В переполненный вагон московского метро на станции «Комсомольская» вошла бабушка.
С первого взгляда невозможно было поверить, что когда то она была женщиной.
Старенький бежевый плащик, купленный еще в советской комиссионке, с полу оторванным рукавом и дочерна протертыми локтями, ветхая мужская шапченка колготящаяся шерстяным ворсом, смятые неопределенного цвета кроссовки из растрескавшегося кожзама, сорок третьего, вопреки крохотным старушечьим ножкам размера.
Пахло от бабушки гадко, скисшей органикой вперемешку с сладостью тления, разлившемся в брюхе панкреатитом и редким запахом новрожденного говна, еще не ставшего единым целым, и от того находящимся в состоянии фракций мелкой и средней дисперсии блуждающих в утробе кишечника в поисках аутентичных частиц, к слову, любой патологоанатом поймет меня.
Войдя в вагон, бабушка запела:
Люди, посмотрите вокруг себя!
Вокруг Вас собралась ***ня!
Черножопые жрут Москву!
Погибаем мы, я ЕБУ!
Люди ехавшие в вагоне отреагировали по разному. Кто-то сморшившись отвернулся, кто-то в недоумении покачал головой и вновь уткнулся в газету. Несколько молодых людей стали снимать происходящее на телефоны, соревнуясь между собой их ценником.
И только один пассажир, поджарый дагестанец подошел к бабушке, обнял ее и повез в нумера…