Я открываю глаза.
Как будто вижу себя со стороны,
вернее,
ничего не вижу из-за слипающихся опухших век.
Пытаюсь поднести руку к лицу,
но неизбежно попадаю куда-то мимо и болезненно ощущаю слабыми скрюченными пальцами подушку.
Что-то плывет мимо.
«Стоп, куда ты? Нет-нет, стой!», - буквально орет мой внутренний голос,
однако ж сами связки не способны произнести ни звука.
Тихие шаги удаляются,
и до уха доносится едва ли заметный щелчок дверного замка.
Что-то настойчиво пикает у меня под левым ухом,
наверное, меряет пульс.
Судя по звукам - в норме.
Еле продираю глаза, и сквозь веки ослепляет белый свет,
настолько неестественный, что убить хочется того,
кто придумал эти энергосберегающие чертовы лампы,
и насрать малость, что они экономят зеленые бумажки.
Деньги для меня никогда не имели большой цены,
и я редко разделял радости моих сверстников по поводу новой пачки или
пополнения их платиновых карт.
Вокруг меня было много не бедных друзей,
но понять их я, увы, как не мог, так и сейчас не в силах.
Если уж говорить об этой теме,
то я скорее силился изображать безразличие.
Сам родился в не очень богатой семье,
и денег всегда было мало по сути,
да и я по детству особыми замашками не отличался, так,
папа купи машинку, мама купи кроссовки.
Обычные детские потребности.
В то время как всякие малолетки в свои семь гоняли по городу с айфонами и ноутбуками подмышкой,
меня порядком напрягало и злило.
«Куда смотрят их предки?
Неужели они не понимают, что самое прекрасное детство,
это когда у тебя нет интернета?»
Мои мысли нарушил тихий бег по коридору за стенкой.
- «Боже, где он?? Где мой сын?»
Сразу узнал тонкий голос мамы.
Такой нежный, как шелк или даже мягче.
Она была миниатюрной милой женщиной с весьма недурным характером,
но слишком волновалась без повода.
Правда, сейчас повод у нее был на все 110%.
- «Не беспокойтесь, он жив и у него стабильное состояние», - почти механически отточенным голосом произнес мужчина.
Судя по всему, это был врач, хотя мне оставалось только предполагать.
- «Где он?? Где он?»
Дверь щелкнула замком и слегка приоткрылась со скрипом.
По палате пробежал легкий сквозняк, несущий с собой новый кислород.
Я жадно сделал глубокий вдох,
так как в закрытом пространстве мне находиться было довольно душно.
Повисло томное молчание.
- «Саша…Сашенька, - спустя минуту очнулась женщина и подбежала к кровати, - что случилось? Что? Как тебя так? Кто?».
Она взяла меня за руку и стала нервно трясти ее, почти выдирая из сустава кисть.
- «Женщина, женщина! Успокойтесь!»
Врач стал силой оттаскивать мать от меня,
но она вцепилась своими тонкими пальцами в железную оправу койки и упиралась.
- «Как вы смеете? Не трогайте! Это мой сын!», - почти взвизгивая и сопротивляясь кричала она так, что голос разносился эхом по коридору, дверь в который оказалась не заперта.
Видимо кто-то из этих двоих забыл прикрыть ее, когда заходил,
и мне стало даже чуть неловко из-за того,
что их визги могли услышать совершенно посторонние люди.
Я едва приоткрыл глаза еще,
они было оба замерли и уставились на меня,
как будто я сейчас их за чем-то незаконным застукал.
Мамино лицо было бледно-бежевого цвета и совсем обвисло от усталости и постоянных нервных потрясений.
Ее серо-зеленые глаза были покрыты пленкой,
и белки потрескались сеткой тонких капилляров.
- «Ты плакала?», - хриплым шепотом выдавил я и тут же перевел взгляд на дверь, которая все так же вела в белоснежный проем.
В глуби бликов показалось лицо измученного юноши.
Мы встретились взглядами, и я почувствовал какой-то нудный дискомфорт.
Он тем самым, не теряя времени,
поднял руку и слегка помахал мне ладошкой,
как делают все дети дошкольного возраста, улыбнулся.
«Странный какой-то, но приятный»
- «Шейхмитов!, - раздался грубый голос врача, - что ты тут делаешь?! Я велел тебе пройти на МРТ!»
Весьма тихо и скромно последовал ответ:
- «Извините...»
Парень продолжал изучать меня своими черными глазами и не отрывался даже тогда,
когда доктор задавал ему несуразные вопросы.
- «Марш в третий блок! И чтобы я тебя в отделении хирургии больше не видел!», - яростно разошелся мужчина в белом халате.
Потянулись долгие больничные будни.
После столкновения у меня была сломана ключица,
несколько ребер, правая нога и пробита башка,
но меня это не сильно печалило.
Радовало постоянное внимание матери,
которое она раньше не смела уделять мне из-за работы.
На тот момент я еще был единственным ребенком в семье,
и отца у меня не было, но к данной истории это не относится, верно?
Много раз рассказывал тебе эту историю,
ты все еще хочешь слушать дальше?
Положительный кивок в ответ.
Ты давно не говоришь.
С тех пор, как я впервые рассказал тебе это.
И с того времени ты не обронила ни слова.
Иногда жестикулируешь руками, объясняя окружающим что-то,
или выводишь то, что хочешь сказать,
но не можешь, на бумаге ровным тонким почерком.
Мне жаль, что так вышло, и я из чувства долга продолжаю…
Прошло несколько недель, прежде чем я смог встать,
и мне сразу же выписали терапию.
Я много ходил с ходулями, а медсестры мне помогали.
Иногда их сменяла мать, но я все чаще отстранялся от нее,
потому как не хотел, чтобы она, моя старушка,
напрягалась из-за молодого парня, пусть и не очень здорового на тот момент.
«Странный парень», - часто проносилось у меня в голове, но с того нашего первого «знакомства» я его не видел.
Чтобы быстрее окрепнуть и вернуться, так сказать, в строй,
я все чаще совершал прогулки по больничным коридорам,
когда посетители уходили.
Разглядывал углы, персонал, подоконники, батареи.
Мне нравилось такое времяпрепровождение,
я мог оставаться наедине с собой и не беспокоиться,
что кто-то посмеет нарушить мою идиллию.
Коридоры здесь были довольно широкие, два-три метра вместе со шкафами и подоконниками.
Под ногами то и дело скрипели половицы старого дерева,
видимо его положили здесь лет 30-40 назад,
когда больница еще строилась.
Эдакая сталинская застройка огромных масштабов,
потому как потеряться в лабиринтах блоков было проще всего.
Местами на стенах уже облупилась светло-зеленая выцветшая краска
и кусочки слоями валялись крошками на полу вдоль серых,
когда-то крашенные белой краской, плинтусов.
Побелка отходила, сыпалась и крошилась точно таким же образом, как и стены.
Отопление страдало и старые советские батареи уже не грели,
а лишь собирали грязь и пыль между своими арматурными складками.
«Прохладно», - струйки теплого воздуха вырывались изо рта и носа,
как будто я курил сигару.
Температура упала до минусовой.
Ощущение, что совсем скоро придет зима и станет совсем невозможно дышать.
«Шейхмитов… Какая странная фамилия, с востока что ли? Хм…
И глаза такие черные, глубокие, живые, не то, что его лицо:
бледное, почти синее, затертое, с синяками под глазами,
которые не скроишь даже штукатуркой.
Что он тут делает?
И почему Третий блок: психиатрия?
Нормальный вроде, только уставший.
Может, не спит ночью, вот и выглядит потаскано?
А шмотки у него ничего.
Видел такие на одном знакомом.
Богатый Буратино что ли?
Тогда почему государственная областная больница, а не частная?
Кризис что ли?
Банкрот?
И все-таки, фамилия знакомая, аж на языке вертится,
но не припомню отчего.
Дружелюбный.
Помахал, улыбается.
Счастлив значит.
Может уже выписали,
и бегает себе где-нибудь на Мальдивских островах в летних шортах пока у нас глубокая осень?
Да нет.
Мрт.
Зачем ему мрт, индиго что ли?
На 14% использует свой мозг?
Хах… было бы занятно, но опять нет.
Наркоман?
Да нееет, куда это меня несет, руки вроде целы,
да и так не скажешь, хотя, говорят,
что таких со стажем сразу видно.
Чего это я?
Привет?
Что «привет»…?»
- «Все в порядке…?»
Тихий голос выдернул меня из моих мыслей
как спасительная рука из бассейна с пираньями,
но какой-то мерзкий осадок еще оставался в моем сознании
и я долго еще соображал, кто обращается ко мне.
И ко мне ли?
- «Из твоих ран вместо крови – стаи невероятных птиц…»
- «А? Что? Это последствия аварии»
- «Нет-нет… Это птицы»
- «С чего бы им здесь взяться?», - я наконец сообразил,
что уже вступил в странный диалог,
в котором абсолютно не мог уловить логику.
- «Разве ты не слышал…?», - повисла неловкая пауза похожая на вакуум,
в которой отсутствовало все, даже звук голоса,
было ощущение, что я просто слышу чьи-то мысли ненароком,
магия одним словом.
Но тихий голос зазвучал в моей голове снова и обернул мысли в странное внимание.
- «Каждый раз, когда на коже появляется хотя бы маленький надрез,
и оттуда сочится сухое красное вино, птицы спешно покидают твое тело…»
Опять эта почти душащая тишина.
Такая тишина, что ты слышишь, как твой собеседник дышит.
Наконец я сообразил вылезти из своих почти потерянных мыслей
и взглянул на оппонента по диалогу.
Причем стал рассматривать его снизу вверх,
весьма неэтично как мне показалось, но что я мог поделать,
если этот тихий голос делал мое сознание слегка помутневшим?
«Черт, опять я ушел в себя.
Тапки, старые, протертые.
Как у меня.
Года три носил, наверное.
Шнурки не сильно затягивает, может, гуляет не часто?
И это для того, чтобы быстро скинуть их и броситься скорее на диван?
Грязные.
Он что, последний раз вначале осени выходил на улицу?
В те недели как раз прошел дождь.
Джинсы, потертые, серые.
На удивление узкие.
Черт, ноги как спички, совсем ничего не жрет что ли?
Мда… колени с мой кулак, анорексия форева чувствую.
Джинсы даже с ремнем аж сваливаются, черт,
он в натуре что ли ничего не ест??
Футболка мятая, знакомо, так же делаю.
Руки замотаны от запястья по локоть.
Странно, капельницами истыкали?
Сколько здесь находиться-то надо до такого состояния?
Ключицу видно.
Совсем дрыщ, конченный.
Улыбка, добрая, даже томная можно сказать, как будто грустная.
Черные крашенные-перекрашенные волосы спадают на скулы.
Красивые скулы, ничего не скажешь.
Когда я был маленьким мечтал о таких, как в журналах маминых».
- «Эй… Ну ты чего…?»
«****ь, я опять ушел в себя! Все, кончай! Просыпайся!», - говоря сам с собой мотаю головой.
- «Я отвлекся»
- «Понимаю…», - он неловко взялся двумя руками за телефон,
разогнув руки до таза и слегка побалтывая ими из стороны в сторону,
будто пытался найти следующую тему.
«Эти глаза!, - на меня вдруг снизошло озарение, - черные глаза! Это же Он!»
У меня от удивления видимо даже рот открылся каким-то неестественным путем,
потому как мой собеседник малость опешил
и отступил на шаг назад.
Меня просто распирали эмоции.
- «Обалдеть, это же ты!»
- «й..й..я?», - немного испугавшись смутился парень.
- «Ну да! Это ты тогда был за дверью!»
Юноша тактично промолчал.
- «Я Александр», - протягиваю ему руку в знак знакомства
- «…Женя», - немного понурив на тон ниже, чем обычно, произнес собеседник.
- «Приятно познакомиться»
- «Да… Аналогично»
_______________________________
У Нее были белые волосы,
как снег на улице в морозный вечер,
и серые глаза, напоминающие Ему горную воду.
- «Смотри-смотри!, - тряс Он меня за рукава толстовки, - смотри какие у нее глаза! Прямо как горы, правда?!»
В такие моменты у Него подскакивало давление,
и сверкали глаза и, загораясь от неестественного блеска,
наполнялись человеческим теплом,
и Он становился каким-то мягким и несдержанным.
Она часто фотографировалась
и оправляла Ему через ICQ необработанные кадры,
а Он, восхищаясь, без капли стеснения тыкал меня в экран.
Он всегда возносил ее на небо, опуская остальных ниже плинтуса.