Вагончик строителей моста через ущелье Чарын увидели издалека. Гульнару – сестру Альфиры, нашли сразу, она хлопотала у огромного казана, готовила обед для бригады строителей, в которой ее муж был бригадиром. Гостинцу, переданному сестрой, обрадовалась. Смущаясь, спросила, нет ли у путников таблеток от диареи, и показала на картонную коробку. В ней лежало несколько бинтов, рулончик бактерицидного пластыря и пузырек с марганцовкой. Другие лекарственные препараты отсутствовали. Строительство моста вступало в завершающую фазу, спешили, работали без выходных и перерывов. Гульнара боялась за здоровье мужа и его бригады, но потратить день на поездку в поселковую аптеку не могла, повариху заменить непросто. Она вопросительно посмотрела на Анатолия.
– Сколько времени у меня займет дорога туда и обратно?
– Часа четыре. До вечера успеете. Бензин у нас есть, вагончик свободный тоже вон стоит. Ночевать есть где.
– Ну что, Тая? Поможем?
– Конечно, поможем.
Гульнара обрадовалась, превратилась в вихрь: мигом вручила Толе готовый список для аптекарши, написала записку для почтальона, отправила Анатолия к бочке с бензином, торопливо написала список необходимых продуктов, вручила Тае ключ от вагончика и помогла разгрузить мотоциклетную коляску. Все сборы не заняли и получаса. Анатолий уехал, Тая долго смотрела ему в след пока мотоцикл не превратился в точку, укрываемый густыми облаком пыли.
Гульнара продолжила заниматься обедом и помощь в этом деле ей точно не требовалась. Тая подготовила вагончик к ночлегу, занесла выложенные из мотоцикла вещи, села на ступеньку. По небу быстро неслись рваные хлопья облаков. Всюду, куда ни посмотри, вагончики строителей окружала бескрайняя степь. Машины, изредка проезжавшие по трассе, проложенной вдоль большого Алма-атинского канала, напоминали крошечных муравьев. Тая смотрела на выжженную безжалостным летним зноем степь, на небо, слушала песню дня. Исполнителей было трое: ветер, река, автострада. Тишина не живет на берегах рек, боится дорог и не дружит с ветром. "Неужели здесь можно жить, спать, работать?" – недоумевала Тая. Она с жалостью посмотрела на Гульнару. Бедняга изо дня в день делает так много тяжелой работы, живет среди грубых строителей. Наверняка они ее и за женщину-то не считают, держат на правах рабыни. Муж-деспот, гнет национальных обычаев, отсутствие образования – типичная жизнь восточной женщины. Большинство из них – полное следствие чужих желаний и намерений. Непонятно, чем тут можно помочь, как изменить ситуацию. Неужели ее устраивает такая жизнь? Или она все же осознает себя жертвой сложившихся обстоятельств? Тая продолжала наблюдать за Гульнарой. До чего же ловко она со всем управляется.
Подошло время обеда. Гульнара закончила накрывать на стол за минуту до того, как у вагончиков остановился грузовик с рабочими. Строители были с ней ласковы и учтивы. Кто постарше называл дочкой, кто помладше – сестренкой. Ни дать ни взять королева бала.
Нет, она не жертва, поняла тая, она нужная часть единого целого и хорошо это осознает. Она не рабыня, а заботливая дочь, сестра, подруга, полноправный член дружной, спаянной команды и похоже, она счастлива. Тая потеряла Гульнару из виду, поискала ее глазами и пожалела о своем любопытстве – Гульнара целовалась со своим мужем так, как если бы они не виделись целую вечность. Поцелуи влюбленных нуждаются в уединении, взаимное чувство не утаить. «Ну понятно, поехала за любимым на край света. Тут я ее понимаю. Сама не лучше, сижу, жду своего избранника. Смотрю на степную повариху с позиции превосходства. А по какому собственно праву, почему я смею считать ее несвободной, несчастной? Я же, по сути, ничем от нее не отличаюсь. Похоже, она сама выбрала себе судьбу и счастлива. Уедут строители, спрошу ее об этом», – решила Тая.
Проводив бригаду, Гульнара позвала Таю обедать. Ели молча. Тая никак не могла найти нужные слова. После еды Гульнара собрала всю посуду, оставшуюся после трапезы, в трехколесную тележку и покатила ее к реке мыть. Тая осталась в лагере одна, ветер шуршал шарами перекати-поле, ласкал полянки седого ковыля, играл с развешенными на просушку спецовками, хлопал незапертой дверью вагончика. Безделье становилось невыносимым. Тая потрогала выстиранные спецовки, они были сухими. Собрала их в ворох, положила на обеденный стол, достала нитку с иголкой и стала ремонтировать одежду. Вернулась с реки Гульнара и очень обрадовалась такой помощи.
– Я шить не умею. Дома за меня все Альфирка делала. Она у нас рукодельница.
– Я заметила.
– Вот тебе запасные пуговицы. Главное, это их пришить на манжетах, на поясе брюк. Остальное, как успеешь.
– Гульнара, а ты счастлива?
– Да. Мой дом там, где мой любимый муж. Он строит мосты и дороги. А я всей его бригаде и мать, и сестра, и дочь в одном лице. У мужа ведь две бригады, они все 15 дней работают, 15 дней отдыхают. А мой не отдыхает, и я с ним тоже всю стройку тут живу. Меня свекор пускать не хотел, боялся, что люди скажут: одна женщина среди мужчин. Всех денег не заработаешь. Я первый раз сбежала... Теперь смирился... А у тебя дети есть?
– Нет. Мой сын умер в роддоме.
– От него был ребенок?
– Нет, я была замужем за другим человеком.
– Зачем? Разве не он твоя половинка?
– Он, но я не сразу это поняла.
– Права была моя бабушка. Она говорила, если бы люди думали, делали и говорили одно и то же, то счастливых людей было больше. А то ведь говорят одно, думают другое, а делают третье, потом болею, хотят что бы их жалели.
– Да, так и есть права была твоя бабушка. Похоже, что и я не исключение.
– А как ты поняла, что беременна?
– Тест на беременность в аптеке купила.
– А такие есть?
– Есть. Тебе тест нужен?
– Да.
Тая воткнула иголку в нагрудный карманчик своей рубашки и пошла в вагончик, нашла тест. Отдала Гульнаре и подробно объяснила, что с ним надо делать. Гульнару, как ветром сдуло. Вернулась быстро, протянула тест Тае.
– Ну что показывает?
– Что ты беременна.
– Точно.
– Ну, а задержка у тебя какая?
– Второй раз уже месячные не пришли. Или третий?
– А грудь набухла, соски потемнели?
Гульнара тут же подняла футболку и продемонстрировала Тае грудь. Соски действительно были почти черными.
– По утрам тебя тошнит?
– Нет. Ничего у меня не болит, только спать все время хочу, а раньше не хотела.
– Мужу сразу скажешь?
– Сразу.
Гульнара схватила тест, сунула его в карман штанов и бегом понеслась вниз в ущелье. Не девушка – ветер, шальной, степной ветер.
Анатолий вернулся быстрее Гульнары. Сразу заторопился.
– Гроза идет. Смотри, какие ветер облака гонит, как быстро они плывут, нам бы лучше поспешить, а то застрянем тут. А нам это ни к чему. Согласна?
– Да.
Собрались быстро. Вернулась Гульнара, подтвердила: да, гроза будет, и лучше успеть пересечь перевал до нее. Помогла заправить мотоцикл, наполнила канистры бензином из своих запасов. Звала заехать на обратном пути, полюбоваться новым мостом.
В самый зной тронулись в путь. На первом же привале оглянулись и увидели позади себя сплошную стену дождя – тут не до отдыха, скорее в путь. Гроза решила поиграть в догонялки. Посмотрим, кто кого. Дорога пошла в гору. Ветер встал на сторону путников: дул в спину, держал над путешественниками солнечный зонтик. Стало холодно. Где же ты, полуденный зной? Пришлось остановиться и надеть свитера и плащи. Где-то позади раскатисто гремел гром, на небе были видны зарницы молний. Хлопали ветки альпийских елей. Вековые скалы наблюдали за гонкой. Гроза наступала... Ветер убегал от нее... Солнце было судьей. Сухая одежда и теплый ночлег стали главным призом в этой игре. Неслись на предельной скорости, слушая шум дождя, смотрели только вперед на солнечный след. Ну вот, наконец и таможня. До пасеки меньше километра, похоже успели, доехали вовремя. Пока предъявляли документы, пока таможенники досматривали содержимое мотоциклетной коляски, гроза взяла реванш. Путники пересекли границу Казахстана с Киргизией, на мир опустилась стена дождя.
(Продолжение следует)