Они играли в карты уже вторую неделю. В дурака. Без козырей. Три карты в прикупе. На две колоды. Фриц корректировал правила по ходу игры, и Ганс проигрывал со счетом 3478:0. Откровенно говоря, он не очень нервничал, так как времени на то, чтобы отыграться у него было предостаточно. Пограничная застава, расположившаяся высоко в горах живописных Швейцарских Альп, жила своей мирной жизнью. Разряженный воздух не сотрясался взрывами, а о войне знали только из радиопередач, натыкаясь на них случайно, когда искали музыкальную волну. Всё здесь было высокогорным: и люди, и коровы, и редкие птицы.
Дверь «дежурки» скрипнула и впустила внутрь капитана Вебера, начальника погранзаставы и безраздельного хозяина ближайших двадцати километров границы Рейха со Швейцарией. Апрельское солнце не придавало его заторможенным движениям порывистости, а альпийские красоты действовали на него как красивое, но пустынное море на жертву кораблекрушения.
- Вы бы хоть Людвига на вышке сменили, - беззлобно зевая, обратился Вебер к картежникам, - третьи сутки вдаль смотрит...
Поскольку реакции не последовало, Вебер согнал со стула высокогорную кошку, которая совершенно разленилась и перестала ловить высокогорных мышей, и сел за стол. Есть не хотелось. Пить он уже не мог. Катание в тазике по обледеневшему склону до ближайшего магазина, расположенного в километре ниже, надоело. Да и тазик истерся до дуршлачного вида. «Надо бы купить новый, - устало подумал Вебер и, положив голову на руки, заснул.
Как известно, телефоны редко звонят вовремя. А в горах и подавно. Этот звонок не был исключением. Вебер вопросительно глянул на подчиненных, но их реакция на любые внешние раздражители была ему хорошо известна. Пришлось брать трубку самому. Звонивший, матерно прокашлялся в трубку, и заявил:
- Готовьтесь принять команду в составе пяти человек. Гостиница, питание, пропуска, визы, свежие газеты. Два одноместных номера и один трехместный. Как поняли?
Вебер не понял. Судя по тону, говоривший был в себе уверен, а это настораживало. Впрочем, не сильно. Как раз в этот момент Вебер заметил в углу серый комочек мыши и, не выпуская из правой руки телефонной трубки, левой поймал за шиворот кота, который по крутой дуге отправился на охоту.
- Яволь! – звонко рявкнул в трубку Вебер и, утратив остаток сил, снова прилег отдохнуть.
«Что это было?» - пунктиром мелькнула в засыпающем мозгу мысль. Думать было тяжело.
- Ганс, нужно сходить за дровами. Старик наверное уже нарубил. И отнеси ему чего-нибудь поесть.
- Щас, только отыграюсь, - отозвался Ганс, сгребая 46 карт, которые он принял при очередном розыгрыше.
* * * * * *
А это как раз звонил Штирлиц. Приготовления к отправке шли полным ходом. Рунге был послан к фрау Заурих за съестными припасами. Холтоффа посадили за стол, предварительно привязав к стулу, и тихо, но строго попросили записывать всё, что он вспомнит из Инструкции Мюллера. Напротив посадили Марту, которая чистила картошку, придавая ей строгие геометрические формы, и одним глазом следила, чтобы он не отвязался. За спиной Холтоффа, звонко шлепая босыми пятками по полу, маршировал Педро с мачете «наизготовку». Негромко поскуливая, Холтофф начертил на чистом листе довольно ровный прямоугольник и принялся вырисовывать на нем многочисленные печати и штампы, которыми был украшен уничтоженный им пакет.
- Он опять, он опять…, - закричала бдительная Марта. Педро сделал страшное лицо, а появившийся неизвестно откуда Штирлиц, влепил Холтоффу звонкий подзатыльник.
- Ты, засранец, слова пиши, а не картинки рисуй, - цедя слова сквозь едкий дым «Беломора», жестко сказал Исаев и снова куда-то пропал.
Рунге, насвистывая «7-40» и весело потряхивая пейсами, перепрыгивал через лужи. Какой-то зазевавшийся жандарм попробовал его задержать, но странные люди в серых плащах убедительно попросили его этого не делать.
У ресторанчика «Элефант», Рунге поправил черную шляпу и вытер ноги об коврик. Кеды противно пискнули. Рунге зашел внутрь и, следуя инструкциям Штирлица, прошел пять шагов на северо-восток и еще три строго на север, пока не уперся компасом в притихшую Габи.
- Ви Ггаби? – спросил Рунге, и сам утвердительно кивнул. – Тут вам списочек передали.
Рунге протянул влажную бумажку, которую всю дорогу сжимал в потной ладошке.
Список был небольшой, но ёмкий. Поскольку Штирлиц сначала писал его самостоятельно, а потом использовал многочисленные подсказки присутствующих, список включал в себя кроме стандартного набора продуктов вроде шнапса и колбасы, такие изыски как папайя, фаршированную рыбу, брокколи, вяленные акульи плавники и даже голубцы. Габи кротко икнула и беспомощно повела грустными как у коровы глазами по залу в поисках фрау Заурих. Хозяйка ресторанчика еще не знала о свалившемся на нее счастье по снабжению продовольствием «Швейцарской экспедиции» Штирлица. Рунге проследил за направлением ее взгляда и безошибочно определил: «сорок четвертый размер, второй рост». Фрау Заурих заметила посетителя и, кутаясь в платок, который тысячи поколений моли ели и на завтрак и на обед, подошла ближе.
Габи сделала странное лицо и увлеченно, как астроном в звездное небо, уткнулась в печатную машинку.
Листочек перекочевал из маленькой потной мужской ладошки в маленькую сухенькую ладошку старушки, которая тут же стала влажной. Фрау Заурих вымученно подняла глазки и поверх очков посмотрела на Рунге, который, в ожидании ее решения, чертил кедами на полу отвратительные черные полосы:
- Доктор Бользен шутит? – не скрывая надежды спросила она
- Доктор Бользен?, – Рунге достал еще одну бумажку со списком псевдонимов Исаева и, пошевелив губами, согласно кивнул, - Ну, да, Бользен! Так вот он никогда не шутит, - твердо сказал он и даже топнул ногой, отчего пробегавший мимо таракан испуганно подпрыгнул.
Фрау Заурих, как осьминог, пошла разноцветными пятнами и начала тихо пятиться в сторону подсобки.
Рунге, улыбаясь в несколько уцелевших зубов, предчувствуя близкую победу, достал из недр штанов огромную старорежимную авоську и, слегка ею потряхивая, чтоб придать форму, направился следом.
Однако фрау Заурих проявила неожиданную прыть, прыгая в непредсказуемых направлениях, как разбитый футбольный мяч, она, тем не менее, довольно точно попала в створ дверей кладовой, быстро закрыла дверь и громко, не без бахвальства, грюкнула изнутри щеколдой.
Рунге накрутил на указательные пальцы пейсы и решительно, но негромко побарабанил кончиками пальцев по двери, из-за которой донеслось беззлобное, но твердое сопение.
* * * * *
Перевязав подбитый мухой глаз куском шторы из приемной Мюллера, Айсман не отдавая себе отчета, отдался на волю ног, которые и принесли его в столовую. Шольц, секретарь Мюллера, чьим отсутствием и воспользовался Айсман, отрывая полоску ткани от шторы, как раз наполнял супом пластмассовое ведерко (Мюллер в последнее время предпочитал обедать в кабинете).
- А я вот в Швейцарию собираюсь, - как бы невзначай похвастался Айсман, на что Шольц молча положил ему на плечо свою руку, и с выражением крайней скорби посмотрел в глаза.
Правда открылась внезапно и с неожиданной стороны. С этой стороны Айсман ее еще не видел. Нижняя губа предательски задрожала, не прикрытый глаз Айсмана наполнился влагой, и было трудно даже представить себе, что творилось под повязкой…
Здание, полученное от Мюллера было серьезным и секретным. В условиях двойной и даже тройной перестраховки, когда от исполнителя скрывали не только истинную цель работы, но ее суть, выполнить задание было трудно. Из того, что можно было с натяжкой назвать членораздельной речью, Айсман понял следующее:
- Штирлиц с кем-то едет куда-то;
- этих «кого-то» - несколько, т.е. больше двух;
- едет далеко, но ненадолго;
- Айсман, после того, как Штирлиц что-то сделает, должен будет доложить сначала Мюллеру, а потом всем остальным (только в такой последовательности);
- шесть часов сна Мюллер не обещал, но три – без проблем.
Куда идти и кого искать было не очень понятно. Айсман заперся в кабинете, на скорую руку набросал завещание и набрал телефон Штирлица.
Ответил какой-то ненормальный:
- Какой Штирлиц? Ми не знаем никакого Штирлица! Молодой человек, не звоните сюда, а то я визову… всех визову!
Трубку повесили. Айсман почесал глаз под повязкой и, от греха подальше, вычеркнул телефон из записной книжки.
Хотелось выпить. В принципе, выпить можно было и на работе, но далеко не так, как хотелось.
Ресторанчик «Элефант» встретил Айсмана тишиной, прерываемой всхлипываниями Габи. Фрау Заурих сидела на барной стойке, упиваясь «Шкиперским джином», который она методично вливала в себя из горлышка бутылки. После каждого глотка она нюхала свою старенькую шаль и делала богатырскую затяжку сигареты.
По тому, что стелящийся по полу дым, доходил почти до колен, наблюдательный Айсман сделал вывод, что курят здесь давно.
Подойдя к стойке и встав так, чтобы его ненароком не пнули, Айсман заказал пива. Он всегда так начинал. Пиво, пиво, шнапс, шнапс, шнапс…. Вместо пива фрау Заурих взяла с подноса почти чистый стакан и до половины наполнила его джином. Айсман, довольный тем, что пьянство началось так удачно, потянулся стаканом к благодетельнице, но та приказным тоном сказала:
- Не чокаясь…
Что-то было не так. К пятому стакану подтянулась Габи, которая не прекращая хныкать, быстро напилась и начала плести что-то вроде «а такой приличный… а прислал какого-то… и кто его Штирлицем назвал?...столько продуктов… а всё евреи…».
Айсман, как смог, напрягся и спустя час уже сидел во дворе дома Штирлица, как раз под строительной люлькой.