Гранатовые оттенки были такие радостные, такие веселые. Они то ложились на стены, то вставали и смотрели вверх, выстраиваясь правильными геометрическими фигурами. Фигуры были правильные, справедливые и обнаженные. Колыхались в такт ветру и солнечным лучам. Они не стеснялись своей наготы... Чего стесняться квадрату? Зачем стесняться треугольникам? И почему такой красный человек? И человек начал думать, размышлять, думать и чесать голову. Чесал до того, пока не протер дыру. Потрогал, а там мозг. Достал.
Погладил, как кошку, но тот не замурлыкал-был молчуном. Но в голове говорил, а в руках тихий, послушный... Нагадил на руки. Тогда они его сбросили, за ненужностью.
И ребенок запрыгал от радости, так стало ему легко и солнечно, ветренно и свободно.
Он хлопал в ладоши, играл с насекомыми, как с бумажными корабликами. А они то плавали, то жужжали своими странными моторчиками. Иногда хихикали, когда их гладили по ребристому брюшку. Или заводили ключиком.
Да и ручейку было весело- переливался, сверкал. Но это только летом. Зимой отдыхал. Размышлял об увиденном и пережитом. Он догадывался, что все это житейская глупость и пустота.
Долгими темными вечерами любил пить травяной чай, глядя на далекие звезды.
Они ему подмигивали и посылали воздушные поцелуи, приятно лаская его холодное тело льда.
А с рассветом он становился весной и цвел, что-то нашептывая пластиковым розам вдоль берегов. Те смущонно отворачивались и покрывались испариной.
Тогда художник понял, что картина не удалась- стал срывать полотна, сбрасывать в кучу и поджигать. Сжег и одежду. Грелся, постепенно сжимаясь, скручиваясь и уменьшаясь...
И под конец одинокой искрой вылетел в окно, держа курс к Ориону...