К началу учебного 1951 года мы поехали в Батуми через Самтредиа, где была пересадка на местный поезд.
«Батуми — один из древнейших городов Грузии, который, согласно историческим источникам, был основан еще до нашей эры. Первоначальное наименование Батуми — "Батус" упоминается уже в IV веке до н.э. Оно происходит от греческого слова, означающего "глубокий". Аристотель (IV век до н.э.), Плиний Старший (I век н.э.) и другие историки называли его "Батеа Понта". В эти античные времена местное население вело оживленную торговлю с соседними и дальними странами. Во времена римского императора Андриана (II век) на территории современного Батуми был военный лагерь римлян. Город во все времена имел очень выгодное геостратегическое расположение. С 16 века Батуми перешел во владение Османской империи. После русско-турецкой войны 1877-1878 годов, по Берлинскому трактату, Батуми стал неотъемлемой частью Грузии. В 1878-1886 гг. Батумский порт был объявлен порто-франко (портом с правом беспошлинного ввоза-вывоза иностранных товаров), что способствовало росту города и развитию его экономики. После строительства железной дороги Баку-Батуми (1883 г.), реконструкции порта и проведения нефтепровода, соединившего город с Баку (1897-1907 гг.), Батуми стал ключевым портом на побережье Черного моря. Именно отсюда вывозились в другие страны нефтепродукты Каспийского моря. С 1918 по 1920 года город попеременно занимали турки и англичане».
Я ещё не знал, что это тупиковый город, пограничный. До Турции 13 километров напрямую. Дальше поезда не идут. Нужно возвращаться тем же путём, каким и приехал.
В детстве о многом не задумываешься, воспринимаешь жизнь такой, какая она в данный момент, без прошлого и будущего. Прошлое ребёнку не нужно, его почти нет, как и необходимости о нём вспоминать.
Мать пошла за билетами, оставив меня с вещами на перроне, который был перенасыщен озабоченными людьми, то и дело снующими мимо.
Невольно представил, что может твориться возле кассы, и приготовился к долгому ожиданию, но мать вернулась довольно скоро. Расстроенная: из ридикюля украли деньги.
Я не стал расспрашивать, смогла ли она купить билеты? Но, когда подали состав, мы вместе со всеми принялись штурмовать вагоны. Когда все расселись, то оказалось, что места хватило всем. Зачем надо было устраивать такую сутолоку?
Местный состав очень понравился. Вагоны похожи на ажурные беседки на колесах. Всё открыто. Лишь пол и крыша над головой, и небольшое ограждение по пояс.
Великолепный обзор, хотя смотреть не на что, местность довольно однообразная, равнинная и поэтому скучная. Даже деревьев мало. И ничего не посажено! Хотя могло бы стоять пшеничное поле, или кукурузное.
Солнечная погода. Но как в таких составах ездят в дожди, которые здесь очень часты и проливные? Впрочем, этого мне узнать не довелось, скоро эти вагончики сняли с местной линии.
В Батуми мать получила назначение на работу в Бобоквати, недалеко от Чакви, ближе к горам, от моря километров пятнадцать.
От Чакви автобусного сообщения нет, попутных машин тоже. Пришлось идти пешком по заасфальтированной дороге, петляющей в гору среди кустов и деревьев.
Коротая путь, мать что-то рассказывала, делилась опасениями: подруги ей рассказывали, что вот на такой же пустынной дороге аджарцы напали на русскую и изнасиловали.
Я с опасением посматривал на редких встречных прохожих — какая из меня защита, если вдруг набросятся на мать?
Сам я, по себе и по-собственному мнению, никакой ценности ни для кого не представлял, что с меня взять, с ребёнка?
Вспомнился подслушанный разговор женщин о жене высокопоставленного чиновника, которая решила поехать в Грузию. Её заманили в машину, зверски изнасиловали и бросили в кузов. Каким-то образом ей удалось написать записку и выбросить на дорогу. Только по этой записке и нашли убийц.
Я не мог представить, как в кузове машины она могла найти бумагу и карандаш? А потом эту записку ещё нужно разглядеть на дороге среди прочего мусора.
Скорей всего, это был местный фольклор, которым женщины друг дружку забавляли, предостерегая от излишней доверчивости к местным мужчинам.
Но мы добрались благополучно, не так уж и долго шли, не более пяти километров. Компактный поселок из двухэтажных зданий. Много зелени от высоких эвкалиптов, кипарисов. В поселке живут и работают завербованные. Все нации, кроме аджарцев и грузин.
Школа на самом краю села, дальше речушка, вброд колени не замочишь, но в отдельных местах воды по пояс, при желании можно искупаться.
Туда и повел меня сын учительницы, с которой мать только что познакомилась, они же, и приютили на первую ночь.
Выпендриваясь передо мной, он часто ругался матом. Пришлось и мне блеснуть своим умением, чтобы не опозориться, не показать себя слабаком, маменькиным сыночком, каким я и был по своей сути.
К моему сожалению, в окрестности не увидел мандариновых плантаций, лишь деревья хурмы и королька с темно-зеленой листвой и такими же плодами, которые на первый взгляд не отличишь, даже взяв в руку.
Только надкусив плод, узнаешь и увидишь по черным крапинкам, что это сладкий королек. Хурма сильно вяжет рот, не проглотишь, даже если и голоден, камнем стоит в горле и желудке. А зелеными корольками, очень твёрдыми, можно набить пустой желудок.
Некому сказать, что родина хурмы — Китай. Дерево растёт 500 лет.
На следующий день я сидел, на это раз во втором классе, наконец-то! Занятия уже шли, мы немного опоздали с приездом. В небольшом классе человек двадцать пять за чёрными партами.
На переменах общаюсь с местными мальчиками. Ко мне особое внимание, как ко всему новому.
Нам выделили маленькую комнатушку на втором этаже. Казенная кровать, стол. Мать привезла узел с нашими немногочисленными вещами. Нам не привыкать начинать с нуля, обживаться на новом месте.
Этим же вечером, выйдя на улицу, познакомился с местными ребятами, которым не терпелось познакомиться с новичком, узнать, что он из себя представляет? Расспрашивали.
Мы забрались под стол, под которым взрослые вечерами играли в домино, так уютней. Я – пятый. Один мальчик выругался.
Я моментально сообразил, что привлеку большой интерес, если прикинусь ничего не соображающим в этом деле, я же сын учительницы! По-другому воспитан. И спросил:
— А что это такое?
Ребята оживились. Мне устроили перекрестный допрос и убедились, что я полнейший профан, которого нужно учить и учить.
Я для них стал интереснейшей личностью. Тут же принялись наставлять. Особенно им хотелось, чтобы я пришел домой и сказал матери фразу, смысла которой, будто бы сейчас не понимаю: Мама, давай еб-ться.
Поинтересовался, что это значит?
— А ты скажи, а потом нам расскажешь, — убеждали мальчики.
Я наивным взглядом смотрел на их заинтересованные лица, ни один не выдал себя смешком. Им бы, актерами быть. Да и я неплохо играл свою роль, никто не усомнился в моих словах.
Уже стемнело. Тема разговора исчерпала себя, и я покинул новых друзей.
Симпатичный Шурик из третьего класса взял надо мной шефство. Мы учились в разные смены, и я с нетерпением ждал, когда кончатся у него уроки, бежал ему навстречу, и мы, оба довольные, шли мимо лесопилки остро пахнущей скипидаром.
Но дня через три я встретил его мрачным и неразговорчивым, даже смотреть на меня не желал. Потом начал упрекать, что я его обманул.
Оказывается, он в школе похвастался моими пробелами в сквернословии и интимных отношениях, а сын учительницы, с которым я купался на речке в первый день прибытия, высмеял его и рассказал, что я не уступаю ему в познании всего запретного.
Но обижался мой друг недолго, простил. Однажды я даже остался у него дома ночевать, на первом этаже дома, где и я жил, но вход с другой стороны дома.
Это был странный ночлег. Детей много. Вечером все, как бегали босиком, так и легли спать под общее покрывало, даже не помыв ноги, и не раздеваясь, и не поужинав. И мне хватило места в середине. Я никого не обременял. Одним ребёнком больше, одним меньше, какая разница? Впервые так спал, и в последний раз.
Днем скучаю в своей комнатушке на втором этаже, не знаю, чем заняться. Выглядываю из окна. Местные пацаны, тоже от скуки, начинают меня дразнить.
Я в выигрышном положении – сверху. Налил воду в тонкостенный стакан и обливаю их.
Это им нравится, и они еще больше начинают кривляться. Снова налил воды, размахиваюсь, и стакан вместе с водой улетает вниз и разбивается.
Мальчишка радостно кричит, что теперь мне достанется за разбитый стакан.
Раздосадованный своим промахом и потерей стакана, я ухожу от окна. Но мать даже не заметила исчезновение красивого стакана, какового у нас никогда больше не будет. Ей было не до этого. Что-то не заладилось.
Мы не прожили и месяца в Бобоквати, я не успел осмотреть весь посёлок, лишь ту часть, где жил, снова пустились в дорогу.
Какой ветер гнал мою мать, какие обстоятельства? Со мной об этом не говорила, не делилась бедами. Всё решала сама.
Я сознавал нашу неприкаянность, неустроенность, незащищенность, потому что видел, другие годами живут на одном месте, а мы скитаемся, словно цыгане.
продолжение следует: http://proza.ru/2012/03/23/981