ххххх
...Лестницы упали на стены – и солдаты не успели оттолкнуть их. Измотанные, раненные почти все, они не могли успеть везде – их оставалось слишком мало
Степняки, разъяренные тем, что их повелитель – в руках горцев, буквально взлетели на стены, закипел бой, последний – и оттого еще более отчаянный и бессмысленный. Гинеза уже пала, когда первый из степняков встал на ее внешней стене во весь рост, и это понимали все, но все же никто не мог найти в себе силы бросить оружие, сдаться, признать поражение великой державы.
-Сдавайтесь! – кричали из-под стены – и новые и новые волны вражеских солдат лезли по лестницам. Горцы стискивали зубы, крепче сжимали мечи – и продолжали отбиваться, понимая, что все кончено.
-Отступать! – заорал Доро. – Отступать во дворец!
Каменные стены горы Сгарр могли защитить немногих оставшихся. Могли – но не долго. Но там было Хранилище, и король надеялся на ЕГО помощь. Он не знал, как призвать на помощь немногую магию, не надеялся больше на помощь колец, не считал часы до прихода помощи – понимал, что оставшийся гонец, которого успели отправить еще до осады, скорее всего, тоже не добрался до цели. Но он помнил, что когда-то в этих стенах жил; магия, здесь учили владеть запредельными теперь силами – и сами стены пропитались ею. Доро надеялся на помощь стен, потеряв надежду на другую помощь. Правда, оставались еще пленники, но это уже ничего не решало. Если Кавината и его маршал умрут – никто из уцелевших после череды штурмов не доживёт до рассвета.
Доро отступал к Хранилищу, на грани безумия веря, что их всех могло спасти то, что принадлежало когда-то существовавшим на земле магам. Верилось в это слабо, как бы Доро ни убеждал себя в обратном. Просто это был последний шанс. О пленниках он запретил себе даже вспоминать, понимая: убить их - и Софира обезумеет окончательно. От его гвардии и без того оставались считанные единицы - степь не знала жалости или снисхождения, да в бою этому места и не было. Только что на его глазах погиб Тайю, закрыв собой короля и рухнув с рассеченной ятаганом головой. Люди гибли вокруг него один за другим – а он оставался все еще невредим. Феникс, все время державшийся возле него, отталкивал короля всякий раз, когда удар обещал быть смертельным – и принимал или отражал его. Наемнику было все равно, и Доро очень скоро понял: Фениксу не важно, сбудется ли предсказание. Он узнал что-то, что в корне изменило его взгляд на вечную жизнь, и теперь Феникс ХОТЕЛ умереть…
"...-Торгик!.. Ты еще помнишь себя? Ты помнишь, кем ты был?.."
Голос, внезапно прозвучавший в голове, был незнакомым – и знакомым одновременно. Фейн смутно припоминал, что когда-то где-то уже слышал его, но в бою посторонним голосам места не было. Голос настойчиво толкался в уши, называя наемника незнакомо знакомым именем, но только мешал, из-за него Фейн едва не пропустил роковой удар, предназначавшийся Доро. И в очередной раз понял: Софире не нужен ПЛЕННЫЙ король Гинезы, им он нужен только мертвым – как гарантия того, что Гинеза не станет мстить и все то, что степь почитала исконно своим, так и останется в ее сокровищнице. Правда, существовала еще знаменитая родовая месть горцев, но Кайна была слишком неподходящим кандидатом на роль кровника.
"-Принц Торгик, вспомни себя! Вспомни эту комнату!.."
Они ворвались в коридоры дворца.
-Ваше Величество! – Феникс рванулся к королю, отдававшему приказ спешно забаррикадироваться. – У нас остался последний выход отсюда!
-Выход?! – Доро оскалился. Залитый кровью, чужой и своей, он казался сумасшедшим. – Нет у нас выхода, наемник! Мы в ловушке!
-Хранилище…
Фейн не успел закончить. Ладонь короля в латной перчатке с размаху запечатала ему рот, так, что лязгнули зубы.
-Ни слова о Хранилище, наемник! – прошипел Его Величество, вплотную приближая лицо к глазам Феникса. – Ни слова! Если нам суждено погибнуть – тайна этой комнаты умрет вместе с нами!
-Красиво сказано, - Феникс резким рывком вырвался, вытирая кровь с губ. – Но донЕльзя глупо! Это – наш шанс! Что значит тайна по сравнению с жизнью двух сотен людей?! Ведь это все, кто остался в живых, не считая тех немногих детей и стариков, кто ночью ушел в горы!
-Нет! Я не позволю тебе…
Дверь затрещала под напором извне.
-Решайтесь, Ваше Величество!
-Нет! – Доро снова оскалился, как угодивший в капкан волк. – А когда они ворвутся сюда – то у меня есть, чем встретить их! Если они убьют меня – они лишатся своего правителя и маршала – ибо никто, кроме меня, не знает секрета двери и не знает, ГДЕ я запер их!
Дверь отчаянно заскрипела и угрожающе прогнулась внутрь. Потом за ней на миг стало очень тихо, потом что-то зашипело…
-Ложись! – заорал Феникс, кидаясь ничком на пол и попутно сшибая с ног тех, кто оказался рядом с ним.
Дверь превратилась в столб пламени, черный едкий дым ворвался внутрь – и следом ворвались софирцы с замотанными лицами. От тряпок поднимался пар – хитрецы намочили их в воде, чтобы легче дышалось в дыму.
-Беги! – кашляя, выдохнул скорчившийся рядом Асмерро. – Ты один знаешь, как выбраться, может, тебе удастся даже привести помощь прежде, чем для нас станет слишком поздно… Ну же! – и он толкнул друга в бок, откатываясь под ноги первым из ворвавшихся в комнату врагов.
Крик, грохот, проклятия на софирском доказали, что нехитрая тактика Асмерро принесла кратковременный успех. Потом раздался сильный удар, послышался стон – но Фейн, прикусив губу, уже ползком добрался до двери в коридор.
Пока ошеломленные гинезцы приходили в себя, а победители торопились связать пленных, Феникс вывалился из комнаты и, с трудом поднявшись на ноги, спотыкаясь и кашляя от забившего легкие дыма, кинулся к двери Хранилища. Длинный темный коридор не изменился с тех пор, как Фейн побывал тут в первый раз, да и с чего бы это? Уж он-то оставался в таком виде много веков, изменения были не для него… Не думая ни о чем, кроме помощи, вспоминая до мельчайшей черточки комнату в покоях Тарве Ронтейна, капитана гвардии Эдина Хмурого, он взлетел по четырем ступенькам, рванул дверь. Глаза слезились, отказываясь повиноваться желанию хозяина осмотреться. Полуослепший, Феникс ввалился в комнату, неистово надеясь, что странный полусон-полупамять окажется прав: дверь действует в пределах воображения того, кто пользуется ее помощью.
*****
<"-Торгик, мятежный принц Килльтари, помнишь ли ты, кто ты?
-А кто ты, старик?
-Я?
Тот самый старик с молодыми глазами и звучным голосом, странно похожий на молодого мага. Того, который и проклял его (его?!!) в том, первом сне. Он смеЁтся, показывая крепкие красивые зубы.
-Я – Трейг, Верховный наставник института Земных Систем! Я – тот, кто погиб первым, пытаясь отразить огонь Шестерки. Я – тот, кто следит за тобой все эти годы, кто всегда в тебе, кто стоит за твоим плечом, водит твоими руками, говорит твоим голосом… Это – твое искупление, принц Торгик. Ты помнишь, что ты натворил тысячу лет назад?
-Нет…
-Врёшь! Ты всё помнишь, но содеянное тобой настолько ужасно, что ты предпочитаешь не вспоминать. Вспомни! Я приказываю тебе – вспомни все до последней минуты!..
-Я не хочу!
Феникс не уверен, его ли это голос, высокий, срывающийся, неуверенный, исполненный страха, но именно его губы двигаются, выдавливая последующие слова. – Я не хочу вспоминать, старик! Тот молодой маг сказал, что однажды я умру навсегда – дай мне такой шанс и я больше ни о чем не попрошу!
-ВСПОМНИ!!!
…Корабли мчатся по волнам, родные, веселые, верткие, послушные. Флотилия отца слишком неповоротлива, слишком тяжела, чтобы противостоять его легким даркам.
-Звезда!!..
Залп – и дарки проносятся мимо, а флагман, вздрогнув, начинает медленно крениться на левый борт…
-НЕ ТО!!!
…Высокий светловолосый человек идет к нему, протягивая безоружные руки.
Принц нетерпеливо делает шаг ему навстречу, в нем бурлит радостно-нервное возбуждение, глаза не в силах оторваться от тусклого блеска старого золота короны Килльтари.
-Корона моя, отец! А ты, кажется, зажился на свете и слишком прикипел к нему, раз не захотел отдать ее мне еще два года назад, в день моего Двадцать Второго Имени! Ты знал, что так полагается, и знал, что твое время вышло, но все же под смехотворным предлогом как-то сумел убедить Совет в том, что я недостоин править страной!..
-Ты еще слишком неопытен, сын, - голос светловолосого спокоен. Корона, легкий волнистый золотой обруч, кажется игрушкой на его огромных ладонях. – И, как и всякий ребенок, слишком себялюбив. Но неужели же ты решился поднять этот бунт исключительно ради того, чтобы носить на голове эту безделицу? А ведь Королями даже не рождаются. Ими становятся по праву мудрости…
-И силы!.. – его (ЕГО!!!) голос едва не сорвался, голова закружилась от бешенства и ярости. – И силы, отец! В первую очередь - по праву Силы! И это, – он вскидывает левую руку, на пальцах блестят пять металлических колец, - это и есть мое право. Ты волен выбрать судьбу: изгнание – или смерть, как полагается по закону.
-Поднявший бунт против родной крови достоин лишь презрения, - светловолосый с отвращением швыряет корону ему под ноги. – Народ никогда не пойдет за тобой!
-Он пойдет – потому что за мной пойдут маги!.. Ну, а если нет – он пойдет ЗА ТОБОЙ!..
-ВСПОМНИ ШКОЛУ!!!
…Лед и холод, руки примерзают к бортам дарка. Высокие башни института Земных Систем кажутся ледяными, переливаясь холодными синими волнами. На круговой галерее стоят наставники. Их немного, всего человек десять, но тот, что стоит впереди остальных, повелительно взмахивает рукой.
-Уходи, предавший родную кровь! Маги не поддержат тебя!
Его голос эхом разносится по ледяной пустыне, легко достигая слуха принца. Торгик чувствует, как все в нем взрывается безотчетным гневом.
"Они не считают необходимым прибегать к дипломатическим переговорам, они просто отказываются иметь с ним дело! Они отказывают, даже не удосужившись узнать, в чем состоит просьба, ради чего дарки теплого Жемчужного моря пришли в этот край холода, в Северное море!"
Пять колец на пальцах начинают теплеть, заряжаясь гневом хозяина. Шестое, на правой руке, наоборот, леденеет, вынуждая в конце концов с криком выбросить руку вперед – и из кольца вырывается широкий луч обжигающего ЛЕДЯНОГО огня. Фиолетовый, каким никогда не бывает настоящий лед, этот луч с размаху ударяет в башни Школы.
Крик! Боги, какой крик! Магия столкнулась с Магией - и не устояла. Школа вспыхивает в магическом ледяном огне, вспыхивает мгновенно, словно восковая свеча – в жарком костре. Тают, текут огненными струями башни, бесшумно, без привычного гудения взметываются ввысь синие языки странного нездешнего огня. Из нижних окон кто-то пытается вытолкнуть младших учеников, но они не хотят бежать, тут же поворачиваются, вскидывая ручонки, пытаясь невеликими своими силами помочь гибнущим наставникам…
-Гори, очаг высокомерия!!! - Нелепый, ненормальный и неуместный крик раздирает горло принца, восторг переполняет его душу. – Я сильнее всех вас, тех, кто называл себя волшебником! Я и моя Шестерка!
-Мой принц…
Он не глядя бьет сжатым кулаком назад, на голос.
-Что ты сказал? – Никогда, никогда не было у Феникса таких страшных интонаций, холодных и безжалостных, высокомерных, и презрительных… Неужели это он?!
-Мой король… - хрипит тот же голос. – Пора возвращаться…
Торгик, развернувшись, бьет ногой в живот склонившегося перед ним рулевого, который пытается рукавом стереть кровь с разбитых первым ударом губ.
-Не тебе, пёс, указывать мне.
-Да, но… Дарки не приспособлены в какой холодной воде. Дно скоро промерзнет, мы потеряем и в скорости, и в маневренности. И если от флотилии ва… прежнего короля хоть кто-то уцелел…
-Довольно… - небрежный толчок рукой – рулевой, не удержавшись на ногах, падает на палубу. – Твоя жизнь отныне принадлежит мне! И все остальные – тоже! – Он обводит холодным взглядом склонившуюся перед ним команду. – Жить вам или умирать, радоваться или рыдать от горя или бессилия, плавать по морям или гнить в Глубинных Казематах – решать мне! Вам – слушать и повиноваться! И если кто-то позволит себе нечто подобное, - он снова толкнул ногой рулевого, - то предупреждений больше не будет. Я сказал, и это был первый и последний раз, когда я простил забывшего свое место. Все поняли?
-Да… - едино выдыхает команда. – Да, мой король…
…-Не надо больше! – Феникс падает перед стариком на колени. – Прошу тебя, не надо! Да, я вспомнил это, но не заставляй меня вспоминать то, что было после! Скажи только, искупил ли я своими смертями и жизнями все то, что натворил тогда, тысячу лет назад?
-Нет, - Трейг, Верховный наставник института Земных Систем медленно качает головой. – Твой долг еще не закрыт, принц Торгик.
-Отпусти меня!..
-Нет!
-Прошу тебя!.. Будь великодушнее, чем был тогда я!..
-Ты не пощадил никого из нас! Ни единого! – глаза старика неожиданно оказываются пронзительно синими, молнии рвутся из них, гнев и боль все еще переполняют старого волшебника, погибшего тысячу лет назад. - Тот, кто проклял тебя, был моим сыном, он пришел на Килльтари на тонущем корабле, он был смертельно ранен и уже умирал, но он, последний из нас, не мог умереть раньше, чем передал тебе наши слова! Он принял ВИДИМУЮ смерть от руки твоего человека, который без всякой жалости ударил ножом безоружного, но его убил не нож. Ты! Твой Ледяной Огонь убил его, как и всех нас. И за это всех твоих жизней и всех смертей слишком мало, слишком… недостаточно! Ты – не расплатился!
-Трейг!..">
ххххх
-Феникс! Очнись! Слышишь? Да очнись же!.. – знакомый голос и одновременная несильная пощечина вырвали Фейна из черного тумана полусна.
Тарве, Тарве Ронтейн тряс его за плечи, стоя возле него на коленях, не скинув даже дорожного плаща.
-Феникс? – голос друга был все тот же… и не тот. Холоднее? Безразличнее? СУше? Что-то отталкивало Тарве от того, чью смерть он когда-то оплакивал, но как солдат он не мог не оказать помощь раненому. – Феникс, открой глаза! Ты слышишь меня?
-Да… - голос будто бы и не его, чужой, хриплый, словно лай, хотя говорить – вернее, хрипеть, - все-таки можно. Глаза все еще слезятся, но он уже может видеть друга. Капитана королевской гвардии короля Эдина Пятого Хмурого.
-Тарве… - Феникс попытался подняться, но руки не держали. Да еще дрожь проклятая, дрожь, охватившая его еще там, в центральном Зале королевского дворца, когда едкий дым ринулся по ветру в помещение, никак не желала успокаиваться. И он бы снова упал, но Тарве не позволил.
-А ну-ка, вставай… - твердая рука капитана властно взяла под локоть, вздернула на ноги, вторая тут же обхватила за талию. – Иди сюда…
Он идет, не чувствуя собственных ног, а в ушах снова и снова пробивается сквозь недавний кошмар голос Асмерро: «…может, тебе удастся привести помощь прежде, чем для нас станет слишком поздно…» А может, УЖЕ поздно?!! Сколько же прошло времени? Сколько он пролежал без сознания на пороге комнаты графа Ронтейна?! Это – главное, все остальное – ерунда… Сколько же?!! Может, уже все бесполезно и можно с полным правом остаться здесь, потому что возвращаться больше не к кому?!.. Потому что Ас… Нет, это невозможно....
Вино полилось в горло, ладонь Тарве осторожно приподняла его голову под затылок. Стало полегче. Феникс даже смог осознать, что сидит в любимом кресле молодого графа, а сам он, склонившись над ним, продолжает настойчиво вливать вино ему в рот. Потом он чуть отстранился, окинул быстрым взглядом грязную, перепачканную гарью и кровью одежду друга и покачал головой.
-Н-да, - протянул он, ставя кубок на стол. – Я, конечно, рад тебя видеть, но я никогда не думал, что ты появишься у меня в комнате, словно злой дух из ларца, да еще в форме нашего злейшего врага!..
-Подожди… - голос едва повиновался Фениксу, но после вина он уже мог кое-как говорить. – Подожди, выслушай меня. Сдать меня Сумеречной Страже ты всегда успеешь… Выслушай – а потом суди… Нет, сначала скажи, какой сегодня день?!
-День? Крепко же ты по затылку получил… Сегодня двадцать шестой день второго осеннего месяца, месяца Ветров.
Феникс чуть прикрыл глаза. Тот же день! Тот же самый! Если он и потерял время, то не больше часа, судя по высоте солнца и учитывая взаимное расположения Мирнара и Гинезы…
-Хорошо, - шепнул он словно бы про себя. – Хорошо, еще не поздно… - И, внезапно окрепшим голосом: - Тарве Ронтейн, когда-то ты обещал мне помощь…
-Обещал и помню об этом. И что же? – Тарве устроился напротив него возле стола, оперся локтем о полированную столешницу. – Да, я обещал тебе любую помощь и, повторяю, я не отказываюсь от своих слов, но…
-Выслушай, - в третий раз повторил Феникс, собирая все силы, чтобы рассказ получился коротким и ёмким. Он понимал, что главное для него сейчас – не столько убедить капитана гвардии в том, что перед ним не шпион и не вражеский лазутчик, сколько доказать, что помощь требуется не Доро, а Гинезе. Всем, кто живет на ее земле. Впрочем, в данной ситуации, к сожалению, далеко не все зависело от капитана, однако его слово имело вес на любом Совете Мирнара.
-Ты знаешь, я наемник, в этом заключается моя жизнь. Но погибнув в Мирнаре, я не мог оставаться под рукой Эдина. Я должен был уйти – и я ушел. Почему я выбрал именно Гинезу, я и сам не знаю. Просто потянуло… Ну да не это важно. Важно то, что Доро нашел меня первым и сам предложил мне герб, причем так, что я не мог сказать «нет». При всей моей вздорности, при всех моих любимых «выбрыках» – я не мог!
-Он взял тебя за горло? – Тарве налил вина, протянул один из кубков Фейну.
-Можно сказать и так… Спасибо… Впрочем, в тот момент я мало думал о подвохе, идти мне было все равно некуда и я согласился. Правда вскрылась немного позже, но на попятный идти было уже поздно…
Рассказ не занял много времени, но вобрал в себя все, о чем Фейн мог рассказать капитану Эдина. Даже о магической Шестерке, хотя, чтобы говорить о ней, ему пришлось сделать над собой известное усилие. Закончив, он откинулся на спинку кресла, не отрывая глаз от спокойного лица Тарве. Казалось, на капитана его рассказ не произвел абсолютно никакого впечатления. Он невозмутимо отставил полупустой бокал. Он прекрасно понял, к чему его подводит бывший друг, поэтому концовка графа Ронтейна не удивила.
-Теперь решать тебе, – голос Феникса звенел, чувствовалось, что говорить это ему стоит немалых усилий. - Мне не к кому было больше обратиться. Я пришел к тебе, а не к королю Эдину, и именно тебя, человека, который когда-то называл меня другом и принимал мою дружбу, - именно тебя я прошу о помощи. Большого отряда или, того хуже, армии, не потребуется. Но я просто обязан спасти сейчас Доро. По крайней мере, он должен быть достаточно живым, чтобы подписать и огласить отречение…
-Ты утаил больше, чем рассказал, - задумчиво проговорил Тарве, поигрывая кинжалом. Тем самым волнистым клинком, которым когда-то Кевин ат Мирни расплатился за помощь с «бродягой Фейном».
-Ты прав… - Феникс устало прикрыл глаза. – Я многого не сказал тебе, но это только потому, что времени у меня нет. Я должен вернуться.
-Там остался твой друг. – Тарве не спрашивал, он утверждал. – Друг, которому ты обещал помощь, как обещал ее тебе я сам когда-то. И, судя по тому, что ты сказал, он в плену Софиры, а она никогда не имела дурной привычки жалеть пленных.
-Я этого и боюсь, - Феникс отставил пустой кубок и встал. Голова еще немного кружилась, но он был вполне готов к бою. – Пойми меня и ты, ты все еще мой друг и я верю тебе, но бросить Асмерро не могу. На Доро мне плевать, так же, как и на принцессу, но людей мне жаль. И я не оставлю их хотя бы потому, что принес Гинезе и Доро эту распроклятую присягу – так же, как и они. Я прошу тебя о помощи, граф Тарве Ронтейн, но если ты сочтешь это неразумным или слишком опасным – я пойму и никогда не напомню тебе об этом.
Тарве помолчал, вертя в руках волнистый кинжал, потом неожиданно с силой вонзил его в столешницу и поднял на друга горящие глаза.
-Никогда еще я не стоял перед таким серьезным выбором, - сказал он, - но еще никогда ты не просил меня о помощи. Никогда, даже в бытность нашу солдатами элитного гвардейского отряда армии Эдина. А потому – я помогу тебе. Но отряд будет более чем скромным – только мой десяток, те, кому я доверяю даже больше чем себе самому. Эдин в помощи откажет – так что времени на аудиенцию терять не будем. Вот только… До Гинезы почти три недели конного пути, а ты…
-Положись на меня. – Феникс улыбнулся одними глазами. – Я, конечно, предатель и негодяй, который не держит слОва (не правда ли, именно такая слава тянется за мной как за крысой хвост?), но в этом ты можешь мне довериться. Мы вернемся тем же путем, которым воспользовался я. И он не займет у нас столько времени. Вот только захотят ли твои люди рисковать ради тех, с кем совсем не так давно рубились насмерть в Дикой Роще?
-А в этом положись на меня, - усмехнулся Тарве. Он быстро сменил плащ, надвинул на глаза шляпу. – Жди здесь и не высовывайся. Я скоро вернусь и вернусь не один. Приготовься к тому, что кое-кого ты знаешь, а кое-кто, как и я, видел тебя мертвым. Но не волнуйся, тебе не придется объясняться.
-Но ты…
-Доверься мне, - повторил Тарве его же собственные слова. Дверь бесшумно закрылась за ним, а Феникс остался сидеть, расслабившись в графском кресле и гадая, не угодил ли он в мышеловку. Говорят, неожиданная власть развращает, и это в большинстве случаев действительно так. Успокаивало то, что Тарве никогда не рвался к капитанским эполетам. Айкерн был его другом, а друзьям не завидуют, если дружба эта искренняя, а Тарве плохо умел притворяться и еще хуже лгал. Он принял командование после его гибели, считая это своим долгом солдата, и нельзя сказать, что это ему совсем не понравилось. Однако Фейн был уверен: если бы была возможность избежать этого, как-то уклониться от назначения – Тарве не колеблясь ответил бы отказом. Во всяком случае, сам Ронтейн, когда разговор заходил о его возможном повышении, утверждал, что принять командование гвардией его может заставить только большая беда, а именно – гибель Айкерна. Однако Эдин не упускал случая лишний раз напомнить молодому гвардейцу, что, случись такое, ему не избежать назначения, как бы он ни сопротивлялся.
Когда Феникс уходил из Мирнара, он верил Тарве больше чем самому себе, но теперь… За почти десять месяцев человек мог измениться, и измениться страшно, но Фейн, даже понимая, что, кроме слОва графа, положиться ему не на что, упрямо ждал, надеясь на свое мирно спавшее чувство опасности.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ