Я ему впервые сделала подарок. В первый раз! А в ответ услышала: «Что-то ты меня сильно балуешь!» и увидела эту неповторимую милую улыбку на его лице. Когда исполняешь маленькие, и почти никому неизвестные, мечты людей они становятся ещё ближе. А потом они исполняют твои. Это наверно некий круговорот счастья в природе. Вначале ты человеку, потом человек тебе. Хотя, чаще всего эта цепочка завершается в середине. Но в этот раз будет не так. С ним вообще не так, как со всеми остальными. Кто-то называет его странным, кто-то глупым, я же называю его гением. Моим личным гением. А дружим мы относительно недолго, но за это время, видимо, настолько надоели друг другу, что уже врядли расстанемся. Мечта. Совсем маленькая и в тоже время, для него, недосягаемая. Он в последнее время всё чаще упоминал в наших разговорах духовую музыку, особенно такой инструмент как свирель. Всё пытался открыть для меня мир прекрасных музыкальных переливов, которые рождают духовые инструменты, но я всё время пыталась тактично уйти от разговора об этом. Да, вначале у нас была гитара, потом скрипка, теперь свирель. Позволю себе заметить, что и гитарой и скрипкой мой друг овладел в совершенстве. Но неужели ему этого мало? Как бы там ни было, но я решилась порадовать его такой маленькой вещичкой, как эта милая дудочка. Я – человек далёкий от музыки, поэтому и флейты, и фаготы, и свирели для меня на одно лицо. Что и говорить о том, каким счастьем была для него эта свирелька. Он потом весь день был такой радостный. От него словно исходил какой-то неясный, иллюзорный, но столь прекрасный свет, идущий изнутри, из самой души. А через несколько месяцев я впервые попросила его сыграть что нибудь. До этого я не часто слышала духовую музыку, что уж говорить о свирели. Я и видела-то этот инструмент чуть ли не впервые. Но когда он заиграл я поняла, что это, видимо, теперь мой любимый инструмент. Мягкие переходы, неповторимые звуки, такие высокие и такие прекрасные. Он словно без остатка растворялся в этой мелодии. Взлетал вверх с каждым новым звуком, с каждой взятой нотой. Медленно, изящно перебегая пальцами по свирели, рождая с её помощью всё новые и новые переливы. Я видела его искренне восхищение тем, что он сам создавал. И я впервые видела его настолько счастливым. Странно, как одна маленькая вещь способна перевернуть жизнь человека, сделать его другим. Он не играл на свирели. Он являлся её частью. Они словно слились воедино, я же стала нечаянным зрителем этого прекрасного, захватывающего дух союза.
Да, я давно не чувствовала себя такой разбитой. Хотя, нет! Я никогда не чувствовала себя так, как сейчас. Почему все обязательно должны умирать? Он только переехал, он был таким счастливым, таким до невозможности радостным, что это даже немного раздражало. Но всё же, какой безумной радостью стал для него этот переезд! И я на несколько месяцев потеряла с ним контакт. А потом он позвонил. Так резко, так неожиданно. И предложил приехать в нему, в гости. Голос у него был усталый, срывающийся, но я решила, что это всё из-за того, что жизнь в городке, куда он переехал далеко не так сладка, как казалось на первый взгляд. Впрочем, когда я прилетела туда, я поняла как я заблуждалась. Такой прекрасный город, такая невозможная атмосфера там царит по сей день. Питер. Город королей и воров. Город, в котором плечом к плечу живут несовместимые вещи. Магия этого места способна затащить в свои сети любого. Волей не волей, но этот Санкт-Петербург заставляет тебя влюбиться в свои перепутанные улочки, в свои тонки вены-каналы, в каждый камешек, во всё, что замечает глаз непрошенного, но любимого гостя. Но мне было не до иллюзорной любви старинного города. Мой друг стал сам не свой. С самого первого дня своего пребывания в культурной столице я заметила резкую перемену в моём личном гении. Он стал раздражительным, агрессивным. Он стал другим. Да и внешне сильно изменился: похудел, стал бледным, словно труп. Я долгое время пыталась ссылаться на влажный питерский воздух, на довольно неприятный климат, но это было невозможно. Невозможно терпеть его вечные истерики, доходящие до абсурда. Вечное недовольство, так сильно раздражавшее меня. А потом он пришёл домой такой грустный, такой неживой, словно его взяли и вернули на землю с эфемерных, пушистых облаков, в которых он всё это время спокойно себе летал и никого не трогал. Я долго время пыталась у него выпытать, что приключилось, чем вызвано его резкое падение настроение с обычно отметки «ужасно» до самого плинтуса. Он никак не хотел открывать мне свою маленькую тайну. Всё смотрел куда-то в сторону, словно боялся встретиться со мной взглядами. А потом встал, и таким тихим, мягким и безумно родным голосом прошептал мне маленькую, ничтожную просьбу. Я быстро подорвалась, нашла его свирель. Он тихонько взял из моих рук маленькую дудочку, улыбнулся невыносимо грустно и вышел за порог. Мой разум до последнего отказывался понимать, что приключилось.
Я села около открытого окна, подняв ясны очи в голубое небо. Невыносимо голубое. Я так отвыкла от солнечных дней, а тут вдруг – целый день и на небе ни облачка, ни тучки. Но на горизонте уже видны группы захватчиков – небесных барашек, которым только и дай свободу – моментально превратят спокойный день в хаос. А солнце медленно заходит за горизонт. И на улице такой приятный, свежий ветерок. Холодный, но в тоже время такой приятный. И вдруг до моего слуха долетают отдалённые, завораживающие звуки той самой колыбельной, что мой друг играл когда-то. И я без конца растворяюсь в этой прекрасной музыке, забывая обо всём.
Чуден Питер при ясной погоде. Мягкие лучи заходящего солнца, словно обнимают город, заставляя забыть обо всех невзгодах и проблемах, что принёс этот день и давая возможность вдохнуть полной грудью новый воздух завтрашнего дня. И мягкие переливы звуков, исходящих из под рук умелого творца способны загипнотизировать в этот момент любого нечаянного слушателя. А образ безутешного, но столь счастливого музыканта, играющего свою прекраснейшую мелодию на старой, богом забытой крыше, заставляет замереть от восторга даже самого искушённого художника, даже безумно умелого поэта. Завораживающее зрелище союза печали и счастья, мягкой иллюзии и жестокой реальности. Представление, достойное самых прекрасных театров. Неповторимое, незабываемое…