"Мужчина, славный такой, добродушный... Тоже вкапался... Взял прежде пакет и держит. Привыкает. Будто свой. А я молчу. И в сторону будто гляжу. А он после встаёт себе и идет тихонько... А-а, говорю, товарищ, вкапался, гадюка..." (М. Зощенко, "На живца", 1923).
Захожу на работу через проходную, кручу турникет. За стеклом проходной весело ухмыляются две тётки, одна бальзаковская, другая... Что за чёрт, возмущён усталый мозг, почему вас двое, одна дежурит, а вторая к чему? сменщица? рано... в гости зашла, родственница из Сибири, проверяющая из охраны? лицо не то... улыбается, почему она улыбается? а вторая почему? она же не улыбается никогда вообще... а тут обе!
Сурово прохожу, пряча краснокожую корочку, свидетельство высокого звания и доверия со стороны, и тут вижу: на скамеечке лежит забытое портмоне. Новенькое, пухленькое, кожаное...
Забыл сказать, что у нас сразу за проходной с неделю назад поставили две скамьи светлого дерева и мусорную урну а-ля модерн. В целях повышения культуры табакокурения, и чтобы не в производственном здании, а за проходной порочили вывеску предприятия. Одну скамейку сразу утащили во двор, под раскидистую сосну, и дымят под сосной. Начальство выходило туда, хотело пристыдить, да попало на кадровичку и бухиню, те ещё девы, и ретировалось с позором...
Растяпы! Портмоне обронить! Да с деньгами, небось. Подошёл ближе - точно, лежит кожаное портмоне. Я обратно в проходную:
- Девушки, там у вас кто-то...
- Это она, это её, - улыбается бальзаковская героиня. - Это мы смотрим, кто возьмёт. У нас камера.
У них, это верно, камеры по всей территории... Уж не почешешься лишний раз, шествуя.
- Этот не возьмёт, я так сразу и сказала - да, ведь, Люся? - сыплет мне сухой елей та, что с Бальзаком знакома.
И обе растягиваются в улыбках такой широты и глубины, что, будь я Ионой - быть бы мне в брюхе... Хотел я сказать - а что тут скажешь?! Тут, граждане, следует бить правильным ударом в челюсть, как написал в своей книге об Америке не владевший языком Владимир Маяковский (right - "правый", а не "правильный" в данном случае). Но я не стал заводить драку с охраной, а пошёл себе чинно-благородно. И в душе чувствовал себя порядочным, честным, бывалым жителем Земли. А не каким-нибудь полубесом. Тот уж точно накинулся бы на портмоне. И вкапался бы. Как миленький.
"Вот какие бывают дьявольские старухи, воспитанные прежним режимом!" (М. Зощенко, "На живца", 1923).