Инженер Иванов всю жизнь прожил в маленьком городке Тудальске. Распределившись после окончания нефтехимического института, он поступил лаборантом на местную нефтебазу. С личной жизнью у него не сложилось, и поэтому дома он оборудовал небольшую лабораторию – возился там вечерами напролёт, конструируя фантастические составы.
Жизнь, между тем, текла. Нефтебаза отошла «Лукойлу», виски Иванова засеребрились. Он по-прежнему считался отличным специалистом, был на хорошем счету. Но однажды удивил всех. Это случилось, когда один «лукойловский» начальник оказался с визитом в Тудальске. Злые языки поговаривали, что тот попросту перепутал маршрут. Тем не менее это предоставило Иванову формальный повод для встречи.
В кабинет он притащил двадцатилитровую канистру воды.
- Зачем это? – подивилось начальство, отложило бутерброд с брюссельским сыром.
- Изобретение, - коротко ответил инженер. – Моё.
- В чём суть?
- Если бросить в эту канистру разработанную мной таблетку, жидкость за считанные минуты превращается в топливо, по своему составу идентичное бензину АИ-95 – можно заливать прямо в бензобак.
- А что в канистре?
- Вода, обычная вода.
- А где таблетка?
Иванов достал из кармана картонную коробочку, вытряхнул на ладонь оранжевую таблетку. Открыл ёмкость, аккуратно спустил таблетку. Внутри тотчас забурлило, из отверстия пыхнул желтоватый дымок. Вскоре реакция прекратилась.
- И что там теперь? – с любопытством спросил начальник.
- Топливо! – улыбнулся Иванов. – Можно залить в машину и ездить. Хотите, в вашу залью?
- Нет, спасибо… И какова себестоимость этой таблетки?
Инженер поднял глаза в потолок, что-то посчитал, беззвучно шевеля губами.
- Примерно как пачка сигарет, - ответил он. – По идее, это настоящий переворот в экономике.
- Так… - ядовито прошипел начальник. - Переворот, значит… И что ты ждешь за такое изобретение? Небось, награды?
- Данный вид топлива требует доводки на технологическом уровне, - почесал в затылке инженер. - Я готов возглавить соответствующий исследовательский центр.
- Возглавить… Ага… Знаешь, по-хорошему, тебя за такое изобретение кастрировать.
- Но…
- Но я тебя просто уволю. Прямо сейчас, вместе с этой канистрой.
- Как?
- Да вот так. Хочешь – по статье, хочешь – по собственному желанию.
Спустя два часа после этого разговора в Тудальске на одного безработного стало больше. Тем не менее новую работу он нашёл быстро. Вернее, она его нашла сама – в лице местного водовоза Степана Грибоедова, владельца двух соответствующих специализированных автомобилей. Он оказался первым, кто рискнул заправиться из пресловутой канистры.
Потом долго стояли, смотрели, как попыхивает желтоватым дымком японский трудяга-грузовик.
- Работает ведь! – изумленно проронил водовоз. – В натуре!
- Работает, - подтвердил Иванов, с наслаждением прислушиваясь к ощущению счастья.
- Тогда, стало быть, давай мутить бизнес!
- Давай, - согласился Иванов. – Бизнес так бизнес.
Для дела были задействованы обе цистерны Грибоедова. Инженер рассчитал, сколько потребуется на такой объем оранжевых таблеток, пришёл к выводу, что для производства удобнее использовать гранулы.
Результат водовоз сдал оптом на местную автобазу - за половину «лукойловской» цены. На всякий случай переждали пару дней, потом поделили деньги и приступили к изготовлению следующей партии товара, заодно расширив ассортимент. Инженер немного доработал состав гранул, чтобы продукт на выходе был идентичен дизельному топливу – ради такого дела водовоз отдал вторую цистерну.
Работа кипела. В округе только и было разговоров о гениальном изобретателе, которого прибрал к рукам ловкий водовоз, да сколько денег они заколачивают на пару. Спустя месяц весь тудальский район сидел на волшебных таблетках – продажи бензина встали. Наиболее прозорливые стали поговаривать, что добром такой успех не кончится.
И точно. Из столицы нагрянула прокурорская комиссия. Офицер, командующий выводком парней в синих мундирах, объяснил своё присутствие так:
- Мы тут производим проверку… э-эээ… в целях предотвращения разного рода противоправных действий…
Бывалый водовоз загрустил. Он прекрасно понимал, что при такой постановке «противоправным действиям» неминуемо быть. А Иванов наоборот - храбрился:
- Ерунда! Я годами оттачивал методику продукта – пусть попробуют придраться!
И на требование следователя раскрыть формулу ответил категорическим отказом. Тогда комиссия сделала вывод об экстремистской природе лаборатории Иванова.
- Наверняка на чеченские деньги работает, - предположил прокурорский чин. – Помните, несколько лет назад разоблачили в Тудальске группировку, что промышляла палёным бензином?
- Точно, - спохватился кто-то. – А сдал как раз водовоз!
- Сдал раз, сдаст и другой…
К делу подключилось соответствующее управление ФСБ. В домашней лаборатории был проведён обыск, а самого изобретателя заключили под стражу. Задержание происходило в довольно жесткой форме, поскольку обычно тихий инженер отчаянно сопротивлялся. Рассвирепевший спецназ моментально надавал ему тумаков, да таких, что выносили Иванова из квартиры без сознания. Его подельник Грибоедов отделался формальной подпиской о невыезде, обошлось даже без конфискации цистерн.
На допросе оказалось, что удар по голове инженера оказался фатальным – он то и дело терял сознание, путался в словах. Тщательный обыск ничего не дал – в разгромленном холостяцком гнезде не осталось никаких записей – только растоптанные спецназом колбы, разлитые реактивы.
Следователи бились неделю. И так крутили, и этак. А потом решили плюнуть, закрыть дело. И, наверное, закрыли, если бы не установка из главного управления – отправить все собранные материалы в Москву, а заодно и самого инженера туда же. Прокурорские с облегчением вздохнули, снялись синемундирной стаей, полетели в златоглавые края, унося в хищных лапах бедолагу инженера.
Правда, в аэропорту выяснилось, что в столицу они разным транспортом. До смерти уставшего Иванова передали из рук в руки господину в чёрном похоронном костюме – он представился сотрудником службы безопасности концерна «Лукойл». Именно он сопроводил к самолёту, стоящему особняком на лётном поле.
Роскошный «Фалкон 900» ждал своего часа на взлетной полосе, словно снежный барс, приготовившийся к прыжку. Пока пилот проводил контрольную проверку приборов, длинноногая стюардесса усадила инженера на диван кремового цвета, подала порцию виски и немного красной икры на стеклянной тарелочке.
Похоронный костюм устроился напротив. Иванов выпил, съел ложечку икры.
- Куда меня везут с таким шиком?
- На встречу с президентом концерна, - объяснил костюм. – С Вагитом Юсуфовичем Алекперовым.
Два часа полёта минули незаметно, самолёт стал снижаться над Шереметьево, прорываясь сквозь облака. Приземление, бронированный лимузин, московские пробки. Штаб-квартира концерна на Сретенском бульваре своими острыми углами походила на современную пирамиду индейцев майя – только вместо площадки, где совершались ритуальные убийства, светился неоновый логотип.
Иванова сопроводили наверх, где он с некоторой робостью ступил в офис президента. Помещение казалось огромным – никакой лишней мебели, стены и пол декорированы изысканным светлым деревом. Алекперов встретил посетителя за рабочим столом – монументальным сооружением из титана и стекла. Здесь царил идеальный порядок, мебель обита в характерной красно-белой гамме корпоративных цветов «Лукойла».
Несколько шагов вперёд. Над головой президента нимбом висел двуглавый орел. Инженер разглядел чёрно-белую фотографию на столе – там, где обычно ставят семейный снимок, у Вагита Юсуфовича находится портрет президента. Гость мысленно заменил орла на серп и молот, Путина - на Брежнева, и словно вернулся в советские времена.
- Присаживайтесь, - пригласил Алекперов тихим голосом.
Похоже, он всерьёз считал, что незачем произносить слова разборчиво – окружающие сами должны слушать внимательно.
- Знаете, совсем недавно ради такой встречи я бы отдал всё на свете, - признался Иванов, осторожно устраиваясь в кресле. – Так хотелось признания за такое изобретение!
- Сейчас что изменилось?
- Я забыл формулу таблетки, - рука взметнулась к перевязанной голове.
- Есть шанс вспомнить?
- Надежда всегда есть… Гарантий нет.
- Не нужно гарантий, - белозубо улыбнулся Алекперов. – Что вы скажете, если я предложу вам место в лучшем санатории «Лукойла»?
- Что я там буду делать?
- Отдыхать! В конце концов, вы это заслужили!
- И на какой срок «отпуск»?
- Хоть до конца жизни! Считайте, что попали в рай, сказку. За вами будут присматривать лучшие врачи, обслуживать самые красивые горничные, выполнять любой каприз. При этом у вас не связаны руки, можете путешествовать в любую точку планеты – мы всё устроим. Но если вы вспомните формулу – необходимо известить об этом.
- Если я вспомню, рай сразу закончится?
- Да, вас отправят в Тудальск. Но до этого момента будете жить как шейх – ваши желания будут беспрекословно исполняться.
- Не проще было меня грохнуть?
Алекперов опять улыбнулся:
- Зачем пачкать руки? К тому же, иногда и могилы говорят… А золотая клетка – это надежно, почти как нефтяная скважина…
Он немного помолчал.
- Что касается концерна… Пока тайна оранжевой таблетки не раскрыта, будем продолжать бурить. Иначе и быть не может. Благо с запасами углеводородов полный порядок - хватит и детям, и внукам. Знаете, когда я в семидесятых годах прошлого века заканчивал институт, мне тоже говорили, что нефти и газа осталось лет на тридцать. Но ничего! Сегодня снабжаем всю Европу!
Во взгляде президента блеснула сталь - теперь он не улыбался, наоборот - нетерпеливо барабанил пальцами по столу.
- Я тоже считаю, что мы должны экспортировать товары, не сырье. Но сегодня доходы от продажи углеводородов – это половина госбюджета. Убрать их – что останется? Моя задача как профессионала-технолога – принести в казну эти деньги. Как государство распорядится ими - вопрос уже не к нефтяникам. Моя задача заключается в том, чтобы показать миру, что «Лукойл» имеет такое же значение, как и любая крупная нефтяная компания, что мы не уступаем им на мировом рынке… А в сложившихся условиях ваше изобретение не совсем к месту, понимаете?
- В смысле?
- Представьте: огромные пространства Западной и Восточной Сибири обезлюдели, буровые, нефтепроводы, перерабатывающие заводы, сопутствующая инфраструктура – всё стало ненужным… Рабочие, инженеры, бухгалтеры – разбежались кто куда, по всей стране. Но работы не будет – таблетки убьют углеводородную отрасль во всем мире. Мало кто сумеет приспособиться к жизни в новых реалиях… Что останется делать безработным бродягам? Убивать, воровать… Мы получим легион отморозков без принципов, Родины и профессии. Мародёров, которые станут громить всё подряд, крошить тяжелыми ботинками двери – пьяные от безнаказанности. Рано или поздно встанет вопрос о полицейском режиме, даже концлагерях. А потом в стране побежденных нефтяников появится «ооновские» миротворцы, великолепно экипированные солдаты - чтобы раздавать консервы. Ты пробовал гуманитарные консервы, парень?
Иванов покачал головой.
- Вкус - отвратный, внешне похож на собачью еду. Но жить захочешь – сожрёшь. И не то сожрёшь… - глаза Алекперова сверкнули, пальцы сжались в кулак. - И самый мрачный прогноз писателей фантастов покажется безобидной сказкой… Но я этого не хочу! Россия на нефти стояла и стоять будет! Забудь эту формулу! Забудь!
Инженер вдруг обмяк, Алекперов заметил это, смягчился, даже улыбнулся. Встал из-за стола, протянул руку.
- Я вижу, вы согласны с моей позицией? Пройдите в приёмную – вас там ожидают, я заранее сделал необходимые распоряжения…
Когда Иванов покинул президентский офис, Вагит Юсуфович подошёл к окну. Ему нравился пейзаж за стеклом: в предвечернем сумраке дома на Сретенском бульваре напоминали разбросанные буровые установки - в точности, как в Каспийском море, где он родился, провёл детство и юность.
Рядом бесшумно появилась референт – замороженная девушка с рыбьими глазами, подала документы на подпись. Алекперов взял бумаги, хотел вернуться к титановому столу, но замер возле стены с картой, на которой огоньками были отмечены нефтяные промыслы «Лукойла».
- А всё-таки жаль, что он забыл формулу… - пробормотал он. – Как и двенадцать до него…
- Что-что? – переспросила девушка.
- Ничего, - поморщился Вагит Юсуфович. – Продолжаем бурить.