А тут интересно. Нет, честно. Вот уж не думал, что в раю живут по-человечески. Я-то себе всё по-другому представлял. Но мне нравится. Куда лучше тех постных картин, которые я видел внизу, в церквях.
Впрочем, я здесь совсем недавно, не разобрался толком. Может, только на новенького и хорошо. А как обживусь, так взвою волком от скуки смертной. Придётся тогда в ад на экскурсию проситься – чтобы было с чем сравнить, да снова обрадоваться своей участи.
Но то, что рай – один для всех, это, скажу я вам… ну, не ждал я такого от Бога, в общем. Да, Он, кстати, тоже один для всех. И для православных с католиками, и для мусульман с иудеями. Буддисты, и те сюда затесались – перекантоваться, пока очередь на перерождение не подошла.
Одним словом, учудил Бог. Тот ещё затейник оказался.
Но с другой стороны, почему нет? Делить нам тут нечего, всего вокруг завались, а если чего вдруг не хватило, можно попросить – принесут, или покажут, где лежит. Да и веселее вместе.
Хотя, это кому как, конечно.
Вон Ибрагим сидит, так он чуть не плачет. Всё никак понять не может, где же гурии. Заслужил ведь, раз сюда попал – но нету обещанных девственниц, хоть тресни.
То есть, может, и бродят где-нибудь – рай-то, похоже, безразмерный – но не факт, что их можно гуриями назвать. Знал я, например, на Земле бабку, соседку по лестничной клетке. Одна-одинёшенька жила. А от отца я слышал, что и раньше у неё никого не было – ещё с тех пор, как его родители, мои дед с бабушкой, сюда переехали, думать не думая ни о каком сыне.
Так вот, если по характеру судить, то она – почти гурия. Только на букву «ф». Не дай Бог, сюда попадёт.
В общем, жалко Ибрагима. Мужик всю жизнь прожил правильно: намазы совершал, добрые дела делал, и на Аллаха не роптал, даже когда тяжко приходилось. Помирал, и то с улыбкой, веря в божью справедливость. А теперь всё ищет встречи с Ним, чтобы расспросить, как следует.
Интересно, что Он ему ответит? Я бы послушал, если шанс выпадет.
* * *
Андрей нервничал. До назначенного часа встречи оставалось всего ничего, а троллейбус полз еле-еле, сыто переваливаясь с боку на бок на выбоинах разбитой за зиму дороги.
Бросив очередной взгляд на часы, молодой человек шёпотом проклял московские пробки, и яростно вдавил зелёную кнопку на поручне около дверей. Поймав в салонном зеркале взгляд водителя, Андрей скорчил умоляющую гримасу, и поднял повыше букет цветов.
Мужчина в кабинке кивнул, и щёлкнул рычажком. Провожая взглядом юношу, взлетавшего над весенними лужами с букетом, прижатым к груди, он, усмехнувшись, проворчал:
- Держи её крепче, парень, половинку свою. Держи крепче. Любовь, она знаешь, какая? Только подумаешь, что взял за жабры, зевнёшь разок, а она мигом – тю-тю! Да… тю-тю.
Водитель вдруг помрачнел. Взглянул в боковое зеркало, и, одним рывком высунувшись в окно, принялся от души костерить дамочку, которая уже почти притёрлась на своей «Тойоте» к левому боку троллейбуса.
А Андрей летел вперёд. Пробежав пару остановок, он с удовольствием отметил, что регулярные тренировки пошли на пользу. Дыхание оставалось ровным, а в ногах не чувствовалось ни намёка на усталость.
Через несколько сотен метров молодой человек, скользнув взглядом по уличным часам, перешёл на быстрый шаг. Теперь он не опаздывал.
Оглядев себя на ходу, Андрей расплылся в довольной улыбке – похоже, брызг на брюках удалось избежать. Расправив нарядную упаковку букета, которая чуть помялась за время бега, юноша кивнул сам себе: всё в порядке.
Свернув направо, он вошёл в парк.
Предложение руки и сердца следовало делать только там, где они с Наташей познакомились полгода назад.
Доверив ногам самим шагать по знакомым с детства дорожкам, Андрей погрузился в воспоминания.
В начале октября их группа решила собраться и вспомнить славные деньки учёбы в альма матер. Девушки-одногруппницы – их и было-то всего две – прийти не смогли, а потому ребята мудрствовать не стали, и местом встречи выбрали давно знакомую по студенческим временам бильярдную, в которой была прогуляна не одна пара.
Пара часов и десяток литров пива пролетели незаметно, и друзья с удивлением осознали: играть уже не хочется, а расставаться – ещё.
Прокуренное помещение исторгло из себя недавних студентов, растерянно осматривающихся по сторонам, и тогда Славка предложил: а пойдёмте в парк.
Идея пришлась по вкусу – кураж требовал прогулки по местам боевой студенческой славы.
Там-то, в парке, ребята и столкнулись со стайкой девушек, оккупировавших их любимую беседку…
В глаза ударили солнечные лучи. Андрей прищурился и улыбнулся. Он тогда всё колебался, кого же выбрать: Наташу или Настю? Настя казалась ярче, живее, и… доступнее. Последнее, чего греха таить, имело для юноши немалое значение.
Но выбрал он всё-таки Наташу, державшуюся в тени своих подруг. Симпатичная тихая девушка с русым хвостом до лопаток, показавшаяся сперва скучной правильной девочкой, подняла голову, и, всего на миг показав Андрею омут серо-зелёных глаз, таившийся под густыми ресницами, разом утопила в нём все мысли о Насте. Тем более, что вокруг той уже вовсю крутился Славка – признанный серцеед их компании, в своё время охмуривший обеих одногруппниц чуть ли не одновременно.
Андрей не прогадал. С Наташей оказалось интересно, удобно, и приятно. Она умела поддержать разговор и вовремя промолчать, умела простить, не возвращаясь более к больной теме, а если хотела настоять на своём, то делала это так нежно и ненавязчиво, что парень готов был сделать даже больше, чем девушка просила.
Да и в сексе Наташа оказалась весьма раскрепощённой. Недостаток опыта, в котором она сразу призналась Андрею (о своих, тоже довольно скудных, полевых исследованиях он скромно умолчал), девушка возмещала неуёмным желанием экспериментировать, причём порой в самых неожиданных местах.
Припомнив их последнюю встречу пару дней назад, Андрей крутанул головой и смущённо хмыкнул. Из туалета торгово-развлекательного центра пришлось спасаться бегом, задыхаясь от хохота, одолевшего парочку при виде остолбенелой уборщицы, открывшей незапертую дверь кабинки.
«Забыла, - прошептала Наташа, - не до того было». Но её глаза и улыбка, притаившаяся в краешках губ, говорили совсем другое.
И в то же время Андрей всё время чувствовал: он ещё не разгадал Наташу. Вроде бы она вся была перед ним, но даже в моменты близости юноша ощущал холодок замка на потайной дверце в душе девушки.
Тайна притягивала, будоражила воображение, заставляла искать всё новых и новых встреч. И вот однажды, в середине марта, Андрей решил: это любовь. У его избранницы есть всё, что должно быть у любимой женщины: ум, доброта, сексуальность, и загадка.
С жильём проблемы не было благодаря квартире бабушки по матери, доставшейся в наследство. И юноша стал готовиться сделать предложение…
Добравшись до беседки, Андрей огляделся, и, удостоверившись, что Наташи ещё не видно, достал из кармана пакет с лепестками роз. Надо было спешить. Предложение положено делать в романтической обстановке.
* * *
Сегодня… ну да, сегодня, а что такого? В раю тоже бывает вчера, сегодня и завтра. С неделимой вечностью очень неудобно иметь дело.
Так вот, сегодня я узнал кое-что интересное. Оказывается, здесь для праведников есть испытание. Прошедшие становятся ангелами. Младшими, конечно, но всё же повышение. Крылья, нимбы, всеобщий почёт и уважение. Я видел, как на ангелов девушки смотрят. Дело того стоит.
А главное, никакого отбора нет. Любой может попробовать.
Я вот уже вызвался. Завтра буду ходить по лезвию бритвы. Ну да, это и есть испытание. Надо пройти от одного облака до другого по гигантскому лезвию. Его сверху и не видать почти, такое оно тонкое. Но это не самое сложное. Главное – не дать себя разрезать. Бритва души запросто надвое делит, даром что они вроде как невесомые. Я сам видел – недавно ходил на конкурентов посмотреть. Сначала одному повезло, дошёл до конца. А второго ка-а-к резануло! Наискось прошло. Ногу целиком отрезало, да ещё часть туловища захватило. Что с бедолагой стало, не знаю. Как в воду канул. Ну, мы ж бессмертные вообще-то, так что должен оклематься. Сидит сейчас небось, где-нибудь, горе заливает, неудачник.
Интересно, а это вообще больно, когда вот так бритва?.. С одной стороны, тела-то нет. А с другой – память о нём есть. Эти, как их там, фантомные боли…
Эхма, одна надежда – на то, что я завтра не узнаю ответ на собственной шкуре.
Я уже понял, что надо делать. Надо порхать, едва касаясь лезвия. Вот сейчас как раз тренируюсь на своём облаке, где у меня дом стоит. Уже начинает получаться.
Я смогу. Я пройду испытание и стану ангелом.
* * *
- Ну, Андрюха, давай, что ли, по маленькой! Помянем жизнь холостую, свободную! – Сашка хлопнул жениха по плечу, и выразительно посмотрел в сторону микроавтобуса, где для молодёжи был оставлен запас спиртного на прогулку после бракосочетания.
Андрей, улыбнувшись, кивнул. Это была, кажется, уже четвёртая или даже пятая «маленькая» за утро, но парень чувствовал себя абсолютно трезвым.
«Это всё от нервов, друг! - хохотнул Славка, когда жених поделился с ним этим секретом. – В тебя сейчас и три раза по столько влезет. А вот в ресторане на расслабоне с бокала шампуня улетишь, не догоним. Поверь мне, я-то не первый раз на свадьбе».
Но сам Андрей если и переживал самую малость, то как раз из-за того, что не ощущал в душе заметного волнения. Ему было спокойно и комфортно. Поразмыслив, он объяснил себе это тем, что уверен в своём выборе и их с Наташей любви, о которой они столько говорили в последнее время.
И, поскольку на спасительную силу нервов надежды не было, жених добросовестно закусывал каждую порцию спиртного пирожками с мясом, испечёнными матерью.
- Ну, будем! – выдохнул Сашка, и опрокинул в себя рюмку ледяной водки – бутылку только что достали из сумки-холодильника.
- Андрей! Андрей! – раздался снаружи голос Наташи. Жених, проглотив напиток, выглянул из микроавтобуса.
- А, вот вы где все! – она, подхватив платье, ловко забралась внутрь. – Ага, я так и знала. А почему без меня? Ну-ка, Александр, наливай.
Смутившийся Сашка молча достал ещё одну пластиковую рюмку, налил на самое донышко водки.
Невеста, подбоченившись, погрозила пальчиком, затянутым в белоснежное кружево перчатки.
- Лей давай. Краёв не видишь, что ли?
Славка крякнул, восхищённо воззрился на Наташку, и тоже подставил рюмку.
- Х-хорошо! – невеста глубоко втянула ноздрями воздух, отпила апельсинового сока из стакана, протянутого Андреем. – А теперь айда в загс. Там вот-вот пригласят. Да и родители волнуются уже. Надо, наконец, на глаза показаться. Я-то тоже хороша, с Маринкой да Настей в лимузине отсиживаюсь, за бокальчиком.
И Наташа, качнув перед тремя друзьями бёдрами, обтянутыми белым шёлком мини-юбки, спрыгнула наземь.
- Чтоб мне! – прошептал Славка, провожая её взглядом. – Андрюха, ты хоть знаешь, как тебе повезло? Нет, ты хоть чуть-чуть понимаешь, дуболом несчастный? Эх, и что я тогда на эту Настю повёлся. Кукла дурой, блин…
Андрей улыбнулся, гордясь собой и невестой.
- Ничего, старик. Встретишь и ты свою Наташку. Пойдём, что ли?
В загсе было душно и шумно. Предыдущая пара с многочисленными родственниками и гостями как раз покидала заведение. Андрей, невольно поморщившись от громких возгласов, посторонился, давая процессии пройти. Будь его воля, он бы обошёлся без всех этих свистоплясок. Они с Наташей, родители да пара самых близких друзей – Славка и Сашка. И всё, баста. Остальным вход воспрещён. Ведь это их с Наташей свадьба, их торжество любви. Им и выбирать, кого видеть рядом с собой в этот день.
Но пришлось пойти на поводу у традиций. Андрей вздохнул, прислонился к колонне, увитой лентой из помятых искусственных цветов, и прикрыл глаза, пережидая гвалт.
- Андрей, пойдём, нас зовут! – Наташа подхватила его под локоть, и потянула на себя. Жених выпрямился, огляделся. Поймав чей-то неодобрительный взгляд, чуть пожал плечами: кто сказал, что он обязан всем нравиться? Это вообще не его гости.
Улыбнувшись Наташе, Андрей повёл рукой в сторону залы, и они зашагали к распахнутым дверям.
Войдя внутрь, он заморгал – яркий свет больно ударил по глазам, которые тут же заслезились. Давняя история – это тянулось с самого детства.
Но времени на то, чтобы остановиться и дать себе попривыкнуть, не было. Продолжая идти вперёд, Андрей надеялся только на то, что Наташа видит всё, как следует, и не даст им оконфузиться перед всей этой толпой.
Почувствовав, что невеста остановилась, жених опустил на место правую ногу, и с силой сомкнул веки. Резь в глазах прошла, и он начал потихоньку открывать глаза, одновременно прислушиваясь к происходящему.
- …перед началом регистрации прошу вас ещё раз подтвердить, является ли ваше решение стать супругами, создать семью искренним, взаимным и свободным. Прошу ответить вас, невеста.
- Да, - ясный голос Наташи прозвенел в притихшей зале.
- Прошу ответить вас, жених.
Андрею, наконец, удалось полностью открыть глаза, и он взглянул на регистраторшу.
Светлая чёлка на лбу, взлетевшие к вискам брови, чуть раскосые глаза… странные… зелёные, а у самого зрачка – рыжеватые… словно искорки костра вспыхивают среди весенней листвы… или солнечные лучи, которые пронизывают помолодевший после зимы лес.
Где-то запели птицы, весёлым шелестом отозвался ветер, скользящий между ветвей, и тихим звоном подхватили мелодию цветы, распустившиеся на поляне.
Исчезли стены, гости, Наташа. Растворились в весне, словно и не было их. Андрей шагнул в ждущий его мир, заново постигая, что значит – жить, дышать, чувствовать. Голова кружилась, и от этого было легко на душе. Хотелось упасть навзничь, и, раскинув руки, обнять весь лес, всё небо со сказочными кораблями облаков и птицами-юнгами, снующими по мачтам.
Но счастье оказалось недолгим. Между ним и миром воздвиглась стена, сверкающая стеклом и металлом. Зеркальной своей поверхностью она презрительно взирала на жалкого смертного, копошащегося у её подножия.
Андрей растерялся, не зная, как же вернуть себе всё то счастье, которое только что было – его.
Короткое слово-заклинание, казалось, прошептал воздух, стонавший под тяжестью стены и её тени.
- Нет, - повторил жених, и торжествующе улыбнулся, видя, как лопается стекло и гнутся, скручиваются балки, как бывший несокрушимым монолит перестаёт быть.
- Нет? – потрясённым шёпотом откликнулись гости, и Андрей, очнувшись, повёл взглядом вокруг себя.
Наташа… посмотрев на неё, он не испытал ничего, кроме лёгкого чувства вины. Жаль, что так вышло.
Повернувшись к регистраторше, Андрей сделал шаг вперёд, и взял её за руки. И, смотря на свой мир, произнёс одними губами:
- Я люблю тебя... Выходи… за меня замуж.
* * *
Я прошёл испытание. Да легче лёгкого! Не знаю, чего там другие маялись. Ведь это так легко – порхать. И не больно совсем.
Вот сижу теперь на своём облаке, жду награды. Интересно, когда меня ангелом сделают? Сегодня, или до завтра подождут – вечер уже всё-таки, нашему генералитету тоже надо отдыхать.
- Ни сегодня, ни завтра.
Я поворачиваю голову, и замираю с открытым ртом.
- Ты не прошёл испытание, - Бог преспокойно садится рядом, покачивает ногами над бездной. Его, кажется, забавляет мой полный ступор. – Да-да, не прошёл. Лезвие Любви не приняло тебя.
Я молчу. Конечно, после такого-то! Посмотрел бы я на того, кто взялся бы болтать, как ни в чём ни бывало.
- Испытание начинается для тех, кого Лезвие разрезает. Только начинается, заметь. Это значит, что в их душах есть зародыш истинной любви.
Не удивлюсь, если я сейчас с виду – один большой знак вопроса. Души – гибкие существа.
- Истинная любовь – это груз, - продолжает Он. – Груз забот о том, кого любишь. Для Лезвия этого достаточно.
Он говорит и говорит, и я узнаю, что, оказывается, половинки душ возвращаются на Землю. Там они поселяются в разных людях. Тем, кому повезёт, удаётся встретиться. И если счастливчики сумеют сберечь свою любовь до самой смерти, – а это далеко не у каждого получается – то потом, здесь, такие души снова сливаются в одну.
И становятся ангелом, обретая крылья для своей любви.
- И да, это больно – когда тебя разрезает Лезвие. Очень. Но иначе и быть не может.
Сказав всё, что хотел, Бог уходит. А я остаюсь. На своём личном облаке. Возле роскошного особняка. Там, где сбываются любые мечты.
В раю?