Не знаю, чего не знаю, того не знаю, что двигало писателем Чеховым тогда, в далёком 1898 году, когда Дима Малышев, - он тогда служил врачом в Белостокском полку, что квартировал в Севастополе, - предложил Антону Павловичу совершить “марш-бросок” к мысу Фиолент, но то, что Антон Павлович тотчас согласился, мне доподлинно известно.
Согласился, несмотря на то, что здоровьишко у Антона Павловича пошаливало, если не сказать больше, да и путь предстоял не близкий: от Приморского бульвара до Фиолента - добрый десяток вёрст. Да и на город надвигалась южная ночь.
Я уж не говорю о том, что с Димой Малышевым Антон Павлович познакомился несколько часов тому назад, на почве медицины и театра.
- Будете проводником, юноша!..
Сейчас мы можем только догадываться о причинах столь быстрого согласия, но, позволю выдвинуть свою версию, рождённую со знакомством с записными книжками Чехова: скорее всего, не Димино красноречие было тому причиной, а фантазии Александра Пушкина! Чехов очень любил Пушкина и не мог не знать пушкинских строк:
« Георгиевский монастырь и его крутая лестница к морю оставили во мне сильное впечатление. Тут же видел я и баснословные развалины храма Дианы...»
Ах, Александр Сергеевич, Александр Сергеевич, Вы умели видеть то, чего не было на самом деле: никаких развалин храма Дианы на мысе Фиолент быть не могло, по причине... Не будем вдаваться в историю!..
К чему холодные сомненья?
Я верю: здесь был грозный
храм,
Где крови жаждущим богам
Дымились
жертвоприношенья...
Не было сомнений у Антона Павловича: Фиолент надо посетить только потому, что там ступала нога Пушкина, а места, где бывал Поэт, становятся святыми для каждого человека, не считающегог себя дикарём.
- Что вы медлите, юноша! Вы обещали угостить меня Фиолентом!..
Забегая вперёд, скажу: Александр Пушкин не обманул ожиданий. И это мне известно доподлинно - вычитал в одной из многочисленных записных книжек!
« В Севастополе в лунную ночь я ездил в Георгиевский монастырь и смотрел вниз с горы на море; а на горе кладбище с белыми крестами. Было фантастично...»
Действительно, фантастично! Громадные скалы, без намёков на растительность, шелудящиеся словно сказочные серые псы, чернея ступенями гигантской лестницы, уходили к неправдоподобному громадному морю. Если б в Крыму не было Чёртовой лестницы, то эту, спускающуюся к каменистому берегу, можно было помянуть этим именем. Во всяком случае, Дима Малышев, словно читая мысли Чехова, назвал лестницу - дьявольской.
Антон Павлович подошёл к обрывистому склону и попытался взглянуть вниз - хотелось разглядеть сквозь наступающие сумерки, фосфоресцирующий моллюсками берег, но порыв ветра чуть не скинул его. Дима Малышев испуганно потянул Чехова за рукав.
- С природой не шутят, Антон Павлович! - строго сказал Дима. - И, при том, я отвечаю за вас перед историей литературы.
- Да-с, молодой человек, отвечаете. И не извольте меня простудить! Что вы думаете о стакане крепкого чаю?
Дима думал положительно. И не только о чае!Но и кусочке хлеба с маслом и сёмужкой - любил Малышев поесть! Об этом говорили его розовые щёки и упитанный вид, над которым не раз посмеивались,. - правда, втихомолку! - господа пехотные офицеры.
- Ведите и отвечайте! - смеясь и покашливая сказал Чехов.
- Рад стараться, ваш-родь! - кинул руку к голове Дима.
- То-то, же!..
Они подошли к Георгиевскому монастырю, захотели было войти во внутрь, но их остановили рыдания. Антон Павлович приложил руки к губам и прошептал: “Тс-с!”
Чехов, почти на цыпочках, за ним - Малышев, стали осторожно обходить здание монастыря и увидели... Александру Пушкину и тому не довелось видеть такого!.. Монах, облапив женщину огромными ручищами, - это ж надо иметь такие грабли! - вжимал толстые губы, - это ж надо иметь такие негритянские губы! - в её уста, не переставая при этом восклицать басом:
- О, мамонька! О, Господи!
Женщина, - монашка или из прислужниц, в темноте не разберёшь! - успевала отвечать на поцелуи, видно было по всему, что это занятие ей шибко нравится, и, отталкивая при этом монаха, шептала так, что слышно было за версту:
- Изыди, сатана, коли не любишь! Уйди, греховодник!..
- У-у, - мычал монах с бесовскими губами, - у-у,м-м мым, у-у...
- Не надо, не надо, не надо...
Уломал всё-таки “сатана”, женщина гладила его по роскошным волосам и причитала на полтона ниже, но слов разобрать уже было невозможно.
Антон Павлович улыбнулся и тихо стал отступать, чтобы не быть замеченным. За ним, проникшись значением момента, и Дима. Когда они отошли на приличное расстояние, Антон Павлович виновато сказал:
- Чуть на душу не наступили человекам в решающий момент их жизни! Радует одно: знать они об этом не знают и ведать не ведают, а, стало быть, на их здоровье это не отразится.А нам, не в меру любопытным, - и им! - пусть Господь Великомудрый простит все прегрешения!..
- А как же с чаем быть?! - спохватился Дима Малышев, увидев, что Антона Павловича начинает слегка знобить, несмотря на тёплую сентябрьскую ночь.
- Чай бы не помешал, - не стал спорить Чехов, - да кто его подаёт по ночам?.. Но, попробовать надо, - монахи - народец предобрейший...
Выждав какое-то время, они снова двинулись к Георгиевскому монастырю . Толкнули чугунную дверь с барельефами святых и вошли во внутрь, - Дима Малышев бывал здесь уже не раз и знал, что при монастыре есть небольшая харчевня, но не знал, работает ли она по ночам!..
За дверью их встретил монах. Тот самый, что полчаса тому назад обнимался с женщиной и шептал ей богохульные слова, переходящие в мычание. Сейчас он был хмур и зол, как унтер при исполнении, - видно женщина всё же, в самый последний момент, оттолкнула его от себя
Антон Павлович наклонился к Диме и прошептал:
- Думаю, благодаря неприступности одной особы, мы останемся без чая и прочих милостей.
И – точно !..Знал, очень хорошо знал повадки человеческие “бытописатель” Антон Чехов!..
- Чаю в ночное время не держим! Прошу господина офицера, - монах повернулся к Малышеву, и господина... не имею чести быть знакомым, освободить помещение...
Он ещё что-то говорил, перетирая слова толстыми алыми губами, но речи его были смутны и не понятны. Ясно было одно: чаи им не гонять!..
На обратном пути, трясясь в пролётке, которая их ожидала далеко за оградой Георгиевского монастыря, Антон Павлович неожиданно расхохотался.
- А ведь это я виноват, что мы остались без чая! Меня надо четвертовать за подобную мумырынцию!
- Как так? - не понял Малышев.
- А вот так, господин доктор! Третьим попутчиком мне надобно было пригласить генерала! Генералам отказу ни в чём нет. Видели, как монах зыркнул на ваши погоны?.. Моя промашка, я должен был Вас называть генералом!
- Вы виноваты в другом, Антон Павлович.
- Ага! Так и знал - вина ляжет на меня. В чём же я, по-вашему, виноват, Ваше Превосходительство?
- В том, что не сказали кто вы, вот и остались по вашей милости без чая. А сказали бы...Ваша известность...
Да, в те годы Антон Павлович был широко известен читающей публике, - и не только читающей! - его пьесы шли на столичных сценах и в провинциальных городках...Вот и сейчас в театре на Приморском бульваре шла его одна из пьес
Но тот монах из Георгиевского монастыря, вряд ли был любителям театра. Монахи, хоть и влюблённые, увеселительные места не посещают!..
Но всё же, отчего было бы не попробовать, назвав свою фамилию - авось-небось и слыхивал. Если не Антона Чехова, то - Антошу Чехонте?..
Севастополь Антон Павлович посещал неоднократно, а впервые он попал в этот белоснежный с синевой город в 1888 году – ужас ,.сколько лет прошло! В одной из его записных книжек, обнаружил такую запись:
« В Севастополь я приехал ночью. Город красив сам по себе, красив и потому, что стоит у чудеснейшего моря - это его цвет, а цвет описать нельзя...»
В последние годы Антон Павлович тяжело болел и эта болезнь мешала многим его замыслам, сводила на нет все его планы. Чехов мечтал посмотреть свою пьесу “Дядя Ваня” в исполнении театра Станиславского, но ехать в Москву из Ялты, этой “тёплой каторги”, сил не было.
Но мечты, хоть и редко, но сбываются. Константин Станиславский как-то сказал своим артистам:
- Антон Павлович не может приехать к нам, так как он болен, поэтому мы едем к нему, так как мы здоровы. Если гора не идёт к Магомеду, Магомед идёт к горе!
Константин Станиславский со своей труппой приезжает в Севастополь, куда должен прибыть Чехов, - ведь из Ялты до черноморского города рукой подать!
Однако, матушка-природа чуть не сыграла дурную шутку с больным писателем - погода чуть не сорвала все его планы. Что природе до человеческих чувств - она всегда бесчувственна!
Не буду выдумывать, как всё произошло на самом деле, обращусь за подсказкой к Константину Смтаниславскому. Они и великие от того, что умели трудиться до самозабвения во всех ипостасях: что в театре лицедействовать, что книги писать! Вот что писал об этом Константин Сергеевич:
“... А вот и белый Севастополь! Мало в мире городов красивее его! Белый песок, белые дома, синее море с белой пеной волн! Однако через несколько часов небо покрылось тучами, море почернело, поднялся ветер, пошёл дождь с хлопьями снега. Снова зима! Бедный Антон Павлович, который должен плыть к нам из Ялты в такую бурю! Но мы напрасно прождали его, напрасно искали на прибывшем из Ялты пароходе. От него пришла лишь телеграмма, извещавшая о его новом заболевании...”
Но крымская погода изменчива, как сердце влюбленного монаха из Георгиевского монастыря! ( Антон Павлович интересовался монахом у своих друзей, и те дали ему самую лестную характеристику: и чаем ночью напоил, и по Фиоленту поводил, и вообще много ещё этого “и”!) Стало тепло, светло и море вновь обрело ослепительную синь, а пена - белизну. И Антон Павлович появился в театре..
Но что это был за театр, построенный давным-давно на берегу Чёрного моря, почти в центре Приморского бульвара, где, - если уйти во вчера! - висела надпись: “Нижним чинам и собакам вход воспрещен”.
Дощатый, продуваемый насквозь, причём, ветры, тёплые ветры, проходя сквозь щели и щелки, из тёплых превращались в холодные. И недаром Константину Сергеевичу, впервые переступившему порог этого театра, показалось, что он очутился в погребе богатого дома, родного алексеевского дома, где хранились пищевые запасы богатой семьи.
А каково было Антону Павловичу с его больными лёгкими?!.Но виду он не подавал и отшучивался, когда интересовались его здоровьем.
Здесь, в этом продуваемом сарае, который назвали театром, Антон Павлович познакомил Марию Фёдоровну Андрееву с Алексеем Максимовичем Горьким и помог пролетарскому писателю “умыкнуть” актрису прямо из-под носа мужа-генерала, который сопровождал примадонну во всех её вояжах. Это была та самая актриса, которую мы многие годы стыдливо называли: “Андреева - друг Горького”. Даже книга появилась с таким названием. Где, потупив цензорские глазки, стыдливо называли Андрееву другом Горького. А она была просто женою Максима Горького за жизнь с которым, актрисе приходилось расплачиваться фамильными драгоценностями и генеральскими брилликами, доставшиеся ей в виде отступного...Впрочем, это другая, самостоятельная история!
Была Мария Андреева, - до знакомства с Горьким! - не только примадонной театра, женою действительного статского советника, но и была вхожа в будуары великой княгини Елизаветы Фёдоровны, - а это, в те царские времена, много значило!..
“Неповторимую генеральшу”, “красивейшую женщину России”, которую увековечили на своих полотнах Репин и Крамской, влюбил в себя “писатель-реалист”, - и при чём, с первого взгляда! - Алексей Пешков, он же - Максим Горький.
Думается, удалось ему это мероприятие не без участия Антона Чехова, который много раз, - как бы, невзначай! - нашептывал актрисе о достоинствах своего друга. А рассказывать Антон Павлович умел!
Вот как описала свою первую встречу с наречённым в севастопольском театре Мария Андреева:
« Сердце забилось, батюшки! И Чехов, и Горький! Встала навстречу, вошёл Чехов, его я знала давно, как всегда элегантный, а за ним высокая фигура, тонкая, в летней рубашке, русской, вышитой, волосы длинные, прямые, усы большие и рыжие. Неужели это Горький?- Чёрт знает, как хорошо Вы играете!
Трясёт мне руку, а я смотрю на него с глубоким волнением, ужасно обрадованная, что ему понравилось, и странно мне, что он чертыхается, странен его костюм, высокие сапоги, разлетайка, длинные прямые волосы, рыжеватые усы, нет, не таким я себе его представляла. Недавно прочла в толстых журналах его “Челкаша” и “Мальву”.И вдруг из-за длинных ресниц глянули голубые глаза, губы сложились в добрую детскую улыбку, показалось мне его лицо красивее красивого, и радостно ёкнуло сердце. Нет! Он именнол такой, как надо, чтобы он
был ».
Что ж, всё верно: чтобы быть красивым, надо быть просто талантливым. А ещё лучше - гениально талантливым! Талант - выше красоты! Талант человеческий спасёт мир, - если мир ещё возможно спасти! - а не красота, как утверждает гениальный Фёдор Достоевский.
Я иду по живописному Приморскому бульвару. Бульвар берёт своё начало от театра имени Анатолия Луначарского. Сам Анатолий Васильевич был в Севастополе “проскоком”, но это обстоятельство нисколько не помешало назвать театр его именем, хотя в Союзе, - бывшем Союзе! - его выдающейся наркомовской фамилией названы десятки театров.
Что из того, вот Владимира Ленина тоже в Севастополе не было, но сохранилось в городе девятнадцать памятников мёртвому вождю, хотя почти все они далеки от совершенства. И лишь один, в центре города, потянет на произведение искусства!..
Но я, если вы заметили, продолжаю передвигаться по Приморскому бульвару...
Вот пониже и чуть левее, если стоять лицом к бухте, по которой снуют десятки прогулочных катеров и яхт, находится тот самый “чеховский” театр, который создал бердянский купец иудейского происхождения Даниил Жураховский в 1840 году, но , который сгорел во время первой обороны Севастополя, а на пепелище и был построен “театральный сарай”...
Вот скамейка на Примбуле - Приморском бульваре!...Увы, не чеховская. Но она находится именно на том месте, на которой посиживал младший военный врач Белостокского полка Дмитрий Малышев, следя за барышнями и актрисами. И именно на эту скамейку присел Антон Павлович Чехов, после чего они и совершили “авантюрную” вылазку на мыс Фиолент...
А вот на этой скамейке, - подобной! - беседовали два великих человека - Антон Чехов и Максим Горький.
Вот тут, - наверное, тут! - Константин Станиславский радостно встречал драматурга своего театра Антона Павловича...
А вот на этой скамейке, - не придирайтесь, если это не та скамья! - Антон Чехов сочинил и послал телеграмму своей жене Ольге Леонардовне Книппер - Чеховой. Было это 15 сентября 1901 года: « Понедельник Антонио» - подписался он.
Этой телеграммой и завершился севастопольский период в жизни Антона Чехова.
© Copyright: Михаил Лезинский, 2003
Свидетельство о публикации №2309200078
+++ ++++ +++
Рецензия на «Как Чехова Фиолентом угостили» (Михаил Лезинский)
Ох, и хитрец Вы, дед Миша! Не в Одессе родились, случаем? Только оттуда выходят такие лукавые хлопцы, которые самого дьявола вокруг пальца обведут!:):):):)
Это значит, что Вы вот эту прелестную вещь по "документам" писали? Я тоже о генерале Раевском писал по документам. Только вот незадача какая - документ документу рознь.
Военачальники того времени мемуаров не писали и события своей жизни ежедневно в дневники или записные книжки не заносили. Может и делали это, и где-то хранятся такие записи - только мне они недоступны. Другое дело писатели....Их хлебом не корми -дай записать чего либо. Нужное-не нужное, это оне потом разберутся, когда время писАть придёт! Особенно на тему воспоминаний. Таки дайте мне записные книжки генерала Раевского - я Вам ишо не то напишу.И потом. Военачальник - стратегия, тактика, храбрость и прочие атрибуты военного человека. Не до лирических экзерсисов. А про таких, как Чехов, очень вкусно написал А. Блок: "Должно быть писатель! Вития!!!!!!"(Поэма "Двенадцать")
Что касается Вашего произведения - не скрою. восхищен! С уважением к мэтру Геннадий Лагутин.
Геннадий Лагутин 31.10.2011 19:15 •
+++
Я таки родился в Одессе , но это было давным-давно . Детство своё провел по другую стороны колючей проволоки , в Сегеже , - там был Сегежлаг .
О Раевском . Фигура известная и данных о нём много . Не только на очерк хватит , но и на роман .
Личность Раевского Николая
Николаевич Раевский был человеком хорошо образованным. Помимо выдающегося военного таланта и огромного боевого опыта, он обладал обширными знаниями, глубиной и самостоятельностью суждений, о чем свидетельствуют его письма и заметки. Его поправки и замечания весьма пригодились генералу Д. П. Бутурлину и французскому историку генералу Г. Жомини при их работе над сочинениями о войне 1812 года. Но не только боевые заслуги делали Раевского популярным в русском обществе. Все современники единодушно отмечали его высокие человеческие качества:
Раевский очень умен и удивительно искренен, даже до ребячества, при всей хитрости своей. В опасности он истинный герой, он прелестен. Глаза его разгорятся, как угли, и благородная осанка его поистине сделается величественною.
— К. Н. Батюшков
Всегда спокойный, приветливый, скромный, чувствующий силу свою и невольно дававший чувствовать оную мужественную, разительною физиономией и взором… Он был всегда тот же со старшими и равными себе, в кругу друзей, знакомых, перед войсками в огне битв и среди их в мирное время.
— Денис Давыдов
Я не видел в нем героя, славу русского войска, я в нем любил человека с ясным умом, с простой, прекрасной душой, снисходительного, попечительного друга, всегда милого ласкового хозяина.
— А. С. Пушкин
Одна из самых известных характеристик Раевского принадлежит Наполеону:
«Этот русский генерал сделан из материала, из которого делаются маршалы ».
Материалов более чем достаточно , дядя Гена . Удачи .
Михаил Лезинский 31.10.2011 20:14
+++
Это все общие слова, в которых нет "изюминки". А сочинять за исторического героя не берусь - смелости не хватает. Это вот Пикуль мог бесподобно делать, а я опасаюсь!
Геннадий Лагутин 31.10.2011 21:02 Заявить о нарушении правил / Удалить
Добавить замечания
+++
Редкая жемчужина, дорогой Михаил! Очень талантливо живо, с мягким юмором и любовью. Огромное спасибо!!!
Впечатлённая Анна
Анна Дудка 22.04.2011 06:59 •
+++
Впечатлённая Анна, спасибо ! Ничто не способствует творческому настрою мужчины , как похвала женщины .
Дед Бармалей .
Михаил Лезинский 22.04.2011 12:43
+++
Деду Бармалею привет и улыбка от кухарки Чичи...
Анна Дудка 22.04.2011 14:21
+++
Прошу прощения , девочка Чича , за то , что на замечание о "ПАТЫЛИЦЕ " разместил не там .Знаю , нет мне прощения и не будет .
Плачущий Дед Бармалей .
Михаил Лезинский 22.04.2011 15:32
+++
Спасибо огромное Вам, Михаил, за приглашение! Ах, какое удовольствие получила! Как сама побывала:)) И атмосфера, и исторический контекст, и крымский климат… и главное – герои живые, яркие, достоверные…Браво!
С восхищением,
Лена Стасова 10.03.2010 20:26 •
+++
Спасибо , Леночка , за прочтение !
Михаил Лезинский 11.03.2010 10:58
+++
Прочла с удовольствием! Как много мы не знаем из прошлого!!! И Чехов и Станиславский, и Горький ( Пешков)! А мне запомнился Фиолент морем! Такого моря я нигде больше не видела! А красота, чистота и цвета...- словами не передать! Мы спустились к морю и плавали довольно долго, можно было разглядеть дно, каждый камешек. Казалось-протяни руку и вот он, твой. Только глубина была больше 5 метров. А какая ласковая вода!!!Спасибо, Михаил! :)))) С уважением - Клариса
"Ещё"! - Вырвалось непроизвольно!!!:)))
Клариса Рижская 29.01.2010 20:36 •
+++
Товарищ Кларик , предлагаю повесть "Над Форосом безоблачное небо" . Она несколько великовата , но читай её по главам . Читатели говорят: занимательное чтение .
http://proza.ru/2003/09/19-36
Михаил Лезинский 29.01.2010 21:29
+++
Наверное , я её уберу и выставлю вновь отдельными главами ... Как на твоё усмотрение , госпожа Кларик ?
Михаил Лезинский 29.01.2010 21:47
+++
Буду читать! Только если большой текст - устают глаза! Но я упорная! :))) А Вам, дорогой Михаил, чтоб не заскучали, старенькое моё
http://www.proza.ru/2009/07/01/523
С улыбкой и .. всего самого хорошего!!! Пошла читать! Но сегодня всё не осилю - прогонят от компа! Ну и завтра тоже будет день!!!С улыбкой - Клариса
Клариса Рижская 30.01.2010 00:33
+++
Как легко Вы все это описываете, Михаил! И о ком бы Вы не писали - всегда пишете с большим чувством! И читается поэтому тоже с большим чувством! А сколько, оказывается, всего происходило в Севастополе! С какой большой литературной историей город! Я там был всего однажды, да и то мальцом - у какого-то, кстати, дяди Миши... Обычно если еду в Крым, то в Симферополь или в Алушту - у меня там родственников полно. Кстати, и фото на моей странице сделано в Алуште, полтора года назад.
Роман Самойлов 26.01.2010 08:16 •
+++
Почитай , ( можно на ТЫ? всё-таки я в два с половиною раза вас старше! ) и мои малые формы .А , что касается Крыма , то я его изъездил - исходил вдоль и поперёк . Израиль , где я сейчас проживаю , так похож на Крым . А в Алуште жила писательница Елена Криштоф - мир праху её.
Михаил Лезинский 26.01.2010 11:09
+++
Уважаемый Михаил, спасибо - за доставленное удовольствие. Замечательно...
Поздравляю Вас с наступающим праздником Победы.
Многие Вам лета.
Наташа
Наталья Столярова 06.05.2008 05:54 •
+++
Спасибо , Наташенька ! И простите меня , что задержался с ответом .Года бегут с такой скоростью , что не успеваешь оглянуться , чтобы спросить пастернаковским языком : " Какое там тысячелетье за окном ?"
Михаил Лезинский 23.03.2009 23:16
© Copyright: Михаил Лезинский, 2012
Свидетельство о публикации №21202210177
+++
В 80 лет и такая ясность ума. Завидую. И юмор, этот тонкий еврейский юмор, прям Тевье-молочник да и только))) бывал в ваших краях, как в российских, так и израильских. Израиль вообще завораживает, - западная страна в восточном мире, это чего то особенного.
Сергей Большой 21.02.2012 02:21 •
+++
Израиль мне напоминает Крым , Южный его берег , а Хайфа , город в котором я живу , особенно его морская часть , любимый мой Севастополь .
Да , моя нынешняя родина , со всеми её социалистическми недостатками , единственный островок демократии на Востоке .
Спасибо , Сергей , что читаете . И всё правильно понимаете .
Михаил Лезинский 21.02.2012 03:52