И не забывайте – надо читат медленно! И прочитат сперва начало романа.
Утро следующего дня было полно ожидания. Мы зашли так далеко в своей близости, что не могли думать ни о чем другом. Они вряд ли понимали что-нибудь из лекций, которые им сейчас читали, а только мечтательно смотрели в окно.
День был полон ожидания.
Пока я искал подходящие цветы, мои взволнованные мысли снова кружились вокруг вопроса о грехе. Пока эти молодые тела были рядом со мной, мой разум отказывал работать. Все было одним бесконечным желанием. Но это желание было скорее не плотским, а воздушным и светлым, переполнявшим наши влюбленные существа. Это желание было, прежде всего, стремлением к духовной близости, стремление к прикосновению глазами и словами. Это – самое воздействующее прикосновение, так как глаза и слова доходят до самой святой глубины наших душ, и этот разбуженный растревоженный дух заставляет тело желать. Тогда оно пробуждается. Но раньше пробуждается дух. Тогда тело жаждет прикосновения, но до этого прикосновение получил дух.
И когда этот пробужденный дух отправляет свое послание телу, тогда это тело наполняется самым красивым желанием и ожиданием.
И когда два пробужденных таким образом тела приблизятся друг к другу, огонь, вспыхнувший между ними, неповторим. Тогда страсть нежна и красива. Потому что сливаются в одно пламя тело и дух. И это пламя – не похоть. Это пламя – чистое, как слеза. Это пламя – не погружение в бездну греха, а очищение от греха. Это пламя – слеза, оно – не грех. Это пламя – часть нашего слияния с Богом. Это пламя делает нас чище и совершеннее, и заставляет нас любить весь мир.
Это пламя – любовь.
Бог – это тоже любовь.
Эти мысли вертелись у меня в голове, пока я рассматривал расставленные на тротуаре цветы.
Но я спрашивал себя, в этом ли правда, или это правда, просто удобная в данный момент?
Я не был уверен в ответе. Не был уверен, продолжу ли сопротивляться желанию, которое овладело мной так сильно, или красиво отдамся ему.
В этот день я не был уверен ни в чем. Я знал только, что то, что предстоит, оставит отпечаток в моей жизни и в жизни тех, ставших вмиг такими близкими, двух существ.
Я купил две совсем одинаковые белые герберы, попросив завернуть их в простую и элегантную упаковку. Купил и бутылку хорошего белого вина.
И отправился Туда.
А Там меня ожидали с таким нетерпением.
До того, как зайти, я освободил цветы от упаковки. Я люблю преподносить голые цветы.
За каждый цветок я получил по нежному и долгому поцелую. Губы обеих девушек прикасались ко мне одинаково, независимо от того, что мое отношение к ним было разным. Потому что мы уже были одной семьей. Такой необычной трехчленной семьей, в которой у каждого была своя функция. Разумеется, на первом месте был ребенок. Дети всегда на первом месте и всегда получают больше всего любви, и всегда немного капризны. И мы всегда готовы исполнить любое их желание. Потому что они дети.
А старшая сестра так заботлива... И стремится поддерживать все в порядке. А иногда навязывает свою волю и руководит событиями. Так делают старшие сестры.
Но самая ответственная – роль отца. Он не имеет права ошибаться. И он должен постоянно напутствовать своих озорных детей. Если может. Если дети не оккупировали власть в семье и не начали руководить событиями. Именно это происходило в нашей семье. Дети определяли, что случится. И меня это вполне устраивало. Тем более что дети были женщинами. А на женское воображение можно рассчитывать.
Снова садится наша небольшая семья за низкий столик, но сейчас настроение было намного торжественнее. Распространялся в воздухе какой-то свежий возбуждающий аромат. Белые герберы в конце стола несли ощущение чистоты, которая струила из молодых, только что вымытых тел. Сейчас они были одеты совсем по-другому. Под их тонкими кофточками просвечивали неровности их свежих, набухших грудей. Вместо брюк сейчас они надели короткие юбочки, что придавало дополнительную праздничность этому красивому мигу.
Я открыл бутылку и наполнил янтарной жидкостью изящные бокалы, которые они принесли.
Я поднял бокал:
– Пью за нашу дружбу, которая так внезапно и красиво обрушилась на нас.
– Ты взволновал все во мне. Пью, потому что мне нравится быть взволнованной.
– А я пью, – нежно прозвучали Черные глаза, – за то, что ты заставил меня почувствовать себя свободной.
Зазвенели бокалы, и мы медленно отпили по глотку божественного напитка.
– Ты заставил меня чувствовать себя свободной, – снова прозвучал нежный голосок, – и такой разной... Ты заставил меня поверить, что я красива, заставил меня любить свои глаза, свое тело. Глаза, которыми я сейчас смотрю на мир, намного счастливее, потому что замечаю, как он красив – благодаря тебе.
Она говорила так мало, и поэтому сейчас я слушал ее с особым вниманием.
– Ты принес мне такую красивую тревогу, какую я никогда не испытывала. Мое сердечко сейчас наполнено новым трепетом и ожиданиями, каких до сих пор во мне не было. Спасибо тебе за то, что ты научил меня, как познать свободу откровения. Спасибо тебе за то, что сейчас я влюблена и счастлива.
В ее красивых глазах появилась счастливая слеза. Я подошел к ней и присел, чтобы испить эту божественную влагу. Тогда ее маленькие руки обняли меня, и ее нежное личико прижалось к моему лицу, залитому счастливыми слезами. Я застыл в этот прекрасный миг, который, может быть, посещает так мало людей за их единственную жизнь.
Я выскользнул из нежных объятий и продолжил утопать в глубине этих прекрасных, наполненных слезами, счастливых глаз. Осторожно прикоснулся пальцем к ее губам, а она сжала мою руку и нежно начала ее целовать. Она так долго ожидала приближения этой руки, что даже это очень нежное прикосновение потрясло ее. Потому что в первый раз кто-то дотрагивался до нее с любовью. Еще раз прикоснулся губами к ее счастливым глазам, и нужно было приложить много усилий, чтобы оторваться от нее и снова сесть напротив.
Продолжал безмолвно утопать в блестящих, влажных и полных такого счастья глазах.
Я заметил и настроение в Светлых глазах. Они тоже были полны счастья. Никогда до сих пор я не замечал ревности в них. Эти две молодые девушки до такой степени слились в одно целое, что каждая принимала радость другой, как свою радость.
Снова отпил из своего бокала, пока смотрел на их счастливые лица.
– Вы очень красивы сегодня. Ваша почти неприкрытая нагота прекрасна, и она такая смущающая.
При этих словах они рассмеялись и прикоснулись к своим юбочкам, не одергивая их вниз.
– Так много праздничности в вашей наготе. И она так чиста и откровенна. Я счастлив, что мои глаза прикасаются к ней. Вы чувствуете, как нежно я притрагиваюсь к вам?
– О, да! Это очень красиво! И так возбуждает. И так не похоже на скользкие похотливые взгляды, которые ощупывают меня, когда я иду по улице. А с тобой все так по-разному... Мне нравится прикосновение твоего взгляда, – это, разумеется, были Светлые глаза.
– Ты не мог бы описать, что именно ты испытываешь, когда дотрагиваешься глазами до наших тел? Ты рассказываешь так красиво.
– Ну, это очень сильное и интимное переживание. Я не знаю, сумею ли я облечь его в слова. Когда я прикасаюсь глазами к красоте ваших молодых тел, мне кажется, что это прикосновение возвращается обратно ко мне, как самая нежная ласка. Через мои глаза эта нежная ласка прикасается не только к моим самым сокровенным чувствам, она прикасается к моему глубинам моей души.
Я не знаю, что испытывают другие мужчины, когда смотрят на вашу наготу, но меня изящное женское тело заставляет чувствовать себя очищенным и возвышенным. Так, как я чувствую себя, когда стою у реки и, онемев, смотрю, как журчит вода по блестящим камням. Очищенным и возвышенным, как чувствую себя, когда упиваюсь красотой неприступной скалы или когда смотрю, как ребенок со счастливым визгом бегает за голубями на площади.
Это разные измерения земной бесконечной красоты, которую дарил нам Бог. И к которой чувства некоторых людей открыты, и они бесконечно пьют ее. Я – один из этих людей. И поэтому я так счастлив. Потому что я успеваю пить из каждой капли красоты, которую я встречаю. А так как красота есть везде, я вечно опьянен ею. Поэтому мои счастливые глаза всегда широко открыты. Чтобы я мог бесконечно пить из этой неисчерпаемой земной красоты.
И если вы спросите меня: «Все же, какое божье творение самое совершенное?», без колебания отвечу: «Женщина!». Потому что она объединяет все земные красоты! Потому что из нее я могу отпить, как из наичистейшего горного источника, и могу встать перед ней на колени, как бы я сделал это перед скалой или перед иконой.
Поэтому преклонение перед женской красотой наполняет меня бесконечным богатством всех тех переживаний, которые мне может дать весь остальной земной мир. – Я говорил в опьянении, потому что всегда мне хотелось кричать миру о волнении, которое пробуждает во мне женское очарование.
Напротив меня блестели глаза моих девочек, которые были такими разными, но сейчас – так одинаково влюбленными.
– Вы устали от моей длинной тирады?
– Что ты, нет! – ответили в один голос обе. – Это так красиво!
– Ты заставляешь меня гордиться тем, что я показываю тебе свою наготу и тем самым сливаюсь с красотой остального мира. Это так красиво...
– И я бы гордилась, если и вправду могла так красиво смутить тебя... Мне так сильно хочется верить тебе, но мое сердце все еще взволнованно и недоверчиво. Прости меня... Я знаю, что понемножку приближусь и поверю тебе..., – всегда виднелось немного грусти в этих черных глазах...
– Мне очень интересно видеть себя мужскими глазами. Я еще не знаю, что в нас смущает больше всего мужские взгляды, – блеснул голубой взгляд напротив меня.
– Я не знаю, что смущает других мужчин. Не знаю также, сколько времени уделил Бог, чтобы создать этот прекрасный мир, но знаю, что половину этого времени он выделил, чтобы создать женщину. Я не знаю, сколько времени уделил Бог, чтобы создать женщину, но я знаю, что половина этого времени у него ушла на создание ее груди. Иначе он не мог бы создать ее столь красивой и столь неповторимой. Ни перед чем другим не преклоняется мое смущенное существо, как перед очарованием женской груди. Я могу бесконечно любоваться ее изяществом и многообразием. Даже не прикасаясь к ней. Я даже не уверен, что опьяняет меня больше – касаться ее или просто смотреть на ее изящество.
– О, – смотрели на меня возбужденно светлые глаза, – я испытываю невероятное желание раздеться.
– Прошу тебя, не надо! Я боюсь, что он пожелает тебя больше.
Ее пальцы успели расстегнуть только одну пуговицу и покорно отдернулись. Потому что нет ничего важнее желания ребенка в семье. А сейчас в глазах ребенка снова виднелось немножко грусти... В это время ее возбужденная подруга скользнула рукой под короткую юбочку и совсем откровенно прижала ее меж своих бедер.
Она улыбнулась, увидев, как я внимательно слежу за движением ее руки. Но потом с большим усилием убрала ее, и ее звонкий смех наполнил комнату. Она встала, красиво и возбуждающе потянулась и начала ходить, чтобы успокоить свое растревоженное тело. Если бы она вошла в ванную, я бы знал зачем.
Вдруг грустные глаза напротив меня встали и медленно подошли ко мне. Их хозяйка медленно и смиренно села мне на колени и нежно обняла меня – так, как дети обнимают своих отцов, когда им грустно. Затем слегка отстранилась, продолжая смотреть мне в глаза, и тихо сказала:
– Я боюсь... Я все еще боюсь... Даже немного ревную... Я боюсь, что может быть, ты будешь любить больше ее... Она такая красивая... У нее такая сочная грудь... Я боюсь, что когда ты смотришь на нее, ты забудешь обо мне... Я боюсь, что ты не сможешь любить обеих одинаково сильно... Впервые я почувствовала, что хочу иметь тебя только для себя. Я знаю, как это плохо, но ведь друзья должны говорить друг другу все...
– Глупенькая, маленькая моя, мы тебя любим! Я тебя люблю! Ты наш прекрасный ребенок, и мы рады заботиться о тебе. А сейчас я хочу прошептать кое-что тебе на маленькое ушко. Нет ничего прекраснее бархатных кончиков твоей очаровательной маленькой груди. Нет ничего прекраснее! – мои губы дотрагивались до ее нежного ушка и заставляли ее дрожать от возбуждения. Ее пальцы впивались в мое плечо, пока она меня слушала.
Затем ее лучезарное личико отделилось от меня. Ее фигурка с легкостью подпрыгнула и счастливо затанцевала по комнате. Так легко и так приятно обрадовать ребенка...
Внезапно оба тела обнялись и начали, счастливые, целоваться. Их поцелуи становились все более страстными, потому что их тела все больше жаждали прикосновения, а прикосновение, которого они желали больше всего, еще не дошло до них. Их быстрые и ловкие руки бродили по тонким кофточкам и тревожили жаждущие ласки тела.
– Вот я смотрю, как вы прекрасно ласкаете друг друга, и удивляюсь, что вы еще не купили те прекрасные вибрирующие произведения современной техники. Тогда вы вообще не будете нуждаться в мужчинах.
Они повернулись, все еще обнятые, ко мне.
– Ей, парень! Разве ты еще не понял, что моя маленькая сестренка девственна? И я не хочу, чтобы какая-то там пластмасса лишила ее девственности. Ей нужен мужчина! Но мужчин нет! – и прошел через меня тот недвусмысленный лукавый огонек.
Снова вернулась грусть в черные глаза. Снова исчез счастливый блеск, который струился из них всего миг назад. Они сразу разгадали смущение в моем растерянном взгляде. На этот раз к грусти прибавился и страх.
– Не надо было ему говорить, – она слегка стукнула своими маленькими кулачками старшую сестренку. – Не надо было говорить... Что теперь будет?..
Снова наполнились слезами красивые глаза. Я быстро встал и обнял двух самых близких мне в этот миг существ. Я не знал, что сказать. Молчаливо покачивались три наших тела.
– Я люблю вас, маленькие мои дети. Я люблю каждую из вас по-разному. И хотя я старше вас почти в два раза, у меня никогда не было более совершенного переживания, чем переживание, которое принесла ваша близость. Ни с кем в своей жизни я не общался с таким откровением, и никогда не был более счастлив. Мы создали невероятно откровенный мир и сейчас счастливые плывем в нем – в нашем мире. Все в этом нашем мире – любовь, внезапно чистая и красивая. Совершенная! Что нам еще нужно! Твоя девственность не должна мешать нам быть друзьями.
Черные глаза продолжали быть грустными и разочарованными.
– Не смотри на меня этими грустными глазами, малыш. Если тебя так тревожит этот твой недостаток, может быть, найдется какое-нибудь решение.
Снова заблестели глаза, которые столько раз становились грустными в этот день. Внезапно она обняла меня своими маленькими ручками и так, обнявшись, мы закружили по комнате. Я нес ее легкое тельце, и мы вертелись в каком-то странном танце.
Когда мы остановились, ее счастливые губы сказали:
– Я два дня мечтаю потерять свою девственность, – и поцеловали меня нежно.
8
Через несколько минут наши немного успокоившиеся тела сели снова. Мы снова подняли бокалы.
– За то, что исчезла и последняя тайна между нами.
– Потому что мы – невероятная семья!
– Потому что я горю желанием потерять свою девственность! – сказали с легкостью Черные глаза. – Я так себя странно чувствую, ощущая, как приближается этот миг... Я чувствую себя жаждущей и робкой... Но я не боюсь... С каждым мигом я приближаюсь к тебе... И я так спокойна, потому что знаю, что это неизбежно... И потому что знаю, что это будет очень красиво... Я полна трепетного ожидания того, что предстоит...
– Хотите, я расскажу вам, как это произошло со мной?
– Я очень любопытна!
– У нас, мужчин, и у вас все происходит по-разному. Вам просто стоит решить, когда это должно произойти, и оно происходит. Достаточно только пожелать его. У нас ситуация намного сложнее. Страх, что можешь не справиться, может полностью разрушить мужское достоинство. Многие мужчины, которые не справились при своей первой попытке, остаются навсегда одинокими, потому что думают, что ошибка в них.
Я учился в среднем по величине городе, где каждое воскресенье организовывали школьные вечеринки. Все шли туда с одной единственной целью – чтобы щупать друг друга в толпе танцующих. Без разбору. Я каждую неделю молчаливо ощупывал десятки жаждущих тел, в постоянном возбуждении. И только. Мне очень трудно было найти слова, которыми объяснить свое желание. Я прикасался губами к нежному лицу рядом со мной, оцепеневший от страстного зова, который отправляли вонзенные в мои плечи пальцы, но не смея сказать ни слова. Желание струило отовсюду. Оставалось только найти его. Если не боишься...
Тогда одна моя знакомая познакомила меня со своей подругой. Вдруг оказалось, что я – очень очаровательный собеседник. Сначала я нашел губы моей новой неопытной подружки. Это было очень волнующе. Мы продвигались вперед шаг за шагом. Постепенно одежды становилось все меньше, пока не остались только одни трусики, в которые мне было запрещено заглядывать. Под ними начиналось то, запретное... Я бесконечно исследовал остальную часть ее тела, и после каждой нашей встречи ходил, раздвинув ноги. Мы чувствовали себя счастливыми и влюбленными и поддерживали дозволенную дистанцию. Меня это вполне устраивало, потому что если бы она сказала «да», я не был уверен, что справлюсь.
Однажды мы о чем-то поругались, и я скитался один по городу. Тогда случай встретил меня с невероятной дамой. Она была не из нашего города. Я просто оставил ее соблазнить меня.
Вечером мы шли по главной улице – на обязательную вечернюю прогулку. Все знакомые удивлялись, где я нашел такую красавицу. В какой-то момент она предложила мне подняться на холм близ города, куда ходили все влюбленные пары, чтобы показать, где она видела, как двое влюбленных занимались любовью среди бела дня. Я охотно согласился.
Я сразу же начал исследовать ее тело в знакомых мне до этого времени пределах. И вдруг она спросила: «Хочешь?». Я остолбенел! Я не мог сказать «нет». Но и не знал, что надо делать. Поэтому я начал ощупывать ее губами, потому что это я умел лучше всего. Но когда она разделась, и ее голое тело задрожало от нетерпения, я уже знал, что миг наступил. Она раздвинула бедра и потянула меня к своему опытному телу. Впервые я прикасался к тому влажному сокровищу и был удивлен, что оно полно такого количества сока. Я помог рукой моему почти завядшему от волнения мужскому достоинству и был удивлен легкостью, с которой оно вошло в неизвестные мне до сих пор райские двери. Два тела начали метаться в полной дисгармонии, но всего секунды спустя мы оба дошли до желанного конца. Когда мы встретились на следующий день, я был в отличной форме. Я радовался, что это произошло со мной по возможно наилучшему сценарию. И столько лет с тех пор я иду влюбленный по миру.
– Сколько ли женщин было у тебя до сих пор...
– Было много влюбленных в меня женщин, но если я скажу вам, что не притронулся и к десяти, вы меня засмеете. Все время меня останавливала мысль о грехе. И сейчас, когда я так сблизился с вами, я опять спрашиваю себя: «Грех ли наша близость? Грех ли то, что мы чувствуем себя так влюбленными?».
Я не знаю ответа. Но знаю, что нет ничего прекраснее того, что с нами происходит и того, чему предстоит произойти. Нет ничего прекраснее того, что напротив себя я вижу четыре глаза, полные неги и ожидания. Потому что глаза те, которые пробуждают наши тела к самым красивым переживаниям. Но сейчас я вижу немного грусти в красивых светлых глазах...
– Есть одна история, которую я никогда не осмеливалась рассказать... И мне всегда было очень тяжело... Я очень болезненно несла в себе эту тайну, и вижу, что если я не поделюсь ей именно сейчас, наша близость не будет полной. Мне будет очень трудно, но я знаю, что наконец-то я должна от этого освободиться.
Я училась в последнем классе гимназии. У меня было веселое и беззаботное детство. Родители были очень обеспокоены моим воспитанием и постоянно внушали мне, что нужно избегать близости с мальчиками. Я уже знала, что самая большая моя ценность – это моя девственность. Но мое тело не хотело этого знать. Я чувствовала себя зрелой девушкой, и мои чувства с каждым днем пробуждались все больше. К тому же я чувствовала себя очень гордой, замечая, как приковываю мужские взгляды. Эти взгляды заставляли меня чувствовать себя желанной и все более неспокойной. В моем классе учился мальчик, с которым мы были добрыми друзьями. Ходили вместе на тусовки, делились довольно интимными вещами и становились все ближе друг другу. Однажды, когда он провожал меня, я нежно обняла его. Тогда он в первый раз поцеловал меня. Я почувствовала невероятное возбуждение. Мы оба долго ждали этого прикосновения, но все не осмеливались признать свое желание. После этого поцелуя наши встречи уже проходили совсем по-иному. Была в сквере скрытая в кустах скамейка. Там мы любили уединяться. Я вся дрожала, когда он меня целовал. Он был слишком нерешительный, и когда я в первый раз показала ему наготу своей груди, он чуть не сошел с ума от радости. Лишь тогда я поняла, как жаждет мое тело прикосновения. Когда я вернулась домой, я сразу вошла в ванную и начала ласкать то тайное место, которое сейчас все было облито соком. Ощущение было невероятным. Я с нетерпением ждала каждой следующей встречи. Погода была теплой, и мой друг все более опытно исследовал мое тело, возбуждая мои любопытные органы чувств. Я ложилась на скамейку, а его руки прижимали и ласкали мою ненасытную грудь. Я дрожала от возбуждения, когда они опускались по моему нежному животику, и проскальзывали под резинку трусиков. Постепенно они осмелились прикасаться и к нежному мху ниже. Мое тело изгибалось, полное желания, но я не осмеливалась подсказать ему следующее движение. Только когда я возвращалась домой, я спешила зайти в ванную и сделать то, что мне так хотелось, чтобы сделал он. Перед каждой встречей я представляла себе, как возьму его за руку и направлю ее к тому влажному месту, но когда мы встречались, я снова, изгибая тело, сгорающее от желания, не смела перешагнуть запрещенную границу. Я утешалась мыслью, что как только я вернусь домой, я сама смогу дать своему телу запрещенное переживание.
Как-то вечером, когда я снова показала ему свое голое тело и наслаждалась его прикосновением, к нам подошли трое полупьяных парней. Я даже не успела прикрыть свою наготу. Моего друга повалили на землю несколькими ударами, а мне дали оплеуху. Никто до сих пор не поднимал на меня руку. Я впала в панику. Не смела оказать никакого сопротивления. Меня толкнули на землю. Я очень хорошо знала, что сейчас произойдет. Но среди ужаса, который я испытывала, я вдруг осознала, что с любопытством жду, когда произойдет то запрещенное, от чего я долго убегала, и которое сейчас было неизбежным. Натиск был довольно грубым и болезненным, но, несмотря на боль, я начала испытывать и удовольствие. Глубоко в себе мне было стыдно, что мое тело волнуется, когда должно было испытывать ужас. Я даже боялась, что не смогу сдержать стоны, порожденные этим движением во мне. Но постепенно это ощущение исчезло, и осталась только боль. Видно, кровь моей девственности возбуждала их еще больше, и они набрасывались на меня снова и снова. Боль становилась неудержимой и я чувствовала, что вот-вот упаду в обморок. Тогда прибыла полиция, которую мой друг успел вызвать. Меня отвезли в Скорую помощь...
После этого я перестала встречаться с моим другом, хотя он ни в чем не был виноват. Просто я уже не могла принять его близость... Но самым ужасным было то внимание, которое я получала в семье. Все относились ко мне совсем по-другому, как к больному человеку... Психологи, постоянная забота – кошмар.
Понемногу я преодолела пережитый ужас. Но самое лучшее лечение я получила от моей черноглазой подруги. Сейчас все в прошлом. Понимаете теперь, почему мне нравится женское прикосновение? Оно нежно и красиво, и никогда не причиняет боли. Но сейчас, когда ты с нами, я ощущаю, что снова жажду мужской близости. Сильно жажду... И так красиво это ожидание неизбежного...
Видите, как спокойна я сейчас? Я освободилась от той страшной тайны. И я вся в ожидании. Но это ожидание, наверное, намного более волнующе для нашего ребенка в семье.
Тогда «ребенок в семье» сначала подняла бокал и сказала:
– Выпьем за то, чему предстоит случиться.
Ее глаза долгое время пристально смотрели на меня, полные манящего ожидания.
– Сейчас мы с тобой представляем себе одно и то же. Хочешь выразить его словами?
– Да. Сейчас ты представляешь себе, как берешь меня на руки и относишь в постель.
Я и вправду думал именно так. Время наступило.
Иногда волнение сильнее, когда идешь неизвестным путем. Но сейчас путь был совершенно ясен, и напряжение было еще больше.
Я подошел и взял ее на руки. Медленно и торжественно понес к постели – так, как бы я нес ее к алтарю. Положил внимательно – так, как кладут пасхального агнца. Но сейчас агнец горел желанием быть пожертвованным.
– Будь внимательным... Потому что мое неопытное тело немного боится, – сказали доверчивые глаза.
Вместо ответа я нежно коснулся их губами. И пока я целовал ее прекрасное личико, моя ассистентка уже расстегнула тонкую кофточку. Я целовал ее сочные губы, но все мое тело было исполнено страстным желанием, которое уже несколько дней заставляло мои ненасытные губы стремиться к ее маленькой груди. Когда я, наконец, наклонился над ней, мое сердце стало неистово биться. Перед собой я видел два бесценных сокровища, жаждущие ласки. Их бархатные ареолы были испещрены маленькими пупырышками, выдающими их чувственность. Желание заставило их собраться вокруг крупных зерен, и так, твердые, они выглядели меньше, чем когда я увидел их в первый раз.
Я наклонился и нежно прошелся своими сухими губами по чувственным кончикам. Тоненькие пальчики утонули в моих волосах, чтобы показать, как им нравится это прикосновение. Я терпеливо продолжал, чуть касаясь. Затем мои сухие губы начали слегка прижимать твердые пупырышки. Ее пальцы продолжали рассказывать мне, как ей нравиться то, что я делаю. Миг спустя я повторил это прикосновение зубами и почувствовал, как остро прошла дрожь через ее хрупкое тело и заставила его слегка прогнуться в средней части. Тогда я дал этому нежному кончику тепло своих влажных губ, и это наполнило ее новыми ощущениями.
Моя помощница рядом со мной совершала почти те же движения. Сейчас мы оба заряжали это жаждущее тело взрывоопасным ожиданием.
Мои любопытные губы с усилием покинули твердый жаждущий кончик, чтобы искать новые чувственные уголки на счастливом хрупком теле. Ее чувствительная кожа была настолько жаждущей, что каждое прикосновение моих губ заставляло ее подрагивать. Поэтому я старался не пропустить ни миллиметра неисследованного участка ее прекрасного тела. Когда я дотрагивался до нежной кожи маленького животика, ее бедра начали слегка раздвигаться, но я обошел этот столь жадный холмик и продолжил изучать ее красивые ноги, пока не дошел до нежных маленьких ступней. Все в ней было маленьким и красивым. Маленькие пальчики с любопытством встретили незнакомое прикосновение и слегка дрогнули. Это дрожание усилилось, когда я внимательно сжал их уже не губами, а слегка прикусил зубами. Прикосновение к нежным ступням пробудило в ней новый трепет и отправило новый сигнал жаждущему телу. И сейчас она стало еще страстнее. Моя помощница делала почти то же самое. Каждый миг две пары губ и четыре руки не переставали разжигать пожар в полном ожидания теле.
По обратной дороге мои губы возвращались быстрее, потому что она уже была им знакома. Но когда они начали скользить по внутренней стороне бедер, прикосновение стало еще более чувственным. Другие губы прошли мимо моих и отправились разжигать страсть с верхней стороны жаждущего и дрожащего тела. Шли по этой вкусной дороге мои губы, пока не дошли до маленького блестящего озерца, из которого вытекал самый сладкий сок, который могло породить это хрупкое возбужденное тело.
Мои дрожащие губы отпили из этого неземного источника, нежно дотронувшись до холмиков, которые окружали его.
– Я знаю, что вы не понимаете меня, Госпожа. Я знаю, что ваше пуританское воспитание мешает Вам принять красоту прикосновения в этот возвышенный момент. Но неужели Ваше воспитанное ограничивать тело, хотя бы на миг за вашу прошедшую в целомудрии жизнь, не желало подобного прикосновения? Неужели хотя бы на миг Вы не испытывали зависть к молодым девушкам, которые имеют свободу любить так, как им подсказывают полные желания тела? Неужели вы не прикасаетесь губами к самым любимым Вам существам? Неужели вы не прикасаетесь губами к иконе, перед которой преклоняетесь?
Поэтому, прошу вас, не судите меня так строго, Госпожа, за то, что я прикасаюсь губами к самому сакральному уголку этого молодого тела. Потому что только прикосновением губ мы можем рассказать о самых глубоких чувствах, которые волнуют нас, и передать таким образом свою любовь тем, к которым прикасаемся.
А тело подо мной горело, потому что хотело получить именно это прикосновение. И это счастливое тело наполнило этот источник сладким соком, чтобы мои губы могли отпить из него. И именно эти глотки наполняли меня негой и восторгом. Мой восторженный язык переплыл это священное озеро, чтобы перенести его сладкий сок в подножие той маленькой острой вершинки, которая сейчас была твердой от возбуждения и стала насыщенно-розового цвета от ожидания, наполнившего ее. Я остался в подножии этой вершины, слегка прижимая ее. Подо мной дрожащее тело изгибалось и пыталось сказать мне: не стой в подножии вершины, поднимись и облей ее нектаром.
Когда я поднялся на эту полную ожидания вершину, передо мной раскрылась невиданная картина. Находилось мое жаждущее существо на какой-то невероятной поляне, испещренной всеми наикрасивейшими цветами, которые Бог создал. И наполнялась эта цветная поляна неземным ароматом, который, вероятно, когда-то разносился в райском саду Адама и Евы до того, как они познали Грех. И смешивались на этой райской поляне жужжание пчел с нежным воплем этого красивого молодого тела, сгорающего от желания отпить сок своего первого причастия.
Наполнен был этот миг неповторимой гармонией цветов, ароматов и звуков и заставлял он дух чувствовать себя опьяненным и возвышенным от этой невероятной любви, которая к нему прикасалась. И я чувствовал в этот миг, как близко Бог и как смотрит на меня своим увлаженными зелеными глазами, в которых не видно ни капли укора. Потому что Бог – это любовь!
Прогнал этот светлый взгляд ощущение греха, и сейчас мое просветленное тело приближалось спокойнее к моменту, когда должно было принять неминуемое жертвоприношение.
И когда я еле уловимо прикасался к этой верхушечке в райском саду, две маленькие ручки потянули меня наверх, пока, наконец, я не увидел счастливое лицо, озаренное блестящими черными глазами, которые сейчас были полны счастливых слез. Невероятное возбуждение, которое влили в ее тело наши прикосновения, не оставило на нежном лице отпечатка похотливого ожидания. Оно было все так же по-детски счастливо и лучезарно. Но сейчас ее счастливые глаза говорили: давай, сделай это, я готова!
Она не понимала, как встревожено мое любопытное тело этим необычайным, что должно было произойти. Потому что передо мной лежало не просто женское тело, готовое принять мужское. Перед собой я видел алтарь, который ждал освящения. Ощущение святости перед этим алтарем наполняли меня преклонением и робостью.
Пока я утопал в невинности ее глаз, хрупкое тело начало изгибаться подо мной и искать моя твердая мужественост.
Я хотел видеть ее глаза в этот возвышенный момент. Но когда она начала чувствовать натиск моей возбужденности, они закрылись. В ожидании этой верховной близости они прикусила нижнюю губу, и сейчас весь мир сконцентрировался между ее нежных бедер.
Я был так неуверен в своих действиях. Я боялся вызвать боль в неопытном теле. Потому что, чем сильнее был мой натиск, тем больше я убеждался, что в ней и вправду все было очень маленьким. Я усилил натиск, потому что Это все же должно было произойти. Вмиг я почувствовал руки моей помощницы, которая явно понимала затруднение, в котором я находился. Оба тела испытали благодарность за ее ловкое вмешательство, и всего несколько секунд спустя прозвучал слабый крик и оповестил миру, что родилась еще одна женщина. Тогда радостные глаза открылись, чтобы показать свою счастливую слезу. Они были полны такой благодарности... Впервые она смотрела на меня глазами женщины...
Прижали меня нежные руки, а к слезам, текущим все обильнее, прибавилось и нежное рыдание.
По моему взволнованному лицу тоже текли слезы и смешивались со слезами этого ребенка, который уже был женщиной.
Жаждущие несколько минут назад тела сейчас расслабились в совсем спокойных объятиях. Наши губы непрестанно бродили по нашим влажным лицам, и пили счастливые слезы, которые не переставали течь. Наши тела были спокойными, но сейчас мы испытывали невероятный, бесконечный духовный оргазм. И этот оргазм приближал нас к Богу, который продолжал счастливый смотреть на нас своими светлыми влажными глазами, смущенный чистотой этой близости.
Когда мы начали приходить в себя от опьянения, мы посмотрели на так же расширенные и влажные, полные счастья глаза рядом с нами. Тогда слились три тела, из которых одно все еще не было голым, в счастливом объятии. Несколько минут мы обменивались счастливыми и нежными поцелуями, опьяненные неповторимостью этого волшебного мига.
Затихла понемногу буря, усмирилась...
Сейчас черные глаза были счастливыми, но и уставшими от невероятного переживания. Один маленький цветок впивал смиренно влагу, которой он так щедро был орошен.
Но здесь был и другой цветок, которого только коснулось дуновение сладостного ветра. И от этого он стал еще более жаждущим. Была накоплена эта жажда в неповторимые мгновения откровенного прикосновения.
Светило в этих глазах беспокойное ожидание, которое до этого момента было подавлено из-за волнений существа, которое она так сильно любило.
Начала снова зарождаться буря с новым, более сильным пламенем. И ждал рядом со мной этот цветок быть сотрясенным ею. Читалось в глазах этого разволнованного цветка «Иди! Сорви меня! Я не боюсь пламени, которое ты мне несешь! Я не боюсь! Пускай оно сожжет меня!».
Лежало между нами это жаждущее тело и с нетерпением ждало, когда мы снимем его скудную одежку. Вздрогнуло, когда мои дрожащие руки скользнули, чтобы снять хрупкую преграду перед самым сакральным уголком. Впервые я притрагивался к этому разволнованному от ожидания телу, и еще в первый миг прочитали мои пальцы бурное послание жаждущей ласки плоти.
Кипел в этой плоти тот пожар, который никакое благоразумие не может контролировать. Но она еще не знала этого... Потому что эта бурная плоть только сейчас ждала быть разгаданной и перерожденной для трепетных волнений, которые Бог так щедро заложил в ее чувствах.
Только сейчас предстояло разбудить эти чувства, чтобы они взяли власть над всем, что ей предстоит. Но она не знала этого... Я был тем, который должен был ей сказать...
Пока я снимал маленькую преграду с ее запретности, я почувствовал, как обильно она была пропитана сладостным соком, который так щедро выделяло ее неспокойное тело в эти волнующие мгновенья.
Пока моя рука возвращалась наверх, еле прикасаясь к дрожащей от возбуждения плоти, маленькие ручки уже успели расстегнуть тонкую кофточку. Только сейчас я понял, почему так беспокоилась моя маленькая подружка, когда шла речь о содержимом, скрытым под этой кофточкой. Перед моими страстными глазами блеснула прекрасная грудь, именно из тех, которым Бог уделил больше всего времени, чтобы изваять их совершенство.
Их совершенный овал оканчивался двумя очаровательными, крупными розовыми зернами, в окружении совсем маленьких, также розовых, пупырышков. Еще при первом прикосновении моих сухих губ собрались эти пупырышки вокруг отвердевших зерен, и сейчас цвет этого чувствительного букета стал еще более насыщенно розовым.
Моя уставшая подружка уже освобождалась от пережитого стресса, и сейчас с любовью прикасалась к так хорошо знакомым ей прелестям и добавляла новые содрогания в готовое взорваться тело.
Я и думать не хотел, что эта прекрасная плоть не получит сладостного переживания от прикосновения моих жаждущих губ.
Ее тревожно набухшие розовые прелести трепетно ожидали моего прикосновения, и это ожидание наполняло обильным сладким соком нежный источник. Еще первое прикосновение моих любопытных неспокойных губ пробудило нежный вопль, который с каждым мигом становился все сильнее, разжигаемый и нежным прикосновением моих рук. Стонущее тело начало изгибаться все сильнее, готовое взорваться от так долго накопляемого ожидания.
Когда ее дрожащие руки потянули меня вверх, не осталось и следа от этой глубокой нежности в ее глазах. Сейчас в них кричала неутолимая жажда и страстное желание. Струился из них тот огонь, который уже никогда не погаснет, и вечно будет сжигать ее.
Прижимало жадно меня это тело и неумело искало так долго ожидаемого соприкосновения с мужчиной, который сейчас властно обнимал его.
Вмиг все в этом бурном теле застыло, потому что почувствовало, как ожидаемая твердость прижимает и раздвигает любопытную тесную полоску. Это тело сильно отличалось от тела, которым я только что обладал. Оно принимало меня с какой-то жадной готовностью и, может быть, болезненный натиск, который раскрывал так долго жаждущую плоть, не заставил ее смириться, а прижать меня еще сильнее, и неловкими движениями попытаться показать, как сильно ее желание. Я снова услышал стоны, которые пробуждала эта испепеляющая жажда, с каждой секундой становившиеся все громче, в сопровождении все более ускоряющегося дыхания, пока не превратились в самый прекрасный крик, который может издать сотрясенное страстным оргазмом тело.
Еще долго продолжало оно вздрагивать, еще долго продолжал звучать нежный затихающий стон, пока, в конце концов, не превратился в счастливое успокоенное урчание.
Когда, наконец, открылись ее наполненные слезами глаза, из них заструились невероятный свет и любовь. Это были свет и любовь, которые заставили ее в эти мгновенья почувствовать себя слитой с Богом, и поэтому сейчас из этих глаз струила детская чистота и неиспорченность.
Я знаю, что вы снова не понимаете меня, Госпожа, но это потому, что вы не знакомы с очищающей силой самого прекрасного переживания, которое нам дал Бог. А он дал нам его, чтобы мы могли чаще сливаться с Ним, полные любви. Потому что Бог – это Любовь!
И не говорит Бог, что свет, который струит из этих счастливых глаз, это грех. Потому что Бог – это Свет!
Я продолжаю смотреть в эти счастливые, светящиеся глаза, не вынимая свою возбужденность из ее счастливого и все более спокойного тела, которое тоже не хотело отделиться от моего. Только глаза ее уже не смотрели на меня – они делились неземной радостью с другими, не менее счастливыми глазами. Потому что этот верховный миг экстаза наполнял радостью все еще заполненное тело подо мной, но наши три сердца слились в один неповторимый миг духовного оргазма, который нельзя было сравнить и с самым сильным плотским переживанием. Наши сердца сейчас слились в одно, и у этого слияния могло быть только одно имя – Любовь.
Мы медленно возвращались на землю после этого бурного полета. Возвращались души, коснувшиеся Бога, снова в наши земные тела.
С грустью побывали эти тела в ванной, потому что боялись, что смывая физический след этого неповторимого переживания, они смоют и сладкую негу, налипшую на них.
Прижались друг к другу наши еще влажные тела в продолжительном объятии посередине холла. Мы все еще не промолвили ни слова. Потому что не было потребности в этом. Не было необходимости словами объяснять чувства, которые мы испытывали, потому что наши тела делали это намного красноречивее. Мы обнимались, но наше тройное тело медленно передвигалось к спокойствию постели.
Обнимались там снова наши голые влажные тела, и губы не переставали обсыпать поцелуями наши счастливые лица. Но когда одно из тел почувствовало другое твердое прикосновение, глаза обменялись молчаливой репликой и посмотрели на главного виновника неповторимости этого дня, который сейчас смущенно оглядывался и чувствовал себе немного забытым. Пробрались маленькие руки к этому незнакомому чуду, принесшему им такие невероятные ощущения, и с любопытством и благодарностью начали исследовать его. Они вели себя, как дети, которым только что подарили новую игрушку, и им непременно нужно серьезно обследовать ее. Любопытные и в то же время неопытные пальцы создавали невероятные ощущения и заставляли лаву, которая столько дней набирала силу, стремиться извергнуть с небывалой мощью. И когда это действительно произошло, два смущенных тела резко отпрянули, оставив свое дело незавершенным. Когда они вернулись снова, их вмешательство уже не было необходимым. Мне снова пришлось посетить ванную.
Когда я вернулся, я увидел обнявшиеся два молодых счастливых тела, которые сейчас прижимались с новой, незнакомой до сих пор любовью. Сейчас они рассказывали друг другу об этом новом, неповторимом и незабываемом переживании, и их губы не могли отделиться от бесконечного счастливого поцелуя. Потому что только губами можно рассказать о самых глубоких чувствах.
Когда я подошел, они снова приняли меня между собой и, наконец, их успокоенные губы смогли говорить.
– Я не хочу ничего более... Я не могу поверить, что существует что-нибудь красивее того, что с нами происходит... Я никогда не предполагала, что мое неопытное тело способно к таким ошеломляющим переживаниям... Может быть, нужно жалеть, что некому было раньше разбудить мои чувства... Но кто бы мог... Хорошо, что появился ты... И как всего за несколько дней ты перевернул всю мою жизнь... Мне нравится, кода врывается так внезапно кто-то, кого ты не звал... Потому что очень болезненно, когда кричишь, а некому услышать... Ты пришел, когда я полностью отказалась звать... Спасибо, что ты пришел так внезапно, как буря, и сотряс меня... Сейчас и тело, и дух так радостны и спокойны после прошедшей бури...
И моя маленькая сестренка так счастлива сейчас. И так мечтательно смотрит с твоего мужского плеча...
– Я и не предполагала, насколько уютным может быть мужское плечо... Оно несет так много спокойствия и безопасности... В какие крайности ты нас бросаешь... Ты принес нам самую невероятную бурю, которую мы можем пережить, а миг спустя превращаешься в уютную тихую пристань...
Ты пришел с громом и молниями, а сейчас ты тихий и нежный ветер... И легкий живительный дождик... Ты говорил, как прекрасно беспокойство, а я хочу бесконечно остаться в этом нежном миге, когда я не хочу ничего больше...
Видишь – и я научилась говорить красиво, как ты... Ты умеешь заражать красотой, которую несешь в себе... Всего одним лишь взглядом ты заразил меня любовью... Всего одно лишь твое дуновение превратило меня в пожар... И одним прикосновением ты превратил меня в нежное смирение... Я счастлива быть смиренной на твоем уютном плече...
С этими словами она наклонила свою маленькую головку и нежно поцеловала свою новую тихую пристань.
А затем ее рука нежно погладила влюбленное личико, которое мечтательно лежало на другом моем плече.
Я почувствовал себя бесконечно счастливым, погруженный в это нежное откровение. От наших голых тел струили свет и спокойствие. Не было и следа от развращенности в этот идиллический миг.
Бог продолжал смотреть на нас своими влажными зелеными глазами, удивленный, что три божьих чада могут слиться таким необычным способом в одно влюбленное тело и в один так близкий к Нему дух. И, наверное, хотел сказать нам: «Я вас люблю! Я буду заботиться о вашей странной, но красивой любви. Потому что Я дарил вам ее».
Через несколько минут я поднял свое смиренное и усталое тело и сел на постели рядом с другими двумя смиренными и уставшими телами.
– Какими разными глазами я смотрю сейчас на вас. Раньше я смотрел на вас глазами мужчины, а сейчас смотрю на вас глазами художника. Настолько отличается красота, которую вы несете... Очень красива твоя сочная грудь, хотя ее розовые кончики сейчас смиренные. Я восхищался ими несколько минут назад, когда ты возвращалась из ванной. Когда ты стоишь, их форма еще более вызывающа.
При этих словах моя красивая подружка встала на колени в постели и с гордостью качнула так восхваляемыми прелестями, не отводя взгляда от них. А когда она посмотрела на меня, я продолжил:
– Вот, видишь? Сейчас складка в их верхней части почти незаметна, а в нижней овал более очерчен и изящен. А эти вызывающе вздернутые кончики завершают изящество божественного зрелища. Пусть Бог продолжит с таким же вниманием заботиться о тебе, с каким он работал, пока создавал тебя.
Мои последние слова заставили ее со смехом качнуться ко мне и обнять меня, снова склонив голову на мое плечо.
– Я вижу, насколько небрежны мы к самим себе... Мы готовы любить каждого другого, но не и себя... Ты дал мне неожиданный урок... Научил меня любить себя... Сейчас я верю, что я красива и необходима... Я буду помнить этот урок всю свою жизнь... Спасибо, что ты научил меня видеть себя твоими глазами и верить себе... Спасибо тебе.
– Вы очень красивы так, обнявшись... Очень красива тихая любовь, которую вы излучаете... Вы были такими красивыми, когда вами овладела страсть, но сейчас вы еще красивее, когда полны смирения... Мои влюбленные глаза видят ореол над вами, как ореол святых... Может быть, потому, что так чисто чувство, которое нас переполняет... Если сейчас войдет кто-нибудь и увидит нас так, я не почувствую никакого стыда... Потому что так чиста наша любовь... Человек не должен стыдиться чистоты, независимо от того, какую форму получила она... Я запомню навсегда красоту этой картины...
– Видишь, как и моя маленькая сестренка начинает говорить все красивее?..
– Потому что она влюблена... И потому, что стала мудрее... Любовь – это мудрость... Посмотри, как красиво ее влюбленное тело... Как изящен изгиб ее ханша... А этот нежный раздвоенный холмик ниже... Не говоря о нежной груди, которой она до недавнего времени стыдилась... И которая пробуждает в нас такие красивые волнения... Но как только я посмотрю ей в глаза, я забываю обо всех этих нежных прелестях... Ничто не может разволновать меня больше, чем этот блестящий взгляд... Даже и сейчас мое смиренное тело вздрагивает, когда я встречаю его...
Я никогда не устану смотреть в твои красивые черные глаза, хотя каждый раз их прикосновение сжигает меня... Поэтому я не мог пройти мимо них три дня назад... Помнишь, что я тогда написал о них?.. «Две звезды в глазах твоих упали, на кого посмотришь – того сожжешь…». Я вообще не предполагал, что сожженным буду я... Спасибо, что ты сожгла меня!
– Я все еще не могу осознать, – прозвучало в ответ, – как получилось так, что всего за три дня ты перевернул нашу жизнь полностью... Три дня назад я была маленьким гадким утенком... Но пришел Принц, прикоснулся ко мне своими волшебными губами, и сейчас я красивый лебедь... Я постараюсь не загордиться, быть скромным лебедем, хотя иногда буду разрешать вам восхищаться мною... Потому что вы делаете это так волнующе... И так прекрасно верить вам... Что бы произошло, если бы ты тогда не остановился рядом со мной?.. Может быть, я на всю жизнь осталась бы гадким утенком, как твоя подруга, о которой ты рассказал... Спасибо, что ты превратил меня в лебедя.
– Вы же знаете, – прозвучало с моего плеча, – что я – самый практичный член семьи. И я начинаю думать о том, что будет далее... Мне кажется, что я буду думать только о том, когда ты снова посетишь мое страстное тело... Даже сейчас, пока ты говорил о моей груди, я почувствовала, как разгорается новый пожар там внизу... Может и мое тело такое же, как у твоей подруги, о которой ты рассказал?.. Потому что тогда тебе придется быть очень хорошим пожарным, – со смехом прижалось к моему плечу веселое личико.
– Я жалею, что мое хрупкое тельце не справилось особенно хорошо... А это потому, что оно немножко боялось... А и все во мне такое маленькое... Ты ведь не будешь думать только о ней?.. Так чувственна она и так красиво было то, что я увидела... Но ты не бойся... Я тоже научусь...
– Маленькая моя! Я безумно люблю твое хрупкое тело, и я научу его волноваться неповторимым способом... Верь мне... Но сейчас ему нужно немножко отдохнуть.
– Я не настаиваю на отдыхе, – сказала со смехом в голосе головка, которая все еще лежала, облокотившись на мое плечо. – Мне любопытно узнать, как будут волноваться наши тела, когда мы снова будем прикасаться к ним – без тебя... Наверно будет совсем по-другому... Вечером узнаем, – зазвенел снова ее веселый смех.
– Пора, мои красавицы. Может быть, несколько дней нам не надо встречаться. Пока не успокоится твое раненое тело.
– О, нет! Прошу тебя! Не оставляй нас одних... Мы бы могли просто разговаривать... Или прикасаться друг к другу. Не покидай нас так!
– Хорошо. Может быть, я снова подчинюсь твоим черным глазам.
Через несколько минут мы, уже одетые, снова обнялись и, после бесконечной серии поцелуев, расстались.
Я снова шел по большому городу среди спешащих по своим делам людей, которые в своих заботах не замечали, какие странные у меня сегодня глаза. Потому что день, который уходил, был одним из самых незабываемых в моей жизни.