Летом 1987 года был на сборах в 28 ПХЗ УрВО. Устраняли аварию на ЧАЭС. Полк располагался в 30 километровой зоне, в Брагинском районе Гомельской области Белоруссии. Каждый день ездили на ЧАЭС в Украину.
Распорядок дня был хоть и не сказать, что жесткий, но разительно отличался от того, к чему мы привыкли дома, в гражданской жизни. Во-первых, подъём в 5.30 утра. Отбой по распорядку в 22.00, но у меня только через три недели получилось лечь спать так рано.
После ужина, когда у солдат и сержантов полка начинался отдых, у офицеров начиналась работа. Командиры групп составляли отчеты за день, составляли списки для выезда на станцию, составляли график нарядов. А если учесть, что иной раз списки приходилось переделывать из-за ошибок, описок, новых вводных: типа «сократите список группы на 5 человек». Приходилось распределить этих пятерых ещё куда ни будь. Напишешь довольный, что управился, а тут команда: «Отставить. Список дополните ещё на 7 человек». А где их взять то 7 человек. Поэтому и уходили из штаба в первые недели только около 24.00. Потом втянулись, научились делать всё быстро.
Кроме работ на станции в полку шла обычная жизнь, характерная для всех воинских частей – хозработы, ремонт техники, наряды на службу.
Однажды с нашей роты отправили патруль в Брагин. Из офицеров поехал только Валерка Котов, я ему денег дал, купить алкоголического напитка и грелку резиновую.
А действие, напоминаю, происходило во времена горбачевского закона об ограничении пьянства и алкоголизма. У нас в области алкоголь был по талонам, в Белоруссии до такого не дошло. Но местные власти тоже ограничивали право граждан на покупку веселящей жидкости. В Брагине же, в некоторых магазинах алкоголь не продавали людям в форме. Вот и пришлось Котову искать альтернативный источник. У альтернативщиков ограничений не бывает. Продают, да ещё и приговаривают: « А чого, хлопчык мало береш. Бэри литрив дэсять».
Привез Котов полную грелку самогону. Желтого, вонючего. Ротный наш Кондаков был в те дни в госпитале в Рудакове, замполит в наряде дежурным по батальону. Вечером мы трое командиров взводов, я, Котов и Щёкин сели в своём вагончике дегустировать продукцию местных самогонщиков. Напиток перелили в большую эмалированную кружку объёмом 1 литр, содержимое грелки даже частично превысило возможности кружки. Сели втроём, и употребили. В вагончике. Нисколько не нарушив войскового уложения 1771 года. В коем предписывалось "военным людям вина и протчего пить не запрещать, однако же не на кабаке, где включая, что ссоры и драки бывают и военной человек случаетца во оные быть примешан; по крайней мере через общение тамо с подлыми людьми он подлым поступкам, речам и ухваткам навыкнуть может и потеряет его о них отменность. Чего ради вышедши из кабака и купя пива или вина, идти немедленно из него прочь и выпить оное с артелью или одному, в лагере ж, либо в квартире". Закончили мы миссию сию около трёх часов ночи. В голове всё колюжилось и булькотело. Энергия, накопленная за всё это время, рвалась наружу, хотелось сделать чего-то такое, что б запомнить, эту славную пирушку. В результате пришла мысль произвести сигнал «подъём», при помощи горна, того, что хранился в вагончике. Но сигнал получился похожим на кашель старого пердуна, и ни один человек не выглянул из вагончиков. Утром мы все проспали подъём. Разбудил замполит, увидев, что на разводе в первой роте нет ни одного офицера. А вечером замкомандира полка пригрозил «ночным сигнальщикам» карой:» Будете- говорит- у меня каждое утро подъём в горн трубить». Но только угрозой дело и ограничилось. К тому же пришел солдат срочник - посыльный из штаба и конфисковал горн, а баян мы ему в нагрузку сдали.
Когда перешёл на должность ПНШ, как раз впервые проводил замену личного состава. Рано утром всех тех, кто набрал предельную дозу радиации, должны были увезти на станцию Хойники и эшелоном отправить домой на Урал. Составили списки, подали заявку на получение денег. После обеда, ближе к вечеру пошел к начфину получить деньги на всех увольняемых. Сумма около 30 тысяч советских рублей. Начфин из кассы не отпускает меня. «Не положено – говорит - без охраны». «По инструкции – говорит - перевозка денег только с сопровождающим». И тут влетает в финчасть Валерка Котов, и орёт на меня с порога:»Ты, чо сидишь? Мы деньги ждём!!! А он сидит!!!»
Начфин ему: «Ты кто?» А Котов в ответ: «ЭТО Я!!! КОТОВ!!! 3Й батальон»
Начфин: « А охрана». Пришли в штаб батальона, выдал я Котову деньги. Он еще дорогой говорил мне, что он банку трёх литровую приготовил в деревню за самогоном бежать.
Вышел Котов из штаба и через 10 минут входит в палатку патруль. «Из вашего штаба вышел военнослужащий и побежал в деревню, с 3х литровой банкой в авоське, наверное за самогоном. Кто это?» Я отвечаю «Спросите у него сами, надо полагать он умеет говорить». «Так, как мы у него спросим? Он от нас убежал». «А-а, убежал. Так может это не наш». Они ушли, припугнув, что поймают беглеца на обратном пути. Минут через 7-8 заходит Котов.
«Тоже мне ловцы нашлись. Пришлось банку бросить. И бежать не в деревню, а в сторону»
Остались дембеля без выпивки.
На фото Котов В.Н., Антонов (автор публикации), Горошков С.Б. Июнь 1987г. 28 ПХЗ УрВО