В поисках участка под пасеку, я вышел на не большую поляну, на которой стояли ульи, штук двенадцать. Около одного из них, я увидел человека ползающего на коленях по траве. Он что-то там искал.
-- Добрый день, что ищем? Обратился я к нему.
-- Да стамеску, будь она неладна. Он поднялся и подал мне руку.
-- Николай Васильевич, но не Гоголь, сказал он широко улыбаясь. Я понял намёк на схожесть имён с русским классиком. Передо мной стоял пожилой человек, лет семидесяти, сухощавый среднего роста. Его шутливое настроение передалось и мне.
-- Ну я то же не Гоголь, и занимаюсь тем же самым. Вот ищу место под пасеку.
-- А пасека большая?
-- Нет, шесть семей. Мы присели за походный столик, он разлил по кружкам чай.
-- Что только начинаешь?
-- Да, второй сезон, скоро на пенсию, решил заняться.
-- Я тоже занялся пчёлами, как вышел на заслуженный отдых. У меня родители занимались пчёлами, так что я потомственный пчеловод.
-- А почему один, не в коллективе?
-- Да не люблю я эти коллективы, всё нужно под кого-то подстраиваться, с кем-то советоваться. А тут сам себе хозяин. Только вот торчать всё время приходиться здесь, а у меня ловушки на пчёл по лесу разбросаны. Приходится пасеку бросать и ехать. Я заметил в кустах красненький «Запорожец».
-- А, что в ловушки, что нибуть попадается? -- спросил я.
-- Попадется, да у меня вся пасека от туда,— сказал он с гордостью. Давай присоединяйся. Той же ночью я перевёз своих пчёл на его поляну. Николай Васильевич оказался добрейшим человеком, умным и рассудительным. Многому меня научил, а главное как делать ловушки, и где их ставить. В дальнейшем мне этот опыт сильно помог. Однажды я не смог залезть на дерево для, чтобы закрепить ловушку. После инфаркта был ещё слаб, так он мигом влез на это дерево и привязал её. Это в семьдесят то лет. Однажды вечером он мне рассказал, коротко о своей жизни.
До войны он работал матросом на сухогрузе в Мурманском порту. Последний рейс был в Германию с грузом угля. Война захватила их в порту при разгрузке судна. Немцы их из Германии уже не выпустили. Всю войну он там работал на заводе. По окончании войны, его как военнопленного репатриировали на Урал, на пять лет. Там окончил институт. Работал в конструкторском бюро, до выхода на пенсию. За тем перебрался на свою историческую Родину. Такова история маленького человека в большой стране. Он не был пчеловодом, по сути, а просто был охотником за роями. В день привозил до пяти роёв. Расселял их по ульям и снова уезжал в лес.
А я наблюдал такую картину. Рои, которые он привёз раньше, снова роились и улетали, но это его не волновало. Он их снова ловил. Мёда от такой пасеки он не видел, так как пчёлы не успевали набрать силу к главному взятку. А не заготовив себе на зиму корм, они погибали. Так повторялось каждый год. Осенью мы расстались, и я думал, что больше ни когда не встретимся, но судьба дала мне ещё один шанс. Прошло двадцать лет. Я ждал у мастерской конца ремонта своей машины. Вижу, мимо идёт человек, что-то далёкое и знакомое в его фигуре. Пытаюсь вспомнить, наугад говорю: «Николай Васильевич.» Мужчина остановился, резко повернулся, вгляделся в моё лицо, и так же резко выкрикнул: «Виктор Кипрей.» Мы обнялись, как старые друзья, разговорились.
-- Сколько тебе лет? – спросил я.
-- Девяносто стукнуло,-- с гордостью ответил он.
-- А куда сейчас спешишь?
-- За машиной в гараж. Хочу в Красный Яр съездить, пчёл посмотреть. Пора к зиме их готовить.
Да, любовь к этим удивительным насекомым, не имеет возраста!