Ветер, резво носящийся под молочно-белым небом, сыпал с крон деревьев мелкую ледяную пыль. Старые сосны надежно предохраняли землю от ветра, однако клочки инея, словно бы в насмешку то и дело ссыпающиеся с колючих веток, падали вниз мелкой крупой и, не задерживаясь на одном месте надолго, озорными стайками убегали то влево, то вправо от тропинки, прятались у корней могучих деревьев, собираясь там в белесые хороводы. Даже во время сильнейших снегопадов тут никогда не было сугробов, и далеко не все дети из ближайших селений знали о таком веселье, как лепить Увальня. Из того, что долетало по земле, едва можно было слепить маленький комок, умещающийся в ладонях – и то это было редкостью – и ходить потом с ним, непомерно гордясь и радуясь ощущению непривычного холода на руках, еще недавно пушистым покрывалом лежавшим на земле. Правда, отчаянные мальчишки иногда пытались залезть на исполинские сосны и достать немного снега, однако им никогда не удавалось добраться до верхушки. В Лесном Краю все было по-другому, не так, как снаружи.
Невысокий для своих лет мальчик шел меж стволами деревьев, запрокинув голову вверх, пытаясь различить на небе хотя бы маленький просвет. Но бесполезно – зима в Краю означала «белое небо», и это знали даже самые маленькие.
Нелек шел не спеша, то и дело неловко передергивая плечами. Зимы тут всегда холодные и одевать приходилось много. Его мама умела одеть сына так, чтобы даже в шерстяном тулупе и поддетыми несколькими слоями исподнего было удобно. Он помнил, как совсем маленький, укутанный так, что издали был похож на клубок с нитками, играл с соседскими ребятами у кого-то во дворе. Сейчас мама должна смотреть за сестренкой, и ему надо становиться взрослым. Нелеку до вступления в полноценные члены общины нужно прожить столько, сколько есть сейчас – если к пальцам на одной руке прибавить большой и указательный на другой – мальчик растопырил перед собой руку в красной вязаной рукавице перед собой – то будет как раз нужное число. Еще осенью, когда Арилы в семье не было, отец научил Нелека премудрости счета на пальцах, и мальчик страшно этим гордился. Целую неделю он бегал по двору, считая собаку, кошку, поросят; но когда он зашел в курятник, то очень удивился – пальцы закончились, а лишние куры все еще сидели на перекладинах. Тогда мальчик расстроился и побежал к отцу, а тот объяснил ему, что предметов может быть и больше, но как сосчитать их, он не знает. Видимо, надо быть большим мудрецом, чтобы знать больше, чем у тебя есть пальцев. Так думал Вало, отец Нелека, и мальчик ни разу не усомнился в его словах.
Нелек снова повел плечами. Мама теперь постоянно сидит с Арилой, и он сам одел на себя все вещи. Нижняя рубашка перекрутилась и свернулась за поясом штанов в толстую колбасу. Нелеку было неудобно и жутко обидно. Он вдруг захотел обратно в люльку. Мальчик, естественно, не помнил свое раннее детство, но он так хотел, чтобы вместо Арилы был он… а Арила не появлялась вовсе. Нет, нет, она же его сестра, они будут вместе играться… А играться можно и одному.
Нелек гулял уже битый час, наматывая круги по знакомому лесу. Он всегда считал, что лес – его владения, несмотря на то, что абсолютно все деревенские также облюбовали его для своих игр. Он же пребывал в абсолютной уверенности, что только он может считаться полноправным хозяином – ведь только он, Нелек, ходил к реке.
Взрослые в селении никогда не пускали своих чад к берегам Урсты. Эта река никогда не разливалась и была полна опасных течений, внешне оставаясь спокойной, как озеро. Однако не один человек погиб, неразумно доверяя ей. Зачастую это были путники, так как даже местные пьяницы божились и обходили чертово место стороной. Нелек реки не боялся. Особенно зимой, когда она покрывалась щитом. Вот и сейчас он обошел вокруг еще одного ствола, стараясь, чтобы следы описали ровный круг, и пошел к берегу.
Почти вприпрыжку мальчик спустился по пологому склону к замерзшей Урсте, как вдруг заметил неподвижную фигуру, стоящую на льду. Нелек остановился и присмотрелся. Не очень далеко от берега стояла женщина, ее чуть волнистые светлые волосы трепал ветер, нещадно спутывая локоны.
- Э-эй! – негромко позвал мальчик.
Женщина вздрогнула и обернулась. Ветер тут же швырнул ей на лицо прядь волос. Она убрала их с лица рукой, и сразу стало видно, что ей не больше лет, чем соседской девчонке, а та только недавно вступила в девичество. Нелек также заметил, что на девушке не было ни шубейки, ни перчаток. Оскальзываясь, он почти подбежал по неровному покрову реки к ней, но остановился за каких-то десять шагов. Все время, пока мальчик бежал, неловко переставляя ноги из-за неудобно надетых штанов, девушка молча смотрела на него, придерживая негнущимися от холода пальцами ручейки волос, обрамлявшие ее лицо.
Нелек стоял и смотрел на нее, нахмурившись.
- Что ты здесь делаешь? Твои родители знают, где ты гуляешь? – слабо улыбнувшись, девушка опередила его с вопросом.
- Я первый сюда пришел, - недовольно пробурчал Нелек, опуская глаза. Он не любил смотреть снизу вверх и отчаянно желал поскорее вырасти.
Внезапно мальчик обомлел. Странная светловолосая девушка стояла на льду, чуть припорошенном снежной пылью, в легких расшитых бисером летних туфлях. Из туфлей выглядывала посиневшая кожа. Нелек уставился на голые ноги девушки, выпалив:
- Тебе не холодно?
Девушка медленно опустила голову и некоторое время с интересом разглядывала собственные ноги, немного приподняв подол темно-красной юбки. Так разглядывают курицу перед разделыванием, внезапно понял Нелек. Ему стало жутко. Он подбежал поближе к незнакомке и схватил ее за руку.
- Кто ты такая? – мальчик начал трясти девушку, а та улыбалась.
- Мира, - просто ответила она. Нелек еле слышно выдохнул. Значит, она живая, она… настоящая. Не станут злые духи называть чужое имя, а их собственные на слуху у людей. Мальчик поднес руку, сжатую в кулачок, ко рту, скороговоркой произнес имена, не должные звучать, и сделал жест, как будто сминая и выбрасывая клочок ненужной бумаги.
- Мира… - Нелек как бы пробовал это имя на вкус… оно напоминало гречишный мед на свежевыпеченной сдобной булочке, - А… ты давно здесь?..
- Здесь? – немного удивленно ответила она вопросом на вопрос, после чего недоуменно огляделась вокруг. – А «здесь», это где?
Настал черед Нелеку удивленно моргать.
- Как, ты не знаешь, как называется эта река? Наш поселок?
- Почему, знаю. Но вопрос не в этом. А ты знаешь, где находится «здесь»?
Мальчик непонимающе смотрел на Миру, а она, в свою очередь, просто глядела куда-то поверх его головы, опустив вдоль тела озябшие руки, скрывая посеревшую кожу в складках диковинно расшитых рукавов. Не двигаясь, будто не замечая льда под ногами и вечно дующего в местах, не защищенных сосняком, ветра, она негромко продолжила:
- Скажи, мальчик, а когда наступает «сейчас»?
Нелек важно выпятил грудь, насколько позволяли неправильно застегнутые пуговицы.
- Вот, я говорю тебе, и это и есть «сейчас». Ты стоишь, и это тоже «сейчас».
Мира мелодично рассмеялась, все так же смотря в пустоту, и переступила немного в сторону. На месте, где она стояла, остались мокрые следы, и мальчик, поняв, что ее туфли насквозь мокрые, нахохлился, словно воробей, поглубже засунув нос в складки шарфа. Мира подняла руки, разведя их в стороны, как будто собираясь обнять кого-то, и насмешливо сказала:
- Нет, ты меня обманул. Я стояла, но это уже прошло. – Она еще сильнее рассмеялась и запрокинула голову к серому небу. Руки девушки так оставались распростертыми, ветер трепал длинные волосы, и Мира напоминала огородное пугало, одетое на Масленицу. В отблесках дневного света по прядям волос словно пробегали искры белого огня, раскинутые руки выглядели палками, на которые небрежно набросили хозяйское платье, а непрекращающийся смех проникал, казалось, в самые укромные уголки леса. Но это длилось всего несколько мгновений, девушка тут же успокоилась, а Нелек так и продолжал стоять, не успев до конца испугаться.
- Так что ты здесь делаешь? – снова задала свой первый вопрос Мира.
- Я… ушел. Я не хочу играться с сестрой, мне и так было хорошо.
Пару мгновений глаза Миры, такие же серые, как и небо над рекой, внимательно изучали Нелека.
- Ты боишься?
- Да, - отрывисто выпалил мальчик. Нелек имел в виду не то, что он боится странной девушки, а Мира имела в виду как раз то, что он хотел сказать.
- Если мы уйдем, то дадим нашим сестрам и братьям право возненавидеть нас. – Мира опять смотрела куда-то вдаль, как будто читая там свои слова. Нелек не знал, что значит читать, но он вдруг подумал, что это слово подходит как нельзя лучше к тому, что он видел.
- Что ты хочешь сказать? – мальчик не любил, когда его отчитывали, точно «маленького».
- А я никогда не хочу говорить, я говорю.
- Мира… - Нелеку как-то неловко было даже называть ее по имени, - а ты откуда?
- Не откуда. Куда. – Девушка медленно развернулась и пошла вдоль линии берега. Сделав пару шагов, она обернулась и сделала приглашающий жест. Нелеку ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Осторожно подходя поближе, он заметил, что Мира ступает как-то странно. Нелек сразу вспомнил, что ее ноги давно уже окоченели. Странно, но эта мысль не вызвала у него ни малейшего сочувствия. Его переполнял живой интерес к ней, к этой девушке в одном расшитом сарафане тут, лютой зимой, на берегу «чертовой» Урсты. Однако Мира была настолько странной, что Нелек почему-то не воспринимал ее как обычного человека: себя, маму, Арилу… Мальчик тряхнул головой, стараясь выгнать воспоминания о сестре, и пошел вместе с девушкой, ступая параллельно берегу.
Несмотря на явную неуклюжесть Миры, казалось, что она представляет себя феей на сказочном лугу. Или бабочкой в ночном небе – такие же движения, которые невозможно предсказать, такое же странное ощущение, остающееся после взгляда на нее. Она шла, явно нимало не тяготясь повисшим молчанием. Девушка не смотрела под ноги, не боясь оступиться или поскользнуться на неровностях ледяного покрова. Ее лицо было обветрено, губы давно уже приобрели синюшный оттенок, кожа поражала пергаментно-белым цветом. В такой мороз, в летней одежде, в насквозь мокрых туфлях, она не дрожала. Могло показаться, что настоящие в ней только глаза – они глядели пусть и далеко, пусть на их дне было что-то непонятное, но все же в них было осмысленное выражение, которое, однако, сразу же пропадало, когда она смотрела на свои окоченевшие руки или ноги.
Нелек отвел взгляд от Миры, вспомнив, что долго смотреть на человека некрасиво. Девушка сразу это заметила, насмешливо, но как-то по-доброму спросив:
- Думаешь, мне неприятно? Хочешь, смотри. Прошедшее «сейчас» не может оскорбить.
Нелек не понимал ее фраз, однако Мира занимала его. Мальчику хотелось сделать ей что-то такое, чего бы ему никогда не позволили дома. Он протянул руку, схватил змеящуюся по ветру прядь волос и что было силы дернул. Несколько волосинок осталось у него в руке, мертвыми веревочками повиснув в воздухе. Мира, ничуть не сбившись с шага, обескуражено прикоснулась пальцами к тому месту, где росла прядь. Потом она перевела взгляд на Нелека, который во все глаза смотрел на нее, ожидая сам не зная чего. Девушка улыбнулась и погладила его по голове с кое-как надетой коричневой шапкой.
- Ты хочешь моих волос? Если бы у меня был нож, я бы тебе подарила. – Мира продолжала мягко улыбаться. Нелек, не в силах вытерпеть, упал на колени, зажав уши руками, уставился на неровный лед. Перед его глазами на серый покров опустились вырванные светлые волоски. Мальчик с ужасом смотрел на них.
- Я знаю, - мелодично прозвучало откуда-то сверху. И сразу Нелеку стало тепло в душе… его понимают… не злятся. Мира…
Мальчик поднял голову. Мира уже успела отойти куда-то в сторону. Быстро поднявшись с колен, он последовал за ней, следуя по пятам на пару шагов сзади. Внезапно девушка остановилась. Нелек выглянул из-за нее и увидел свежую прорубь. Мира задумчиво рассматривала ее, после чего опустилась на колени и протянула руку к воде. Дотронувшись до воды, девушка как будто погладила ее и вытащила руку, пристально рассматривая, словно изучая тайные знаки, которые вода оставила на коже в виде малюсеньких капелек.
Резко поднявшись, Мира заговорила:
- Мальчик! Я не знаю, как тебя зовут, но не уходи. Ты нужен.
На этот раз Нелек не понял, что она хотела сказать… что она сказала. Он не успел переспросить, как девушка шагнула в окно, прорубленное каким-то отчаянным рыбаком во льду.
Мальчик готов быль поклясться, что вода расступилась, прежде чем проглотить ее… или нет? Несколько секунд куски льда колыхались на взволнованной черной поверхности, а потом появились руки, те самые, в искусно расшитых рукавах темно-красного цвета. Руки схватились за острую ледяную кромку, и Нелек увидел искаженное судорогой лицо Миры.
- Спаси!... Помоги… мне… - Отчаянно звала она. Нелек боялся ее, ее такую. Он боялся этих серых глаз, сейчас вылезавших из орбит, посиневших губ, из которых сейчас вырывался хрип.
Мира хваталась за края проруби, оставляя красные следы. Отчего-то мальчик был уверен, что ее кровь должна быть другого цвета.
Он с интересом смотрел, как девушка пыталась выбраться на лед. Правая рука ее опять соскользнула, и лед еще глубже прорезал ладонь. Мира протянула руку к Нелеку, и тот увидел, как порез раскрывается ему навстречу, обнажая свою рубиновую сердцевину. Наполовину смытые водой Урсты ручейки крови размазались по руке. Это было так… нехорошо…
Мире наконец удалось последним усилием вытащить себя по пояс. Еще одно небольшое усилие… Нелек подбежал к девушке, приподнял ей голову. Серые глаза снова безмятежно и ласково смотрели на мальчика. А он… как голодный волчонок, он зло глянул на Миру, отрывисто помотал головой, как будто говоря «нет», схватил обессилевшую девушку за плечи и толкнул обратно. Съезжая по льду в черную холодную воду, она даже не застонала. Ее разрезанные руки снова попытались ухватиться за спасительную кромку, но Нелек сердито наступил сапожком, размазывая кровь. Его лицо было преисполнено мрачной серьезности.
Мальчик долго стоял возле проруби, ожидая, пока черная гладь не успокоится окончательно. Потом он сходил на берег, нашел там огромную сосновую ветку и, тяжело пыхтя, притащил к проруби.
Нелек смел в сторону снежную пыль, обнажив ледяной покров. Сначала под ногами была лишь чернота, но он упорно расчищал лед, пока не нашел – беловато-серые, как будто враз истончившиеся руки, мерно колыхавшийся от неведомых течений сарафан, в воде казавшийся кровавым одеянием. Теперь ран на руках не было видно, но Нелек знал – эти ладони, с такой силой хватавшиеся за лед, испещрены вечными метками, до кости разъединившими плоть.
Мальчик долго смотрел на руки, платье… наконец он взглянул в лицо Миры. Ее глаза были открыты и снова выражали безмятежное веселье. Казалось, она сейчас заговорит. Нелек жалел, что она так мало ему рассказала. Она была интересной.
Мальчик спрятал часть льда, под которым утопленница нашла свой дом, веткой старой сосны. Прежде чем уходить домой, он оглянулся:
- Здесь. Сейчас.
И неспешным шагом пошел по знакомому пути, больше не оглядываясь.