Ночью девятого февраля Вика разбудила меня и сказала, чтобы вызывал скорую помощь. Утром родила девочку. Я надеялся, что будет мальчик, и тогда вопрос об имени не будет стоять. А девочку решил назвать оригинальным именем. Я не любил, когда в классе появлялся ещё один Слава, поэтому хотел, чтобы моя дочка была единственной в классе с таким именем. Будучи поклонником гениального, как нас уверили, Ленина, дал имя Владилена (Владимир Ильич Ленин).
Летом Вадим Мулерман запел модный шлягер «И когда ты будешь бабушкой, всё равно ты будешь бабушкой, Лада!» Так она и стала у нас Ладушкой. Но потом, когда появились автомобили «Лада», я стал называть её Владой, и она тоже предпочитала так зваться.
С каждым днем становилось теплее, но в темной комнатенке, с низким потолком прохладно. Приходилось, перед купанием ребенка, согревать воздух в комнате керосинкой. Здесь же сушились пеленки. Очень сырой воздух, нездоровый для ребенка.
Тем временем, мать одна жила в двухкомнатной квартире, не испытывая никаких мук совести. Она наказывала меня за непослушание. Считала, что у неё увели сына. Часто приходила к теще, или к Вике, и устраивала скандалы, понося их матом. Меня никто не упрекал, но страшно неприятно от собственного бессилия и униженного положения. Никакие мои доводы и уговоры на мать не действовали. Она фанатично уверена в своей правоте и ничто не могло её переубедить.
Вике пришлось выйти на работу. Моя зарплата слишком мала для троих. Вика постоянно работала в первую смену, прибегала кормить ребенка. Благо, семь минут ходьбы от завода. А мне приходилось просить напарников поменяться сменами, и всё время работать во вторую или третью смену.
После ночной клал Владу рядом с собой, и мы крепко спали часа два до её кормления, потом снова засыпали. Потом наловчился, или набрался нахальства, приходил ночью спать домой часа два, пока печи нагревались автоматически, и моё присутствие необязательно. Не мог представить, как долго всё это протянется? Жил одним днем, не задумываясь, потому что понимал, не в моих силах что-либо изменить. Значит, нечего и голову ломать.
Спирали в печах подгорали, футеровка крошилась, и время от времени, термист Нико, по договору с администрацией, принимался за их ремонт. Утром залезал в яму печи, а мы, праздные любопытствующие, стояли вокруг и смотрели. Здесь же работал его подручный, который подавал ему раствор, кирпичи. Крутился наш мастер, электрик. Рядом стояли электрощиты с приборами самописцами, вычерчивающими кривую температурного режима работающей печи. Хотя листы регулярно менялись, на них мало кто обращал внимания, своих дел много.
В щите торчит черный рубильник управления, и я взялся за него, чтобы включить. Просто так. Никакой необходимости в этом не было. До этого я никогда такое не делал – не включал печь попусту.
— Отойди от шкафа, нечаянно включишь! – крикнул мне мастер.
Я вздрогнул и очнулся от какого-то морока, и испугался: не крикни мастер, я бы включил печь, в которой работал Нико – спираль была сброшена с пазов и могла ненароком коснуться его. Нечаянно я мог убить человека. Смог бы на суде доказать, что сделал ненамеренно?
Я отошел от шкафа, пытаясь понять, что это было со мной? Почему я подошел к печи и хотел её включить? Я же знал, что в ней работает Нико! Меня даже предупредили, чтобы я не включал эту печь. Электрик должен был повесить табличку, предупреждающую о не включении. Но это у нас никогда не делалось. Я и без таблички знал, что нельзя включать. Почему же помимо своей воли я подошел, словно в бессознательном состоянии?
Нечто подобное было с армянином Сережей: Нико, так же, работал в печи, я и ещё кто-то стояли вокруг, а хромой Сережа подошел, улыбаясь, к шкафам, и его рука потянулась к включателю. Мы прогнали его криками, как-то неосознанно понимая, что он не нарочно подошел к шкафу, то есть, не осознавая свой поступок. Он отошел, и мы перестали обращать на него внимания, и не собирались задумываться, как же так получается, что человек, видя работающего в опасной зоне, тянется сделать эту зону смертельной?
Мне было стыдно за своё поведение. Долго стеснялся рассказывать о таком случае, так как выглядел не в лучшем свете, и слушатель мог бы припомнить ещё какой-нибудь случай с моим кажущимся чудачеством, несобранностью, бестолковостью.
Получалось так, что я словно бессознательно хотел увидеть, что произойдет, если включить печь, и это вырвалось наружу, потому что я был в заторможенном состоянии безделья – самое невыносимое состояние, оттого, что и работа термиста не нравилась, казалась невыносимо нудной за такие малые деньги. Понимал, что нужно менять работу, но выбора не было.
В четыре месяца Лада перестала брать грудь. Вероятно, потому что Вика снова забеременела, несмотря на меры предосторожности, концентраптивные свечи. Вкус грудного молока изменился. Пришлось покупать молоко и варить рисовые и гречневые смеси на керосинке. Аппетит хороший, всё съедала. Когда не спала, выносил на солнце, держа спиной к себе, так ей удобно наблюдать за миром.
Становилась такой хорошенькой, что решил показать её матери, чтобы разжалобить и примирить с создавшимся положением. Впервые домой пришел с Владой на руках.
Встретила холодно. На внучку даже не смотрит, нет желания взять на руки и потетешкаться, как обычно делают все бабушки при виде ребенка. Она продолжает утверждать, что Влада не от меня. Обида на сына всё перевешивает, что предпочел жить не с ней, матерью, а с другой женщиной. Эта сцена запомнилась на всю жизнь. Мать проявила стальную волю в своей обиде, даже с внучкой не захотела поиграть, или взять на руки.
Ну, что ж, насильно мил не будешь, повернулся и ушел домой, раздумывая, какое нужно иметь сердце, чтобы так холодно отнестись к внучке? Тем временем хозяйка дома почему-то стала требовать, чтобы я выписался. Но для этого мне нужно куда-то прописаться. Но куда? Как-то на улице меня встретила Кето, которая приходилась Этери какой-то родственницей, и она стала кричать, выговаривать, что я не выписываюсь, и зло обозвала:
— Русская свинья!
Я опешил, и не мог ничего ответить, потому что она дочь нашего начальника цеха Начкебия. Да и был ли смысл в обоюдной ругани? Я повернулся и ушел. Кето очень некрасива. Не полная, но тяжелая стать, лошадиные черты лица. Все были страшно удивлены, когда узнали, что наш новый намотчик, красивый аджарец, собрался на ней жениться. Некоторые ребята в лицо ему смеялись, мол, не мог пострашнее выбрать? Он отвечал, что учился с ней в одном классе, и уже тогда был в неё влюблен. Не знаю, насколько это было верно. Возможно, сыграло положение отца?
Я на всю жизнь запомнил нанесенное оскорбление, тем более до этого никогда с ней не разговаривал, и не мог ничем обидеть. И следовало понимать её ненависть не только к своей персоне, а ко всем русским, которых она ненавидела. Я впервые встретился со столь неприкрытым национализмом, который обычно аджарцы старались скрывать, не проявлять столь откровенно. И, если пакостили русским, то исподтишка, незаметно, что не так обидно.
Через несколько лет Вика сказала, что Кето сильно больна, возможно, скоро умрет от опухоли в мозгу, мол, встретила её на улице и долго разговаривали. Чувствует себя очень плохо, жаловалась. Я сразу подумал о матери, которая, узнав о таком совпадении, радостно бы воскликнула, что бог шельму метит. Это он покарал за нанесенное мне оскорбление.
Мать часто проклинала тех, с кем ссорилась, и желала им всяческих бед. И, когда они приходили, с удовлетворением говорила, что Бог её послушал, дошли до него её молитвы. Я не мог понять, каким образом у неё в голове всё перемешалось? Христианская мораль учит милосердию: ударили по одной щеке, подставь другую, умению прощать грехи. А она молила Бога покарать тех, с кем недавно дружила, и поссорилась из-за пустяка, из-за неумения уступать в малом. Привыкла командовать, что ей всегда уступают. В детстве избаловали, не научили хорошему поведению.
Если бы Бог действительно карал за неправедные дела, то на Земле давно бы наступил рай. Никто никого бы не обижал из-за боязни Бога. Мать же всё больше уверялась в таких совпадениях, что напрямую связана с Богом, и он выполняет её желания покарать её обидчиков. Значит, она святая.
Многочасовые размышления на эту тему, в её сновидениях превращались во встречи с Богом, разговоры с ним. Днем ходила ликующая, что видела Бога: он сказал, как ей поступать, как сделать, чтобы сын вернулся и стал жить с ней, и она, как прежде, была бы полноправной хозяйкой и распоряжалась судьбой сына, который раньше никогда ей не перечил, а стоило появиться этой негоднице, как всё изменилось. Всё дело в ней. И она приходила к Вике и ругала её.
Я возвращался после работы, заставал Вику плачущей, и зверел от бессилия. Врывался к матери, упрекал в гневе, а она, довольная, усмехалась, что вывела меня из себя, что я в бешенстве. Думала: Погоди, я ещё такое вытворю, что ты будешь бежать от неё, как прокаженный. Она не могла понять, что несправедливое противодействие лишь сплачивает нас. Мы были заодно против грубого вмешательства в нашу жизнь.
Может быть, с какой-то другой парой такой номер и прошел бы. Многие, убоявшись трудностей, бросались в спокойную обитель под материнское крылышко. Но мы были другими. Я закален с детства нищетой и неустройством. И, хотя сильно переживал ссоры с матерью, не считал, что я должен бросить семью лишь только потому, что матери так хочется, без всякого на то основания. Я всегда вставал на сторону Вики, старался не давать её в обиду, иначе бы в совместной жизни не было бы смысла. Это ещё сильнее злило мать.
За всё лето мы лишь три раза вырывались с Викой на море, оставив Владу на попечение тёщи. И однажды на пляже после купания, когда уже направились домой, меня вдруг охватила сильная слабость, я «поплыл», и вынужден был прилечь на крупную гальку, чуть не теряя сознания. Не мог понять, что это со мной? Никогда подобного не было.
Минут через пять почувствовал себя лучше, поднялся, и пошли домой. Неужели это тепловой удар, про который читал. Но там другие симптомы, у меня намного легче прошло. Больше подобное не повторялось, хотя и был столько же под солнцем, как и в тот раз. Почему именно тогда? Организм ослаблен?
В продаже начали появляться одежда из синтетики. Вика купила симпатичный костюм салатового цвета, который ей шел, и она часто его надевала. Через год он обтрепался, пришлось выбросить.
После зарплаты мы зашли в ювелирный магазин на улице Сталина и купили Вике золотое кольцо низкой пробы за 23-50, дороже не могли позволить. Да и на руке не видно, какой оно пробы? Главное, есть. Формальности соблюдены. Видно, что женщина замужем. Я и не заикался, чтобы и мне купить. Чувствовал, что оно мне совершенно не нужно, а на руке будет только мешать, всё равно, что галстук на шее.
Несколько дней Вика носила кольцо, похвасталась перед подругами, но и ей оно мешало, положила в шкатулку и забыла о нем. Вспоминала лишь, когда зачем-то открывала шкатулку и натыкалась на него. Раза два кольцо терялось, потом само находилось.
За семь лет цена на золото дважды поднималась. Мы, постоянно испытывали недостаток денег, и я предложил Вике отнести кольцо в скупочный отдел ювелирного магазина, мол, все равно, она его не носит, и когда-нибудь оно потеряется. Вика согласилась.
Я поехал в Старый город в магазин «Изумруд», отдал паспорт и кольцо. Выдержал проницательный взгляд приемщицы – нет, я не вор. И в кассе получил 25 рублей, четверть стоимости кольца. Деньги никак не сказались на нашем благополучии, растворились, словно капля воды, упавшая на раскаленный песок.
В редкий совместный выход в город, когда мы шли по улице Бараташвили к центру, неподалеку от городской милиции, ко мне быстро подошел худенький парень и, пугливо оглядываясь, предложил дешево купить золотое кольцо, на секунду открыл ладонь. Я, не останавливаясь, отказался. Наверняка, кольцо ворованное, не в моих принципах поощрять воров. Даже если бы и были деньги, не купил бы.
Однажды после зарплаты проходили мимо ларька на Приморской улице. Много раз я с интересом заглядывал на выставленные там вещи, очень красивые, часто в магазинах такие не найти. Мы увидели симпатичную черную рубашку за 25 рублей, и купили мне. Очень удобная и теплая. Зимой надевал под пиджак. Растягивается под любой размер. Она и сейчас мне служит, но уже надеваю только под низ. Родные нитки за 40 лет уже выцвели и стали светлыми.
Полосатые брюки на коленках уже просвечивались от ежедневной носки. После зарплаты пошел в магазин возле рынка и купил двое дешевых брюк 48 размера, рыжие за 14 рублей, другие – на пять рублей дороже, и качеством немного лучше. Теперь нужен пиджак. Но в магазинах нет ничего приличного. Все же стал понемногу откладывать каждый месяц, не предупреждая Вику. Было унизительно просить, как сейчас, на брюки. Тёща снизошла, разрешила выделить деньги. Поэтому решил сэкономить на пиджак.
Осенью поехал в Махинджаури и там, в большом и пустом от людей магазине, увидел приличный пиджак за 26 рублей. Я даже удивился, что такой хороший пиджак, так дешево стоит. Из Венгрии. Он меня несколько лет выручал, зимой часто носил вместо пальто, пока не истрепался полностью.
Продолжение следует: http://proza.ru/2012/07/15/372