Внезапно, прямо посередине ночи, ёжик проснулся.
«Интересно, — подумал Витатий, — если пробраться незаметно к буфету в темноте… вынутые из него печеньки станут вкусней, или нет?»
На эту загадку пока ещё не было ответа.
«Почему днём я ни разу не вспомнил о них? Может, я разлюбил печенье? — предположение было абсолютно невероятным. Но следующая мысль была ещё невероятней: — А может это они — печеньки — меня разлюбили?!»
Ёжик поспешно выбрался из постели и с величайшими предосторожностями кружным путём пробрался в чулан, где как раз и находился желанный буфет. Дверцы оглушительно скрипнули в ночной тиши, больно смазав Витатия по носу.
— Ай-я-яй! —проскулил ёжик, пряча нос в ладошки. — Точно, разлюбили! Ишь, как дерутся… как Пурик за скраденные у него в саду яблоки.
Воспоминание о не слишком удачном поединке на кулаках с Пуриком чуть не ввергло Витатия в уныние, но лапки его уже нащупали в ящике буфета вожделенные печеньки и ловко пересчитали их! Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, семь с половиной, восемь, девять… и ещё три! Витатий успокоился, но тут же снова разволновался, потому что почувствовал нечто неладное.
«Это странно. — подумал он. — И даже очень странно. Девять с половиной и три печеньки? Откуда появилась половинка? Лично я никогда не оставляю дело не доедённым до логического завершения. Значит… здесь побывал некто, который не соблюдает этого правила! Вор?»
Где-то рядом послышался невнятный звук. Витатий вздрогнул и был готов уже вскрикнуть, когда из темноты вдруг явился заяц Четырепять с печенькой в зубах.
— Здгастуй. — прошептал он. — Какие вкушные пешеньки, м-м-м!
— Уф-ф! — выдохнул ёжик. — Вот ты меня напугал!
— Извини, я нечаянно.
— Как ты сюда попал?
— Я заблудился в темноте. Уже совсем не надеялся найти верную дорогу и собирался умереть от страха, когда вдруг наткнулся на этот буфет. Он меня спас! Ты знаешь, Витатий, в нём я нашёл вкуснющие печеньки! Очень рекомендую тебе попробовать.
— Вообще-то… это наш буфет. — неуверенно произнёс ёжик. — И стоит он у нас в чулане.
— Да что ты говоришь?! — в ужасе шёпотом закричал Четырепять. — Вот это занесла меня нелёгкая! — он сокрушённо покачал головой. — Ничего не поделаешь, со мной такое часто случается в пятницу, тринадцатого.
— А почему именно в пятницу, тринадцатого?
— Так ведь это праздник нечистой силы! — возбуждённо заговорил Четырепять. — В такой день всякие черти и другие злыдни способны сбить с толку любого, даже самого благоразумного зайца. Не говоря уже про ёжика. — он посмотрел на Витатия. — Вот ты, кстати, как тут оказался в такое позднее время? Тебя, похоже, тоже какой-то барабашка из постели выгнал?
— Нет. Нне знаю. Может быть. — неуверенно ответил ёжик. — Но, вообще-то, я просто подумал, что они меня разлюбили.
— Кто? — удивился заяц.
— Печеньки. — вздохнул Витатий.
— Хуже, если бы ты разлюбил их! — уверенно заявил Четырепять.
— Хуже, чем что? — спросил Витатий.
— Хуже, чем всё! — прозвучал твёрдый ответ.
— В таком случае давай мы будем продолжать любить их и надеяться на взаимность! — улыбнулся ёжик.
— Ну вот! — в восторге поднял указательный палец вверх Четырепять. — До чего же приятно иметь дело с умным ёжиком, если бы ты только знал!
— Я догадываюсь. — скромно пробормотал Витатий.
— Ну, раз такой праздник Любви к Печенью у нас намечается, тогда я возьму сейчас на одну штуку больше. — решительно провозгласил заяц.
— Почему?
— Ну мы же с ними не разлюбливали друг друга даже теоретически!
— Так-то оно так, но мне почему-то кажется, что нужно просто поделить все печеньки поровну! — предложил ёжик. — Их у нас девять с половиной и ещё три штуки. Это значит, каждому по… каждому по…
— По шесть печенек! — обрадовался Четырепять. — И сверху ещё пол-печеньки. Её я возьму себе, хорошо?
— Угу. — согласился Витатий. — Хорошо.
За окном понемногу занималась заря, приближался новый день, друзья хрустели печеньем и ёжик размышлял, сильно ли расстроится мама Йожена, когда обнаружит пропажу сдобы из ящика буфета.
«Как-то всё это ужасно спонтанно произошло. — вздыхал Витатий. — Ничто ведь не предвещало такого поворота событий. И вот, на тебе. Видимо, прав Четырепять, действительно, пятница, тринадцатое, это такой кошмарный день, когда может произойти самое неожиданное происшествие. Мне кажется, мама должна меня понять и простить.»