Провинившегося котёнка посадили в угол, где он провинился ещё раз.
Анекдот.
А за окном шёл обильный снег…
Весна, как видно, оттопыривалась где-то на ****ках, и зима, вспомнив, что её чучелку не так давно злодейски кремировали на масленице, по-фашистски подло отыгрывалась на населении.
Ничто не предвещало глобального ****еца. Внезапно раздался звонок мобилы. Иногда мне звонят, правда. Предки (рассказать о своих хворобях). Игорян из Новосибирска (исключительно по-пьяни). Бывшая («бабки кончились!»). Но звук «Долины, чудной долины» сомнений не вызывал – звонил Колян. Была ещё, оставалась слабая надежда, что звонит с Колянова телефона очередная бухая дамочка, или, как в прошлый раз, какой-то Вован, требовавший транспортировки Колянова тела из его квартиры нахуй. К слову сказать, не столь давно упившийся до состояния пылесоса Колян, сидючи в своей любимой «Евгении» в компании достойных собутыльников, которые вяло дремали мордами лиц в салатах, опрометчиво пошёл отлить, оставив на столе телефон, и, вернувшись к месту посиделок, оного не обнаружил. Допрос достойных людей, находящихся в полном оффлайне, ничего не прояснил, и Колян, матерясь, купил себе новый. В безвременно ушедшем же телефоне была хитрожопая функция, сообщавшая владельцу, что его юзает другой тип, поэтому Коляну прилетело. Сообщение. Мол, «такой-то абонент имел честь выйти с меня в сеть. Целую. Твой телефон.» Колян, естественно, позвонил по номеру, и ему ответствовал голос с замечательным восточным акцентом, предложив обменять заветную трубочку на 2 килорубля.
Приехав с Коляном на забитую стрелку, мы обнаружили тельце очень южного человека, с некоторым удивлением и даже ахуем идентифицируемого Коляном как официант того самого питейного заведения, в котором, собственно, и произошло его непредвиденное расставание с дорогой сердцу мобилкой. Таким образом, ожидавшее мзды иго вместо чаемых двух тысяч огребло 2 (два) наебка по ****у от Коляна и 1 (один) подсрачник от меня, ибо нехуй.
Впрочем, это прелюдия.
При звуках «Долины» моя Натаха насторожилась, но, вспомнив, что я почти квартал как у неё в игноре, просто обдала меня холодным, как глубины космоса, взглядом. Янка, захомячившая полбанана за правую щёку, и старательно запихивающая другую половинку заморского фрукта за левую, на всякий случай уписалась.
Я нажал на «Приём», и телефон выдал мне голосом Коляна:
- Здорово, еблище усатое!
В ответ ему я пробормотал нечто среднее между «К вашим услугам!» и «Пошёл ты на ***!»
- Серый, - взмолился Колян. – Проблема жизни и смерти!
Вот так вот. Проблемы у него! Получается, только я – человек без проблем, да… И похуй, что ежемесячно и ежеквартально выслушиваю ультиматум любимой женщины: «Собирай шмотки и уёбывай!», и то, что Сбербанк хитрожопо повесил на меня остатки кредита, полученного другим Коляном (вот везуха мне на Колянов!) (Кстати, Колян (не корешок мой, а тот, кредитор, подполковник морской пехоты в отставке и командир ихнего артдивизиона), если ты читаешь эти строки, что вряд ли, то знай, что скоро будешь анально покаран стволом от той самой гаубицы, из которой ты, сука, метко мазал по мишеням, изображающим вероятного, ****ь, противника).
- И какого рода? – осторожно поинтересовался я.
- Не телефонный разговор…- простонал Колян. – Кот…
- Что «кот»?
- Говорю же, нетелефонный разговор! Приезжай.
При температуре абсолютного нуля взгляда любимой я стал обряжать свою тушку в куртку и прочие предметы прикида.
* * *
В выходной день в метро людей обычно негусто. Напротив сидели, сверкая ляжками, обтянутыми лайкрой, какие-то девицы, взглянувшие с утра на календарь, и забывшие – на прогноз погоды, а также некий хипстер, с узеньким прыщавым лобиком и в не менее узеньких брючках, который тыкал пальчиком в сенсорный экран айфона, вероятно, общаясь «ВКонтактике» с себе подобными приматами.
В вагон ввалилась стайка таджиков, превнеся в аромат вагонной пыли и пропитки шпал тонкие нюансы запахов немытых подмышек и несвежих носков. Было такое впечатление, что их откатали на ***вом ксероксе – все, как один, были на одно ****о, и в прикольных околоспортивных штанишках стиля «трое срали – я несу» с эдакими трогательными пуговичками в районе сраки.
Я демонстративно вкрутил в ушные раковины наушники плеера, и стал внимать звукам моцартовского «Реквиема» - не для понта, а как мелодии, наиболее соответствующей настроению.
* * *
Да, я зашёл в магазин! И пусть меня осудят, но по выходу из него в руках у меня был пакет, в котором плескался литр водки с поэтичным названием «Ленин в разливе», и литр «Бон Аква» (Газированной. Не реклама!).
Расстроенный, шо****ец, Колян встретил меня на пороге своих чертогов.
-Ну? – зловеще вопросил я другана.
- Кот.. – трагически сообщил Колян.
- И что?
- Гадит, гад! – с точки зрения тавтологии фраза Коляна была безупречной. Я огляделся. То тут, то там небольшими возвышенностями пол украшали небольшие кучки кошачьего кала, которыми, по всей видимости, кот хотел обозначить диспозицию оппозиции на Болотной площади во время митинга. – Кстати, ты в одну кучку вляпался. Правым ботинком.
Я с ужасом глянул на подошву – так и есть! Сапёр, как говорится, ошибается один раз…
Проклиная «автора», я стал оттирать продукты его жизнедеятельности предвыборной листовкой с (о, ужас!) фотографией единственного реального кандидата на должность гаранта нашей замечательной конституции – жлоб и жадина Колян не выбрасывал подобные постеры, прокладывая ими лоточек домашнего засранца.
- Ты проходи на кухню, бум совет держать! – гостеприимно пригласил Колян. В моём пакете обречённо булькнул литр.
* * *
- ****ь, не знаю, что и делать! – трагически произнёс Колян. – Чует кошак весну, чует! В прошлом году раз десять сигал из форточки!
- А ты ему значок выдал? Хороший такой значок, с цифрой «десять» на парашутике, как десантнику? И присобачил бы на пушистой шкурке!
- Гыыыыыыыыыыы! – залыбился Колян, а потом погрустнел:
- Орёт… Вот, Юльку помнишь?
Юльку я помнил. Она ахуительно готовила курочку в микроволновке, не менее ахуительно строчила минет, а также выдрессировала свою собаку – мелкое крысообразное уёбище – выполнять команду: «Гриль», после которой крысособака ложилась на пол и начинала кататься по нему.
- Ну, помню. И чего?
- Она ко мне поебаться приходила. А этот пидор ей в ботильон итальянский цены немеряной, падла, насрал… Ну, она меня всякими эпитетами обозвала, и свалила…
- Гыыыыыыыыыыы!
- Вот тебе и «гыыыыыыыыыыы!»…
- Может, кастрируешь его, а?
- А где?
- А мы, конечно, газет, интернетов и прочих СМИ не читаем, да? Объяв полно – только позвони – приедут, и кошака твоего оскопят, и тебя в виде бонуса…
Колян почесал одной рукой репу, а другой тестикулы под пузырястыми трениками.
Виновник торжества, унюхав съестное, пришёл на пищеблок, и потребовал свою долю громким мявом.
Я взял свинорез, которым Колян, в зависимости от степени нажратости, шинковал колбасу, капусту и собственные пальцы, схватил котяру за шкварник, и зловещим шёпотом прошипел ему на ухо:
- Ещё раз нагадишь, где попало – яйца отрежу! – и отпустил ****острадальца.
Бедный кот испуганно мявкнул, и на бешеной скорости, слегка пройдя юзом перед поворотом из коридора в комнату, сдристнул с места судилища.
Колян наполнил рюмки.
* * *
- Вот ты говоришь, жизнь… А что это такое? – литру приходил закономерный конец, и Коляна потянуло на философию.
- Жизнь – это, брат, краткий путь из ****ы в могилу! – я был мрачен и омерзительно трезв.
Пошатываясь, Колян прошествовал в сортир, заглянул туда, ахнул, и позвал меня:
- Серый, гляди!
Я заглянул в то место, куда даже короли пешком ходят, и охуел: кот, глядя преданным фельдфебельским взглядом, гадил в лоток!
* * *
Домой приехал поздно. Янка спала, во сне лепеча что-то. Я выпил холодного чаю, и посмотрел в окно. За окном шёл обильный снег…