Случилось так, что в один прекрасный солнечный день я стал знаменитым.
Вроде бы, конечно, не важно, какой это был день – прекрасный или не очень, солнечный или дождливый. Но, согласитесь, стать знаменитым в унылый серый день – совсем не то!
Так что, день был именно прекрасный и солнечный. Чудесный осенний день. Хотя всё началось вечером, за ужином.
На ужин у нас была жареная картошка. Такая румяная, хрустящая. Не торопясь, я выискивал в тарелке самый симпатичный ломтик, прицеливался, нанизывал на вилку, макал в кабачковую икру, что небольшой кучкой лежала с краю, и отправлял в рот. Вкуснотища! Я жмурился от удовольствия и потихоньку, чтобы не видели родители, болтал ногами. В это время мой Папа уже пил чай и шуршал газетой. Читал он её как всегда с последней страницы, где обычно печатают всё самое интересное. Старательно изучив все объявления, прогноз погоды и прочее, Папа перевернул газету к себе первой страницей и вдруг замер, потом опустил её и очень внимательно посмотрел на меня, как будто увидел в первый раз.
- Ты что, Папа? – замер я.
Папа опять внимательно посмотрел в газету, потом снова на меня и пропел:
- Ну, разве это много? Хочу, чтоб мой портрет застенчиво и строго смотрел со всех газет!
Мой Папа очень хорошо поёт. Он даже пел в хоре, когда служил в армии. Я фотографию видел. Он там снят в парадной морской форме, красивый такой! Жалко, я пою, как мартовский кот или пожарная сирена, хотя очень люблю это делать.
- По утрам не ждёт меня работа, я давно на пенсии сижу. Очень мне прославиться охота, только как, ума не приложу! - подхватил я, подражая старушке Шапокляк из мультика.
- Смотри-ка, Мама, сынок-то наш знаменитость теперь! – Папа протянул ей газету.
Мама посмотрела в газету, потом на меня, потом снова в газету и сделав большие глаза снова на меня.
И тут я вспомнил! Ведь точно, сегодня к нам на урок приходил дяденька с фотоаппаратом! Он о чём-то быстро пошептался с Ниной Григорьевной, нашей учительницей и начал что-то измерять приборчиком со стрелкой.
Нина Григорьевна сказала нам, чтобы мы не обращали на дяденьку внимания, и продолжила урок. Дяденька был очень высокий и худой, похожий на циркуль.
Широко шагая, он неслышно двигался по нашему классу туда-сюда и щелкал фотоаппаратом. Нина Григорьевна в это время читала нам рассказ Аркадия Гайдара «РВС». Она очень хорошо читала и мы совсем забыли про фотографа.
И вот, оказывается, мой портрет напечатали в газете! В «Вечернем Свердловске»!
- Ура!!! – закричал я и начал скакать по квартире. – Это что, теперь я известная личность, как артист или писатель? – спросил я, когда устал и успокоился.
- Конечно! – улыбнулся Папа. – Только учти, теперь на тебя все будут смотреть, равняться! А это, брат, налагает определённые обязательства.
- Какие? – слово «обязательства» мне очень не понравилось.
- А такие, мой дорогой! Увидит, например кто, что ты идёшь в грязных ботинках и скажет: У! Его в газете напечатали, а он как поросёнок ходит!
Я с тоской посмотрел в прихожую, где стояли мои пыльные ботинки.
- Или с оценками как? – продолжил Папа. – Как узнают, что у тебя тройка по физкультуре и что опять же скажут?
Я расстроился.
- А пишешь, пишешь-то ты, как? – строго спросила Мама. – Как курица лапой!
Я ярко представил курицу, которая, макнув лапу в чернильницу, старательно карябала каракули в моей тетради.
- Вот попросят у тебя завтра автограф, и что ты накарябаешь? – подхватил Папа.
- Автограф??? – я совсем упал духом.
- Конечно! Ты же теперь знаменитость!
Вот не было печали! Принесло же этого «циркуля»! Теперь отдувайся со своей славой! А ведь так хорошо жить начал, никаких забот и на тебе!
Я ушел в маленькую комнату, сел за стол и начал тренироваться.
Как расписывается Папа в дневнике, я видел: три первые буквы фамилии, потом такая изящная завитушка. Я решил упразднить завитушку в своей подписи и нарисовать после буквы «м» небольшой хвостик. Вышло неплохо, только хвостик немного походил на собачий. Да и вся моя подпись была как маленькая собачка. Буква «С» была у неё головой, «и» и «м» - лапками и туловищем, а хвостик уныло висел сзади.
- Эх, собака! Не грусти, держи хвост крендельком! Прорвемся! – я улыбнулся ей, и она весело завертела хвостиком в ответ.
Ночью я плохо спал, всё время вертелся и представлял, как я завтра покажусь на улице.
Утром я долго умывался, чистил зубы «помарином», мочил волосы и аккуратно причесывался. Есть я не мог совсем. Съел только пшенную кашу, которая горкой лежала на тарелке и сверху была украшена озерком сливочного масла. В придачу к каше, чтобы ей не так одиноко было в моем животе, я съел три ломтя батона украшенных сверху докторской колбасой. Пустой чай я тоже не очень люблю, поэтому я аккуратно разрезал несколько пряников вдоль, намазал их сливочным маслом и украсил сверху колбасным сыром. Не пробовали пряники с колбасным сыром? Обязательно попробуйте! Ещё очень хорошо было бы то же самое сделать с кексом «золотой ярлык», но его я съел вчера, когда узнал о своей внезапно нахлынувшей славе.
Ботинки я начистил так, что лампочка в прихожей, отражаясь в них, пускала по стенам солнечные зайчики. Быстро оделся, внимательно осмотрел себя в зеркале, поправил пиджак, пионерский галстук, надел ранец, взял в руки заранее приготовленный блокнот для раздачи автографов, карандаш и осторожно вышел на улицу.
На улице было по-летнему тепло. Весело чирикали воробьи на берёзе, украшенной золотыми листьями. Хмурый дворник в сапогах и пыльной кепке лениво подметал тротуар, дымя папиросой. На меня он не обратил никакого внимания. Ну, понятно, он, наверное, и газет-то не читает!
В школу я решил пойти не обычной, короткой дорогой дворами, а в обход, по улице.
Я ведь и вышел специально пораньше, чтобы не торопясь, основательно пройтись перед уроками.
Посмотрел на своё отражение в витрине булочной. Ничего так, вполне!
Тут дверь магазина открылась, и на пороге показался дядя Боря, наш сосед с первого этажа.
Дядя Боря заметил меня сразу.
Сейчас начнётся! Я приготовился и стал пристально смотреть дяде Боре в глаза.
- Совсем распустился! – строго сказал дядя Боря, - Здороваться со старшими кто будет? Вот я родителям твоим скажу! – он нахмурился, погрозил мне пальцем и пошел домой.
Блин! Точно! Этот дядя Боря такой ябеда и вредина! Постоянно делает мне замечания, если я, с его точки зрения, шумно спускаюсь по лестнице или мусорю на его огромную клумбу под окном. Вот скажите? Ну, разок-другой поиграл на фигурных железных поперечинах лестницы. Они же так волшебно звучат, когда по ним стучишь клюшкой.
Ну, попел пару раз горные песни в подъезде. Там такое чудесное эхо, и моё «и-яяя, и-яяя! лай-лалэ, лалэ…» звучит как настоящий грузинский хор! Ну, выхватил ветер фантик у меня из рук и что? Теперь я отпетый хулиган???
Я показал дядибориной спине язык, аккуратно прикрыв рот ладонью. Надо быть образцовым, раз уж так жизнь повернулась!
Народу на улице, как назло было очень мало. Редкие прохожие спешили на работу с озабоченными лицами и совсем не смотрели по сторонам.
Надо попробовать другой способ, решил я, увидев киоск «Мороженое». Старушка, что сидит там и скучает, наверняка перечитала все газеты. И, кроме того, узнав меня, она наверняка обрадуется и наверно подарит пятьсот эскимо на палочке! Или без палочки.
Ну, хотя бы один-то пломбир точно подарит! Почему бы и нет?
- Пломбир, пожалуйста! – я положил на тарелку двадцать копеек.
- А? Что? – старушка открыла глаза и поправила очки. – Пломбир тебе деточка? – она пристально посмотрела на меня.
Старушка была очень похожа на бабушку Красной шапочки из мультика про Петю и серого волка. Ей бы еще чепчик, и один в один та самая бабуля.
- «Сейчас узнает» - замер я, приготовившись забрать свою монетку обратно. – «Ну, же, бабуленька! Посмотри на меня внимательнее! Ведь перед тобой стоит тот самый…»
- А нет пломбира! – старушка развела руками. – Не привезли ещё! Хочешь конфетку? – и она протянула мне «красную шапочку».
- Спасибо! – я забрал монетку и зашуршал фантиком. - Вкусно!
- На здоровье, деточка! – улыбнулась мне старушка. – Приходи ещё!
- «Дёрни за верёвочку, деточка!» – вспомнил я. – «Дверь-то и откроется!»
- «Попытаю удачу в газетном киоске! Уж там-то меня точно должны узнать!» - решил я.
Подходя к киоску, я заметил Олежку, своего друга. Олег выглядел сегодня необычно: кудрявые волосы его были старательно прилизаны, школьные брюки были отглажены до такой степени, что об их стрелки можно было обрезать пальцы.
- Здорово, Олежка! – обрадовался я.
- Привет, тихо! – Олежка прижал к губам палец. В другой руке он держал такой же, как у меня блокнот и карандаш. – Тихо! Сейчас он меня узнает!
- Кто? – прошептал я.
- Продавец, вот кто! Узнает и подарит альбом с марками! – глаза у Олежки азартно сверкали.
- С каких это щей? – снова прошептал я, - может за твои красивые глаза и кудри?
- Темнота, газет не читаешь! – Олежка повернулся другим боком к киоску. – А там, понимаешь…
- Что там, что понимаешь? – удивился я.
- Портрет! – прошептал Олежка.
- Ну да, - начал понимать я – конечно, мой портрет!
- Чего ради твой? – удивился Олежка.
- А чей, чей? Уж не твой ли??? – возмутился я.
- Конечно мой! – Олежка гордо выпрямился, отставил одну ногу и стал похож на памятник Ленину на площади пятого года.
- ХА! ХА!! ХА!!! – раздельно сказал я.
- Что значит это твоё «ха-ха-ха», Сашечка?
- А то и значит, Олежечка, что портрет в газете мой!
- И ты его видел? – Олег подозрительно посмотрел на меня.
- Как тебя… - начал я, и вдруг вспомнил, что так обрадовался, что даже забыл посмотреть в газету.
- А вот мы сейчас спросим у продавца и всё узнаем! – Олег повернулся к киоску. – Скажите, пожалуйста!
- Что вам угодно, молодые люди? – скрипучим голосом ответил продавец. Он был старенький и очень худой. На нём был строгий костюм с бантом вместо галстука и черный берет на лысой голове. Старичок был очень похож на Кащея Бессмертного из кинофильма.
- Скажите, пожалуйста, вы нас узнаёте? – спросил Олежка.
- Кхе-кхе! - проскрипел продавец, - конечно узнаю! Вот ты! – дедушка посмотрел на меня - всё время покупаешь у меня значки! А ты! – он кивнул Олежке, - марки!
- А во вчерашней газете вы видели наш портрет? – с надеждой спросил я.
- Эхе-хе! Может быть, видел, а может быть, и нет! Разве упомнишь всё?
- А вчерашней «вечёрки» у вас случайно не осталось? – спросил Олежка.
- Нет, молодой человек! Всё раскупили, там же кроссворд был!
- Что же делать? – растерялись мы.
- Слушай, а пойдём-ка скорее в школу, может, кто из наших видел газету? – предложил Олежка.
- Точно! – обрадовался я.
Несмотря на ранний час, наш класс был в сборе. Ребята были очень взволнованны и о чём-то жарко спорили. Почти все выглядели необычно нарядно. Ну, просто хоть сейчас вставай в почётный караул у бюста Ленина в красном уголке. У многих в руках были такие же, как и у нас с Олежкой блокноты.
- Тихо ребята! – в класс вошла Нина Григорьевна, - успокойтесь!
Но ребята её не замечали, так увлечены были спором.
- Тихо!!! – Нина Григорьевна захлопала в ладоши, - Скажем все вместе, ТИ! ШИ! НА!
- ТИ! ШИ!! НА!!! – радостно проорали мы и наступила такая тишина, что зазвенело в ушах.
- Теперь ты, Миша, – Нина Григорьевна обратилась к Мишке, что сидел на первой парте и был очень воспитанным, как кролик из Вини Пуха, – спокойно и по порядку расскажи, что у вас тут случилось.
- Портрет! – Мишка встал из-за парты. – В газете напечатали наш портрет!
- Знаю, видела! – улыбнулась Нина Григорьевна – Вы все очень хорошо получились!
- Мы??? – в один голос выдохнули мы.
- Конечно, что такого? – Нина Григорьевна полезла в сумочку, достала ту самую газету и пустила по классу.
На фотографии в газете действительно были мы. Весь наш класс. Я, как обычно, сидел на третьей парте с Наташкой. Худенький Олежка очень смешно смотрелся рядом с Людмилой, которая была его шире и выше почти в два раза. В общем, все сидели как всегда. Такие примерные и тихие, мы внимательно слушали Нину Григорьевну, что стояла у окна с книжкой.
- Очень даже хорошо, что всё так закончилось! – сказал Олежка, когда мы возвращались домой после уроков.
- Конечно! – я пнул консервную банку, и она восхитительно загремела по асфальту.
- Быть примерным – так противно! – засмеялся Олежка и запустил кирпичом в глубокую лужу у дороги.
Кирпич очень удачно упал, подняв тучу брызг. Часть из них попала на нас, окропив мелкими каплями с ног до головы.
- Посмотри на себя, вылитый поросёнок! – обрадовался я.
- Хрю-хрю! – весело взвизгнул Олежка
- Хрю-хрю! – подхватил я, и мы побежали домой.
***март 2012***