Три Почему?

               
          Следователь пережидал, пока девушка откупорит принесённые  бутылки  с  пивом и  торжественно  возложит на  тарелку  большого  вяленого леща.  Вежливо поблагодарив весьма довольную своим подношением девушку и  с  хрустом  переломив  аппетитно пахнущую рыбину  о  край  стола,    он сказал:

-  Ты, Виктор,  правильно сделал,  что,  перед встречей  с  Андреем  Павловичем,  решил получить от меня  небольшой ликбез по  устройству   современной, государственной,  машины  управления людьми.  Олин предок не просто не любит – он  откровенно презирает  необразованных в этом плане  особей, особенно молодых. Считает, что это первый, явный  признак коммерческого  тупоумия  и бесперспективности  в бизнесе.

Но  после  моей, краткой даже,  лекции на эту тему тебе  это,  крайне опасное  для нас обоих,     изначальное  неуважение  монстра   уже  не будет  грозить,  я думаю.  Дело в том,  что  присутствие или отсутствие  в собеседнике  подобных знаний  он,  благодаря феноменальному  природному чутью,   определяет мгновенно,  даже  мельком взглянув  на  визави.

Так что держи  свой  лакомый  кусок  таранки,  наливай  полнее бокал… и слушай  меня, не перебивая, если хочешь получить ответ  на все  три своих,  сакраментальных,   "Почему"?

И тут же, не дожидаясь ответа  друга,  занятого подготовкой рыбного  деликатеса к внутреннему употреблению, продолжил, удобно откинувшись на  спинку стула.

- К сожалению, Виктор, система управления го­сударством во всем мире крайне несовершенна. И вряд ли когда-нибудь люди добьются в этом прогресса. Почему? Потому что любой  аппарат управления людьми - это всегда аппарат насилия, подавле­ния личности.    В какие   бы   формы  он  ни   рядился:  демократические,  коммунистические,  социалистические,  диктаторские, религиозные.

Народ с пеленок приучают к  абсолютному повиновению через своды законов или иных рычагов воздействия, которые, при  необходимости,  легко обходятся теми, кто находится на вершине власти, то  есть, самими создателя­ми.

Опутав толпу сетью гражданских,  уголовных и прочих статей, постановлений  и  законов,    виртуозно используя оставленные  для  себя,  тщате­льно  замаскированные, лазейки, они  совершают гигантские финансовые преступления.      Подобно огромным,   ненасытным пиявкам, высосав на виду у всех из казны государства многомиллиардные финансы, эти умельцы плавно переходят затем в разряд  олигархов - цвет и гор­дость любой современной нации, проповедующей демократический путь развития, как единственно верный и справедливый.            

Народ же, тщетно пытаясь преодолеть вязкую тину бесконечных актов и подактов,  видит ежедневно всю эту беспардонную, элитную эквилибристи­ку. И однажды,наплевав глубоко на мораль и порядочность, начи­нает усиленно  подражать своим хитромудрым правителям, размышляя при этом так: им - можно, а мне что - нельзя?

И с этого момента начинается тотальное разложение государства,  где все воруют и все называют себя при этом демократами и патриотами своей Роди­ны.  И лишь некоторые, считанные  единицы с обостренным чувством собственного достоинства остаются на истинно человеческих пози­циях, для которых справедливость, честность, порядочность в этой жизни - превыше всего!

Но, к величайшему сожалению они, эти единицы, эти вымирающие, словно динозавры, рыцари человеческого духа,  не делают сегодня по­году в политике.  И,  как  правило,  не  допускаются   к  управлению  государством.  Их мнение уже никого не интересует.  Их сторонятся, не воспринимают всерьез, считают изгоями, вечно ноющими неудачниками жизни.  Мораль, доб­родетель, любовь к ближнему - все отброшено, повержено, сметено его величеством Золотым  тельцом!

Он,единственный,   безраздельно  правит в мире, именуемом официально "Международная финансовая система", будо­ража общество бесконечными кризисами, войнами, заговорами, террорами, лишая несчастных, измученных людей последней  надежды обрести, наконец, в этой жизни такой желанный, земной покой.

И вот теперь скажи мне, Виктор: может ли такая система управления госу­дарством называться  совершенной? Или,  изначально порочная, она призвана выполнять совсем иные функции, суть которых я изложил, надеюсь, вполне убедительно!?

Следователь замолк, не спеша наполнил стакан, но, уйдя, в себя, так и не притронулся к пенистой жидкости.

Посетителей в кафе было немного.   Виктор, осмотревшись, заметил, что некоторые из них с интересом прислушиваются к их разговору. Официантка, сидя в уголке, тоже с любопытством наблю­дала за ними.

 - А теперь, Виктор, - прервал, наконец, молчание следова­тель, - вкратце о втором "почему?": почему человек это делает? И что это вообще за двуногое загадочное существо, скрывающееся под блестящей, привлекательной обёрткой под названием "чело­век"? - Следователь отправил в рот лоснящийся от жира ломтик таранки, отпил пива,

- Человек смертен - вот в чем корень всех трагедий на земле, - продолжил он, с удовольствием разжевывая  находящийся во рту пивной деликатес. - С тех пор, как хомо  сапиенс осознал это, обретя возможность мыслить, чувствовать, ощу­щать окружающий его мир, время стало его другом - и, одновременно, врагом.

Потому что напоминало о скоротечности его бытия. Неумо­лимо. Безжалостно. И чем больше человек, неважно кто - олигарх или нищий, - понимал это, тем становился агрессивнее, тем больше разрушений и сумасбродств позволял себе: в одиночку, с группой  единомышленников, в  союзе с целым народом.

И это была месть - скрытая, завуалированная, иногда подсознательная, - несовершенству его создания. Все помыслы  его  были заняты лишь одним: успеть оставить на  этой Земле  свой  след! Пусть даже путем безумия,   с  властью  или  без неё,     воз­вести   над  своей жалкой плотью  ореол величайшего мученика,   тирана, завоевателя, мессии, развратника, убийцы…  не важно кого,  лишь бы  взойти  потом  на заветный пьедестал, имя которому - вечность!

Герострат, Калигула, Нерон, Македонский, Иуда, Батый, Брут, Наполеон, Ульянов, Джугашвили, Гитлер…  и  множество  других,  более  мелких,    безумцев  и  серийных  убийц    -   разве   не   подтверждают   их  деяния  сказанное мною? Да, эти идолы достигли своего - они на пьедестале истории и будут там до тех пор, пока будет существовать этот мир -  но  какой ценой они добилась этого?

И чего стоит после всего отча­янный  призыв гуманистов мира к добродетели? всепрощению? любви к людям,   природе?   Ведь помнишь, у Достоевского: "Могу ли я считать себя счастливым, если знаю, что где-то в мире пролилась хотя бы одна слеза ребенка?" Где они, эти мысли и чувства сегодня? Кто их повторит и, главное -  кто эти слова услышит?

Следователь замолк, пожевал оставшийся еще крохотный  ломтик таранки, затем, вновь устремив на Виктора свой пытливый взгляд, продолжил. 

-   И,  наконец, третье  "почему?".  Это  сладкая пилюля в горьком напитке жизни - Иисус Христос! Он у всех на устах, в сердце, душе. Каждый день, каждую минуту!

А почему? Не является ли это красивой попыткой человечества хоть  как-то оправдать свою временность, увести себя от агрессии, приз­вать к смирению перед волей божьей, приучить к факту смерти, как к величайшему благу, после которого наступит истинный рай, веч­ное блаженство души  и плоти.

Ведь кто его знает: не будь религии  во всех ее    проявлениях, течениях и видах, не будь этого духовного целите­ля, этой своеобразной альтернативы безумию, периодически охва­тывающему обитателей  планеты  Земля, - возможно, человечество давно сошло бы с ума.

 Оно  просто  не выдержало  бы   ежечасного, ежеминутного прессинга осознания своей ничтожной   возможности  участвовать в процессе развития окружающего его мира.  Любая  жизнь пролетает  мгновенно!  Не успел  повзрослеть - тут  же  семья, дети,  неурядицы на  работе!  Постоянный,  изматывающий, унизительный,  чаще  всего,   процесс  добывания  денег  на  пропитание!  А  человеку  заявить  о  себе  хочется!  Хочется,   как  и многим другим,   славы!

А  времени  для всего этого   уже  и  нет! Прошёл... проскочил  мимо  тебя  тот,  заветный,  вагончик  судьбы твоей  - и  всё! Тю-тю... Нет  тебя  в  нем! Умчался  он  навсегда,  помигав  тебе на  прощанье   красной  лампочкой "Стоп!". И остался  ты  один  на  один  со  своими  мечтами, страстями, наполеоновскими  планами  покорения  мира!

 И  таких,  обманутых  судьбой,  - миллионы!  Миллиарды! Куда  ни пойдёшь,  куда,  в  какой последний   уголок Земли   ни  заглянешь! И все  эти  страсти-мордасти смыкаются  в  огромную,  с колоссальным  отрицательным  зарядом,  энергетическую    дугу,  готовую  в  любой  момент  рвануть  и  похоронить  под  своими  обломками  весь  остальной, более удачливый  и  счастливый,   мир!  Видишь,  к  какой  беде  может  привести  катастрофически  малая  протяженность  человеческой  жизни  на  Земле?  Да и сама цивилизация -  вечна ли она?

Возможно,   в  том   виде,  в котором мы ее воспринимаем на данном временном отрезке - да? А что потом? Не возникнет ли однажды, где-нибудь в глубине миров, гигантская межгалактическая катастрофа, которая превратит в адское пламя и пыль большие и ма­лые созвездия и планеты, включая и крохотную Землю, единственную - я в этом уверен - носительницу цивилизации в космическом мире  звезд.

И вновь - я подчеркиваю это, Виктор - вновь на первом плане этот безжалостный, трагический момент конечности, времен­ности, заключенный в простом, примитивном постулате: Земля, как и люди, обречена! Согласно законам развития космических тел она  непременно, рано или поздно, перейдет в другое состоя­ние, то есть погибнет.   

И уж кому, как не тем, кто рожден из ее недр - мыслящим  хомо  сапиенсам   -  не чувствовать это, не понимать жалкую условность внешне красивой, великолепно обстав­ленной игры, имя которой - жизнь!  Вот, Виктор, вкратце моя теория, которая объясняет, я думаю, причины  повсеместного лицедей­ства в жизни, политике, любви, а  так  же ведении государ­ственных дел, где виртуозное умение называть белое черным  дос­тигло  сегодня  небывалых высот в масштабе всей планеты.

 0-о… - следова­тель вдруг взглянул на часы, быстрыми глотками допил пиво, под­нялся. -  Я, кажется, опять увлекся. Будет нагоняй от шефа, хотя... семь бед - один ответ!

Виктор тоже встал, рассчитался с поджидавшей их у стойки официанткой.

-  Приходите, ребята, - напомнила она, улыбаясь.

-  Придем, ягодка! Готовь любимые устрицы в соусе, - ответил Виктор.

-   Устрицы - не устрицы, а кое-что вкусненькое сообразим, -  многообещающе подмигнула официантка.

Они вышли на улицу. Ветер приятно освежил им лица.

-   Я проведу тебя, если не возражаешь, - сказал Виктор следо­вателю, чувствуя, что тот еще не договорил всего.

-  Нет, конечно! - ответил следователь. Они не спеша напра­вились вдоль уходящей к центральной площади улицы. - Тем более, что тебе, надеюсь, интересно будет узнать еще об одной, довольно любопытной, странности в поведении одной,  хорошо известной во  всем  мире,   нации.

Возможно, именно это поможет тебе до конца понять  -  почему народы во всем мире слепо повинуются своим    горе-правителям?  Возможно...

Но какой нации? - заинтригованный многозначи­тельностью следователя, спросил Виктор. - 

-  Какой? - следователь выдержал паузу, закурил, выпустив, не затянувшись, клуб дыма. - Речь идет об итальянцах, Виктор. Дело в том - я узнал об этом совершенно случайно, - что их всех объединяет одна, весьма загадочная,  страсть:  они  любят  все  симметричное.

Геометрические узоры   площадей, дачные сады, планировка игровых площадок, пирамиды фруктов на прилавках базаров, архитек­тура  монументальных строений, памятников,  композиции   картин   ху­дожников - везде царит строгая,  неукоснительно соблюдаемая века­ми, симметрия.

И  знаешь  - почему? Да, да,  совершенно верно: ими владеет все тот же страх перед необузданной силой природы, все­мирной  неорганизованностью, стихией, случайностью... Заметь - вновь тот же мотив случайности, временности  -пребывания человека на Земле.

Но самое интересное: по этой же причине  они просто мистически слепо преклоняются перед... чем бы ты думал? - перед строго организованной, многоступенчатой, паразитирующей структу­рой, узаконенной все тем же государством - бюрократией! Впрочем, последний порок характерен не только для итальянцев: подобно невидимому,       
 разлагающему все живое, грибку, чиновничья мафия поразила весь мир.

И на сегодня она, как и мафия бандитская, непобедима! На­деюсь, Виктор, - следователь бросил через плечо   собеседника ис­пытующе-ироничный взгляд, - ты не осмелишься оспорить эту аксио­му,   уже давно не требующую доказательств?

     С левой стороны от дороги показалось невысокое,  двухэтажное здание УВД.               

     Следователь замедлил шаг: видно было, что разговор по-настоящему   увлек его и отсутствие времени явно раздражало. Тем не менее, мельком взглянув на часы, он продолжил.

  - Не знаю, Виктор, смог ли я тебя в чем-то убедить, но поверь мне - я был с тобою искренен. Я просто хотел приоткрыть завесу, чтобы попыта­ться показать тебе мир с другой, во многом скрытой пока для тебя, стороны. Ведь ты романтик, ты живешь в мире своих фантазий, сво­ей мечты,   прикрываясь  этим щитом от мерзостей жизни, от ее видимых и невидимых уродств...  -

Следователь вновь достал пачку  "Мальборо",  закурил.

- Ну что ж... возможно, ты и прав, - он рывком затянулся, закашлялся и, зло смяв сигарету, отбросил в стоявшую неподалеку урну,  -  это сохраняет нервную систему, иног­да даже дает возможность испытать иллюзию счастья.   

А  я реалист, Виктор, я хочу видеть мир таким, каким он есть; хочу понять его законы, познать тайный механизм, приводящий его в движение. Поверь мне, это увлекательнейшее занятие - умение предвидеть будущее че­рез познание настоящего,  если,   конечно,  природа   наделила  тебя в этом смысле   определенным талантом.

Но это совсем не значит, что когда-нибудь, изучив все детали этого гигантского перпетуум-мобиле  под  названием "жизнь"  и   поняв тщету своих усилий по его переустройству, я не перейду   однажды в   твой   лагерь и не окажусь, как и ты, в пле­ну  вечных   иллюзий   и  романтических грез.

Я ведь очень внимательно за тобой наблюдаю и поверь мне: дело, которым я сейчас занимаюсь, мне совсем не безразлично. Я многое хочу для себя понять, кое-что перепроверить. По крайней мере, на один вопрос я надеюсь получить ответ.

-   Какой? - быстро спросил Виктор.

-   А на какой вопрос искал ответ ты, когда шел на такой опас­ный эксперимент с Мещеряковым? - ответил вопросом на вопрос сле­дователь. - Что тебя заставляло это делать: благородство? жалость? протест против унижения личности? стремление спасти чью-то душу?.. Ну, что молчишь? Не можешь ответить? Вот то-то...

Вся наша жизнь, Виктор, состоит из сплошных вопросов: удачных и не очень, понят­ных и запутанных, глубоких и ничего не значащих. Из них мы выде­ляем один-два,  наиболее   важных для себя,   и всю жизнь, по сути, ищем на них ответ.

И чаще  всего не находим, потому что существуют вопросы, Виктор, ответы на которые не приходят даже через толщу столе­тий. Так что придется немного подождать, мой дорогой романтик; может быть, удача улыбнется  когда-нибудь и нам, особенно если учесть, что в ближайшее время в  окружающем нас пространстве  кое-что произойдет.

-   Что ты имеешь в виду? - опросил удивленный Виктор.

-  То, что уже давно настойчиво стучится к нам в дверь, - ответил загадочно следователь, - и эта дверь не сегодня-завтра будет открыта! Уже  очень скоро отчаявшееся человечество совер­шит свой очередной, трагический шаг,   после чего многие истины,  вчера еще незыблемые, повернутся   к нам своим   отвратительным задом, а на другие будут надеты маски.

И мы  станем свидетелями, как под дикие вопли одураченной толпы и примитивные ритмы пошло­ватой музыки начнется грандиознейший по  масштабам акт - всемир­ный карнавал лицедеев! Добродетель, порок, благочестие - все смешается в безумном вихре и на огромных, сверкающих огнями,  пло­щадях развращенная правителями, обленившаяся, полупьяная чернь будет неистово вопить, как когда-то у стен Колизея:     хлеба и зре­лищ! Хле-ба и зре-елищ!

И прозорливые правители услышат их, и подбросят им шутов и сами станут шутами.   Еще бы: ради    тайной,    заветной    цели, которая у них всегда на уме, стоит иногда отмочить перед боготворящим   тебя стадом    лихого   трепака. "Рим любил Неро­на, а Нерон был великий скоморох!" - это из истории, Виктор. Запомни и повторяй   почаще - здесь разгадка всех трагедий челове­чества на земле.

И смотри… не проспи самое интересное: в пер­вое тысячелетие человечество ввел растлитель нации Калигула; во второе большинство вошло с верой в Иисуса Христа;   что    принесет   нам   так  бурно  начавшееся третье - увидишь  сам.  Советую наблюдать  и  записывать.  А   пока - до  завтра!  Зайдешь  к   десяти - нужно кое-что уточнить…

Следователь улыбнулся, пожал   Виктору руку и, легко подняв­шись по бетонным ступенькам, скрылся за широкой дверью.

Постояв какое-то время в раздумье, Виктор не  спеша направился по улице вниз, в сторону центральной площади. Разговор со сле­дователем, его необычайная   убежденность  в   своей   правоте  не   оставили его   равнодушным. 

И,    вместе   с тем, вызвали какое-то непонят­ное, смутное беспокойство: уж слишком не вязалась нарочитая рез­кость,   обнаженность  высказываний с покрытой вечной тайной профес­сией сыщика.  Создаётся впечатление,  что  он  задумал,  используя  предстоящий  вояж в Италию,  подвести определенную  черту  в отношениях с этим  наглым, самодовольным,    постоянно раздражающим его,  миром больших  денег.  Но об этом он не решается сказать  пока  даже мне, своему  близкому другу.

И это не удивительно: устав от бесконечных проблем, люди живут последнее  время в своем, закрытом от всех,  мирке,   стараясь отгородиться от окружающего их хаоса четырьмя стенами своей квартиры. Так спокойнее, так  уютнее жить там,   где никто, кроме тебя  самого, не сможет  тебя защитить от произвола  властителей.   
Да-а... правители и народ - извечная проблема  общества - почему она так неожиданно вернулась сегодня вновь?

Или она никогда не исчезала и переходила из века в век, вызывая отчаяние и  безысходность у одних,  и неприкрытую   радость и ликование у других?     "Я на  пороках  низменных  играл,  я  вычислил  злодейства  интеграл!" - утверждает  Сатана  в  сочиненной  мною  когда-то  песенке.

И,  пожалуй, прав  он,  этот,  прочно  поселившийся  в  наших  душах,  всемирный злодей!  Слишком  много соблазнов  вокруг,  которые  пробуждают  нашу  неистребимую  алчность.  А он,  этот  коварный бес-искуситель,  пользуется  нашей  слабостью    и  творит  свое  черное  дело, денно  и  нощно,  не  покладая рук,   уродуя  наши  души.

Так  сможет ли когда-нибудь человечество сбросить  с  себя   эти  дьявольские  путы  и  создать,  наконец, общество, способное вести образ жизни, достойный его возвышенного  интеллекта, а не будет вновь и вновь опускаться до уровня существ,  идущих    на  поводу  своих  убогих, первородных    инстинктов?

Сколько гениев подарила миру циви­лизация, но почему ни один из них не изобрел для своих соплеменников  механизм,    способный   навсегда   разорвать   этот   гигантский   порочный   круг, в котором безжалостно и неумолимо гибнет воспаривший когда-то так высоко мировой разум?..

Куда несешься ты, колесница истории? Не слишком ли бесшабашно пролетаешь ты сквозь пограничные    посты   столетий, врываясь в неведомое, в котором притаилась, возможно, и твоя погибель? Найдется ли тот, кто остановит тебя могучей рукой на краю пропасти  и укажет, наконец, величественно и строго, долгождан­ный  путь к спасению. Есть ли ответ?   И будет ли он когда-нибудь?.. "

Глава  романа   "Путь к Центурии" /Забыть  себя.../   
Книга  1-я

2011 январь

Фото  из  интернета