Глава 13
Прошло немногим больше месяца. Иннокентий приготовил оригинальный проект, и сегодня посвящал своих друзей в мелкие детали проекта. Сидели молча, не перебивая. Уж очень сильно заинтересовал их проект, а главное большая перспектива.
После обсуждения и утверждения, они долго перепирались, кто поедет к южному клиенту.
- Иннокентий должен ехать. Кто еще? – гудел Николай. – А тебе и бог велел – кивал он на Виктора, - а я чё, я здесь нужней.
Виктор не хотел оставлять Валентину, а Николай, практически там и не нужен. Друзья считали, что Москва и есть тот узел, развязав который – счастье прыгнет прямо в руки, но право подписи только у Виктора. В конце концов, Виктор как руководитель, а Иннокентий как автор проекта, ехали в Москву.
Иннокентий сразу куда-то задевался.
Виктор сидел у окна и наблюдал за мелькающей Россией. Скорый поезд мчался быстро и монотонно. Песня барабанного стука на стыках, клонила голову все ниже и ниже, а заснуть не мог. В мыслях был на южных рубежах. Прежние события мелькали не менее быстро, чем оконные пейзажи. Больше всего он думал об Анне: «Как посмотрит ей в глаза. Поймет ли?» В последнее время он стал забывать её, а тут задумался: «Может всё-таки вторичную попытку? Может быть сошьётся? Или – нет? Лоскутная жизнь…»
Он заснул.
Свернувшись калачиком и подложив под голову руки, он похрапывал и покачивался в такт качания вагона. Сон оказался крепким и беззаботным, как в юности. Поезд нёс его, покачивая из стороны в сторону к Москве. Однако первая мысль, которая пришла ему в голову, когда он проснулся, была та же самая, об Ане.
В Москве пришлось задержаться на неделю. Много коридоров истоптали, пока не выбили квоту на загранпоставки. Истратили всё. Осталось немного, лишь на мелкие расходы да купить билеты.
Кое-как хватило на фирменный поезд «Кубань».
- Не крутиться же в обычном вагоне, - развел руками Костров. - Фирма есть фирма.
- Телеграмму надо дать, пусть вышлют на Краснодар хоть немного денег, а то ведь можно попасть и впросак, - задумался Иннокентий, - да и на берегу погреться не мешало бы. Как ты на это смотришь? – с надеждой на понимание взглянул он на Кострова.
- Вот приедем, сразу и пошлем, - возразил ему Виктор. Иннокентий не стал с ним спорить, знал, что могут перепутать, выслать в Москву, а они будут ждать в Краснодаре, ищи потом ветра в поле. Только время терять, а оно не меньшие деньги.
И опять, перестук колес, верхние полки, беседы с проводницей о холостяцкой жизни, о ностальгии и прошлой жизни, а поезд мчался сквозь леса, чуть-чуть подёрнутые золотом, мимо брошенных полей, мимо новых, добротных селений… Виктор знал, что он едет домой, но воспоминания вызывали тревогу и боль. Долго ворочался. В конце концов, измучившись, заснул. Когда проехали Воронеж - проснулся.
За окнами ранняя осень. В листве деревьев – легкий ветерок. До морозных дней еще далеко, а пока бабье лето удивляло приличным теплом.
Он встал, разминая затекшие ноги, присел несколько раз и, покачиваясь, пошел в тамбур.
Вокруг стоял приличный, и не менее приличный храп. Многие спали, многие просто глазели в окна сонными глазами, не видя ничего.
Поезд мчал их без устали навстречу бархатному сезону. Это отчасти радовало, и в то же время настораживало тем, что ехали в неизвестность. В это время лазурный берег набит авторитетами и прочим криминалом союзного значения, а те, отдохнув и поистратившись изрядно, могут пощипать любого едущего в этом направлении.
За окнами Дон.
Остановка.
И снова мелькание, но уже до боли знакомой земли. Костров смотрит на мелькающую Кубань, не замечая никого, вертит головой вслед уносящимся пейзажам, а у соседнего окна уже более пяти минут стояла женщина приятной наружности, и тоже, казалось, не замечала Кострова. Её рука водила по стеклу, как бы прикасаясь к родной земле. Они думали каждый о своём, а оно сходилось в одну линию, что-то общего было в них обоих.
Невидимые нити притягивали сами по себе.
- Что вы сказали? – спросила незнакомка.
- Раньше здесь был старый мост, - не глядя на неё, проговорил Виктор.
Мысленно он опять представлял неизбежную встречу, затянувшийся разговор. Как бы там ни было, а прежняя жизнь маячила: то проблесками ярких впечатлений, то безысходностью условий.
- Еще со времени войны, - протянула она.
- Вы местная? – оживился Виктор Иванович.
- Можно сказать – да. А вы, однако, тоже здесь бывали? Знаете про мост.
- Бывал, - глубоко вздохнув, проговорил он. - Здесь я провел первую половину жизни, а вы?
Тут он впервые повернул к ней голову, и они глянули друг на друга. В дрожащем свете оконных картин стояла Аня. Ему хотелось прикоснуться к ней – не мираж ли это? Не воображение ли взбудораженных мозгов? К тому же приятное тепло расползалось по телу, прижигая уши, шею, щёки. Он зажмурился, но - открыв глаза, мираж не исчезал. Внимательно оглядев её, он криво усмехнулся.
- Забавно, черт подери. Вот это встреча…
Она медлила с ответом, и долго смотрела на него изучающим взглядом, не узнавая, а может быть, не хотела его узнавать. В конце концов, неуверенно произнесла:
- Костров?
- Аня! Опять ты за старое. Не притворяйся.
- Ладно, извини. Я ж тебя в гражданке давно не видела.
- Да, разумеется, - глухо выдавил он.
- Куда едешь, если не секрет?
- По делам, - коротко парировал он.
- А я домой. Хотя в Москве - тоже дома, но здесь особенно.
В окнах проносился знакомый пейзаж. Они не успели заметить, как пронеслось время, и поезд уже стоял на перроне станции Краснодар-1. Проводница открыла дверь, и люди хлынули на выход.
Им пришлось пропустить всех, и только потом зайти в вагон, чтоб забрать свои вещи. Иннокентий беззаботно, по-детски скрючившись на верхней полке, спал – хоть с пушки стреляй, не разбудишь. Пришлось употребить силу, чтобы поставить его на ноги. Поднявшись, он бурчал и тёр глаза.
- Чо уже приехали? А?
- Давай-давай, а то в Турцию увезут, - подталкивал его Виктор. – Приехали.
Южное утро было несколько прохладным, а если точнее, то более свежим, чем это бывает обычно. Они вышли. Аня протянула руку.
- Прощайте, - с некоторой грустью сказала она.
- Почему именно прощайте, а не до свидания? И такой официальный тон…
- Слишком много вопросов. К чему это. Зачем бередить старые зажившие корочкой раны. Домой не приглашаю, не знаю, как отнесется к этому муж. Хотя он довольно-таки понятливый.
- Ты замужем?
- А тебе-то, как бы хотелось?
- У меня сын родился, - как бы, между прочим, похвастался Виктор, - месяц назад…
- Поздравляю. От души поздравляю. Тем более, прощай.
Виктор мог её остановить, мог сделать всё, чтоб только задержать. Такой родной и близкой показалась она ему в этот момент, что кошки заскреблись на самом дне ущелья. Расставаться не хотелось. Хотелось ещё хоть немного продлить момент встречи. Он всё-таки любил её. Любил слепой, невидящей любовью. Она была той ниточкой, из-за которой он рвался сюда, и в то же время что-то удерживало их на расстоянии. Он смотрел на неё, стараясь понять. «Ах, если бы она… - мелькнуло и исчезло. – Судьба – злодейка, кому что выпадет...»
Аня с улыбкой посмотрела на Кострова и засуетилась уходить. Возможно, она не очень верила в осуществление лоскутной жизни, да и к чему? У неё всё наладилось: дом, семья, забота… у него сын…
Поймав такси, он помог ей уложить сумку в багажник, усадил на переднее сиденье, и чуть заметно прикоснулся до плеча. Её глаза наполнились слезами, но прежде чем он успел ей что-нибудь сказать, машина дёрнулась и уехала.
Она уехала. Уехала домой. Больше они не встречались. Виктор стоял и смотрел ей вслед, не обращая внимания на то, что кругом все толкались, и тоже спешили куда-то. Чувства горечи, остались неким грузом. Он нахмурился. Может из-за этих встреч, и не хотелось ехать? Не хотел расковыривать рану. Тем более, она стала затягиваться.
Иннокентий стоял рядом, наблюдая за ним, и ничего не понимал.
- Что случилось-то? – спросил он, поёживаясь от прохлады утреннего воздуха. – Тебя как в воду опустили.
- Нет. Все, что могло случиться, уже давно случилось, это так, осадок…
- Тогда пошли, подкрепиться бы чего, а то… - Иннокентий скривился от предчувствия того, что может произойти с ним, если он тотчас не подкрепится. - Согласен процедить стаканчик легкого. Пива, например, или сухого… твои места – веди.
- Здесь, неподалеку, бар, - осмотревшись, сказал Костров. - Можно отдохнуть и, как говорится, перевести дух.
- Дух – духом, а жрать-то хочется, - погладил, давно уже опустевший живот Иннокентий.
- Пошли.
В переполненном баре они с трудом нашли свободный стол. Заказали ветчину с яичницей и две бутылки пива. Костров рассматривал меню, а Иннокентий ерзал на стуле, ожидая, когда всё принесут.
- Еда холостяков, - пошутил он, - а это значит, что бутылочка сухого не повредила бы.
- Согласен, - кивнул ему Костров. - Особенно охлажденного.
- Не говори, а то слюной сейчас же изойду.
Им принесли по бутылке Жигулевского и ветчину. Иннокентий, потягивая пиво, наблюдал за Костровым. - Да что случилось-то? – спросил он его тревожно. Ему не нравилась постная рожа Кострова. Хотелось свободы, свежего ветра. Хотя и там свободы им хватало. Иннокентий не обижался, но здесь особый ритм. Как пел, когда-то Владимир Семёнович – «Здесь все не так, ребята!»
- Что случилось? – растягивая слова, опустил голову Костров. - А ведь действительно случилось, - кивнул он головой. - Вечером еще об этом не думал. Всё как проблеск. Понимаешь? Нужно ждать. Слепота пройдет.
Он достал пачку сигарет и закурил.
Иннокентий не спрашивал. – Пусть созреет. Захочет рассказать – расскажет, а не захочет – его дело.
- Ну, я напился в тот вечер… если б знал, что у меня дочь… если б она сказала…
- И что? – непонимающе спросил Иннокентий.
- Нет её, понимаешь. Сам виноват, - криво усмехнулся Костров и искоса взглянул на Иннокентия.
Тот вздохнул: Если б знать, где упадешь… а что, ничего изменить нельзя?
- Как!? Время ушло, дочку не вернёшь. Насчет соломки ты прав, - сдувая пену, встрепенулся Виктор. - Сейчас у меня сын, и это меняет дело. По правде сказать, из-за этого я и не хотел сюда ехать. Боялся показаться жалким… чтоб она не думала… чтоб не радовалась… - он сжал губы, в застывшей улыбке, обдумывая ответ, но его не было, ничего в голову не лезло. Сквозняки выдули всё.
Долго рассиживаться не стали, а пошли в гостиницу. Им повезло – один из номеров, только что освободился, и Виктор, пользуясь старыми приемами, быстро прибрал его к рукам.
Поднявшись в номер, он сел за телефон и обзвонил своих старых товарищей. Извинился за то, что будет занят, и вряд ли сможет зайти, дела, дескать, - а про себя отметил, - зайди, начнутся разговоры, расспросы… ни к чему.
Немного освободившись, он решил позвонить на станцию и узнать о судьбе отправленных цистерн. Ему сообщили точное время прибытия состава, и что до этого времени ничем помочь не могут.
- Сутки!? – с нескрываемой досадой воскликнул Виктор.
- А как бы вы хотели?
- Нет, я надеялся…
- Ну, дорогой, для быстроты – услуги авиации подошли бы лучше.
Виктор с раздражением бросил телефонную трубку, а Иннокентий ликовал: Время будет посмотреть, а то и просто, с бабами развлечься.
- Плюнь на всё, шеф. Мы своё дело сделали. Они что, хотят жар загребать нашими руками? Не много ли чести будет? Пусть потрудятся. Мы приехали отдыхать, понимаешь, отдыхать. Наше дело – контроль.
- Да успокойся ты, раскипятился. Успеем ещё отдохнуть. Отправим вагоны дальше - отдохнем.
Продолжать бесполезный спор они не стали. Виктору самому хотелось, как можно, быстрей пробежаться по улицам. Южный город коренным образом изменился с того времени, когда он знал его. Половина улиц поменяла название, так что смотреть было чего. Оформление напоминало голливудское кино, где всё сверкало в неоновом свете, не только ночью, но и днем. По Красной улице машины не ходили, а потоки гуляющих пар, или просто глазеющих, увеличивались с каждым часом.
Город стал чужим. Скорей он стал чужим еще тогда, когда не смог терпеть ошибок капитана. И все-таки он был родным. Он был его печальной колыбелью. Эта мысль несколько успокоила Виктора.
- Ладно, пошли, покажу тебе достопримечательности… хотя, позвони-ка еще раз на станцию, может, нужна финансовая поддержка или что там еще, а я сполоснусь немного.
- Отлично, - согласился Иннокентий.
- Я тебя проведу по местному Бродвею, посмотришь. Хотя настроение, не ахти...
- Это легко поправить! Мы же в командировке. Холостякуй, пока имеется возможность, – хлопнул он Кострова по плечу, и стал звонить.
- Ты здесь что, действительно никогда не был? - кричал уже из душа раздобревшийся Ко-стров.
- Нет, я больше по Сибири.
- Много потерял. Ну, это мы восполним.
Виктор вышел из-под душа в приподнятом настроении. Накинул безрукавочку и крикнул:
- Собирайся.
- А я как пионер – всегда готов.
- Ну, тогда пошли.
Они вышли на Красную. Солнце зашло, но еще чувствовалась истома южного климата. Их внимание привлек открытый бар, где играла прекрасная музыка, и главное - были свободные места.
- Зайдем?
- Можно.
Они вошли.
Усевшись за столик, Виктор попросил принести бутылочку бренди и что-нибудь сладкого.
- Что кушать будете, - спросила их девочка?
- На ваше усмотрение. Горячего - обязательно. Можно?
- У нас все можно.
Слова полоснули его по живому. Будто б горячим песком сыпанули в лицо. Эти слова несколько шокировали Виктора. Он не хотел показаться ей дремучим провинциалом, но это – «можно», где-то уже слышал такое выражение. Что она имела в виду? – В «Перепёлке»… да, да - именно там…
- Я быстро, - улыбнулась она ослепительной улыбкой, - а вы, если хотите, полистайте журналы. Свежих нет, но и эти довольно интересные.
Она положила на стол два журнала и, вильнув приятным очертанием, ушла.
- Прелесть, - глядя ей вслед, процедил Иннокентий. Не раскисай, Витюха! Плюнь на всё, смотри, какие девочки снуют - рай, да и только. А!? Если есть на свете рай, то это Краснодарский край, - воскликнул он. – Я это начал понимать.
Через минуту принесли бренди и Кока-колу, Иннокентий плеснул в пластмассовые стаканчики божественный напиток.
- За дело, как говорится.
- Дело еще не сделано, - возразил Костров.
- Ну, за полдела, - не унимался Иннокентий.
Когда девушка принесла горячие закуски, в бутылке оставалась маленькая полоска на дне.
- Может еще? – кивнул Иннокентий на пустую бутылку.
- Нет, хватит. Настроение все-таки паршивое.
- Воспоминания?
- И воспоминания тоже.
- Ну и ладно.
Они плотно покушали, запили Кока-колой, и направились в гостиницу. По возвращении Виктор позвонил на станцию. Цистерны прибыли час назад. Время перевалило за полночь и Костров, извинившись, спросил у маневрового диспетчера, когда подъехать за документами.
- Да хоть сейчас, - услышал он голос из трубки.
- А утром?
- Можно и утром. Зачем тогда спрашивал? Таможня работает днем, а документы мы сами переправляем, так что… вашей помощи не требуется.
- Прекрасно. Буду вашим должником.
- А! Таких должников у меня пол-России, - с иронией высказался маневровый диспетчер.
Виктор извинился за беспокойство ещё раз и положил трубку.
Не спалось.
Всю ночь он проворочался на диване, а утром, когда еще не рассвело, был уже на ногах.
- Сам не спишь и другим не даешь, - ворчал на него Иннокентий, но Виктор все-таки растолкал его.
- Ехать надо.
Они вышли на улицу. К утру, духота спала окончательно, и было слишком даже свежо. Иннокентий в южных широтах был первый раз, и ему всё казалось в диковину.
- С вечера, Африка, а сейчас, зуб на зуб не попадает, - поёживаясь, зевал он. - У нас тепло так тепло, а уж похолодало так похолодало, а здесь - вчера жарища, а сегодня, ну прямо - брр.
- Не скули.
- Тебе – не скули, а мне крыло искать надо. Под крылышком тепло.
- Во-во! Уж тут ты влипнешь по развилку, как кур во щи. Здесь девчата не такие, каких ты привык видеть. Здесь Кубань. В баре – не заметил? Будто бы песком горячим по душе. Палец в рот не клади – оттяпают, не заметишь. Девки здесь шустрые.
- Ладно тебе, нагнал страху.
- Радуйся, что даю бесплатные советы.
- Ну, спасибо.
- Пользуйся, - махнул рукой Костров.
Поймав такси, они поехали в таможню. Иннокентий с восторгом рассматривал город через ветровое стекло. Виктор был у него гидом.
На таможне оказались не первыми. Несколько человек уже ждали рабочего дня. Ровно в восемь, здесь гудело как у пчел на пасеке. Кто отправлял груз, кто оформлял прибытие.
Казалось, люди сновали туда-сюда, бесцельно теряя драгоценное время, а оно бежало, как лошадка на ипподроме. Не успели оглянуться, а стрелки уже у самой вершины.
- Пообедать бы, - предложил Иннокентий.
- Тебе бы только жрать. Была бы польза, а то, как килька в маринаде. А вдруг прозеваем?! Нет, будем ждать, - утвердительно сказал Костров и почувствовал сильное выделение слюны. Он сглотнул её, но решение не отменил.
А тем временем, цистерны откинули на удаленный тупик. Около них стали прохаживаться: то один, то другой. Подошла приемосдатчица.
- Вася, спроси у маневрового, почему цистерны откинули? – с чувством озабоченности спросила она составителя.
- Таможню ждут.
- А что в них?
- Кажется, бензин. Надо?
- Ой, Вася, да нам всё надо.
- Бери, если надо.
- Спасибо, что не отказал, - рассмеялась она.
- Не жалко… всем хватит. Мне одну дырочку…
- Ну конечно, Вась, как всегда, это мы мигом.
Она заторопилась к телефону.
- Миша, Миш! Быстро дрель и ко мне… шестой тупик… тару не забудь, девяносто первый подвернулся… давай быстрей!
- Не учи ученого, - огрызнулся Михаил в трубку и, быстрым шагом засеменил в каптерку, где лежало приспособление для носки канистр, и прочий инструмент.
Загрузившись, он скрылся между вагонами. Через двадцать минут вернулся в сопровождении еще двоих, таких же несунов. Количество желающих росло в геометрической прогрессии.
К трем часам дня одна цистерна была пустая.
- Дай бог, чтоб хороший человек не успел оформить документы, - засмеялись друзья, помогая, друг другу. – А мы мигом! Куй железо, как говорится. Бери недоданное сам.
Виктор, запарившись, зашел в кабинет.
- Что везем? – поинтересовался сотрудник.
- Нефтепродукты.
- Знаю, что не печенье, сколько и чего?
- Шесть цистерн, из них две бензин и четыре дизельное топливо.
- Куда!? – со злостью уже спрашивал он. – Вас тут за день столько ходит, что аж в глазах рябит, и у каждого нужно вытягивать…
Виктор забыл, как называется город, в который они должны были отправить груз. Быстрым движением, он достал записную книжку. Сотрудник увидел, что Костров вытащил не то, что хотелось бы видеть, и взорвался как вулкан.
- Слушай, дорогой, давай быстрей, а? Другие ждут. Ты же не один, а? Первый раз что ли?
- Первый, - сконфуженно протянул Костров.
- Забыл – выйди и подумай. Другие ждут, а?
- Да я сейчас, - оправдывался он, судорожно перелистывая страницы. – Во! Нашел! Бургас!
Сотрудник нехотя стал набирать название города на штемпеле, а сам продолжал высказываться.
Костров, отойдя от конфуза, смотрел на него непонимающим взглядом. На документах, большими буквами было выведено:
Станция назначения – Бургас.
- Так вот же, - мычал он, показывая на документы, - Бургас.
- Поумничай мне, поумничай! – взорвался сотрудник. - У других бы спросил…
- Да это, в принципе, не наша забота, переоформлять будет «Синтез».
- А чего тогда печётесь?
- Помогаем.
- Просто так помогать не нужно, лучше б не мешали, помогают они…
Закончив набор, сотрудник с силой начал шлепать по документам, веером разбрасывая их по столу.
- Идите в кассу!
Виктор собрал разбросанные листы и заторопился. Нужно было еще подписать у начальника станции план, позаботиться о том, чтобы поставили в поезд. Хотя, эти вопросы должны были решаться южным клиентом - на сердце давило тревожное чувство.
Накинув червонец сверху, он торопил водителя такси, чтобы тот не мешкал, но этого не нужно было делать. Увидев хрустящие - водитель надавил на педаль газа так, что она провалилась куда-то внутрь, а машина, взревев, понеслась, будто за ней гнались все виды хищников.
Они мчались по узким улицам мало знакомого города. Мелькали мелкие офисы и добротные ларьки, сделанные по последнему слову перестроечной эпохи. Сильно забитые автотранспортом улицы часто создавали пробки, и водитель, зная потаенные проулки, гнал, не обращая внимания на знаки и предупреждающие надписи, не снижая скорости.
На окраинах души поскрёбывали кошки.
- Вот так и я…, - носилось в голове.
На какое-то время Виктор перенесся в ту, злополучную ночь, когда его «пятерка» становилась на два колеса, а при трогании с места, долго стоял запах паленой резины. Всё перемешалось в его сознании: и горение резины, и скрежет металла, и визг тормозных колодок…
Очнулся, когда шофер остановился и начал спрашивать:
- Ну как, не опоздали?
- Нет, автоматически вырвалось у него.
- Надо будет еще – к вашим услугам, - выхватывая из рук приготовленные деньги, сказал шофер.
Виктор вышел из машины. Его покачивало. Он искал глазами, где можно было умыться, или, хотя бы смочить лицо.
- Да…, - только и мог выдавить он.
- Классно, - восхищался Иннокентий.
Они ещё не знали, что жизнь приготовила для них несколько безжалостных сюрпризов, от которых будет зависеть их будущее. И не только их.
Первые сутки пребывания на Кубани подходили к концу. Было десять часов вечера, когда в номере гостиницы зазвонил телефон.
- Странно, кто бы это мог быть? – спросил Костров. - Ты никому наш номер не давал?
- Нет.
- Странно, - опять протянул он.
- Может маневровый? – оживился Иннокентий.
- Может.
Виктор нехотя поднял трубку.
- Костров…
- Виктор Иванович! Алё! Виктор Иванович!
- Слушаю вас, слушаю.
- Не могли бы вы подъехать на станцию? Здесь интересуются вами…
- А в чем собственно дело?
- Понимаете, даже не знаю с чего начать. Короче говоря, груз испарился.
- В каком смысле?
- В прямом! В прямом! Пломбы на месте, а груза нет. Мистика какая-то. Я сам вначале удивился, когда приемосдатчик доложила. Сам ходил…
Диспетчер ещё долго что-то рассказывал, но Костров уже его не слышал. Ноги стали ватными. В ушах стоял сверлящий шум.
- Да-да, я слушаю вас.
- Что там? – не терпелось узнать Иннокентию.
Виктор махнул на него рукой: Тише!
- Я не готов что-нибудь сказать, - продолжал Костров. – Это судебное дело. Потребуются консультации, разбирательства. А вы на «Синтез» не звонили? Они ж того… да, да… ага… ну как к чему…
Не закончив разговор, он стал медленно опускаться. Ему показалось, что комната поплыла перед глазами, стало трудно дышать. Иннокентий подхватил его размякшее тело и усадил в кресло, потом, схватил трубку и крикнул, что было силы:
- Послушайте, что вы ему сказали!? Он отключился так быстро… пустые? – уже тихим и спокойным голосом произнес он.
У него тоже на некоторое время проскочило инсультное состояние, он положил трубку, и несколько секунд сидел в оцепенении. Спохватившись, начал звонить в скорую помощь.
После некоторых препираний, телефонистка пообещала, что бригада скорой помощи постарается подъехать как можно быстрей.
Он сидел и не знал, что делать. Первый раз осознал, и даже ощутил на своей шкуре, состояние человека, который потерял всё. «Вот она и расплата», - роились мысли и кусали его душу, как осы кусали мясо на прилавках базара. Он вспомнил черный ход, сверкающие глаза клиентов, которые тоже хотели поживиться за чужой счет, которые, рискуя своими, а может, не своими - шли на сделку с совестью, не зная того, что её-то у них и не было.
Боли он не ощущал – лишь видимость её, представляемой ему водоворотом жизни с неизбежной чёрной дырой в центре.
Раздвоение мысли приводило в тупик. Он смотрел отрешенно перед собой рассеянным взглядом.
- На лоходроме кровные не ставят. Там кто кого. Там все…, - он говорил еще что-то не разборчиво, но что - останется загадкой.
От какого-то шума он встрепенулся. Дверь номера тихо открылась. На пороге показались две фигуры. Звук был так неясен, так слаб и расплывчат, что казалось, говорили за каменной стеной.
- Что за чёрт! Я сам себя не слышу.
Вошедшие санитары что-то спрашивали его, а он смотрел на них выпученными глазами, и не мог понять, что от него хотят.
- Что все-таки произошло? Чей труп?
- Нет, нет - ему просто плохо, - сказал Иннокентий, сообразив, что спрашивают о Кострове.
- Кто звонил в скорую?
- Я.
- А с вами что?
- Со мной? Со мной - ничего.
- Скажешь тоже, по глазам вижу, зрачки по пятаку. Давай-ка уколю, - посоветовал санитар.
После укола Иннокентию стало легче, но голова продолжала гудеть, как рой пчел покинувших улей. Он сидел и массировал виски, не сознавая до конца, что произошло. Тупое, бычье выражение его лица сменилось удивлением:
- Как это могло случиться? Что-то непонятно, пустые…
Лекарства делали своё дело. Он уснул.
Продолжение следует. http://www.proza.ru/2012/03/21/816