совершенстве владеет всеми секретами мастерства ублажения разбуженной чувственности…“
Юлька вдруг вздрогнула и притормозила. Она старалась не вспоминать об этом и оттого практически не смотрела фотографии с отдыха.
- Этого не было. Не было. Не было. – твердила сейчас она, не в состоянии справиться с волнением, которое подступило к горлу.
- Выпьем вина, - мурлыкало радио, - чья здесь вина…
- Поросло травой место наших встреч, - с программой объективно не везло.
- У каждой дверки есть ключик золотой… - издевался радиоэфир.
Юлька быстро припарковалась и застыла на обочине, отчаянно сигналя аварийкой. Захотелось срочно услышать Алексея.
* * *
Алексей не отвечал. Да он и при желании не мог бы ответить. На высоте восемь тысяч метров мобильники традиционно везли отключенными. А поскольку полет проходил спец рейсом, то соответственно о досуге для виповской публики позаботились. Салон самолета скорее походил на сигарный салон; тонкий дух табачных листьев смешивался с запахом выдержанного лет восемнадцать виски. И насмешливый Егорыч, наставительно поучающий молодую стюардессу Машу как правильно пить напиток длинною в ее молодую жизнь. Самоудовлетворенность от бытия, казалось, осязаемо витала в воздухе. И смотрела на Алексея масляными глазами его коллеги по работе. Обладатель масляных глаз – Кирилл откровенно предлагал утешиться Алексею в объятиях миловидной Аллочки, которая с хитрым прищуром посматривала на него.
- Не глупи, - шептали ее губы.
- Ну, давай, старик, скоро Внуково… - Сыто посмеивался Кирилл, зная об их шашнях. – Основное блюдо дома подождет. А сейчас – десерт… - косил он глазами на причинное место друга.
Алексей довольно ухмыльнулся и встал с места.
* * *
В приглушенном искусственном свете мирно щебетали птицы. Их многоголосый хор изредка пронзался тонкими звенящими трелями, которые тут же исчезали в недвижимости кокосовых пальм с плюшевыми обезьянами. У ног плескалась вода. Настолько голубая, насколько это возможно в бассейне. Бурлили противотоки, выстреливая целые водопады кислородных пузырьков, которые, вырвавшись на свободу, тут же растворялись в зеркале воды. Лениво скользили по поверхности жуки – плавунцы, ой, то есть, дамы в ярких купальниках. Они умудрялись плавать без урона для своих причесок. И никто бы не удивился, если бы они выходили прямо из воды в босоножках на высоких золотистых шпильках.
Странно, как здесь, среди тропической зелени вперемежку с ее пластиковыми подобиями, не летали огромные махаоны или нечто среднее между бабочкой и глиняной свистулькой…
- Может джакузи? – словно размышляя, задал вопрос куда-то в сторону глиняных свистулек управляющий. – Или вернемся в сауну?
- Не знаю, Игорь, - также задумчиво процедил его партнер – адвокат. – У тебя там помнится хлорка. Или она теперь везде? – хохотнул он.
- Да иди ты … - зачертыхался Игорь. – Хоть ты не балбесничай. Какая хлорка? На дворе двадцать первый век. Сложнейшие многоуровневые системы очистки воды… Хотя в джакузи, помнится, добавляют дополнительную дезинфицирующую жидкость…
- А если без балды, можешь мне объяснить почему тот клиент к тебе приперся с этой хлоркой? Он же обеспеченный, приличный мужик. И вдруг такой бред: вы мне заразили всю семью. Я буду жаловаться… - нарочито сместил адвокат ударение на третий слог.
- Жаловайся – жаловайся… - подбодрил его Игорь. – Один такой уже жаловался. До сих пор жду сюрпризов. Может у него кошка от псориаза сдохла, макнув лапу в аквариум?
- Что там кошка пережила – не знаю, но благоверная его точно не туда макнулась… Стерва…
- А откуда ты знаешь, что жена? Может это его дела? Не она же к тебе прибежала права качать, а он.
- Да я вообще, по правде говоря, не понимаю что заставило его притащиться. Да не одного, а с адвокатом. Или вы вообще такие – любопытные? А, Андрей? – подколол Игорь приятеля.
- Какие – не такие, а без меня ты из этой передряги долго бы не вылез, - ухмыльнулся адвокат.
- Мне, понимаешь ли, не совсем понятен его мотив, - вдруг вернулся он к исходному вопросу. – Наверно, все же мужик куролесил в одиночном плавании. Иначе, чтобы ему так на груди тельняшку-то рвать? По уму, так эту ситуацию вообще грех из избы как сор выносить… Потихоньку жене лапши навешал, ее же обвинил. Да еще обиделся, что подставила… Но так, потихоньку. Разборки в кругу семьи… Свои быстро сочтутся. И договорятся. А тут кипеж вселенского масштаба! Как он еще в газете на первой полосе это не осветил? Удивляюсь…
- Ты знаешь, - ухмыльнулся управляющий спортклубом, - ему теперь уже газета не нужна. Я весь персонал тогда на дыбы поднял и гонял их как сидоровых коз недели две… Шутка ли – Венера милосская в гости пожаловала. Да это же стопроцентное фиаско! Такие репутационные риски… - присвистнул он, и, казалось, завис в глубокой задумчивости.
- Да уж, - поежился Андрей, несмотря на настырный тропический климат, искусно созданный в акватории бассейна.
- Такие риски – не ириски. Зубы сломать можно. Клубные. – игривое настроение вернулось к адвокату, который прекрасно понимал свою роль в этой истории. - А газету, так понимаю, заменило сарафанное радио?
- Да уж у меня такие сарафанисты есть среди тренеров и массажистов! Чемпионы по недержанию теплой водички в секретном месте. Все знают, все видят, всех просветят. Миссионеры, ей богу! У некоторых вся жизнь в клиентах. От своей только фантомы остались. Все про всех. - Игорь хохотнул своим мыслям в ответ. И вдруг воодушевленно отвлекся. – Тут такие персонажи, я тебе хочу доложить. Мужиков своих с семи часов пасут в бассейне. Их еще героинями называют. Сколько же мук нужно претерпеть, себя превозмочь, чтобы притащиться сюда к раннего утра и пытаться изображать страстное желание тренироваться. У нас еще весь персонал ходит как зомби со склеенными от сна глазами. А у них – нет. Все хорошо. Бдят, зрят, а как мужья в офис – они на флирт со своими тренерами. И не только. А те все знают. Кто. С кем. Сколько стоит… Забавно. А этот пришел, сердце как Данко толпе под ноги бросил: типа вот моя душа и жизнь – топчите, плюйте, веселитесь. Со странностями тип. Или влип?
- Да уж, со странностями – задумчиво пожевал губами адвокат. – Может у него на карту все было поставлено? Типа: быть или не быть? - вот в чем вопрос. На лоха наивного он уж точно не похож... Что-то там непонятненькое творилось… Сильненько, - вдруг исчерпался в догадках Андрей, звучно шмыгая остатками яблочно-сельдереевого сока в высоком барном стакане.
- Ты соломину-то не жуй, имущество клубное. Мы всем колхозом к твоему приезду ее продували. В сто семьдесят первый раз. – Шутливо ткнул в бок товарища Игорь.
- Все, теперь не продуешь. На ней мои отпечатки зубов. Можно слепки делать. – откликнулся на шутку Андрей. И, постукивая костяшками пальцев по столу, отчего- то задумчиво протянул:
- А все-таки ответа внятного на свой вопрос мы не нашли… Ну, лады, тогда в парную… Как моя Ксюшка мордочки медом намажем, - сладко улыбнулся адвокат и подмигнул управляющему. – Чур, я первым буду слизывать…
- Ну – ну, поберегись. А то охрану вызову. Для таких ушлых администрация вывесила рекомендацию: в бане думай только о гигиене конечностей! Своих, мать твою. Своих!
Приятели хлопнули друг друга по спине в знак договоренности и с хохотом скрылись за дверью с надписью, которую без оттопыренной губы не прочитаешь: президентская сауна. Какая претенциозность!
* * *
Как ни странно, Алексей сейчас думал о хорошем душе. С одновременным гидромассажем ступней ног и надышанной паровой с запахами масел красного апельсина и мяты. И синеватой подсветкой внутри кабинки, когда даже музыка, звучащая в клубах пара, кажется нежно – голубой, как первые весенние незабудки. То есть его безудержно тянуло домой. К себе. На свою территорию гарантированного счастья и спокойствия. Его так умотала эта поездка. И многочасовые перелеты. И бесконечные обсуждение бизнес-планов региональных подразделений до середины ночи. И нудно – следующие один за другим банкеты и деловые обеды. Хотя в данный момент он не смог бы со стопроцентной гарантией сказать что из этого первично, а что – вторично.
Единственно, что для него не требовало никакого разъяснения – так это направление: только домой. К себе. К семье. Хотелось пощекотать за ушком Антошку и ощутить нежность кожи Юльки. Нет, про Юльку он, конечно, врал сам себе. Он не хотел ощутить нежность ее кожи. Он хотел ее всю. И без ограничения. Как эскимо на палочке. И такая приятная неожиданность: сертифицировано. Мин нет.
* * *
Он выбрал для себя десерт. Еще тогда, когда повинуясь чувству самосохранения, танком пошел на амбразуру потерь в этой жизни. Он понял одно, что не готов платить завышенных ставок, которые требует вечная карусель жизни.
И когда тебе удобно быть чистым, как первый зимний снег, нужно использовать ситуацию. Чтобы не начинать почесываться при виде простых прокламаций здорового образа жизни. И вздрагивать, когда девчонки с курса плешки, бледнея, в тряске дожидались конца лекций, чтобы сообщить ему с приятелем, что влетела вся кампания и нужно переподтвердить анализ на реакцию Вассермана и какие-то хламидии, в общем, полный букет... Вот тебе и погужевали, оторвались по полной. А ведь надеялись, что последствия будут только в виде похмельного синдрома.
И снова переживать закатывание глаз официального венеролога и его стоны о том, что так наша страна останется без наследников коммунизма и демократии. И слышать подбадривание подпольного лекаря из мединститута, что, конечно, фигово, но справиться можно. Только не чешись.
Стоп – стоп – стоп… Что там про почесывание? Это было недавно. Это было давно. Алексей никогда бы не попался на эту удочку, если бы не особое уважение к профессору, который обследовал его после хлорного инцидента в бассейне.
Он помнит шок, который заморозил его на неделю и зачеркнул для кипения жизни в кампании. Старик потер тогда озадаченно переносицу и неожиданно сообщил, что в этой ситуации можно винить только молодость. Его, Алексееву молодость с ее непролеченными последствиями. А сейчас – стрессы, резкое снижение иммунитета, тяжело перенесенная ангина и как привет издалека – этот рецидив. Вирус неистребим. Его можно прибить. Но не вместе с иммунной системой.
- Так–то, сынок, ты еще легко отделался. У тебя здоровый сын. И благодарить за это ты должен жену. Хороший здоровый организм, а свой сейчас береги. И не разменивай как купюры в супермаркете. Качественнее секс будешь иметь. До старости, - профессор благодушно усмехнулся, утопив жизненную мудрость в аккуратно подстриженных усах.
- Вот тебе и доктор Айболит…
Алексей спокойно откинулся в кресле и приготовился к снижению. Все. Домой. За десертом.
* * *
На диванчике в сигарной части обиженно дулась Аллочка. Дурочка. Она сейчас прыгать от радости должна. Это ведь не вариант замуж. Так, потешить мужиков…
Хотя в ее возрасте давно пора поменять детскую иллюзорную трубу на хорошую подзорную. Чтобы вовремя разглядеть границу с надписью:
“Хлорка “.