Для американцев, визит в Россию, за счёт правительства США, был своего рода экзотический тур. От них требовалось только отвечать на наши вопросы о сельском хозяйстве, кооперации, защите почвы и т. п. Они получали суточные, но наше гостеприимство делало эти расходы не нужными.
Я хочу рассказать о семейной паре из Северной Дакоты, которых я принимал, как глава ассоциации крестьянских хозяйств, по программе VOCA, в 1994 году.
Ему было - 67 ей 65, два года как они вышли на пенсию. Он – крепкий мужчина с крупными чертами лица, седой, большие руки – вид человека прожившего трудовую жизнь. Взгляд понимающий и немного грустный. На нем были джинсы, клетчатая рубашка из плотной, мягкой ткани и бейсболка с символикой зернового кооператива.
Она аккуратная, одета строго – похожа на учительницу, как их показывали в советских фильмах, и только мелкие детали говорили о том, что она иностранка. В первые же дни, я узнал их историю. После армии, он воевал в Корее, вернулся на ферму к отцу. Там уже работал его брат – для двоих работы не было. Он пошёл к богатому соседу. В течение десяти лет собирал деньги, хотел купить «свою» землю. Женился, работал на себя и на соседа, чтобы купить технику и расширить участок. Только через двадцать лет стал самостоятельным. Но это означало одно - работы стало ещё больше, подрастающие дети, кризисы в экономике, неурожаи и самое главное – проценты, проценты по кредитам, за технику, за дом, за землю…
Земли у него уже было 2500 га. Выращивал пшеницу, ячмень, люцерну. С гордостью сказал, что десять лет тому назад он купил, опять же в кредит, комбайн. Очень, очень хороший, почти новый, ему всего семь лет. Всё это он рассказывал обстоятельно, вдаваясь в детали, как бы заново прокручивая свою жизнь. Глаза его загорелись на минуту мальчишеским азартом, когда он рассказывал, что у него десять единиц охотничьих ружей, винтовок, есть даже автомат УЗИ и если он едет работать в поле - всегда берёт с собой ружьё или винтовку - может олень попадётся, или койоты. Трудились они вдвоем с женой, наёмных рабочих не было. Сыновья, а их трое, один за другим вырастали и уезжали в город - заработка для них на ферме не было. Только младший закончил аграрный университет и несколько лет назад вернулся. Теперь он работает на ферме. По закону выгоднее, если он ферму выкупает у родителей, так меньше платить налогов, чем если б он получил ее в наследство.
Вот уже два года они на пенсии, но еще не привыкли бездельничать, чувствуют себя в чем-то виноватыми и бесполезными, поэтому и приехали в Россию, может быть смогут кому-то помочь, хотя бы советом. Во время разговора жена внимательно и строго слушала, лишь изредка вставляла уточняющие реплики. Правда, потом она очень обстоятельно рассказывала нам, как они зимой готовятся к летнему сезону: - У нас есть большой морозильник, муж иногда приносит домой оленя или лося, я делаю полуфабрикаты, котлеты, ростбифы, жарю, делаю соусы и гарнир, складываю все в порционные контейнера и замораживаю. Зато летом мне не надо тратить время на готовку, и мы экономим на том, что не покупаем еду в кафе. Я просто ставлю контейнер в духовку, разогреваю и везу мужу в поле.
1. Колхоз
У нас была запланирована встреча в городской администрации, с руководителями колхозов. Председатели народ занятой, поэтому они отправили своих замов или специалистов. Собралось всего человек пятнадцать. Мы не пошли в зал, а остались в кабинете главного агронома сельхоз управления. Как обычно, начались общие вопросы, последовали ответы. Переводчица исправно переводила. Американцы рассказывали то, что я уже знал, все внимательно слушали – вроде всё нормально.
Когда вступительная часть была закончена, один немолодой агроном, какой-то взлохмаченный и с огнем в глазах, глядя то на гостей, то на своего начальника спросил:
- Так сколько у вас земли?
-2500 га, - повторила переводчица, я кивнул.
- А сколько у вас наёмных рабочих? – спросил он, торжествующе оглядывая коллег.
- У нас нет наёмных рабочих, мы работаем только с женой, – сказал американец.
- Как это нет? – не понял агроном.
Он видимо хотел выставить фермера эксплуататором, а тот уворачивался.
- У нас не много земли, и нам не выгодно брать рабочих, - сказал фермер.
- Что вы нас за дураков держите! Как это нету? Две с половиной тыщи гектаров и нету рабочих? Да этого не может быть! – Горячился агроном.
Американцы переглядывались, явно не понимая, от чего возмущается этот господин. Переводчица в мягкой форме пыталась объяснить причину недовольства.
- Я работаю на комбайне, а жена на большом грузовике отвозит зерно в ближайший кооператив, – пытался объяснить американец.
- Да они подосланы специально, не может такого быть - столько земли, почти наш колхоз, и без наёмных рабочих, - продолжал настаивать агроном, - Это американская пропаганда!
Американцы были озадачены.
- Что не нравится этим господам? – спросили они у меня.
Я не силён в вежливых формах и сказал прямо:
- Они говорят, что вы врете, не могут два человека обработать столько земли.
Семейная пара посовещалась, что-то вспомнили и муж сказал:
- Да действительно, иногда, когда урожай очень хороший, мы приглашаем соседа и он на своей машине, помогает нам вывозить зерно.
Продолжать не имело смысла. Эти люди жили в разных измерениях. Одни не могли понять зачем нанимать кого-то если можно эту работу выполнить самим. А другие не верили, что можно обходиться без председателя, бухгалтера, кладовщика, сторожа, гл. инженера, агронома, бригадира, учётчика, заправщика, ремонтников, начальников в управлении и т.д.
Раньше, я не до конца верил, когда говорили, что в США производительность труда в восемь раз выше, чем у нас. Теперь я сам убедился, что в сельском хозяйстве, мы работаем хуже не в восемь, а в пятьдесят или даже в сто раз.
2. Новый фермер
Уже в конце своего пребывания они посетили одного «нового» фермера. У него было несколько рабочих, стадо гусей, пара коров, небольшой пруд и около пятнадцати гектаров земли. Ему хотелось узнать, можно ли через моих американцев получить какие-нибудь «бабки» для развития своего «дела».
Возле пруда, в тени деревьев стоял большой, крепкий стол. Угощенье было, даже на наш, Кубанский манер, очень богатым. Все, что родит наша щедрая земля – местные овощи и фрукты – в огромном количестве и отменного качества. На мангале потрескивал аппетитный, румяный шашлык, аромат которого мы учуяли когда были за километр от фермы. В тарелки наливали уху из осетра. На столе были: колбаса, сыр, нарезка из ветчины и рыбы, соусы, икра, специальные пончики для ухи и конечно множество напитков. Водка, только что из родничка, вина, пиво и даже шампанское. Как дань гостям – стояла кока-кола, а рядом наваристый компот в запотевшем графине. Ну? Можете себе представить? Еды хватило бы на свадьбу. Американцы, привыкшие за три недели к нашему гостеприимству, и те, были удивлены.
Наш хозяин, красивый, крепкий мужчина лет сорока в новом костюме, стрельнул шампанским и сказал хороший тост. Мы начали. Отяжелев от еды и напитков, фермер напрямую гнул свою линию. Налоги душат. Кредитов нет. Техника старая. Продукцию не продать. Нужны кредиты, инвесцитиции - ну деньги, техника там и т.д.
Вроде и стол был хороший, и речи хозяина не отличались от тех, что мы слышали каждый день, и привыкли к ним, но лица гостей становились все печальней и строже. Они больше молчали. Фермер тоже выдохся. Пора было уезжать. В машине не разговаривали, только изредка, поглядывали друг на друга. Они выглядели постаревшими и очень грустными.
Я привез их на квартиру, чувствуя неловкость, хотел быстрей попрощаться, тем более, что завтра они уезжали и им надо было собираться. Но пожилой фермер спросил меня: - Владимир, это все правда, что говорил тот молодой человек?
- Да,- честно ответил я и хотел развить мысль о кредитах и налогах.
- Странно,- сказал американец,- Мы с женой проработали на ферме сорок пять лет, но никогда не было у нас на столе таких деликатесов. За эти дни, что мы провели у вас, я не разу не видел, чтобы кто-нибудь работал, но везде, где мы не были – нас угощали. И на столе было все. Может вам не надо ничего менять? У вас и так все есть.
Они уехали. Колхозы развалились. Фермер стал бизнесменом – у него несколько своих магазинов стройматериалов. Не так часто встретишь икру на наших столах. Жизнь меняется. Мы пошли по их пути – пытаемся выжить и выжать все из себя и своей земли. Но мне все чаще становиться грустно, как бывает грустно когда вспоминаешь детство.