И по чёрной колее, измазавшей дёгтевым цветом весь серый и сухой асфальт. Под чернильным небом с белыми точками звёзд. По центральной площади, вдоль фонтанов, к памятнику. Взобраться на нижнюю ступень постамента, развернуться к выключенным на ночь фонтанам, застывшей воде, упереться взглядом в подсвеченное лампами здание муниципалитета.
Жёлто-серые колонны, старинный рельеф, флаги в подставках. Застывшая вода с отблесками фонарей. Редкие машины, туда-сюда, рыжий асфальт. Трава из чёрной земли между стыками плит, трещины на монументе, следы миллионов подошв. Огонёк зажигалки освещает гладко выбритый подбородок, потухает, остаётся тлеть на зажжённой сигарете. Затяжка, выдох дыма, но вкус в глотке остался.
Зябь по спине, по позвоночнику, обернуться налево: пусто. Только что казалось, что кто-то есть?
Запахнуться в куртку, поднять ворот. Промёрзнуть до костей давно уже в этой неизменной чёрной коже. Вспомнить о том, кто согрел бы собственным плащом и присутствием. Вырубил бы не то, что всех врагов, а все тени, стоящие по мою душу за чертой между мной и ними.
Усмехнуться в сигарету, затяжка, выдох. Сойти со ступени монумента, обернуться и задрать голову кверху. Власть. Вверх, выше. Память. Простор. Бесконечный простор между этих звёзд. Бесконечная свобода, полёт, отсутствие тяжестей и цепей. Долгов.
Когда-нибудь отдам. Верну. Отдам те самые годы, которые прожил за неё. Тогда, где-нибудь там, она будет гореть ярче.
Визг шин... крушение стекла, стук чего-то тяжёлого и мягкого. Об асфальт.
Повернулся, посмотрел... копы сейчас подъедут. Затяжка. Завернуть за монумент, направляясь к своему дому.
Ключи в замочную скважину, холодный металл по мёрзлым пальцами, открыть дверь, зайти в тепло дома. Темно. Включить свет, сбросить куртку на крючок, разувшись, пройти на кухню. Вымыть руки. Взять бутылку воды. Подхватить чистое белое полотенце с края дивана. Пойти к двери, ведущей в подвал, включить свет в зале.
Спуститься по лестнице, постепенно согреваясь, зайти в зал под аккомпанемент скрипа боксёрской груши и жаркого дыхания Стэна. Постоять, наблюдая за ним, согнать с плеч подкрадывающиеся липкие пальцы теней, пойти вперёд.
- Задержался на прогулке. Не устал ещё молотить?
Буркнул что-то нецензурное, дубасит дальше, как угорелый. Выловить момент, накинуть на мощные плечи белое полотенце и взять его за запястье. Поднял голову, смотрит голубыми глазами, а по лбу скатываются капли пота.
Не бурчи, олень, я дам тебе ягель.
- На, передохни.
Даю бутылку воды и занимаю позицию ближе к груше. Чтобы дальше дубасить её не мог.
Хмуро глянул, открыл бутылку, жадные глотки, немного, много нельзя. Смотрю на его горло, как гуляет кадык, на лицо: скатываются капли пота, жмурит глаза, морщится, отчего становятся ярко заметны морщины.
Да, покоцала нас жизнь.
Страшно. Что ты не вечен. Я-то что, я и так задолжал. Спасибо, что охраняешь. Ты ведь не оставишь меня? Только не раньше меня.
Смотрю на своего пробитого, жёсткого, но не лишённого ни мозгов, ни сердца боксёра и запоминаю его, словно вижу в последний раз, хотя это, безусловно, не так. Чёрта с два это будет последний раз. Нас ещё не поймали и даже не засекли.
Небо, то самое звёздное небо, оно будет нашим. Власть и свобода, вечность. Когда-нибудь и мы там будем гореть такими же белыми точками. Там, в вышине. Будешь со мной рядом?
Он открывает глаза, встряхивает головой, вытирает влажные от пота плечи. Чует, что я на него смотрю, ловит мой взгляд. Не берусь объяснять, что там, в этом взгляде. Мелкое сокращение дистанции, мокро целую в рот, нагнув к себе хватом за влажные волосы. Глубоко, отчаянно, бессильно.. извиняясь.
Ниточка слюны и потрепать по мокрым волосам. Чтобы потом забрать у него бутылку и пойти подниматься наверх, желая только того, чтобы никогда больше не ругаться и не вынуждать тебя терпеть комки моих расшатанных нервов.
7.03.2012