***

История Ангела и Ведьмы. Часть вторая.



                РЫБА  И   ОНДАТРА


       Дима летел во Францию, где на побережье атлантического океана в курортном городке Довиль отец купил небольшой замок. Вернее особняк. Вернее шале.
      Он приобрел его по просьбе новой жены – она в солидном возрасте родила ребенка. И беспокоилась о его здоровье.
      Дима никогда не видел брата. Узнав, что отец женился на Вике, на женщине которую сам Дима любил столько лет и на которой не посмел жениться, он пообещал себе, что забудет отца, забудет эту женщину, полную для него смертельного очарования, и к внезапно появившемуся брату будет испытывать только одно чувство – каменное равнодушие.
       Пять лет он выполнял свой зарок. И выполнял бы и далее. Но сейчас он не посмел отказать отцу – тот умирал в своем великолепном, комфортном, созданным для жизни, доме от рака желудка и попросил сына прилететь попрощаться. Ведь неизвестно точно есть ли жизнь после жизни и встретятся ли они вообще когда либо? 
      В этой просьбе ангел Дима отказать отцу не мог.
       В присланном отцом автомобиле – таком же роскошном, как все остальные окружавшие его предметы, Дима понял, что у него дрожат руки. Он снова увидит эту женщину. Сколько же ей сейчас?
      49! Вот сколько. А самому Диме 37.
      Какая разница – эта женщина жена его отца. Надо же сумела осуществить свою угрозу стать ему мачехой.
      Господи, как же болит сердце. 

       Лимузин плавно подкатил к шикарным, выполненным из граненого хрусталя дверям. Дима не удивлялся – отцу нравилась роскошь, к которой он сам был равнодушен. Он знал, что никакая вещь не в состоянии дать постоянного ощущения счастья.
      Выросший среди дорогих предметом, пресытившись ими, он следом за царем Соломоном мог повторить: Все суета сует и томление духа. Только спасая жизни, только вызволив живого, пусть и с раздробленной  ногой, ребенка из горящего дома в Ливии, он чувствовал восторг и полет.
      Красивые мертвые предметы не вызывали в нем такого восхищения.  В Москве он жил в обычной трехкомнатной квартире, передвигался по городу на не слишком новом Лендкрузере, обедал в далеко не пафосных ресторанах да и пищу  любил простую.
      Из всей роскоши, которой была забита недвижимость отца, он привез в свое жилье картину – портрет прекрасной флорентийки живший во времена Сандро Боттичелли. Возможно им и написанной.
 

   
               

       Однако известие о болезни отца ворвалось черным смерчем. Дима неожиданно понял, что любит отца. Просто они никогда друг друга не понимали – отец хотел для сына самого лучшего, но не понимал что такое «лучшее»  для этого непостижимого ребенка.
       А взрослый ребенок сам нашел свой путь – то занятие, которое
 приносило ему радость. Да и отец, родив нового сына, как-то странно успокоился и больше не терроризировал Диму, требуя бросить блажь,  вернутся в семейный бизнес.
       От аэродрома, где опустился их  личный самолет, до дома отца дорога заняла всего полчаса. И вот он стоит у дверей, за которыми умирает его отец, живет его женщина – та, которую он полюбил еще в юности, и та, что отвергла его!
      Он решительно открыл дверь, хотя знал, сколько боли принесет ему встреча с людьми, которых он любил.

     Стоя у окна,  Вика видела, как подъехала машина – из нее вышел Ангел - тот мальчишка, которого она раскопала в заснеженном скверике и которого полюбила.  После пяти лет разлуки, его внезапной женитьбы и скорого развода Вика желала и боялась встречи с ним – свободным. Девушка Светланка – рыжеволосая красотка, осталась безутешна.  Хоть  свекор и обеспечил ей безбедное существование – купил  квартиру, приличную машинку, давал деньги.
    Она тоже скоро станет свободна! Отец Димы и ее муж умрет в ближайшую неделю. Но, прошло пять лет! Она постарела, а Дима в самом лучшем мужском возрасте – 37 или 38! Силен. Красив. Успешен.
    Да, свою романтическую, «юношескую» любовь Вика должна убрать от его глаз.  У нее есть сын – их маленький сын - и вот ему она и отдаст всю любовь, которую не смогла отдать его отцу.
     Тут она забеспокоилась – как встретятся Николенька, которому уже почти пять и Дима? Вдруг он почувствует, что это его сын? Хотя… Хотя… Мальчик в Париже в Вероникой – не нужно ему видеть, как умирает тот, кого он считает отцом.

     Дима остался в комнате один – слуги поставили чемоданы и удалились. Он подошел к окну – отодвинув штору из тяжелого шелка ручной работы.
     -  Точную копию занавеса из какого-нибудь средневекового замка,  - подумал он, с легким презрением к суетности отца и мачехи – ведь это она оторвалась по полной и декорировала шале.  За окном простирались теннисные корты – молодая женщина в короткой белой юбочке и мужчина средних лет играли в мяч. Далее песок и море – серо-жемчужное, нет, не море – Атлантический океан начинался здесь, вот у самого порога дома его отца. Наверное,  этот дом завещан Вике и брату. Как его? Константину! Не имеет значения – отец и Диму не обойдет. Я у него Первый и Взрослый – мужчина, которым он гордится, хотя и не говорит об этом. Но я-то знаю!
     В дверь робко постучали. Дима открыл.
     - Месье, - сказала молоденькая вьетнамка-горничная, - ваш отец просит навестить его. По-русски она говорила неплохо – видимо одним из условий работы в этом доме было знание языка. Она смотрела на красивого господина, сына хозяина с восторгом – таких красивых белых людей ей еще не приходилось встречать. Однажды, набравшись смелости, она надела свое лучшее платье и пошла в казино – проиграла двести евро и под презрительные взгляды роскошных, но некрасивых мужчин и шикарных злых дам удалилась, чтобы никогда не возвращаться. Маленькая вьетнамская девочка, привезенная отцом-инвалидом во Францию, еще не могла тут занять хорошее место – но ее дети получат образование! И работа у русских оплачивалась гораздо щедрее работы в других домах.
     Дима сообщил, что через 15 минут будет готов. Он встал под душ – быстро растерся мочалкой с душистой пеной, потрогал подбородок – ну легкая щетинка – это даже модно теперь! Одел простые слаксы и рубашку-поло.  Мягкие туфли. Взглянул на себя в зеркало – да, все просто и скромно. Но в глазах плескался испуг – он страшился встречи с отцом, с Викой.
      Входить под своды, едва стоящего после землетрясения здания, он не страшился, а увидится с умирающим страшно? Взглянуть в глаза женщине, которую он так бесславно любил уже – ужас, почти двадцать пять лет! Страшно?  Ты, едва тебя щелкнули по носу, разобиделся и вместо того чтобы добиться Вики,  тут же глупо, в пику женился на Светланке!
      
      Вика стояла перед зеркалом и внимательно рассматривала себя:  тщательный и дорогой уход, большие деньги и отдых на великолепных курортах-СПА. Защита от солнца – одного из главных  врагов женской кожи, правильное питание и занятия плаванием, прогулки на велосипеде, бег вдоль моря по утрам. Магическое искусство Викки – все позволило ей выглядеть моложе своего реального возраста на 8-10 лет.  Но… Кого ты собралась соблазнять? Ангела Диму?  Он забыл тебя давно!
     Она надела невероятное платье – темно-фиолетовое, почти черное  из полупрозрачных кружев – на чехле – никакой пошлости Вика допустить не могла. Просвечивающих грудей или разрезов до трусов.  Глаза обвела зеленым карандашом – они стали светится кошачьим блеском. Немного крем-пудры естественного цвета, немного на губы светлой, с мокрым эффектом помады. Да, все пристойно и… хорошо! Она улыбнулась. Она готова к встречи с возлюбленным, отцом ее ребенка. Даже если он ее просто не заметит. Как это он ее не заметит? Как посмеет? Сегодня же будет в ее кровати! Она так долго его ждала, у неё не было мужчины уже.. пять лет! Нет, больше – последним был тот юный фараон в Египте.
     Господи, о чем я думаю? Его отец умирает!
    
     Отец лежал в комнате с опущенными жалюзи – его лицо с провалившимися глазами и щеками было похоже на голову хищной птицы – чем он и был по своей человеческой сути  на самом деле. Большие состояния – в нашей державе, честно не делаются. Хотя против нынешних олигархов отец был просто голодранец! Но это для других…
     Для мальчика Димы он всегда был любящим и великодушным. Только вот женился неправильно – на любимой Диминой женщине и родил ребенка от нее, а ведь этого хотел сам его сын Дима.
     - Остановись, ангел-спасатель Дима! – Строго сказал он себе. – Ты спасаешь чужие жизни, так прости отца и спаси его душу.
     Он присел рядом с кроватью и взял истончившуюся руку отца в свои руки, холодные и сухие.
     Тот приподнял птичьи пленочки век и сначала не понял, кто перед ним – но тут же и узнал.
      - Дима, - тихо, почти шепча, сказал отец, – ты пришел. Мне трудно говорить, я умираю. Меня держат на наркотиках – боль уже просто нестерпимая. Я понял, что рак  - это пожирающий нас грех.  Прости меня! Я не хочу оставлять тебя обиженным – я женился на Вике, потому что… - Тут отец захрипел. И глаза его стали пусты. Дима крикнул, и в комнату вошел врач, сделал укол.
     - Он умрет сегодня ночью, крайний срок завтрашний рассвет. – Сказал врач. Фразу эту он произнес по-английски.
     - А можно его вывести из забытья? Он хотел сказать мне что-то важное.
    Врач посмотрел в глаза умирающему, и ответил:
     - Нет, он впал в кому.
     - То есть он больше не вернется  в сознание?
     Доктор покачал головой.
     - Чудо, что он вообще дождался вас – по моим расчетам он должен был умереть уже две-три недели назад.
      Дима наклонился над отцом, он видел, что еще дышит его грудь, еще трепещут веки, еще бьется сердце.  И больше его нет!
     Из глаз Димы хлынули слезы – он оплакивал Отца, человека давшего ему жизнь – хорошую жизнь. В ней не было страшной борьбы за существование - ни мелочной экономии, ни коммуналок и пьяных драк, ни уголовников, с их
моралью – умри сегодня, а я умру завтра. Не было в ней и принуждения к тяжелой, грязной, оплачиваемой копейками, работы. Не было беспробудной нищеты. Он всегда жил в комфорте. Он сам выбрал себе тяжелую, но благородную работу спасателя – но ведь это и было его человеческой сутью.
      Все это дал ему отец.
      - Я прощаю тебе всё – все свои детские и недетские обиды. Я прощаю тебе! И я, папа, прошу, прости и ты меня.
      Ангел Дима увидел, что полупрозрачная тень вышла из тела отца и остановилась рядом. Душа отца, а Дима и раньше мог видеть своим внутренним взором души людей, стояла возле него. Он улыбался – снова он был тем молодым мужчиной, которым запомнил его Дима в своем детстве. 
      - Сделай все правильно, прости Вику,  она не виновата перед тобой, это я заставил ее выйти за меня замуж. Полюби Николая! А я – я уже далеко!
       Смерти нет, сын. Смерти нет!
       Дима очнулся – привиделось!  Отец не дышал более – врач ошибся во времени. Он умер здесь и сейчас. В четыре часа пополудни.

        Вика сидела в гостиной так, чтобы первой увидеть Дмитрия.  У ее ног лежал уже стареющий мраморный дог Лео. Его разноцветные глаза смотрели на мир с печалью – он так мало еще прожил, а уже расстается с хозяином – тот за последние несколько недель ни разу не выходил с ним гулять к морю.
       Она ждала с трепетом встречи и боялась ее. Она снова взглянула на себя в зеркало – ее прекрасно выкрашенные в русо-золотистый цвет волосы, с добавлением чужих натурально-золотых кос, были уложены в прическу, которую она видела на картине старинного мастера – высокая корона, отвлекающая внимание от ее начавшего портится подбородка. Украшения – сама скромность – в ушах крупные горошины-жемчужины на винтах, в левом еще одна – небольшой, но неистово сверкающий бриллиант.
        Приличное платье, открывающее ее колени и стройные ноги. На ногах туфли из кожи змеи – она вспомнила, как мечтала о таких туфлях, когда приехала в Москву, и Алла-Ева соблазняла ее стать валютной проституткой. Где она теперь? Где, где – если жива еще, то бомжует на трех вокзалах – блохастая синька из подвалов. Спилась подруга – и споила Алешу.
     Вика встряхнула головой – каждый взрослый человек сам решает, как ему жить. Вика, вот не спилась! Просто в этих людях нет того, что есть в Вике, в Диме, в его отце – нет той железной воли, которая дает лучшую жизнь.
     За этими воспоминаниями она пропустила момент, когда в зал вошел Дима.  Он остановился перед ней – высокий и стройный – идеальная модель любой рекламы. Невероятно, но он стал еще красивее – появилось в его лице что-то такое, что притягивает женщин, сильнее всяких денег, – уверенность успеха. Светло-зеленые глаза смотрели на неё спокойно. Без эмоций. И Вика затосковала.
     Всё! Она для него больше не магнит. 
     Но она ошибалась. Дима научился скрывать свои эмоции. Он, увидев эту ведьму Вику, понял, что никогда ему не уйти от этой женщины. Необъяснимая власть ее простиралась на его душу и тело. Он оценил,  как она прелестно выглядит – старалась, внутренне улыбнулся он и прическа, как у девушки с картины, висящей в его квартире. Чудесное платье, туфельки – все скромно, но – вот соблазнительно!  Да, хочется с нее все это нежно снимать. Под платьем белье – настоящее шелковое, с кружевом ручной работы. На ногах невесомые туфельки, а под ними педикюр – пальчики оближешь. Как он хочет прижаться к этим ножкам губами! Провести по гадкой ножке языком – по внутренней стороне бедра до центра ее женственности… – Дима вздрогнул. Только что умер отец, а он мысленно прелюбодействует с Викой. Он снова спокойно оглядел женщину. -   И почти не стареет, но это ее магические штучки! Таких, как Вика по пальцам пересчитать Диана де Пуатье, Нинон де Ланкло…  Они знали секрет вечной молодости. Знает его и Вика.

     - Как поживаешь, мамуля? – с иронией спросил Дима.
     - Сарказм сейчас неуместен, - холодно ответила Вика, - он умер?
     - Да!
     - Что-то я не вижу твоих слез.
     - А я твоих, веселая вдова.
     - Ты изменился – стал такой отчужденный. – Ей оказалось, что они сражаются на словесных рапирах.
     Вика поднялась. Он не спросил где брат (по легенде, которую ему выдали), тот просто для него не существует…
     - А где этот, как его? Костя.
     - Он в Париже с Вероникой. Я не хотела, что бы ребенок жил в доме, где умирают.
     - Тонко.
     - И кстати его зовут Николай. Постарайся это запомнить.
     Уже в дверях услышала:
     - Я ночью приду!
     Вика это знала, знала, что придет!  Даже когда прочитала тот журнальчик.



                Пять лет назад.

     Она летела в Шарм эль Шейх – залив царей! Любовь? Да, невозможная. Да сильнее смерти любовь и, всегда покидающая нас и иногда возвращающаяся, земная любовь.
     Вика знала это с самого начала – с того момента, когда впервые прикоснулась к плоти Ангела Димы -  ему было 15. Он обманул её со своим возрастом, но какое это имело значение? Она знала – что ласковее и прекраснее этой кожи нет и быть ничего не может на свете.
     И она знала, что Ангел Дима не может быть с ней – она изучила ремесло ведьмы. Она уже получила степень магистра в этом искусстве. И радовала Нику.
     Вика научилась недавнее травмирующее событие делать событием десятилетней давности. 
     Она знала тайну – Руна Наутиз – страдание и принуждение – это Руна Преодоления и Победы. Двигатель прогресса. Её бояться не надо. Христос  был распят на этой Руне и воскрес, и дал нам жизнь вечную. Только хочу я спросить единого Бога – ты принес жертву своего Сына и кому Ты там должен? Кому заплатил такую цену - своего сына отдал распять?  Кто там над тобой Главным еще Главнее?