«…Надежда была достаточно симпатичной, по крайней мере, ее ноги вызывали восхищение симпатичных мальчиков, а умение накладывать макияж, привитое еще в детстве заботливой мамой, делало ее лицо очаровательным. И ничего-то ей больше не надо было для счастливой жизни…»
«Ну и черт с ней, с Надеждой», - подумал я. Утро было настолько обычным, что казалось, будто в форточку сейчас вплывет вчерашний завтрак и предложит еще раз себя съесть. Я переехал в комнату на Технологическом институте около недели назад, подоконники еще были чистыми и не захламленными, на меня солнечно и приветливо смотрела апрельская стена дома напротив.
Скорее всего, я не мнил себя великим писателем, просто я был впечатлительным и не мог спокойно читать Буковски, или Гамсуна, или Миллера, всех, кто описывал жизнь художников текста. После них мне хотелось сесть и писать – о том, как я пил с Надеждой и спал с Надеждой, о том, как я голодал и неделями не видел Надежды, о том как я с Надеждой продавал леденцы по барам.… С таким же успехом можно заметить, что после просмотра «Рокки» я весь вечер прыгал по комнате и махал руками, воображая себя великим боксером.
В моем воображении все рассказы должны были заканчиваться так, и никак иначе:
«Он стряхнул пепел и глубоко затянулся. Его лицо ничего не выражало». Знаете, сейчас меня действительно могли бы напечатать. Я говорю о безликости редакторской машины – одна моя знакомая выпустила книжку стихов, хотя и за свои деньги. Некрасивую, может содержательную, но она тогда неплохо употребляла и мне кажется, что там ни одной рифмы... Я бы так мог, но мне страшно употреблять наркотики. Мне и пить страшно. Курить тоже страшно – сигареты опасные, горячие штучки. Вообще-то я мог бы печататься, наверняка! Я так часто об этом думаю, что кто-нибудь мог бы заметить. Меня могут издать, а потом смогут прочитать…
Уж слишком эгоцентрично было бы думать, что мир бы не выдержал такого издевательства – скорее всего, мир бы просто не заметил моего труда.
И нормально – я действительно хотел публиковаться. Я только ничего не дописал до конца. У меня даже стихотворений не было законченных. Я не умею писать потому, что сейчас не нужно уметь писать. Ну, если ты не хочешь, конечно, написать вещицу, которую прочитают такие люди, которые захотят тебя найти. Тогда да, изволь стараться… Точить стиль, экономить на воздухе, питаться духовной пищей. Я помню, я прочитал «Мое дело» Веллера… Он там вроде бы сам пишет: «…но я читал «Мартина Идена».». Я не помню точно, в чем дело, но там про то, что нужно стараться. Тяжелый конфликт между Редакторами-Издателями и Писателями. Что-то про отверженных гениев и злобных конторщиков, отсылающих превосходные произведения обратно их великолепным творцам. Я даже не знаю, верил я этому, или нет, но сейчас мне кажется, что все было именно так как было, а сколько стоят книги, в которых описаны страдания писателей – то столько они и стоят. И это наверняка хреновый верификатор. Сейчас чтобы писать не нужно вообще ничего, потому что дерьмовый роман прекрасно становится неплохим сценарием, каждая хорошо проданная книжка будет продолжена и превратится в сагу, сборник стихов может послужить инструкцией и полем многочисленных инсталляций и прочих арт-экспериментов, из тетрадного листка частушек можно состряпать альбомчик фолка... Да и мало ли чего. На самом деле, больше всего работают сочинители похабных анекдотов, но они невидимы и неуловимы.
В общем, я встал с кровати и поставил ноутбук на стол. Зубы я почистил до того как сварил и выпил кофе, потом заглянул на свою полку в холодильнике и увидел только банку бобов и холодные белые прутья решетки. Ставлю десятку, что я на свою полку заглядываю реже, чем мои соседи. Зато сигареты вчера купил до того, как они закончились – с этим попробуй, прогадай. Работать мне сегодня не надо было, на одну лекцию ехать мне не хотелось – я решил посидеть еще немного дома и пойти прогуляться. Плеер на зарядке, ноги всунуты в носки и джинсы.
Разумеется, есть девушка, разумеется, не в этом городе и, разумеется, очень сильно - в девятнадцать лет по-другому не бывает. Я чувствую себя кретином, говоря об этом так, как будто это происходит не сейчас, как будто мне лет 40, да не обидятся на меня старпёры… Бывают такие дни, правда? Закрывая комнату одной рукой, второй пытаясь нащупать рукав куртки, запинаюсь правой ногой о левую и падаю с ужасным грохотом. 10 утра - все обитатели коммуналки на на работе. Пропихиваю наушники-капельки под шарф, оправляю одежду, прохожу по длинному коридору до входной двери, чуть приподнимаю ее, чтобы не скребла порог, аккуратно и тихо захлопываю дверь. Шарю по карманам в поисках сигарет, понимаю, что ключ оставил в двери комнаты...
Здесь должно быть страниц пять прогулки… Все же не роман пишу. А знаете, что? А ничего. Погулял.