Глава пятая
Окна моей комнаты выходят во двор, и солнышко туда заглядывает ближе к вечеру, зато на кухне оно уже сияло вовсю. Благодаря солнышку и вчерашней встрече с Димой я чувствовала прилив оптимизма и зверский аппетит. Однако за завтраком бабушка обеспокоенно поглядывала в мою сторону.
- Чего опять такая зеленая? Сходи к Виктору Евгеньевичу, может, какое новое лекарство пропишет.
Виктор Евгеньевич очень опытный кардиолог, и последние несколько лет я лечусь у него. Я вполне искренне заверила, что чувствую себя отлично, но бабушка не унималась:
- Тогда хоть погуляй. Скоро лето кончится, все румяные и загорелые, а ты словно привидение. Пригласи свою Алинку, да махните на залив – покупайтесь, позагорайте.
- Алина в отъезде, - нехотя сказала я.
- Никогда от нее никакой пользы не было, - проворчала бабуля, - только одни неприятности.
Я, как обычно, встала на защиту подруги, но как-то вяло. Ее последнее исчезновение и впрямь ни в какие ворота не лезет. Мои мысли полностью переключились на Алину, затем на Диму. Я едва слышала бабушку, предлагающую новый вариант моего оздоровления. У Надежды, одной из многочисленных ее подруг, на даче созрела малина. Надо варенья на зиму заготовить, говорила бабуля, а то ты все время простужаешься. Она собиралась на пару дней поехать к Надежде и предлагала составить ей компанию, чтобы побыть на свежем воздухе и до отвала наесться ягод. Правда, избушка у нее совсем маленькая, неуверенно заметила она, но тут же добавила: ничего, как-нибудь разместимся. Для бабушки вопрос был решен. Я очень ее люблю, но подчас своей неуемной энергией и авторитаризмом она меня раздражает.
- Никуда не поеду, мне должны позвонить насчет работы, - отрезала я, хотя ни в какие звонки уже не верила.
Бабушка тоже в этом усомнилась и заявила, что два-три дня погоды не сделают, а для здоровья полезно. Я уже закипала, когда она огорошила меня еще одной заботой. Вчера вечером, неся вахту на вверенном ей объекте, она обзвонила своих приятельниц, и Полина, я не помнила, кто это такая, сказала, что им в контору срочно требуется бухгалтер. Она обещала все узнать и перезвонить.
- Бабушка, ну какой из меня бухгалтер?! – вскричала я.
- А кто ты – экономист? Разве это не одно и то же?
- Нет, конечно!
Бабушка не сдавалась.
- Ладно, я ей позвоню, может быть, им и экономист требуется.
- Бабушка, ну какой из меня экономист?! – опять вскричала я и осеклась.
Бабушка насупила брови.
- Значит, ты не бухгалтер, не экономист… . Так кто же ты?! Чему тебя пять лет учили?!! За что твой отец такие деньжищи платил?!!!
Бабушкина громкость усиливалась, и я пошла на попятную.
- Конечно, теоретические знания у меня есть, - нагло соврала я, - но всем требуются опытные специалисты.
Не знаю, чем бы закончилась наша дискуссия, но ожил мой мобильник. Увидев, кто звонит, я радостно вскочила со стула. Екатерина приглашала меня к двенадцати часам на беседу с начальником отдела информации. Я скороговоркой сообщила новости и побежала собираться. Господи, неужели меня примут на работу? Вскоре заглянула бабушка:
- Сейчас приготовлю тебе еду на завтра и поеду.
Я была счастлива, великодушна и полна сил:
- Не надо мне готовить, сама справлюсь. Лучше поспи.
Бабушка заулыбалась и, подойдя, похлопала меня по плечу. Я в это время наносила макияж, и щеточка с тушью угодила мне в глаз. Я ойкнула, но ворчать не стала, не хотелось портить ей настроение. Она, как маленькая, радовалась неожиданным каникулам и бодро выдавала мне наставления на ближайшие дни. Я тоже была довольна: полная свобода!
Придав себе максимально возможный здоровый и привлекательный вид, я чмокнула бабушку и пешком направилась на Петроградскую сторону. Я шла, высоко вскинув голову, чувствуя себя сильной и уверенной в себе. У меня было предчувствие, что меня примут на работу, а предчувствия редко меня обманывают. На мне был светлый костюмчик из хлопка, босоножки на каблуках и аккуратная сумочка на длинном ремне. Я замечала заинтересованные взгляды идущих навстречу мужчин и пыталась представить себя со стороны. Рост у меня невысокий, но благодаря хрупкому телосложению и каблукам я выгляжу стройной. Одета со вкусом и по-летнему нарядно. Длинные черные блестящие волосы рассыпаются по плечам, искусный макияж делает мое бледное матовое лицо более ярким, из-под пушистых ресниц сияют светло-серые глаза. Я не выдержала и рассмеялась. Описанный мной образ был близок к идеальному. Конечно же, я себе польстила, но ведь совсем чуть-чуть.
Без десяти двенадцать я была у входа в фирму, но еще несколько минут послонялась по улице и только затем вошла. Охранник взял мой паспорт, сверился со списком и улыбнулся:
- Желаю удачи!
- Спасибо.
Возле лестницы, ведущей на второй этаж, я немного притормозила у большого зеркала и окинула себя придирчивым взглядом. Все-таки в своих мыслях я себе изрядно польстила, так как выглядела бледной и испуганной. Глаза, правда, сияли, но как-то лихорадочно, будто я больна или что-то замышляю. Я потерла щеки, вызвав легкий румянец, и тряхнула головой. Потом опять взглянула в зеркало. Вроде получше, хотя до идеала далеко.
Ровно в двенадцать я остановилась у двери под номером 219. Кроме номера на ней висела блестящая металлическая пластинка, черные буквы на которой складывались в два слова: «Отдел информации». Я застыла, переводя дыхание и ничего вокруг не замечая. Мои мысли сосредоточились на одном: «Я хочу, чтобы меня приняли на работу!» Наконец я решилась и постучала в дверь. Никто не отозвался, тогда я ее открыла и вошла. В небольшой комнате с двумя узкими окнами, похожими на бойницы, находились четыре человека – два парня и две девушки, все сидели за компьютерами, сосредоточившись на работе.
- Здравствуйте! – громко сказала я.
- Здравствуй, коли не шутишь, - отозвался парень лет двадцати восьми с черными, как смоль, волосами, остальные тоже что-то пробурчали.
- Меня к вам направили из службы персонала, - пояснила я.
Брюнет приподнялся со стула и представился:
- Максим Орлов, начальник этого замечательного отдела.
Потом вопросительно взглянул на меня.
- Наталья Нарышкина, - сказала я.
Я ненадолго оторвалась от воспоминаний. Почему я запомнила тот день так подробно, ведь тогда я не знала, что он станет для меня судьбоносным? Может быть, это случилось потому, что он был каким-то светлым и обещал новую жизнь? Да, тот день действительно стал началом новой жизни, но совсем не той, о которой я мечтала. И все же, несмотря на беспокойство за Алину, тогда я была полна самых радужных предчувствий.
Максим указал на стул рядом с собой, на котором я и расположилась. Остальные сотрудники продолжали работать, не обращая на нас внимания. Молодой начальник был очень симпатичным, ухоженным и стильно одетым, а на безымянном пальце его правой руки поблескивало тоненькое золотое колечко. Он стал задавать вопросы, касающиеся моих навыков в области компьютерных технологий. К счастью, на большинство из них я с чистой совестью могла ответить утвердительно. Потом рассказал, чем занимается фирма «Райт» - продажей изделий электронной техники, впрочем, не только продажей, фирма владеет несколькими предприятиями, которые ее выпускают. Номенклатура изделий просто огромная, она постоянно обновляется, но это не моя забота. На сайте фирмы имеется об этом информация, но кое-какие данные в открытый доступ не выкладывают, а сообщают о них по специальной просьбе. В мою задачу, если меня примут на работу, будет входить ведение переписки с потенциальными клиентами. Он подробно описал, что и как я должна делать – когда нужно отвечать самой, а когда переправлять запрос в другую службу. Впрочем, перебил он себя, о подробностях потом поговорим. Максим объяснял все доступным языком, и я подумала, что смогу справиться с этой работой. Тем временем он вывел на экран письмо от зарубежного адресата.
- Катя сказала, что ты в английском хорошо рубишь, сейчас проверим.
Я вслух перевела, он довольно кивнул.
- А теперь я продиктую ответ.
Он встал, уступая мне место за компьютером. Я ужасно нервничала, но старалась этого не показывать. Печатать на английском языке для меня не внове, так как я до сих пор переписываюсь с девчонками, с которыми когда-то вместе жила и училась в Лондоне. Максим прочитал то, что я напечатала, и нашел всего одну ошибку.
- Что ж, весьма недурно, - заключил он. – Сейчас зайдем к Андрею Ивановичу, последнее слово за ним.
- А кто это? – поинтересовалась я.
Максим поднял вверх указательный палец и торжественно продекламировал:
- Большой человек!
После этого позвонил и получил разрешение на визит. Кабинет «большого человека» располагался этажом выше. На его двери значилось: Коромыслов Андрей Иванович, без указания должности. Видимо, постеснялись написать: «Коромыслов Андрей Иванович, большой человек». На деле Андрей Иванович оказался невысоким и щуплым, а на его лице блестели маленькие острые глазки, под взглядом которых я почувствовала себя весьма неуверенно. В его присутствии и Максим как-то подобрался и уже не выглядел так вальяжно.
Небольшой кабинет был обставлен дорого и со вкусом. Хозяин предложил нам присесть, что мы и сделали, ноги уже плохо меня держали. Максим дал мне весьма лестную аттестацию и добавил, что накопилось очень много писем, на которые некому отвечать. Андрей Иванович не стал меня экзаменовать, а поинтересовался, где я изучала английский язык, какой ВУЗ окончила и почему не хочу работать по специальности. В ответ на последний вопрос я промямлила что-то невразумительное. Наша беседа длилась не более трех минут.
- Ну что ж, - вымолвил «большой человек», - желаю вам успеха.
Я поняла, что аудиенция окончена и вопросительно посмотрела на Максима.
- Подожди меня в коридоре, - сказал он.
Я попрощалась и вышла. После нервного возбуждения на меня навалилась слабость. Только бы сердце не подвело! Я прислонилась к стене и стала озираться по сторонам, чтобы не думать о том, что сейчас происходит в кабинете. По сравнению с четко распланированным вторым этажом третий казался настоящим лабиринтом, вряд ли я отсюда выберусь самостоятельно. Однако на отделку помещений денег не пожалели, и офис выглядел очень солидно. Я все еще размышляла об интерьерах, когда появился Максим.
- Порядок, - бодро сказал он. – Пойдем, я тебя с сотрудниками познакомлю.
- Значит, меня приняли? – слабым голосом поинтересовалась я.
- Да. Испытательный срок один месяц.
И тут он сообщил о зарплате, которой я забыла поинтересоваться. Глаза у меня едва не выскочили из орбит, и я остановилась. Это было в два раза больше, чем полагалось помощнику бухгалтера! Максим истолковал мое изумление по-своему.
- Я, конечно, понимаю, что это немного, но если хорошо себя зарекомендуешь, то через несколько месяцев повысим.
- Да что ты, - прервала я его, - я думала, что будет гораздо меньше.
- Никому об этом не говори, - улыбаясь, посоветовал он, - а то будешь до пенсии сидеть на минимуме.
Я приняла это к сведению и приободрилась. Усталость исчезла, будто ее и не было вовсе. И все же я поинтересовалась должностью «большого человека».
- Он – представитель главного инвестора и следит за тем, чтобы мы денежки зря не транжирили.
Тем временем мы подошли к отделу информации, выход из лабиринта я так и не запомнила. На душе было радостно и, когда Максим меня представлял, никакого страха или неловкости перед будущими коллегами я не испытывала. На этот раз вся троица смотрела на меня с интересом.
- Это Яна, моя правая рука, - представил Максим смуглую девицу лет двадцати шести с пышной каштановой шевелюрой.
Та внимательно меня осмотрела с ног до головы, но ничего не сказала и даже не улыбнулась. Следующей на очереди была пухленькая девушка с белесыми волосами. На мой взгляд, ей можно было дать от двадцати трех до двадцати восьми.
- Меня зовут Марина, - опередила она своего начальника, - я его левая рука.
Мы улыбнулись друг другу, и я подумала, что с ней мы, возможно, подружимся.
- Думаю, ты тоже сам представишься, - Максим взглянул на парня, сидевшего за компьютером у одного из окон.
Тот приподнялся и склонил голову в шутливом поклоне:
- Эдуард, в просторечье – Эдик. Я – мозг начальника. – Он, усмехаясь, взглянул на Максима. – Извини, шеф, все руки уже разобрали, а быть твоей ногой или еще чем-то я не согласен.
Эдик, пожалуй, был всего на пару лет старше меня – среднего роста, худощавый и очень симпатичный. Максим подвел меня к моему рабочему месту – возле второго окна и напротив Эдика. Наши столы разделяла невысокая перегородка, так что будет совсем необязательно целыми днями пялиться друг на друга.
Через полчаса я, словно на крыльях, выпорхнула из офиса. По счастью, все свидетельства и справки я собрала заблаговременно, так что на то, чтобы передать их в отдел кадров и написать заявление много времени не потребовалось. Я ликовала. Завтра я выхожу на работу! Мне казалось, что и солнышко светит ярче, и прохожие смотрят дружелюбнее. Пройдя метров сто, я достала мобильник. Хотелось поделиться своей радостью, и я позвонила бабушке. Она уже ехала в электричке, направляясь на свидание с малиной. Мое сообщение ее обрадовало, даже как-то слишком, видимо, после нашей утренней беседы она совсем потеряла веру в меня. Папа сейчас недосягаем, и я позвонила Алине. Опять – ни ответа, ни привета. Настроение несколько упало. Где же она? Может быть, Диме удастся что-то узнать? Все же я не позволила себе погрузиться в уныние, ведь так редко бывают поводы для радости! А с Алинкой, возможно, все в порядке. Может быть, она просто влюбилась и ушла в подполье, чтобы не спугнуть птицу счастья? Ведь что-то такое проскальзывало в ее эсэмэсках из Хорватии, да и в телефонном разговоре из Москвы. А я, дура набитая и эгоистка, тогда ничего у нее не спросила, сосредоточившись на предстоящей встрече с ДД.
Немного успокоив себя не слишком убедительными предположениями, я решила еще немного порадоваться своему успеху и подключить к этому процессу своих институтских подруг – Таню и Леру. В последнее время я избегала встреч с ними, так как их, прежде всего, интересовало, устроилась я на работу или нет, а мне нечем было похвастаться. В отличие от меня, они работали, начиная с третьего курса, так что никаких проблем с трудоустройством после окончания института у них не возникло.
В моей коллекции всего четыре подруги – Алина, Таня, Лера и Вера – моя одноклассница, живущая в соседнем доме. Конечно, по степени близости никто не может сравниться с Алиной, хотя с институтскими подругами я проводила больше времени, зато наше общение с Алиной, можно сказать, было непрерывным. Ежедневные эсэмэски являлись необходимой составляющей нашей жизни. И вот, уже третью неделю от нее ни слова, ни звука. Это наводило на тревожные мысли, и ответственность за принятие решения (обращаться в милицию или нет?) давила на меня все сильнее.
Однако это почти не помешало встрече с девчонками. Мы давно не виделись и искренне радовались друг другу, у всех были новости, которыми хотелось поделиться. Очень симпатичная и уверенная в себе Лера работала в коммерческой службе солидной фирмы и имела неплохие карьерные перспективы. Кроме того, у нее появился молодой человек, конечно же, красивый и перспективный, с которым они собирались начать совместную жизнь. Высокая и нескладная Таня, с лицом, будто составленным из острых углов, обычно была критично настроена ко всем и ко всему. Но и она немного помягчала. В альпинистской секции, в которой она занималась уже несколько лет, появился новый парень, и они прониклись взаимной симпатией. Правда, пока ничего конкретного между ними нет, но жизнь для Тани окрасилась новыми красками. Это ей все же не помешало сделать несколько язвительных замечаний в адрес начальника и ближайших сотрудников. Рассказом о своих приключениях с ДД я могла вмиг заткнуть их за пояс, но я об этом не обмолвилась ни словом, и об Алинином исчезновении тоже. Почему-то я автоматически фильтровала информацию, которую им сообщала. От Алины у меня нет секретов, вот в этом и разница между лучшей подругой и всеми остальными.
Я проводила девчонок до метро и около полуночи вернулась домой. Если бы не беспокойство за Алину, я чувствовала бы себя вполне счастливой. Завтра предстоял первый рабочий день, что наполняло меня непривычной тревожной радостью. Мое приподнятое настроение несколько опустило отсутствие горячей воды. Холодная, по счастью, была, так что пришлось ее согреть. Позднее, стоя в ванне и поливая себя из ковшика теплой водой, я думала о ДД. Все же я не могу называть его Димой. Дима – это что-то родное, близкое и надежное, а он – просто ДД, актер, купающийся в лучах популярности, избалованный вниманием женщин и живущий слишком суетной жизнью, так не похожей на мою. Его слова и обещания ничего не значат. Он ведь обещал навести справки и позвонить, но не сделал этого – то ли ничего не удалось узнать, то ли забыл. Мне захотелось переместиться на пару веков в прошлое, когда выполнение обещания было делом чести, а уважительное и даже трепетное отношение к женщине - нормой поведения.
Я уже засыпала, когда ДД все-таки позвонил. То ли от усталости, то ли от опьянения, но его речь была расслабленной и несколько невнятной, однако я все поняла. Благодаря непрерывным перемещениям по различным культурным и околокультурным объектам он сегодня встретил троих из тех, кто был в тот вечер в квартире Могилевской. Двое ничего не помнили, во всяком случае, так заявили, но одна девица утверждала, что Алина удалилась оттуда вместе с Крайновым. Номер его телефона ДД не помнил, а мобильник, в котором тот был записан, утерян им в прошлом году. Он пообещал вскоре его узнать и перезвонить. Свое слово он все-таки сдержал. Я искренне поблагодарила его и пожелала успешных гастролей.
Глава шестая
В конце второго рабочего дня, когда Максим с Яной удалились на совещание, а Эдик с Мариной вышли покурить, я решила сделать передышку и подвести промежуточные итоги. С работой я справляюсь. Она несложная, просто требует знания английского языка и некоторых навыков в работе с компьютером, которыми я, по счастью, владею. Если в первый день мне приходилось часто обращаться за советом к Максиму, то сегодня всего пару раз. Он даже одобрительно покивал головой, ознакомившись с моей работой. В общем, с профессиональной точки зрения у меня к себе претензий нет, зато с человеческой - пруд пруди. Я поймала себя на том, что опять нахожусь в роли стороннего наблюдателя, хотя являюсь полноправным членом данного коллектива. Я исподволь присматриваюсь к сотрудникам, пытаюсь дать им оценку и понять их взаимоотношения. А они, похоже, непростые.
Яна постоянно выглядит такой озабоченной, будто является не правой рукой начальника маленького отдела, а мозгом всей компании. Максим держится несколько проще, но рубахой-парнем его тоже не назовешь. По счастью, Марина с Эдиком ничего великого из себя не строят, но общая атмосфера сказывается и на них. Они редко отвлекаются на посторонние темы. Вчера Марина решила поделиться впечатлениями от просмотра нового фильма, но Яна преувеличенно вежливо попросила не мешать ей работать. Я знаю, что Эдик следит за обновлением сайтов с информацией о продаваемых и покупаемых изделиях, Марина как-то связана с рекламой, но Максим с Яной, судя по их виду, занимаются чем-то таким великим и сложным, что вряд ли доступно моему пониманию. Думаю, Марина с Эдиком отводят душу во время перекуров, я же не курю, а глотать дым, слушая их разговоры, совсем не хочется, впрочем, пока мне этого никто не предлагал. Перед своими предварительными итогами я все же решила поставить знак «плюс». Работа нормальная, я с ней справляюсь, а насчет сотрудников еще рано делать выводы. Основываясь на разговорах со своими работающими подругами, я ожидала найти здесь нечто вроде второй семьи, но пока что-то не похоже на семью, впрочем, семьи бывают разные.
Затем мои мысли перетекли на Алину. Время шло, а она не объявлялась. Наверное, все-таки придется сообщить Валентине о погроме в ее квартире, а, может быть, и Сергею Николаевичу, если ему стало лучше. Я все оттягивала этот момент, но, похоже, дальше медлить нельзя. Мой мобильник просигналил о получении сообщения. Хорошо, что в комнате никого не было, а то я покраснела, да еще и руки затряслись. ДД прислал мне весточку, впрочем, весьма короткую – номер телефона Крайнова, ни здравствуй, ни до свидания в ней не было, что меня задело. Однако свое слово он сдержал, так что я отправила ему благодарственный ответ. Значит, встреча с Алиниными родственниками пока откладывается. Сначала нужно связаться с Крайновым, может, он знает, где Алина. Я решила сделать это вечером, так что еле дождалась конца рабочего дня. Едва на часах высветилось 18-00, я выключила компьютер и поднялась, поймав на себе осуждающий взгляд Яны.
Начало и конец рабочего дня в нашей фирме скользящие. Появляться на рабочем месте следует с девяти до одиннадцати утра, а уходить, соответственно, после восемнадцати. Я приходила к девяти – самая первая, остальные подтягивались позднее. Марина за обедом вскользь заметила, что Максим с Яной иногда задерживаются и до десяти вечера. Я это пропустила мимо ушей. Если им нравится такая жизнь – пусть, себя я к трудоголикам не отношу. К тому же, они являются на работу к одиннадцати и обедают дольше нас. Все это я произнесла про себя, но кое-что и вслух вырвалось:
- Я пришла к девяти.
Мне никто ничего не ответил. Я попрощалась и вышла. Потом всю дорогу до дома пилила себя за то, что стала оправдываться, хотя ни в чем не виновата. Конечно, у меня хватило бы усидчивости задерживаться и позднее, но в жизни кроме работы есть еще масса всяких интересных и нужных дел. Бабушка уже вернулась с малиновой плантации и хлопотала по дому. Она продемонстрировала банки с вареньем, потом усадила ужинать. Только к восьми я решилась на звонок Крайнову. Вспомнит ли он меня и захочет ли разговаривать? Я уже протянула руку к телефону, когда тот зазвонил. Это была Алина! Меня охватил вихрь самых разнообразных чувств.
- Алинка, где ты пропадала? Мы уже хотели в милицию обращаться!
- Никакой милиции, - она резко оборвала меня. – Со мной все в порядке. Я сейчас занята.
- Чем ты занята?
- Неважно. Не надо сеять панику. И вообще, не докучай мне. – Последние слова она выделила особо.
- Что за таинственность? – не унималась я.
Она будто меня не слышала.
- Запомни, никакой милиции.
- Твой отец…, - начала я, но она уже отключилась.
Я тут же ей перезвонила, но ее мобильник был уже выключен. Я не знала, что и думать. Слава богу, она жива. Но здорова ли? Ее голос показался мне слишком напряженным и хриплым. Зная о тяжелой наследственности, я, прежде всего, беспокоилась о ее психическом здоровье. А ведь разговор был не только очень коротким, но и странным. Почему она так торопилась? И почему не сказала ничего конкретного? В конце концов, могла соврать что-нибудь правдоподобное. Может быть, она отцу все объяснила? Я решительно набрала номер Валентины. Сергею Николаевичу стало лучше, и его перевели из реанимации в обычную палату. Алина им не звонила, и я передала свой разговор с подругой в несколько измененном виде. Якобы, с ней все в порядке, искать ее не нужно, она сама объявится, как только сможет. На последовавший за этим шквал Валентининых вопросов мне совершенно нечего было ответить.
В ту ночь я долго не могла уснуть, перебирая слова, сказанные Алиной, и пытаясь понять, что за ними скрывается, но так ни до чего и не додумалась. Разговор был коротким, малоинформативным и резким, однако я не спешила на нее обижаться. Если она разговаривала в таком тоне, значит, на то были причины.
В субботу мы с Верой, моей школьной подругой, поехали в Солнечное, где познакомились с компанией парней и девчонок примерно нашего возраста. Вера играла с ними в волейбол, а я с двумя парнями – Антоном и Кириллом резалась в карты. День был жарким, и мы часто купались, вода в заливе была теплой и так и манила к себе. Воскресенье провели там же и в том же обществе. До деления на парочки пока еще не дошло, все присматривались друг к другу. Главный заводила Антон записал номера мобильников всех присутствующих и объявил, что встречаемся в следующую субботу здесь же, а если испортится погода, то он всем позвонит и укажет новое место встречи. Никто не возражал. Бабушка не могла на меня нарадоваться, так как я выглядела посвежевшей, как она и мечтала.
Круг моих знакомых стремительно расширялся, и мне это очень нравилось. Я решила и на работе перейти из разряда наблюдателей в активные члены, что неплохо у меня получалось. Думаю, этому способствовало отсутствие Яны, на неделю уехавшей в командировку. Даже Максим стал выглядеть менее напряженным. Мы с Мариной, Эдиком и его приятелем из службы маркетинга Володей вместе обедали в кафе неподалеку от офиса. Особенно мне нравилось общаться с Мариной. Она не отличалась красотой и грацией, но была такой доброжелательной и жизнерадостной, что невольно к ней привлекало. Мне казалось, что Володя поглядывает на нее с интересом. Володя холост и, судя по всему, ни с кем постоянно не встречается. Эдик со своей девушкой снимает квартиру в спальном районе на Севере города. Она на несколько лет старше него, и они никаких планов на будущее пока не строят. На мой взгляд, он чувствует себя совершенно свободным. В общем, у нас подобралась неплохая компания.
Кое-что я узнала и об остальных сотрудниках. Яне, как и Марине, двадцать шесть лет. Они устроились на работу примерно в одно время. Максим тогда руководил группой в отделе маркетинга, которая потом трансформировалась в отдел информации. Яна сразу положила глаз на Максима и, по мнению Марины, у них был роман. Девушки общались, но не дружили, поэтому точных сведений на этот счет у Марины нет. Неожиданно, во всяком случае, для Марины и Яны, он женился. Яна собиралась уволиться, но почему-то так этого и не сделала. Сейчас, по виду, у них чисто деловые отношения, но они всегда обедают вместе, ездят куда-то на машине Максима, иногда им составляет компанию начальник интернет-отдела, с которым дружит Максим. В скором времени у нашего начальника должен родиться ребенок. В общем, за пару дней я значительно продвинулась в общении с сотрудниками. Во вторник после работы мы вчетвером отправились в кинотеатр на Сенной площади, чтобы посмотреть разрекламированный американский фильм. Он никому из нас не понравился. Чтобы хоть как-то улучшить настроение, мы зашли в кафе, где засиделись допоздна.
В последние дни моя жизнь круто изменилась и стала совершенно не похожей на ту, которую я вела раньше. У меня не оставалось времени на мои рукоделия, на чтение и телевизор, где по-прежнему показывали сериал с участием ДД. Да и до размышлений редко доходило. Только в среду добралась до своей мозаики. Я решила изменить технологию ее изготовления, чтобы мое творение как можно больше походило на мозаичное панно из камня или смальты, а не на лоскутное одеяло. Я нашла плотный картон и вырезала из него кусочки нужной формы и размера, чтобы потом обтянуть их тканью. Это как раз то, что нужно. Как их соединить, решу потом. Впервые за последние суматошные дни, неспешно выполняя нехитрую работу, я размышляла. И, конечно же, вскоре мои мысли были полностью заняты Алиной. Я опять вспоминала наш последний телефонный разговор, хотя там и вспоминать особо нечего. Только одна фраза, больно резанувшая меня: «Не докучай мне». Разве я ей докучала? Ведь это она мне позвонила, а не я ей. И почему она произнесла ее так отчетливо, выделяя каждое слово? И ведь эти слова «не докучай» явно не из ее лексикона. Я продолжала шить и вдруг вздрогнула, больно уколовшись иголкой. Я вспомнила!
Это произошло в наше первое совместное дачное лето. Тогда Алина была для меня не столько подругой, сколько кумиром. Мне нравилось абсолютно все, что она делала. А когда она чем-то со мной делилась, я слушала, раскрыв рот. Однажды она рассказала, что познакомилась со взрослым парнем, который назначил ей свидание. Высокий, красивый, он гостил у владельцев самого шикарного дома в поселке. Алина была польщена и согласилась. Понятно, что в открытую гулять по поселку они не могли, этого не одобрили бы ни его, ни ее родственники. Впрочем, это сейчас мне все понятно, а тогда я просто приняла к сведению, что они встретятся у поваленного дерева возле леса, где в первые дни знакомства мы с Алиной сидели и, крепко обнявшись, вместе рыдали. По-моему, она не была в него влюблена, просто ей льстило, что взрослый и красивый парень обратил на нее внимание, и она решила приобщить его к своей коллекции. Впрочем, чего-то она опасалась и думала, как бы подстраховаться. Я тоже забеспокоилась и осторожно спросила:
- Может, не стоит?
Но Алина не любила отступать и кое-что придумала. Минут за десять до их свидания я затаилась в кустах, расположенных между тропинкой, ведущей к лесу, и поваленным деревом. Кусты были высокими, а я маленькой, так что я стоя застыла на своем посту. Вскоре появился он, а затем и Алина. Они о чем-то говорили, до меня доносился гул их голосов, но слов я не разбирала. Наверное, был август, темнело рано, так что я почти ничего не видела. Вскоре и похолодало. Я переминалась с ноги на ногу, пытаясь согреться, когда услышала ключевую фразу, произнесенную громко и отчетливо, с ударением на каждом слове:
- Не докучай мне!
По нашему уговору эта фраза означала «Мне угрожает опасность!» Я тут же выбралась из кустов на тропинку и сделала вид, что иду из поселка.
- Алина! – закричала я. – Бабушка зовет тебя домой.
Алинка вскочила и бросилась ко мне.
- Наташка, привет, как ты меня нашла?
Теперь этот эпизод и особенно моя роль в нем кажутся ужасно глупыми, но тогда я была горда оказанным мне доверием.
Конечно, выделяя эту фразу, Алина хотела донести до меня, что ей угрожает опасность! Видимо, ее разговор контролировали, поэтому прямо сказать она ничего не могла. Я быстро засунула свое рукоделье в шкаф, теперь не до него. Надо что-то делать! И, прежде всего, попытаться расшифровать остальные фразы. Но, скорее всего, они не имеют значения. И все же, слово за словом, я восстановила в памяти все, что она сказала.
- Никакой милиции! Со мной все в порядке. Я сейчас занята.
- Не надо сеять панику и, вообще, не докучай мне.
- Запомни, никакой милиции!
О милиции она упомянула два раза – в первой и последней фразах. На первое высказывание можно не обращать внимания, так как словами «не докучай мне!» она его как бы отменяла. Но что означают последние слова «Запомни, никакой милиции!» Они звучали, как заклинание. Допустим, ее держат в плену, кто и зачем сейчас неважно. Пока Алину никто не ищет, преступники спокойны, но если милиция займется ее поисками, то они захотят от нее избавиться. Это единственное объяснение, которое приходило мне в голову. Значит, милицию подключать нельзя. Но на что надеялась Алина, сообщая мне, что она в опасности? Как я смогу найти ее и вызволить из плена? От возбуждения меня немного потряхивало. На всякий случай я приняла лекарство и присела на диван, но на месте мне не сиделось. Я подошла к окну, раздвинула шторы и стала созерцать знакомый дворик, будто пытаясь найти там ответы на мучившие меня вопросы. Небольшой асфальтированный квадратик, со всех сторон окруженный старыми невзрачными домами, пара чахлых деревьев и несколько автомобилей. Конечно, никаких ответов, созерцая этот пейзаж, я не нашла, зато появились новые вопросы. Почему преступники разрешили ей позвонить и почему именно мне? Логичнее было бы связаться с отцом, успокоить его, чтобы он не обратился в милицию. А причем здесь подруга? Неужели…? Допустим, Алинка случайно что-то узнала и представляет для них опасность. Вполне можно предположить, что она своим знанием поделилась с подругой. Значит, теперь и я представляю для них опасность? Мне стало не по себе. Завесив шторы, я опять села на диван, но свет включать не стала. В темноте лучше думается. Неужели Алинка подставила меня? Или преступники сами докопались? Но как? В ее мобильнике куча имен, расположенных в алфавитном порядке, и я со своей буквой «Н» далеко не на первом месте.
Поверить в то, что подруга предала меня, я все же не смогла, и ответ пришел сам собой. Я вспомнила первую часть второй фразы, на которую до сих пор не обращала внимания «Не надо сеять панику!» Конечно же, до преступников дошли сведения, что я с помощью ДД разыскиваю Алину, и они решили пресечь мою активность. Теперь все встало на свои места. Кто-то из тех, с кем говорил ДД, связан с преступниками. Или же сведения дошли до них окольным путем. Скорее всего, последнее, ведь Алина позвонила мне лишь через два-три дня после того, как ДД задавал свои вопросы. Я решила позвонить ему и кое-что уточнить. По московскому времени сейчас было около девяти вечера, но в Оренбурге, где он сейчас находится, на три-четыре часа больше, так что спектакль уже закончился.
В комнату заглянула бабушка.
- Чего в темноте сидишь, плохо себя чувствуешь? – обеспокоенно спросила она.
Я включила бра и заверила, что все в порядке, просто хочу дать отдых глазам
- И то верно, - подхватила она. – На работе целый день за компьютером, дома за шитьем, так и до очков недалеко. Я первые очки надела в пятьдесят лет!
Мы еще немного поговорили о том, о сем, после чего она удалилась спать, а я почувствовала, что немного успокоилась. В половине десятого я позвонила ДД, но он не отозвался, видимо, уже спал. Тогда я решилась на звонок Крайнову. После второго гудка он снял трубку.
- Я вас слушаю, - громко сказал он. Слышалась бодрая музыка и многоголосый гомон.
- Это Наталья Нарышкина, – представилась я.
- Подождите минутку, плохо слышно, - произнес он, после чего последовала пауза. – Повторите пожалуйста. – Шумовой фон исчез.
Я еще раз представилась и напомнила, когда и при каких обстоятельствах мы встречались. Он все вспомнил и весело поинтересовался:
- Требуются свидетельские показания по делу о нанесения ущерба красоте великого артиста Дмитрия Демьянова?
Слова «великий артист» были произнесены с сарказмом.
- Нет, все гораздо хуже, - ответила я и рассказала, что в тот вечер мою подругу Алину Угрюмову видели в последний раз и не может ли он хоть что-нибудь о ней сообщить. О том, что она недавно мне звонила, я не упомянула.
Крайнов посерьезнел и стал вспоминать, а память у него оказалась очень даже хорошей. Он сообщил, что последние несколько лет занимается продюсированием фильмов и назвал два из них, которые были весьма популярны и даже получили какие-то премии. На этот раз он решил экранизировать незаслуженно забытую пьесу Островского. Найти спонсоров для такого дела нелегко, однако ему удалось заинтересовать одного богатого человека, правда, тот поставил одно условие – в этом фильме обязательно должна сняться Варвара Могилевская. Магнат, хотя сейчас проживал в Москве, был родом из Питера и с детства являлся поклонником ее таланта. До Крайнова доходили слухи о нынешнем состоянии великой актрисы, но он знал, что они часто бывают преувеличенными, поэтому решил встретиться с ней, о чем и доложил предполагаемому спонсору. Тот заинтересовался, сказал, что в это время будет в Питере по своим делам, якобы у него там есть свой бизнес, и хочет присутствовать при встрече.
Они должны были вместе отправиться на квартиру Могилевской, но бизнесмена задержали какие-то дела, и он пообещал приехать позднее. О предполагаемом визите стало многим известно, видимо, внучка Могилевской проболталась. Когда он появился в квартире, там уже собралась довольно внушительная группа артистов-неудачников, которые надеялись его заинтересовать. Ему все это ужасно не понравилось. Кажется, вскоре за ним пришла Алина. Он принял ее за одну из начинающих актрис, но она не пыталась обратить на себя его внимание, хотя он, конечно, обратил, так как она была очень красива и весьма экстравагантно одета.
Могилевская спала и, по словам внучки, ее не следовало сейчас будить. Крайнов был вынужден коротать время за столом, дав понять, что никто из артистов его не заинтересовал. Кое-кто ушел, а остальные потихоньку напивались. Вскоре Алина исчезла, а потом появилась вместе со мной. Тут и Могилевская проснулась, но, пообщавшись с ней, он понял, что совместной работы у них не получится, хотя ДД его об этом сразу предупредил. Он позвонил своему несостоявшемуся спонсору и вызвал такси. В это время в гостиную влетела я, схватила сумочку и исчезла, а затем ворвался окровавленный ДД. Крайнов догадался, что к чему, и решил меня проводить, но я от его услуг отказалась. Он вернулся в квартиру за своим пиджаком и застал сцену разборки между ДД и Алиной. Их еле растащили. Она выглядела такой взбудораженной и так рвалась в бой, что он решительно взял ее за руку и вывел из квартиры. У подъезда его уже ждало такси, и он предложил подвезти Алину до дома. Она согласилась. Он сел рядом с водителем, а она разместилась сзади и назвала адрес.
- Комендантский проспект? – уточнила я.
- Возможно, но точно не помню.
Крайнов слышал, как она мне звонила и понял, что разговора у нас не получилось.
- Моя подруга такая чистая, таких сейчас просто не бывает, - вдруг сказала Алина, - а он – свиное рыло!
Последние слова Крайнов произнес с удовольствием, видимо, ДД ему активно не нравился. Они уже выехали из центра, когда Алине кто-то позвонил. Она попросила изменить маршрут, назвав таксисту адрес, но он его тоже не запомнил. Вскоре они остановились у какого-то перекрестка. Вокруг были большие новые дома, но вряд ли он узнает это место. Там Алину ждал большой темный автомобиль, на марку он не обратил внимания. Алина пересела в него, на прощание помахав рукой. Больше он ее не видел и ничего о ней не слышал.
Мы ненадолго замолчали.
- А имя у этого магната есть? - наконец спросила я.
- А зачем это вам? – насторожился Крайнов.
Пришлось объяснить, что Алина предполагала встретиться в квартире Могилевской с человеком, с которым собиралась оттуда уйти.
- Рокотов Андрей Васильевич, - нехотя сообщил он.
- Сколько ему лет и как выглядит?
Крайнов усмехнулся:
- Выглядит он превосходно, а лет ему от тридцати пяти до сорока. Это вам что-то дает?
- Еще бы, - откликнулась я. – Он вполне подходит.
- Для чего? – удивился он.
- Он вполне подходит на роль Алининого друга.
Господи, куда ввязалась моя подруга? Немного поколебавшись, я спросила у него номер телефона Рокотова, хотя не представляла, что буду ему говорить. Не спрашивать же: «Не вы ли держите Алину в плену?» Крайнов ответил не сразу.
- Понимаете, Наташа, телефоны таких людей просто так никому не дают.
- Что вы имеете в виду?
- Такие люди очень пекутся о своей безопасности, и не без оснований. Номер его личного телефона знают единицы, по остальным отвечает секретарь, и пока вы не скажете, по какому вопросу, вас с ним не соединят. Конечно, когда есть предварительная договоренность, другое дело.
- Все понятно, - хмуро сказала я, - но все же я хотела бы иметь хоть какую-то возможность с ним связаться.
- Хорошо, - после небольшой паузы произнес Крайнов. – Его номер записан у меня в мобильнике, сейчас посмотрю и перезвоню вам.
Он отключился, а я быстро нашла карандаш и бумагу, чтобы его записать. Звонка пришлось ждать минут десять. Вряд ли требуется столько времени, чтобы найти номер в мобильнике. Возможно, его отвлекли, но я подозревала, что он просто размышлял, стоит ли вообще перезванивать. И все-таки он перезвонил и продиктовал номер телефона Рокотова. Затем предупредил, что не стоит связываться с богачами, у них свои правила и законы. Рокотов очень богатый человек, правда, в первую десятку не входит, но в первой сотне прочно обосновался. Если, не дай бог, Рокотов замешан в исчезновении Алины, то мне не следует обнаруживать, что я его в чем-то подозреваю, лучше доверить поиски подруги милиции. Я поблагодарила его за информацию и хотела распрощаться, но он меня перебил:
- Меня зовут Артем, - чуть ли ни игриво произнес он.
- Знаю.
- Я иногда бываю в Питере. Можно вам позвонить в следующий приезд?
Я хотела ответить, что не стоит, так как ему от меня никакой пользы не будет, но решила, что это будет выглядеть невежливо.
- Да, конечно, звоните, - промямлила я.
- И вы тоже звоните, если будут вопросы или надумаете приехать в Москву.
Я еще раз его поблагодарила, и мы распрощались. Разговор с Крайновым получился продолжительным. Он отнесся ко мне дружелюбно и заинтересованно, чего я никак не ожидала, боялась, что он вообще не станет со мной разговаривать. Неужели я ему понравилась? Ведь тогда он выскочил вслед за мной на лестницу и предложил проводить. Или просто благодарен мне за то, что я расцарапала рожу ДД, которого он почему-то терпеть не может? Как бы то ни было, но у меня появился еще один новый знакомый. Это меня приободрило. Признаться, внимание и расположение Артема Крайнова было мне приятно. Когда я увидела его в той квартире, он показался мне высокомерным, но сегодня так просто и мило беседовал со мной, будто мы давно знакомы и выросли на одной улице.
Личные переживания лишь ненадолго отвлекли меня от главного: нужно думать, как помочь Алине. Бумажка с номером телефона Рокотова жгла мне руки. Было так соблазнительно позвонить ему и прояснить ситуацию, но я себя сдерживала, помня предостережения Артема. Я взглянула на часы: половина одиннадцатого. Медлить нельзя, скоро станет неприличным звонить незнакомому человеку. О том, чтобы ложиться спать, не могло быть и речи. Казалось, будто тысячи иголок впиваются в мою плоть, призывая действовать. Артем сказал, что у богатых свои законы. Наверное, он прав, что бы это ни означало. Большинство людей всю жизнь вращаются в своем кругу, где все просто и понятно, и лишь понаслышке знают о том, что происходит в других. Мой опыт общения весьма ограничен – школа, институт и дачная компания – все! Лишь недавно этот круг стал расширяться. Конечно, книги и телевизор дают какое-то представление об обществе в целом, но насколько оно достоверно, можно лишь догадываться.
Без пятнадцати одиннадцать я поняла, что не успокоюсь, пока не позвоню. Предостерегающий голос Артема в моих ушах не замолкал, и я решила в какой-то мере внять ему и тихонько, чтобы не разбудить бабушку, выскользнула из квартиры. Лето близилось к финалу, белые ночи отошли в прошлое, так что тусклые уличные фонари с некоторым трудом рассеивали темноту лишь вокруг себя, вследствие чего образовывались «мертвые», то есть темные зоны между фонарями, отчего улица казалась полосатой, и я шла по ней, считая полоски. На 5-й линии прохожих было немного, но когда я свернула на Средний проспект, все изменилось – толпы народу и море огней. Быстрым шагом я дошла до метро и нашла телефон-автомат. Только тут вспомнила, что у меня нет телефонной карты. Пока я соображала, где бы ее купить, ко мне подошел невзрачный субъект и предложил свои услуги. Я купила карту, не торгуясь, время дороже. И вот, я набираю номер… В голове не осталось ни одной мысли, все заготовки вылетели из нее. Пришлось действовать по интуиции.
- Кирилл Румянцев, - услышала я молодой и бодрый голос с чуть заметной картавинкой на английский манер. – Назовите себя.
- Наталья…, - произнесла я и опомнилась, - Ракитина, - выпалила я Танину фамилию, так как ничего лучшего придумать не смогла. – Мне нужно поговорить с господином Рокотовым.
- По какому вопросу? - вежливо поинтересовался Румянцев.
- По личному, - еле слышно сказала я, так как в минуты волнения голос частенько меня подводит.
- Пожалуйста, подробнее, - секретарь был вежлив, но неумолим.
- Я сама ему скажу, - прошелестела я.
- В таком случае разговор не состоится, - в голосе секретаря появился металл.
- Это касается Алины, - теперь я хрипела.
- Минуточку.
Последовала пауза, во время которой я попыталась откашляться и привести свой голос в порядок.
- Среди знакомых господина Рокотова нет никого с таким именем, о ком бы он хотел говорить, - через пару минут отчеканил Румянцев. – Откуда у вас номер этого телефона? Кто дал вам его?
- Неважно, - ответила я и повесила трубку.
На обратном пути я так и сяк вертела последнюю фразу секретаря. Какая-то она замысловатая, до этого Румянцев изъяснялся только простыми предложениями. Похоже, просто дословно передал слова, сказанные Рокотовым. «Никого с таким именем, о ком бы он хотел говорить». Что сие означает? Скорее всего, какую-то Алину Рокотов знает, но не хочет о ней говорить. Может быть, Алинка чем-то его обидела? Или она здесь ни при чем, и он никакого отношения к ней не имеет? Вот бы поговорить и все выяснить, но так просто до него не доберешься.
Потихоньку открыв дверь, я на цыпочках вошла в квартиру. Мой энтузиазм угас, и я как-то враз вдруг почувствовала ужасную усталость. Еле заставила себя зайти в ванную и, кое-как умывшись, легла спать. И опять мне приснился давний сон. Я на великосветском балу в величественном зале с мраморными колоннами. Вижу подол своего роскошного платья, руку в белой перчатке с зажатым в ней веером. Я кружусь в каком-то волшебном танце. Я счастлива и, кажется, влюблена в своего партнера. Поднимаю глаза, чтобы увидеть его лицо и – сон обрывается.
Продолжение следует...