После окончания медицинского института я работала дежурантом в родильном доме, график работы у меня был напряженным, врачей неонатологов (микропедиатров) было мало и, уставая невозможности, работая сутки через сутки, я подчас с трудом разбирала, собственно, где я живу дома или на работе.
Родов в то время было много, нередко рождались тяжелые дети, поэтому палата интенсивной терапии в отделении новорожденных была всегда загружена полностью, в общем, работы хватало. Неонатологи тогда только отвоевывали профессионально-жизненное пространство в родильных домах, поэтому отношения с акушерами у нас были натянутые. Их настрой был таков: главное освободить женщину от бремени живым плодом, все остальное их не беспокоило, так как ответственность ложилась на плечи детских врачей и родителей.
Мне рассказывать об этом немного неудобно, но я, общаясь с акушерами начала ругаться матом, как сапожник, что сильно огорчало мою благовоспитанную матушку, которая в жизни не произнесла ни одного ругательного слова сама, и вообще была противницей нецензурных выражений.
Сначала она просто делала мне замечания, поскольку на меня это не действовало, она пыталась меня гипнотизировать, а выглядело это так, она говорила: «Смотри на меня внимательно, я твоя мама. Повтори МАМА». Смеясь, я повторяла: «МАМА». Дальше она говорила: «Ты должна меня стесняться, тебе должно быть стыдно, говорить матерные слова при маме». Стыдно мне не было совершенно, и она, меняя способ воздействия, переставая гипнотизировать меня, пыталась высмеивать, говоря: « Ты работаешь в роддоме и сутками смотришь на это место, имелось в виду п…., приходишь домой и, наверное, скучаешь». Это на меня в то время сильную, активную, очень молодую и настроенную, как великий максималист тоже не подействовало.
К нам в гости из Нижнего Новгорода (г. Горького) приехала папина старшая сестра тетя Надя, мама стала ей жаловаться на меня с порога: «Наденька, не знаю, что делать с Аленкой, научилась ругаться матом». На что тетя Надя - бывшая фронтовичка сказала: «Я знаю способ как ее отучить ругаться, будем ее штрафовать». И они вдвоем взялись за меня, каждое матерное слово стоило 20 копеек, тогда на это можно было купить порцию мороженого, а зарплата у меня как у молодого специалиста была 120 рублей.
Они следили за каждым моим словом, в общем, спустя несколько дней я осталась с проездным билетом в кармане и без копейки денег. Тетя Надя ходила за мной попятам, не пропуская ни одного слова, когда я в очередной раз позволила себе произнести некое словечко, а тетя Надя стала с меня требовать 20 копеек, пришлось идти к маме просить у нее в долг денег. Мама мне отказала: «Выходит так, ты будешь материться, а я тебе еще плати за это, не дам и все». Тетя Надя не растерялась и завела тетрадочку, в которой стала записывать мой долг.
Они выманили у меня весь аванс, и самое главное то, что я совсем не жадный человек, а тут было жалко денег до невозможности, я торговалась за каждую копейку, но мне не уступали ничего. После этого лечения я много лет не произносила ни одного нецензурного слова даже на уровне мысли…