Всё началось именно с неё, с молнии. Шандарахнуло и громыхнуло почти рядом, впереди по дороге, да так сильно, что я, Константин Зачинков, рождённый ещё при советской власти, зажмурился от ослепительно яркого красного шара с серыми, дымными клубами вокруг него, словно молния что-то вдруг испепелила. Страха не было. Молний не боялся. Слишком мала вероятность, что именно в тебя она и саданёт. Для этого нужно, по крайней мере, иметь способность их притягивать, а у меня до сих пор не было с ними столкновений. Сегодняшняя встреча уникальна по своей близости.
Я затормозил автомобиль, съехав на обочину, чтобы прийти в себя и разобраться в уроне, нанесённым грозной стихией, впервые увиденной и прочувствованной на столь близком расстоянии. Ни фига себе! Ещё немного и могла в меня угодить! Боженька почему-то промахнулся. Я ещё не выполнил своего предназначения.
До этого летевший впереди «Мицубиси» вдруг резко свернул вправо, стремительно съехал с насыпи и, несколько раз перевернувшись вдоль оси на неровностях склона, воткнулся в берёзу, впрочем, не причинив ей значительного вреда, то есть ствол не переломился, но самортизировал удар и удачно поставил автомобиль на колёса. Горевшие фары иномарки погасли, и вокруг стало совсем темно и тихо, и даже покойно. Я тоже заглушил двигатель.
Мимо проносились редкие ночные автомобили. Трасса-то не федерального значения, межпоселковая. И никто больше не подумал остановиться. То ли не заметили аварии…
Ну да, только я один и видел её. Звонить в скорую, в полицию? Последуют вопросы, а я ничего не знаю. Кто там? Живы ли? Надо сначала самому рассмотреть, а потом и трезвонить в колокола. Съехал на самый край обочины, чтобы случайный лихач не задел, включил габаритные огни, направил свет фар на японку, на автопилоте вынул из замка зажигания ключи и вышел из автомобиля.
Сразу же, будто меня и ждали, в жарком и душном воздухе на голову посыпались редкие, но крупные капли дождя, которые с каждой секундой учащались, пока не превратились в ливень, который не мог стать затяжным, но на меня хватит, чтобы промочить до нитки.
Ничего не видя у себя под ногами, я осторожно подошел к аварийной машине. Следов ожога от молнии не заметил, не она горела от молнии, если вообще пылало, дым мог просто показаться, слишком быстро всё промелькнуло. Правда, сейчас особо и не приглядывался, не до того.
— Эй, кто там?! Есть кто живой?!
В ответ лишь стремительная барабанная дробь дождя по крыше. Открыл дверцу. В темноте подушка безопасности скрадывала очертания водителя. Наощупь спустил воздух с подушки, осторожно потряс старика за плечо, вся голова была седой, развернул к себе лицом, и стало не по себе от остекленевшего и вполне осмысленного взгляда, устремлённого мимо меня, словно он кого-то отчётливо видел за моей спиной. Свою смерть? Я даже на секунду непроизвольно оглянулся. Нет никого. Лишь зелёный кустарник подлеска, освещенный фарами моей машины под струями дождя.
Приложил пальцы к шее, как не раз видел, делают в кинофильмах, сериалах.
Пульс не нащупал, но тело было уже мёртвым. Это чувствовалось подушечками пальцев и особенной аурой, словно дух владельца всё ещё здесь присутствовал и скептически наблюдал за мной со стороны.
Дождь неприятно сёк сзади, промочив рубашку, холодя спину до озноба, и я, обогнув сзади автомобиль, с большим трудом открыл переднюю дверь, и сел рядом с трупом, стараясь не поддаваться эмоциям от чудовищной нелепости происходящего. Только что человек был жив, управлял автомобилем, куда-то стремился, и вдруг вместо него безжизненное тело. Разум отказывался понимать.
В мои туфли упёрся какой-то твёрдый предмет, не давая нормально сесть и выпрямить ноги. Поднял на колени. Кейс. Не пустой. Что там может быть? Документы? Деньги? Буквально вчера по телевидению рассказывали о человеке, нашедшем на улице папку с полумиллионом рублей. И он вернул утерянное владельцу-фермеру. Спрашивается, как может человек потерять пятьсот тысяч, словно какую-то паршивую бумажную десятку? Не иначе, как был пьян. То есть особо и не нуждался в этих деньгах, а лишь только в водке. А такому человеку и десять миллионов не пойдут впрок.
И вот, ситуация почти повторяется, с некоторыми изменениями. Но владелец денег мёртв. Возвращать некому. Его семье? А если у него нет семьи? Хотя, дети должны быть. Взрослые дети. Уже крепко стоящие на ногах, и, может быть, не нуждающиеся в этих деньгах. А мне они, ох, как нужны!
Все эти мысли в один миг промелькнули в сознании, вызвав в ответ и другие предположения. «Чего это я решил, что там деньги? Обыкновенные бумаги. Документы. Отчёты, протоколы. Мне вечно не везёт. Из бедности не вырваться».
От нажатия замок кейса не открывался. Где же ключ? На связке в брелке его не было. В наружных карманах только скомканный платок, несколько монет, пачка сигарет и зажигалка. Поискал во внутренних карманах, с опасением, и некоторым чувством осторожности, мистической брезгливости, прикасаясь к ещё не остывшему трупу.
Есть! На шёлковой почти неощутимой тесёмочке. Волнуясь, с трудом вставил ключ в замочное отверстие. А ну-ка, что там, в пещере Алладина?
Жаль, не видел себя со стороны, вероятно, у меня рот раскрылся от удивления. Пачки никогда не виденных до этого евро ровными рядами разного достоинства, 50-100-200, и с краю два ряда пачек сотенных долларов. Сколько же здесь? Миллион? На рубли — точно будет и больше. Не фальшивые? Везут для обмена.
Раскрыл одну пачку сотенных евро. Бумага банкнот на ощупь не вызвала подозрений. Несколько слоёв пачек. Да и с фальшаком мало кто захочет связываться — легче погореть, себе дороже. Под завязку упаковано. Внушительная сумма!
Захлопнул кейс, снова закрыл на ключ, который запрятал в самый маленький кармашек джинсов, оттуда труднее невзначай выронить, и задумчиво уставился на водителя. Кто ты? Куда и кому вёз валюту? Посмотреть в бардачке на документы?
Едва удержался от этого желания. А нужно ли много знать? Даже фамилия может стать капканом. «Откуда знаешь? Где видел?» Ненароком можно и следы пальчиков оставить.
Дождь без остановки лил сплошным потоком. Вот тебе и июль. Хочет по влаге рекордный июнь перекрыть? Хляби небесные разверзлись. Что же делать? Позвонить в милицию? Тьфу, черт! В полицию. Весь народ смеётся над этим переименованием, а им всё божья роса. Плевать они хотели.
Через час приедут. В зависимости, к какому району этот участок приписан. До утра понедельника будут выяснять, кто виноват в смерти?
«Почему же Вас не хватил инфаркт от вида молнии? Вы не помогли ему умереть?»
А тут ещё деньги. Не хотел ли ограбить? Доказывай, что не верблюд. Они мастера стряпать дела, а потом за вознаграждение закрывать. Сколько подобных случаев уже описано! Нет, от них нужно держаться подальше. А чего же я сижу? Чего жду?
Чтобы застукали на месте преступления? Оставить кейс на месте? Крепче спать буду.
Но и сразу же представилось, что можно сделать на эти деньги?! Во-первых, избавиться от надоевшей старушки «пятёрки», которая не одного хозяина сменила, пока попала ко мне за гроши. На ежегодный ремонт больше денег уходит, чем сама стоила в момент покупки.
Во-вторых, свой бизнес открыть. Купить на бойком месте мастерскую по ремонту автомобилей. В-третьих, наконец-то по странам поездить. Для меня это равносильно, что на другой планете высадиться. А их до чёртовой матери, всей жизни не хватит для путешествий. В-четвёртых, девчонку модельной внешности найти и наконец-то жениться. В-пятых, в-сотых… Всё можно придумать. Глупо возвращаться к прежнему состоянию работающего бедняка.
Я схватил кейс, выскочил из автомобиля, с силой захлопнул дверцу и, не обращая внимания на секущие холодные струи дождя, быстро пошёл к своей оставленной светящейся «пятёрочке».
Двигатель завёлся с пол-оборота. Может быть, и не стоит сразу продавать? Сейчас главное — поменьше оставлять следов, и не мельтешить, не давать повода для подозрений. Залечь на дно. Сделаться неприметным. А потом уже…
Дождь внезапно прекратился, и даль приобрела резкость, словно кто-то протёр ветровое стекло. Колёса подпрыгивали на бесконечных выбоинах, колдобинах, кузов поскрипывал, что-то позвякивало, дребезжало. Профилактического ремонта хватало на одну поездку, а потом опять надо подкручивать, смазывать. Не удивительно, что машины рассыпаются на ходу. Колёса отваливаются, и автомобиль выезжает на встречную полосу. Но сейчас, всего-навсего, молния звезданула, и человек окочурился.
Из-за поворота, закрытого лесным массивом, показалась россыпь огней. Ещё полчаса и буду дома. Успею выспаться перед работой, за которую уже можно и не держаться. Но это будет потом, а пока нужно успокоиться, забыть про кейс. Нет, про него не надо забывать, иначе можно лохануться.
Куда запрятать валюту? Мать ещё не спит, досматривает сериал, заодно и меня дожидается. В машине на улице тоже не оставишь. Хулиганы случайно могут из озорства угнать автомобиль, чтобы покататься, усовершенствовать навыки вождения, у них ведь всё делается методом «тыка». Хорошую машину, даже чужую, и то жалко разбивать. А такую, как у меня, сам Бог велел. Вот уж тогда я локти погрызу! Укутать кейс тряпкой? Мать ещё больше насторожится. Что понёс? Куда запрятал? И днём уж точно — всё вскроет. Или плешь проест, пока не разузнает все подробности.
Положился на судьбу. Закрыл автомобиль, навесил на руль «крокодил».
Больше своим видом испугает, да и мало кто пожелает рухлядью заниматься. Это так, для очистки совести, что всё сделал для предотвращения угона.
Всё же небрежно замотал кейс в подсобную ткань, извлеченную из багажника, чтобы глазастые соседи не давали показаний, что видели в руках серебристый чемоданчик, а так — что-то было, но не помню, что именно.
Своим ключом открыл входную дверь, и сразу же в дальний угол кладовой положил замотанный кейс, подальше к проходящим по этажам трубам, потом можно будет перепрятать, когда мать уснёт.
Она, словно подслушав мои мысли, вышла в прихожую в пеньюаре.
— Кушать будешь? Я йогурт на столе оставила. Сосиски есть. Могу отварить.
— Спасибо, мама! Чтобы я без тебя делал?
— То-то же, — довольно усмехнулась мать. — А ты меня не ценишь. Да ты весь мокрый! Где так умудрился? Дождь давно уже прошёл. Снимай, я развешу на просушку, завтра постираю.
— Да не волнуйся, я сам всё сделаю.
— Иди уж, мойся. Мне не трудно. Чистое бельё возьми! Всё надо напоминать.
В своей комнате, без балкона, разделся, сбросив всё на компьютерное кресло, взял на полке чистые трусы и пошёл в ванную. Несколько раз делал контрастный душ, пока не замёрз, и тогда уж вышел в душную прихожую, где термометр показывал +31. Человеку трудно угодить, то холода досаждают, то жара.
Мать досматривала бесконечный сериал из жизни приютских девиц позапрошлого века. Прошёл на кухню. С удовольствием допил из пакета весь йогурт с персиковым ароматизатором. Сосиски отправил в холодильник — утром пригодятся. Сейчас не стоит перегружать желудок, и без того лишний вес, не хватает времени на тренажёры и пробежки по лесу, чем увлекаются многие в городе.
Постель уже приготовлена. Ложись и спи. Что я и сделал. Обычно перед сном вспоминал Лариску, её волшебное горячее тело, в которое хотелось зарыться с головой. И, невольно вспоминалось и всё остальное.
Мать была категорически настроена против невестки с приданным.
«Зачем тебе разведёнка с сыном? Тебе пора уже своих наследников иметь?»
Но сама делала всё, чтобы отсрочить их появление. Мне уже тридцать один года, а я ни разу не был женат. Даже невесты не намечалось. До сих пор не задумывался, почему так выходило?
Впрочем, сейчас кейс и его содержимое перевешивало все приятные размышления о Лариске. Нужно вспомнить, не наследил ли где? Если верить сериалам, детективам, то обычно преступники прокалываются на сущей мелочи.
Ну вот, я уже причислил себя к преступникам. Может, пока не поздно, отнести в полицию деньги? Они уже сейчас жгут руки. Кейс некуда запрятать. Мать везде найдёт. Отвезти отцу на дачу? Неизвестно, как отреагирует. Делиться заставит. На троих. И брат Игорь тоже будет в доле. А мать? Уже четверо. Тогда ни о каком бизнесе думать не придётся. Да и кто-нибудь обязательно проговорится. Вот так и залетают.
Несмотря на возбуждённое состояние, усталость дала себя знать, я всё же провалился в сон, и едва раскрыл глаза, когда мать начала трясти за плечо.
— Вставай, Костик, на работу проспишь.
— Ну, мам. Ещё минуточку.
— Уже пять минуточек прошло. Поесть не успеешь. Или машина не заведётся. Сначала аккумулятор хороший купи, а потом уже спи до морковкиного заговенья.
Упоминание о машине заставило вспомнить о вчерашнем происшествии и кейсе в кладовой. Куда-то его девать надо. Но куда? В трёхкомнатной квартире абсолютно нет места, где бы можно устроить тайник, о котором мать бы не догадалась и не наткнулась в поисках пропавшей вещи.
И не успеваю перепрятать. Мать уходит на работу гораздо позже меня. Ей всего лишь во двор спуститься, где она заведующая детским садиком. Стоит случайно зайти в кладовую и внимательнее присмотреться, как вся моя тайна накроется медным тазом. Я прошёл в ванную, хмуро размышляя, что же сделать, чтобы избавиться от чрезмерной опеки матери?
Сделал контрастный душ, который прогнал остатки сна и укрепил на мысли, что на завод можно и не ехать. Обойдутся и без меня. Свет клином не сошелся. Тяжело работать за копейки, зная, что в кармане лежит огромная сумма, к тому же, ещё не подсчитанная.
Вошел в свою спальню. Мать уже запрятала постельные принадлежности в комод. Я лёг в трусах на диван, заложив руки под голову. В квартире пока стоит ночная прохлада.
— Костик, что с тобой? — обеспокоенно спросила мать. — Ты же опаздываешь!
— Куда?
— На завод.
— Это хорошо.
— Чего ж хорошего? Премии лишат.
— Да. Ты права.
Я, не спеша, поднялся и направился на кухню. Мать следом. Присела напротив, с маленькой чашкой крепкого свежепомолотого кофе.
Без аппетита съел подогретые сосиски с гарниром зелёного горошка. Выпил бокал чая, и в голове прояснилось. Нужно протянуть время, пока мать не уйдет на работу, а потом уже поискать укромное место.
По мобильнику набрал номер мастера.
— Доброе утро, Николай Михайлович! Нет, я не собираюсь опаздывать. Мне нужен отгул.
— Костя, ты с ума сошёл! Работать некому. Все наладчики в летнем отпуске. Да ещё Курилов приболел.
— Я всё знаю. Но мне срочно понадобилось.
— Только через прогул, — с угрозой в голосе. — С лишением всех премий.
— Я согласен.
— Но тебя могут и уволить. Сейчас же знаешь, как строго к этому относятся? Безработных много. На твоё место многие метят.
— Потом я подъеду и напишу заявление об увольнении.
Полуминутное молчание.
— Ну, если тебе так уж срочно нужно…
— Нужно. Может быть, отгул и не понадобится, задержусь на час-другой. Всё в зависимости от обстоятельств.
— Это уже лучше. Час-два это ничего, можно. Как-нибудь обойдёмся без тебя.
— Обойдётесь. Я же лучше знаю. Просто предупредил, чтобы не волновались. Пока.
Положил на стол трубку. Мать встрепенулась:
— Костя, что у тебя случилось?
— Ты о чём?
— Как это, о чём? Отгул зачем-то понадобился.
— Ах, ты об этом? Ерунда. Захотелось отдохнуть. Вон, какая жара стоит. Устал.
— От чего? Ничего неделанья?
— Спасибо, мама, за достойную оценку. На работе без меня запарка, а ты…
— А чего ж ты тогда не идёшь на смену?
— Хочу посмотреть, как они без меня справятся? Не ценят. Зажимают. Профмастерство не дают.
— Как это, не дают? Не ты ли недавно хвастался, что тебе дали семнадцать процентов?
— Другим дают больше. Обидно, — сказал с интонацией Этуша из «Кавказской пленницы».
Чтобы прекратить бестолковый разговор, поднялся и направился в спальную, включил компьютер и начал одеваться. Мать села на мой диван. Я покосился на неё и спросил:
— Тебе заняться нечем?
— Ты не желаешь объяснить своё поведение?
— Я чем-то перед тобой провинился?
— У тебя что-то случилось! Расскажи. Легче будет.
— Ты думаешь?
— Уверена. Вспомни, как в детстве. После покаяния у тебя всё приходило в норму.
— Тогда я шкодил. Сейчас никакой шкоды нет. Вырос. Переключись на внучек.
— Но с тобою что-то происходит! Я же вижу!
— Наверное, ты права. Пойдём с Ларисой заявление в загс подавать. Говорят, там страшная очередь. Два месяца ждать. А чтобы на раннюю дату записаться, надо на лапу дать. Как раз к осени и свадьбу сыграем. У тебя нет там блата? Кто из твоих родителей там работает, или их знакомые?
— Ты же знаешь, как я к этому отношусь? Категорически отрицательно. Её ноги здесь не будет!
— Значит, и моей тоже. Будешь жить одна в трёхкомнатной квартире. Никто мешать не будет. Всех разогнала.
— Никого я не разгоняла. Отец с Игорем сами ушли.
— Да так целенаправленно, что больше и не появляются. Даже звонить боятся.
— Я же тебе добра желаю. Потом сам спасибо скажешь. Зачем тебе нужно воспитывать чужого ребёнка? Он всегда на сторону будет смотреть. Чужая кровь никогда не станет своею. Рано или поздно начинается отторжение. Вспомни все эти случаи. Даже родные дети убивают родителей! Что уж говорить о приёмных?
— О пасынках, — поправил я. — Всё зависит от того, как воспитаешь.
— Да. Из тебя хороший воспитатель, — голос с ядовитым сарказмом. — Гвоздь в стену не можешь забить.
— А зачем его забивать? Он согнется. Легче дрелью просверлить.
— То-то, всё делал отец, а ты лишь смотрел.
— А это уже ваше воспитание. Сами ничего не даёте делать, а потом упрекаете.
— Языкастые вы все стали, — поднялась мать с дивана. — Не переговоришь. Мне пора на работу. Значит, в примаки пойдёшь?
— Да. Мне пора уже свою семью создавать, потомством обзаводиться.
— А я разве против? Создавай! Женись, но не с довеском. Вчерашних школьниц полным полно. Только на шею и вешаются.
— Вспомни, сколько девушек я тебе приводил? И никто тебе не понравился.
— Это разве девушки? Ходячие проститутки! Они уже завтра тебе рога наставят!
— Других сейчас школы не выпускают.
— Я тебе найду.
— Что-то долго ищешь. Я уже к возрасту Иисуса Христа приближаюсь. Даже он Марией Магдалиной не побрезговал. Говорят, у них и дети были. А ты мне только сейчас собираешься найти невесту. Чтобы к вечеру была передо мной, как штык перед травой. Иначе к Ларисе уйду.
— У неё с родителями всего две комнаты!
— В тесноте, да не в обиде. Ипотеку возьмём на трёхкомнатную.
— Да, и будешь двадцать лет выплачивать.
— Люди же как-то выкручиваются.
— Уходить будешь, окна на лоджии не забудь закрыть. Ветер на улице сильный. После жары ураганы обычное явление.
— Ладно, закрою.
продолжение следует: http://proza.ru/2012/06/24/521