Кармен

               

«Хозе, налей стаканчик. Такая жизнь пошла, что без стаканчика вина можно просто повеситься от тоски».
«И не проси. Ты мне задолжала уже целую кучу денег».
«Никогда не думала, что ты такой скупердяй».
«Кармен, я вовсе не такой уж скупердяй, как ты думаешь. У меня большая семья, четверо детей, жена не работает. К тому же мы помогаем родителям, моим и жены, а это тоже немалые деньги. Все на мне. Ты, очевидно, уверена, что, работая в ресторанчике, я стал миллионером, поверь, едва свожу концы с концами».
«Знаю, что ты трудяга. Таким был всегда, даже когда был солдатом. Другим нужно было тело, переспать с девушкой, остальное их не интересовало. А ты был совсем другим, помогал мне по хозяйству, делал тяжелую работу, которая только мужчинам по силам. Без тебя я бы пропала. Даже в контрабандисты пошел ради меня».
«Это правда», сказал Хозе, тяжело вздохнув. И вдруг, вспомнив все, что было, сказал со злостью: «И как же ты меня отблагодарила за все то, что я для тебя сделал? Ушла от меня к какому-то Тореадору, еще можно было бы понять, если бы к известному, а то просто к тореадорчику средней руки, которому не с быками сражаться, а мамкину сиську сосать. Такого я от тебя не ожидал. Ведь ты всегда говорила, что любишь меня».
«Я тебя не обманывала и действительно любила тебя, только тебя и никого другого. И теперь люблю, хотя ты мне не веришь».
«Почему же ты захотела уйти к этому ублюдку?»
«Я ведь тебе много раз объясняла, что тогда произошло. Просто это было тяжелое время для меня, у меня были месячные. А в это время с женщинами творится что-то невообразимое, они становятся нервными, несговорчивыми, характер у них портится, с ними нельзя договориться. Даже самая добрая превращается в ведьму. Вот я и взбеленилась, когда увидела, что ты начал меня ревновать. Веришь, не веришь, но этот Тореадор был мне совершенно не нужен. Я ведь все равно не смогла бы тогда заняться с ним любовью, в этот период такие развлечения просто грех. Лучше тебя все равно никогда у меня не было. Но я решила показать тебе, что эмансипация и идей феминизма для меня превыше всего. Вот я и заявила, что для меня самое главное – это свобода. Я ведь цыганка. А ты повел себя как настоящий испанец, пырнул в грудь. В это момент я поняла, что люблю только тебя, и никто другой мне не нужен. Но было поздно. Если бы не наши врачи, не видел бы ты меня никогда больше. Уж поверь мне, потом, в больнице, я поняла, что все феминистические бредни мне ни к чему, что я такая же женщина, как и все другие, мне нужен муж, ты и только ты. И куча детей. Но было уже поздно, ты не захотел простить меня. Даже тогда, когда вышел из тюрьмы, хотя там было куча времени спокойно все обдумать и взвесить. Да и ты тогда был не лучше меня. Нервничал, ведь целых пять дней был без моего тела, и предстояло еще два дня. Ты ведь знаешь, у меня всегда это длится долго. Ты привык каждый день, а тут целая неделя воздержания. Другой посмотрел бы на мои причуды сквозь пальцы. Боже, зачем ты так сурово покарал нас, женщин, украв из каждого месяца целую неделю! Целую неделю наслаждений! Жизнь и так коротка, не успеешь оглянуться, понять, что к чему, а уже пришло время умирать. Я тебе сказала всю правду как на духу, а теперь налей стаканчик».
«Ничего ты не получишь! Убирайся, и чтоб я тебя больше никогда не видел!»
«Ну. Ладно, Пепе, налей вина», сказала Кармен. «Прошу тебя, я сейчас умру, на твоих глазах, если не выпью».
«Ну и умирай. Мир освободится от такой стервы, как ты. Умрешь, и никто не будет по тебе плакать».
Кармен почувствовала, как кровь приливает к лицу. Такого оскорбления она уже долго не слышала.
«Налей вина!» сказала она и пристально посмотрела на него. «Не противься, так будет лучше».
Хозе почувствовал, как раньше, когда он был вместе с Кармен, что у него нет сил ей сопротивляться, покорно достал стакан и наполнил его до половины вином. Хотел дать ей самого дешевого, но налил дорогое, каким потчевал только богатых посетителей.
«Ну, и молодец!» сказала Кармен удовлетворенно и выпила вино.
«Ты колдунья, всегда заставляла меня делать то, что хочешь», сказал Хозе, придя в себя. «Но это в последний раз, можешь мне поверить. Я не настолько богат, чтобы угощать вином даром».
«Теперь это называется гипноз, а в колдовство уже никто не верит. Ты не знаешь достижений современной науки, и я могу просветить тебя, если хочешь».
Хозе обиженно посмотрел на нее.
«Была бы у тебя такая жизнь, как у меня», сказал он. «Мне и так достаточно того, что я знаю. Что с того, что ты образованная, всему научена. А во что превратилась».
«В жизни каждого бывают моменты взлета и падения. Сейчас я не в лучшей фазе. Да, кстати, ты все время жалуешься, что я не расплачиваюсь за выпивку, хотя, как мне кажется, между друзьями не должно быть финансовых отношений. Впрочем, у тебя другое мнение. Ты всегда был крестьянином, человеком темным и отсталым. Единственное, что тебя интересует – это деньги. Может быть, и семья тоже. Ты счастлив, что нашел свою Микаэлу и женился на этой пресной девице, которую ничего больше не интересует кроме мужа и детей? ККК, как говорят в стране „квадратных голов“ . Не думаю, что после меня ты можешь быть доволен таким браком. Ну, ладно, хватит об этом. Я не вмешиваюсь в чужую жизнь. Теперь о другом. Ты ведь жалуешься, что я не плачу за вино. Денег у меня нет, это правда. Но я могу расплатиться любовью. Как раньше».
Хозе рассмеялся.
«Посмотри на себя, с таким чучелом заниматься любовью просто смешно».
И пододвинул ей зеркало.
Кармен уже давно не смотрела на себя в зеркало, в той трущобе, где она жила, его не было. Из зеркала на нее смотрела старая женщина вся в морщинах, с заплывшими мутными глазами, бледными щеками, покрытыми голубыми прожилками.
«Не может быть, чтобы это была я», подумала она, не желая верить своему отражению.
«Как знаешь. Не хочешь, и не надо», сказала она, встала и с гордо поднятой головой ушла. После того, как она увидела себя в зеркале, настроение испортилось.
На улице она почувствовала, что опьянела, и пошатываясь, направилась домой.
«Еще бы наркотики не повредили. После них жизнь снова будет прекрасной. Но где их взять? и так денег нет», подумала она
«Кармен, подожди», услышала она знакомый голос.
К ней приближалась Фраскита, ее давняя подруга.
«Пошли ко мне», сказала она весело. «Посмотри, что я достала». И она вытащила из кармана пакетик. «Кокаин! Понюхаем вместе. Составишь мне компанию? А то нюхать в одиночестве не доставляет никакого удовольствия».
Фраскиту знала Кармен с юности, вместе были женами контрабандистов. Но потом их пути разошлись, и встретились они через много лет, когда Кармен после многочисленных попыток найти свое место в жизни с горя запила, а потом стала и наркоманкой. Фраскита тоже любила понюхать кокаин и пила немало. Где брала она деньги на наркотики и вино, оставалось тайной – ведь она нигде не работала, следовательно, денег у нее быть не могло. А спросить, Кармен как-то не решалась, не в ее правилах было задавать вопросы и интересоваться без надобности чужой жизнью. В своей бы разобраться!

    
 
У Фраскиты в доме было всегда чисто, уютно, можно было не только выпить или побаловаться наркотиками, но и поговорить по душам. Еще несколько лет назад они только раскланивались на улице и перекидывались парой слов, теперь же стали закадычными подругами.
«Ну, давай, не тяни. Вытаскивай свое сокровище», нетерпеливо сказала Кармен и нервно закурила. «Весь день мечтала понюхать».
Фраскита улыбнулась. Затем расстелила на столе чистую скатерть, развернула пакетик с кокаином и свернула две бумажные трубочки.               
«Все должно быть сделано по правилам», сказала она. «Употребление наркотиков не должно превратиться в посещение «Макдоналдса». Это праздник, который нужно отметить как полагается».
Подруги уселись друг против друга и начали втягивать кокаин, Кармен жадно, Фраскита медленно, растягивая удовольствие.
Кармен почувствовала, как затуманивается ее голова, предметы приобретают непривычный вид, вокруг люстры появляется сияние.
«Хорошо», сказала она с наслаждением. «Что бы я делала без тебя?»
«Мы ведь подруги, а подруги должны делить друг с дружкой не только горе, но и радости», ответила Фраскита. «Расскажи лучше о себе».
«Но ведь я тебе много раз рассказывала».
«Правда. Но каждый раз ты вспоминаешь все новые и новые подробности, и каждый раз твой рассказ становится интересней. Как будто слушаешь сказки „Тысячи и одной ночи“, даже увлекательнее». 
Они сели рядом на диванчик.
Кармен преобразилась, как если бы вокруг ее головы возник радужный нимб, свет которого притягивал и покорял. От нее можно было ожидать чего-то совершенного необыкновенного – начнет усилием воли двигать предметы или вытащит из рукава попугая, который будет предсказывать судьбу. 
«Хоть родилась я в цыганском таборе, и отец с матерью были цыганами, но уже с  лет двенадцати стало мне ясно, что тамошние нравы не для меня. Там только и слышала: „Принеси то, сделай это. Ты должна слушаться мужчин“. А я цыганка, вольная цыганка, и всегда хотела делать только то, что мне нравилось. Дальше жить так стало невмоготу, и в четырнадцать лет убежала в Севилью, где стала работать на табачной фабрике», начала свой рассказ Кармен. «Работа была не столько тяжелой, сколько монотонной и неинтересной, женщины от такой жизни становились злыми, чуть что, сразу лезли драться. Но я была довольна, чего не сделаешь ради свободы. Тебе, Фраскита, этого не понять. Ты ведь испанка, а вы привыкли все терпеть, мужчина может вас избить, изнасиловать, убить даже, а вы молчите. Так вот, я работала днем, а по вечерам делала, что мне придет в голову, была счастлива и наслаждалась вольной жизнью.
Однажды на фабрике произошла драка, и я ударила ножом одну, старую уродину, которая обозвала меня грязной цыганкой. Такого оскорбления перенести было невозможно, я была чище и красивее ее. Вызвали полицию. Тут-то я и познакомилась с Хозе. Он был немного старше меня, его только призвали в армию, и он смотрел на все широко открытыми от изумления глазами. Ничего удивительного – простой парень из глухой деревушки, куда еще и цивилизация не дошла. Идти в тюрьму, как ты понимаешь, мне не хотелось, тем более, что не чувствовала себя виноватой, я только защищала свою честь. „Что делать?“ подумала я, решила влюбить в себя этого Хозе и заставить убежать со мной в горы. Хозе недолго сопротивлялся, сразу влюбился, хотя у него в деревне была невеста, Микаэла, на которой он собирался жениться после демобилизации. Я ведь умею приказывать людям делать, что мне хочется, этот дар я открыла в себе еще с детства. Немногие могут противиться, а Хозе был не из таких. Мы убежали в горы, где он стал контрабандистом. Мы жили вместе как муж и жена».
«Там-то мы и познакомились», сказала Фраскита. «Тогда я была с Данкайро, но он мне никогда не нравился. Грубый невоспитанный мужлан, от него и доброго слова не дождешься, не то, что ласки. Вернется домой, а потом только поесть и поспать, никаких других желаний. Ну, еще деньги. А вот с тобой мне было интересно, ты всегда находила темы для разговора, умела повернуть самое обычное так, что оно начинало играть совершенно другими красками, становилось увлекательным. В то время мы были очень дружны. Только благодаря тебе я стала такой, какая есть сейчас».
«Не преувеличивай, ты всегда отличалась острым умом и самостоятельностью. Иначе я бы и не посмотрела в твою сторону».
«Этому научила меня ты. Ты себя недооцениваешь. Теперь я смотрю на мир другими глазами. Однако рассказывай дальше».
«Проходили годы, а в моей жизни ничего не менялось. Днем я хлопотала по хозяйству, а Хозе занимался своими делами. Затем вечером он появлялся и, почти не раздеваясь, тащил  в постель. Он был очень искусен в любви, придумывал разные позы, о которых я прежде и догадываться не могла. Иногда нежность неожиданно превращалась в грубость, почти насилие, но к его чести, он никогда не переходил границ дозволенного. Я была счастлива, о такой любви можно было только мечтать. Но ведь нельзя всю жизнь есть только сладости, хочется еще и кисленького или солененького, еще и от горького не откажешься. Он начел мне надоедать, тем более, что в перемене любовных поз я заметила определенный порядок - в понедельник одна, во вторник другая, в среду третья… Этот порядок повторялся неизменно каждую неделю, каждый месяц с тем постоянством, как происходит смена времен года – после лета обязательно наступит осень, которая сменится зимой. Никогда не бывало, чтобы после осени наступала весна или лето, всегда приходит зима. Так и я могла наперед сказать, какая поза ожидает меня через два месяца такого-то числа. Сначала это меня раздражало, потом стало просто тяготить».
«А я-то по наивности, глядя на вас, думала, что лучшей пары никогда в жизни не видела и желала себе, чтобы Данкайро был похож на твоего Хозе».
«Это так и было, раньше мы вполне подходили друг другу. Однако нельзя вечно жить в лагере контрабандистов как в гетто, хотелось перемен. Когда я заявила это Хозе, что хочу встречаться с другими людьми, пойти в кино или театр, он рассвирепел, обозвал меня развратницей и извращенкой. Я стерпела, но не простила. С этого времени все изменилось. Хосе все время приставал с вопросами, где я была? что делала? с кем разговаривала?
А тут еще, как назло, ты предложила пойти на бой быков. Я обрадовалась, наконец-то выберусь. Хозе ничего не сказала, но он откуда-то узнал, закатил скандал и запретил идти. Но ведь мне не так легко что-нибудь запретить».
«Да уж, чужая душа – потемки, жизнь тоже», задумчиво сказала Фраскита.
Они помолчали. Вдруг Кармен загадочно улыбнулась, ее глаза загорелись былым блеском, тем блеском, которого Фраскита не видела в глазах подруги уже несколько лет.
«Хочу рассказать нечто, что прояснит мое поведение. Однако прошу тебя ничего никому не говорить, тем более Хозе. Я не хочу портить мое реноме женщины свободной и готовой на смерть ради этой пресловутой свободы. Это обязательное условие, иначе я буду молчать, и оставайся обо мне прежнего мнения».
«Ты ведь меня знаешь не один год», сказала Фраскита с обидой в голосе. «Все, что ты мне расскажешь, не выйдет из этих четырех стен».
«Я тебе верю. Откровенно говоря, Тореадор здесь не причем. Не буду кривить душой, он мне понравился, такой мужественный, бесстрашный. Как только я его увидела, поняла, что он не будет, как Хозе, выслеживать меня и запрещать то, что мне хочется. Ему нужна женщина, только ее тело, а не то, что называется страстной любовью. А то, что добиться его расположения не составило бы для меня никакого труда, ясно было с первого взгляда.
Но дело было совсем не в нем. Я пришла на бой быков значительно раньше тебя, мне  хотелось поскорее выбраться из лагеря, и глазела на людей. Вдруг ко мне подошла какая-то женщина.
„Я уже долго наблюдаю за тобой“, сказала она. „Ты такая красивая, что не обратить на тебя внимания просто невозможно. Но это не самое главное. Лицо твое, как зеркало, в котором отражаются все чувства. То оно любопытное, когда ты наблюдаешь за людьми, если они тебе нравятся, ты удовлетворенно улыбаешься, а если нет, хмуришься. Но вдруг  становишься грустной, глаза тускнеют, и я понимаю, что в жизни твоей мало веселого, она даже временами тебе в тягость“.
Не знаю, почему, но эта женщина сразу вызвала у меня доверие, и я рассказала ей о своей жизни. Конечно, я и не упомянула о том, что Хосе контрабандист, да ее это не интересовало, ей хотелось узнать побольше о моей жизни.
„Да, у нас в Испании женщины часто бесправны“, сказала эта женщина решительным голосом. „Поэтому мы и создали своеобразный клуб, общество единомышленниц, которое призвано бороться за то, чтобы женщины получили одинаковые права с мужчинами. Дали бы мне волю, я сделала бы мужчин нашими слугами, лучшего они не заслуживают. Но это программа максимум, а пока мы довольствуемся малым. Приходи к нам“.
И она сунула мне в руку свою визитную карточку. В это время появилась ты. Я уже хотела вас познакомить, но женщина бесследно исчезла.
С этого момента моя жизнь изменилась и наполнилась смыслом. Тебе я говорила, что иду на свидание с Тореадором, а сама уходила в клуб, врала, что собралась на бой быков, но через пару минут оттуда исчезала и шла к своим товаркам.
Хозе, конечно, ничего этого не знал, считал, что я ему изменяю, выследил меня. А потом произошла известная сцена, описанная в новелле Мериме и опере Бизе „Кармен“. Но эти двое ничего не поняли в моей натуре, они ведь мужчины, они ничего не понимают в нашей женской душе. Quod licet Juvi no licet bovi – что положено Юпитеру, не дозволено быку.
«На каком это языке?» спросила, удивленно, Фраскита.
«На латинском», сказала Кармен, как нечто само собой разумеющееся.
«Ты знаешь латынь?»
«Да. Я тебе ведь говорила, что в клубе женщины были различными. Большинство – чванливые, самовлюбленные особы, которых ничего не интересовало, кроме их собственных  завиральных идей о превосходстве женщин над мужчинами. Но были и умные, широко образованные, с ними я в основном и общалась. Они помогли мне пойти учиться, так я выучила латынь, английский и французский, давали читать книги, вместе с ними я ходила в концерты, театр, кино. Я стала совершенно другим человеком, от прежней Кармен, разбитной бабенки, жены контрабандиста, которую ничего кроме секса не интересовало, не осталось и следа. 
     Я пришла в сознание в больнице в окружении каких-то приборов и капельниц. Как  сказали потом врачи, еще бы кинжал попал на один сантиметр левее, меня бы уже не было. Я долго думала, что делать дальше и поняла, что возврата к прошлому нет, нужно жить по-другому. Выздоровела я на удивление быстро, на молодых все заживает, как на собаке.
Мои подруги из клуба помогли мне, и через короткое время я начала работать секретарем в одной из фирм, выпускавшей пылесосы. А вечером шла в клуб.
Должна тебе признаться, что вскоре эти феминистические бредни мне надоели. Я не разделяла экстремистских идей большинства товарок о превращении мужчин в слуг женщин. Мужчины так же свободны, как женщины. По моему мнению, достаточно добиться с ними равных прав и возможностей. Кроме того, меня раздражали безапелляционные  высказывания некоторых из них о вещах, в которых они разбираются, как свинья в апельсинах, и имела смелость высказать свое мнение им в глаза. Это не понравилось многим членам нашего клуба, тогда я ушла от них без сожаления».
«Кармен, я совершенно не представляю твою жизнь без мужчин. Зная тебя, я всегда была уверена, что мужчины играют в твоей жизни основную роль. А послушаешь тебя, создается впечатление, что единственным твоим интересом была борьба за права женщин», с удивлением сказала Фраскита.
«Ты права, без мужчин я не могу. И вот из-за этого начались трудности, о которых я даже не подозревала. Мужчины погубили меня.
Сначала в меня влюбился мой шеф из фирмы по производству пылесосов. Я и не думала, что он на такое способен – уже немолодой толстый боров, женатый, отец троих почти взрослых детей. Не успела я начать там работать, как стала замечать его сальные взгляды. Но на большее он долгое время не решался, очевидно, обдумывал, как лучше соблазнить меня. Затем пригласил в кафе, проводил до дома и напросился зайти посмотреть, как я живу. Как только вошел, тут же набросился на меня. Я ведь умею постоять за себя, но долгое отсутствие секса просто парализовало меня. Я не сопротивлялась, может быть, была даже рада. Как никак, а мужчина. По выражению одного из писателей, он пыжился, как павлин, но вот распустить хвост долгое время ему не удавалось. Наконец, я выбралась из-под него с омерзительным ощущением неисполненных желаний. Правда, в следующие разы он был лучше, но каждый раз, когда он должен был ко мне прийти, меня охватывало омерзение. В конце концов, я сказала ему, что с меня достаточно. И тогда он просто выгнал меня без всяких объяснений.
Я пошла работать в фирму, которой руководила женщина, решила, что это будет безопаснее, а мужчину можно найти и на стороне. Но не тут-то было! Буквально на следующий день я приметила одного из сослуживцев, высокого, с хорошей фигурой, но с каким-то странным, я бы сказала, кротким выражением лица, нет, не лица, а глаз, который бросал на меня призывные взгляды. Мне это сразу не понравилось, и я молила Бога, чтобы он не начал меня преследовать. В конце концов, работа в этой фирме мне понравилась, да и нельзя ведь вечно менять работу. Но вскоре я поняла, что он человек робкий, и мне ничего не угрожает. Я просто ошиблась, он выжидал время и хотел лучше меня узнать. Работа в фирме была очень интенсивной, просто изматывающей, заказов было много, и я приходила домой измочаленной. К тому же, я еще ходила в клуб феминисток, и свободного времени, да и сил тоже, у меня не оставалось. Краснея и заикаясь, он предложил стать его любовницей. Долго не раздумывая, решила согласиться на его предложение. Теперь я проклинаю себя за это. Представь себе, он оказался мазохистом и заставлял меня стегать его голую задницу специальной плеткой и водить на веревке, как собаку. После таких упражнений пол был забрызган спермой, и он падал на кровать изнеможенный. Когда же я с возмущением его спросила: „А как же я?“, он ответил пренебрежительно: „Это твое дело“. Сама понимаешь, долго выдержать такое надругательство я не могла, и вскоре послала его к черту. К чести его, он не стал меня преследовать, но оставаться в этой фирме я больше не захотела. Я начала сомневаться, остались ли в нашей стране еще настоящие мужчины, неужели единственным был Хозе. Да, он был мужчиной. Это я поняла через много лет, когда он уже был владельцем ресторана».
 «Бедная Кармен, тебе явно не повезло с мужчинами, но, поверь мне, настоящие представители мужской породы у нас еще не перевелись, их нужно только найти». И Фраскита загадочно улыбнулась.
«Прошло около полугода, и я начала подумывать о том, что вновь нужно найти мужчину», продолжала Кармен. «Но где его найти? Первого встречного мне не хотелось, а для того, чтобы найти подходящего, нужно время, которого у меня не было. Но все таки, некоторых мне удалось повстречать. Однако все они меня не удовлетворяли – одни были слишком скучными, другие безукоризненно мне подчинялись, третьи хотели главенствовать, это-то надо мной, женщиной свободной и независимой. Большинство были женаты, и встречи с ними происходили за завесой глубокой тайны. Правда, я и сама не хотела выходить замуж, мне это было не нужно, но и ложь мне всегда претила. Хоть были они все разные, но их объединяло одно – приручить меня. Я много раз пыталась им объяснить, что это невозможно, я свободна в своих поступках и привязанностях. Я не какая-то курица, которая живет в курятнике, был бы петух, а большего ей не надо. Нельзя ведь приручить орлицу. Одну я видела в зоопарке, в клетке сидела бедная, более жалкого зрелища представить себе невозможно. Я – орлица, свободная орлица, которая сама решает, полететь ей дальше или сесть отдохнуть на вершину дерева. Поэтому ни один из них меня не понимал, как будто мы говорили на разных языках.
Я уже разуверилась найти подходящего. Настроение было ужасным, я впала в депрессию.
Однажды в бюро, это было уже седьмое место работы, я увидела нового сослуживца, молодого человека необыкновенной красоты и элегантности, который, как только я вошла, посмотрел на меня с интересом, мне даже показалось с восторгом. Я сразу подумала: „Ну, этого я не выпушу!“
«Наконец! Я была уверена, что ты найдешь подходящего», улыбнулась Фраскита.
«Не радуйся преждевременно. Это он стал причиной моей гибели. Если ты видишь меня такой, какой я стала, то это только его вина.
Выждав несколько дней, нельзя ведь сразу бросаться почти незнакомому человеку на шею, нужно дать тесту взойти, я решила взять инициативу в свои руки и предложила пойти вечером выпить кофе. Он не стал возражать, сразу согласился, как я решила, с радостью. А потом затащила в постель. Я не ошиблась, он оказался именно таким, которого искала все эти годы. Даже решила, что, наконец, нашла человека, за которого пошла бы с радостью замуж, нарожала ему детей и прожила верной женой до самой смерти. Но я ошиблась, счастье продолжалось недолго. Через несколько месяцев он мне заявил: „Я не хочу больше. Мне нет еще и тридцати, а тебе уже за сорок. Ты еще красива и сможешь найти мужчину твоего возраста“. Я так и опешила и подумала, что за бред он несет. Я ведь всегда считала себя молодой. Но потом быстро сообразила, что мне действительно уже сорок четыре. Годы пронеслись молниеносно! Тогда я решила свести все на шутку: „Ведь есть мужчины, которым нравятся женщины значительно старше их самих“. „Я не из тех“, сказал он. „И не хочу больше с тобой встречаться“.
Я чуть было не заплакала. Рушились все мои надежды. Возможно, я полюбила первый раз по-настоящему. Возможно, второй, первый раз я любила Хозе. И решила не сдаваться. Начала его уговаривать, не принимать скоропалительных решений, а хорошо все обдумать. Он согласился, но вскоре опять за свое: „Нам нужно расстаться. Я хочу жениться на девушке своего возраста“.
Тогда я решила изменить тактику, купить его, как меня пытались купить мужчины.  Начала водить его по дорогим ресторанам, покупать красивые галстуки, подарила запонки с настоящими изумрудами, они подходили к его зеленым глазам. Он принимал подарки, но явно без особого восторга.
Через короткое время он пришел подавленный, как если бы ему было стыдно за то, что он собирался мне рассказать. „Я женюсь“, сказал он, глядя в сторону. „Поэтому не хочу больше приходить к тебе“. Я удивилась, мы ведь встречались почти каждый день, как же ему удалось встретить ту, на которой собирался жениться. „Мы с ней знакомы уже много лет, еще со школы, ей на два года меньше, чем мне. Она мне всегда нравилась, мы встречались несколько лет, а потом расстались, сам не знаю, почему. Недавно мы снова встретились, я понял, что нашел ту, которую искал, и вот вчера предложил ей пожениться. Она тут же согласилась. Лучшей жены мне не найти“. Я разозлилась. „Вот такая твоя благодарность за все, что я для тебя сделала! Но запомни, так просто я тебя не отдам. Не меня бросают мужчины, а я их бросаю“. Он усмехнулся и ушел. А я упала на кровать, где еще недавно он обнимал меня, была так обескуражена, что даже не могла плакать. Такое было со мной первый раз в жизни. Его я не обманула, когда сказала, что сама первой бросаю мужчин, может быть, несколько преувеличила. Меня бросили двое, я говорю о тех, кто мне нравился. Один, красавец-француз, заявил, что не в его правилах каждый день есть одни пирожные, даже, если они ему по вкусу, иногда, видите ли, хочется потрохов с горчицей. Второму не нравился запах моего пота, хотя, уверяю тебя, я всегда мылась перед свиданием.
Так провалялась я на кровати несколько часов, потом нашла бутылку вина и почти залпом выпила. На душе у меня стало так хорошо и спокойно, что все горести куда-то бесследно улетучились. Я заснула и проспала без снов до утра. Утром позвонила на работу, сказалась больной и три дня пила без перерыва. Так, мне казалось, жизнь стала переносимей. Когда на четвертый день я появилась в бюро, от меня невыносимо несло перегаром. Ничего удивительного, что меня тут же выгнали. Так я переходила из одной фирмы в другую, пила, чтобы утешиться, и меня выгоняли. Кому хочется иметь в секретарях алкоголичку. Небольшие запасы у меня еще сохранились с лучших времен, и их я пропивала не задумываясь. Потом деньги кончились, нужно было идти их зарабатывать. Но опять поступать в фирму мне не хотелось.
И тогда я решила стать проституткой.
„Я еще не так уж стара и еще привлекательна“, решила я и не ошиблась.
Клиентов было много, в основном марокканцы из нелегалов. Жены у них остались на родине, а без женщин они не могли.
Так я зарабатывала на жизнь, и большую часть пропивала и баловалась наркотиками. Но не часто, от клиентов получала не так уж много денег.
Постепенно опускалась все ниже и ниже, почти перестала убирать в комнате, а уж о книгах, кино и театре совсем забыла. Вставала, искала клиентов и пропивала полученные деньги. И так каждый день, из месяца в месяц, из года в год.
Однажды один из моих постоянных клиентов, увидев меня, отвернулся и хотел пройти мимо. Я дернула его за рукав.
„Пойдем, что ли?“
„С тобой я больше не пойду“, сказал он. „Посмотри на себя, ты превратилась в старуху, от тебя плохо пахнет, а твой дом, что хлев. Я найду другую, таких как ты здесь много, были бы деньги“.
Так я потеряла всех своих клиентов, и теперь перебиваюсь с хлеба на воду. А вино выпрашиваю у Хозе, он мне наливает по старой памяти, но, думаю, скоро перестанет».
«Бедная Кармен, никогда бы не подумала, что такая красавица, умница, свободная, как ветер, может докатиться до такой жизни», сказала Фраскита, и ее глаза наполнились слезами. «Давай еще выпьем. На душе станет легче».
Она налила бокал вина, затем еще один. Они сидели в обнимку и молчали.
«Скажи, Кармен, а где ты достаешь наркотики?» спросила Фраскита.
«Уже давно ими не баловалась. Может быть только у тебя, они у тебя всегда есть. На наркотики у меня нет денег».
«А раньше? У тебя ведь были деньги. Где ты покупала наркотики?»
«В разных местах. У Хорхе, у Алехандро, у Симона, у Али или Махоммеда».
«Ну, эти ни для кого не секрет. Даже известно, где они их достают»
«Меня это никогда не интересовало».
«И у Хозе тоже продает наркотики?»
«Нет, Хозе такими делами не занимается. Он выгнал бы меня, если бы узнал, что я употребляю наркотики. Он всегда был человеком честным, а уж теперь и подавно. Никогда не сделает ничего противозаконного».
«Жалко, что Хозе не торгует наркотиками».
«Почему?»
Фраскита ничего не ответила и налила ей еще вина.
«Пей, подруга, утопи в вине свое горе».
«А ты почему не пьешь?» спросила Кармен.
«Мне хватит».
«Фраскита, я рассказала все о своей жизни, ничего не утаив. Теперь расскажи мне о своей, я ведь почти ничего не знаю».
«Мне нечего особенно о себе рассказывать»,
«Смотрю я на тебя, ты такая же красивая и молодая, как раньше, в доме у тебя всего полно, всегда есть вино и наркотики. А ведь ты нигде не работаешь. Откуда у тебя деньги?»
Фраскита долго молчала.
«Ну, так и быть, расскажу тебе правду. Как ты помнишь, жизнь жены контрабандиста мне надоела до чертиков, и я начала уговаривать Донкайро бросить это глупое занятие, перебраться в Севилью и начать другую жизнь, тем более что жить с ним превратилась в пытку, он стал совершенно невыносим, вечно угрюмый, раздражительный, чуть что, сразу бьет меня. Он долго не соглашался. Потом вдруг изменил свое решение. „Ремесло контрабандиста не имеет будущего“, сказал он. „Ну, хорошо, поработаю я еще несколько лет, а что дальше? Мне с каждым годом все труднее становится лазить по горам, я ведь уже совсем не мальчик, а вскоре совсем одряхлею. Нужно поискать что-нибудь поспокойнее“. Я обрадовалась. „Никогда не думала, что ты станешь таким благоразумным“. А он только ухмыльнулся. „Жизнь научит еще не такому“.
Через несколько дней Донкайро пришел веселый, даже поцеловал меня.
„Я нашел прекрасную работу, в таможне, в отделе борьбы с контрабандой. Друзья помогли“».
«Но ведь он сам контрабандист. Неужели такие нужны в таможне?». Кармен не смогла скрыть удивление».
«Еще как! Именно таких там носят на руках. Донкайро знает все тропинки в горах, по которым в страну приходит контрабандный товар, кроме того, все уловки бывших товарищей для него не секрет. Он очень ценный работник в таможне. Я уже не говорю, что у него высокая зарплата, он еще берет взятки у пойманных за то, чтобы их отпустили без наказания. К тому же, присваивает часть конфискованного товара. Так что жизнь с ним была бы обеспечена, но я не захотела. Характер у него сама знаешь, какой, а как мужчина он уже ничего не стоит. Продаваться же, хоть и дорого, не в моих правилах. Я – гордая испанка. Вот я его и бросила».
«Вот уж не ожидала такого поворота дела», сказала Кармен с удивлением. «Но что же случилось потом, после того, как ты его бросила? Как повернулась твоя жизнь?»
«Ну, ладно, говорить правду, так до конца. Я осталась одна и долгое время не могла решить, что делать дальше. Жить в нищете не хотелось, а профессии, которая бы хорошо оплачивалась, у меня не было. Поразмыслив немного, решила предложить себя в отдел борьбы с нелегальным оборотом наркотиков. В конце концов, я не хуже Донкайро. Меня приняли на работу, и работаю я там уже несколько лет. Работа интересная, сказала бы».
«Что же вы там делаете, в этом отделе?» воскликнула Кармен.
«Вылавливаем поставщиков наркотиков».
«Как же ты можешь там работать, когда сама нюхаешь кокаин?»
«Это у нас никого не интересует. Не подумай, что беру взятки, как Донкайро. Никогда я не делала того, что противозаконно. Никогда! А наркотики получаю, так сказать, в виде премии, за хорошую работу. Я никогда не отказываюсь от того, что мне полагается по закону. Поэтому у меня всегда есть, что понюхать, да и других угостить, например, тебя. Главное у нас, помогай выявлять поставщиков. Когда я пришла в отдел, работы было невпроворот. Но со временем мы выловили всех, кого знали или подозревали, а потом наступило затишье. Это не значит, что наркотики перестали попадать в нашу страну нелегально. Просто мы исчерпали известные нам пути, по которым поступала информация. Все приуныли, деньги просто так не платят. Деньги хорошие, на них можно жить без забот. Нужно было что-то срочно предпринять, чтобы оживить работу в нашем отделе. И тогда я вспомнила о тебе. Я ведь знала тебя еще тогда, когда ты не так обеднела, чтобы не быть в состоянии купить наркотики. Несколько раз я пыталась разузнать, где ты их покупаешь. Но безуспешно, очевидно, время тогда еще не пришло. И вот теперь я решила, что не оставлю тебя в покое до тех пор, пока не расскажешь то, что я хочу узнать. Теперь от тебя мне стало известно, как наркотики нелегально, контрабандой, попадают в нашу страну. Но ты не беспокойся, мы тебе хорошо заплатим за эту информацию. Мы ведь подруги, а подруги должны помогать друг дружке».
Кармен почувствовала, как кровь приливает к лицу, дыхание перехватывает от гнева. Ей захотелось закричать: «Ты мне не подруга. Ты тварь! Я не продаю своих друзей!» и всадить в грудь Фраскиты кинжал по самую рукоятку.
Но через мгновение поняла, что она старая женщина, безвольная алкоголичка и ни на какие решительные поступки уже не способна.
Она встала и, не посмотрев на Фраскиту, молча ушла.