Было большое горе – горечь утраты не только россиян, но, думаю, и всего мира. Это – смерть нашего Святейшего Патриарха Алексия Второго.
При его жизни я несколько раз была на его службах в разных храмах. Я себя считаю прихожанкой Сретенского монастыря, и, Вы знаете, что когда ходишь в один храм, то привыкаешь там стоять на определенном месте, как бы оно становится твоим родным, и никто из прихожан старается его не занимать, а если опоздаешь, то когда подходишь к «своему» месту, то без просьбы тебе его уступают и еще извиняются или просто, молча, отойдут. Вот и у меня в Сретенском было определенное место для молитвы. В те дни, когда служит Патриарх – в храм надо приходить часа за два – иначе на улице останешься, столько народа много собирается. Однажды я опоздала и пришла уже в начале службы. А до этого дня два думала, как меня Патриарх заметит среди других? Почему такая мысль была – не знаю, но я почему-то ждала знакомства со Святейшим. Когда я пришла, храм был полон, я расстроилась, что не пройду на свое место, и Алексий Второй меня не увидит. Я всегда стояла в правом углу у стены у Казанской иконы. С того места было все хорошо слышно и видно солею, и Царские Врата. В тот момент я подумала, что Бог так устроит все, что я все-таки познакомлюсь с Алексием Вторым. Пробралась на левую сторону – женскую половину, толкали меня, били, шикали на меня, прогоняли – чем я мешала окружающим женщинам – не знаю. Не ушла, я ждала свидания с Патриархом. Служба шла. Потом пришло во время службы Патриарху благословлять. Святейший вышел на амвон, все низко склонились перед ним, в поясной поклон, я тоже. Так и стояли. По прошествии некоторого времени мне показалось, что прошло уже не менее получаса, а я все стою в поклоне. Устыдившись, что служба проходит мимо меня я стала выпрямлять спину и когда я поднимала голову, то взгляд Патриарха и мой встретились, в это время пока я поднималась, т.е. выпрямлялась в этот момент, он поднимал свечи, которыми благословлял, простите, не могу запомнить, как они называются у Патриархов. В то время, когда я выпрямлялась, у него во взгляде возрастало удивление. Св. Алексий Второй поднял свечи, а я выпрямилась, и мы стояли и смотрели друг другу в глаза, сколько так стояли – не знаю. Я помню взгляд его карих глаз, сколько любви в них было – море, чудное видение – больше никак сказать не могу. Потом он, как бы немного встрепенулся и стал опускать свечи, благословлять. В тот момент я заметила, что я стою не в поклоне одна – а весь храм в поясном поклоне, и что дерзость с моей стороны – смотреть в глаза Патриарху, стала склоняться в поклоне, и заметила мимолетное разочарование во взгляде Святейшего. Так Бог открыл мне Святейшего. Теперь он и после смерти близок мне. В дни прощания с ним, я хотела пойти к гробу Святейшего непосредственно перед выносом тела из храма, т.е. в понедельник. В воскресенье же, утром, я проснулась от того, что надо бежать проститься с Патриархом. Меня сила внешняя просто тянула так, что сопротивление или промедление не могла делать. Полуодетая, в тонком пальто и шелковом платке я поехала к храму Христа Спасителя. Очередь сами знаете, какая была, многие из Вас там были. К гробу шли 8 часов. Да, плакала вся природа в те дни о Пастыре родном, дождь был все дни прощания, небо темно-серое, все сгустилось в сером цвете. Уйти и отойти было нельзя – ведь Святейший позвал. Была в душе скорбь и одновременно радость от того, что он не забыл и меня, привел к себе, радость еще была, не радость – не так сказала – а умиление, от того, что какой силой он это сделал. Вспомнились сейчас ранее прочитанные слова Блаженного Августина, который сказал, что в начале сотворения мира эфир носился над водою. Вот может эфир и соединяет нас всех и движет нами – Дух Божий, а молитвенники и сами производят движение силой мысли, даже когда телесно умерли. Когда умер человек, говорят, что он ни в чем себе не может помочь, что он проходит мытарства, а выходит, что мытарства мытарствами, а дух так же живет в нем и воздействует на окружающих, даже еще ощутимее, так, что сопротивление ему – Духу – бессмысленно. Кто испытал подобное, поймет меня, а кто на смех меня поднимет – тому Бог судья, я и спорить не буду, т.к. не могу объяснить это явление – не моего ума это дело. Аминь.