***
Виктория раз в полгода присылала письма, сообщая о переменах в своей заграничной жизни и передавая приветы тем, кто её помнил. Сквозь строчки читалась радость пополам с облегчением: изредка она проговаривалась, что с ужасом думает о безысходности и нищете, которую пришлось бы влачить, останься она на родине.
Жили они с дочкой пока на пособие, но брат охотно помогал, летом устроил им путешествие по Италии, обещал Францию на следующий год. С фотографий смотрела совсем иная Виктория, с модной короткой стрижкой, в тёмных очках и смешных шортах до колен. Она то махала рукой с гондолы, то стояла, опершись о мраморную колонну.
Гала не любила этих писем, они поднимали со дна души давно осевшую муть сожалений о возможности иной жизни. Дня на три у неё портилось настроение, глухое и необъяснимое раздражение вызывал муж, и ужасно хотелось сорваться на работе: стукнуть вдруг кулаком по столу или накричать на своих юных педагогов…. Про себя она называла их – «цыпушки». А иногда позволяла сказать ласково и вслух: «Цыпоньки вы мои…».
Особых хлопот новые подчинённые не доставляли. Галине нравился щенячий восторг, с которым девушки приступили к работе. Ирина готова была и ночевать в ДДТ, её приходилось вечером буквально выгонять домой. А она придумывала себе срочные занятия: то готовила подручный материал к следующему дню, вырезая стопки заготовок для мягких игрушек из старых протёртых шубеек и курток, которые ей натащили ребятишки, то аккуратным бисерным почерком писала планы или заполняла журналы.
Три раза в неделю в зале пахло девичьим потом и недорогим парфюмом: на занятия аэробикой приходили старшеклассницы, а в низкие окна постоянно подглядывали мальчишки всех возрастов. Мелкие – влезая на сугробы, а постарше – сидели рядом на скамейках, делая вид, что их вовсе не интересует то, что происходит внутри. Валентина училась заочно в пединституте, ей пока хватало такой нагрузки, но Гала уже решила, что возьмёт её «на постоянку». Характером девушка обладала ровным, была весёлой и умненькой, напоминая повадками жеребёнка, которого выпустили побеситься на лугу.
Гала смотрела сквозь окна, затянутые по краю морозным узором, на стайки подростков и думала о том, что её почему-то обошла в школьные годы первая влюблённость: никто не носил ей портфель, провожая до калитки, не ломал охапок первой душистой сирени, не писал смешных записок, которые можно показывать подружкам, требуя клятвы, что этот секрет будет храниться до гроба.
И в институте первые годы прошли в неустанной и постоянной зубрёжке, в пыльных залах областной библиотеки, на дополнительных факультативах и семинарах. Когда появился Николай с его робкими попытками ухаживания, она облегчённо вздохнула: «всё, как у людей». И тихое течение жизни, что понесло их после того, как расписались без всякого шума, вполне её устраивало.
Никогда ей не хотелось ни белого платья с шуршащей фатой, ни застолья с гостями, которые надсадно кричат «горько», а пока брачующиеся на виду у всех изображают поцелуй, тянутся к порции холодца или оливье. Несколько раз ей пришлось побывать на таких свадьбах у сокурсниц, и всегда она покидала празднество со смутным чувством стыда за этот плохо поставленный спектакль.
Она помнила и совсем другие, деревенские свадьбы, когда гуляют три дня, весело и шумно, катая на второй день по улице тёщу в корыте, горланя похабные частушки и напиваясь «в дым». Редко какая свадьба обходилась без драки, кровавых соплей и лёгких увечий.
Галине часто приходилось выслушивать чужие исповеди, в женском коллективе редко бывает иначе. Она удивлялась страстям, которые изнутри сотрясали такие спокойные с виду семьи. Внимая откровениям, ловила себя на невольном чувстве превосходства: у неё-то всё сложилось отлично. И даже болезнь только подтвердила извечную мудрость: «нет худа без добра». Гала вспомнила символический «знак качества», которым отмечали в советское время лучшие товары. Она усмехнулась: на их с Николаем супружеской жизни вполне можно поставить такой знак. Её Урфин Джюс и вправду оказался верным и стойким солдатом.
Два дня назад Гала спешила с работы, чтобы успеть на очередную серию «Санта-Барбары». Её затянула немудрящая история американского городка, где все были связаны между собой, возникали всё новые отношения, усложнялись интриги, и происходило множество событий, за которыми тянуло следить, будто ты подглядываешь в замочную скважину за жизнью уже знакомых тебе людей.
Она шла по обочине дороги, потому что пробираться по узкой тропинке в туманных сумерках было несподручно. Чёрная иностранная машина притормозила почти бесшумно, приоткрылась дверца, и водитель сделал приглашающий жест. Галу подвозили часто, и в этот раз она обрадовалась возможности поскорее добраться домой.
Мужчина улыбнулся:
- Не узнали меня, Галина Викторовна?
Она посмотрела ему в глаза:
- Здравствуйте, Рудольф Сабирович. Спасибо, что остановились.
- Ну, в такой мороз грех не подвезти красивую женщину. Рад, что увиделись случайно. Только собрался назначить вам свидание, и вдруг…
- На ловца и зверь бежит?
- Точно. У нас есть о чём поговорить.
- Вот и хорошо. Есть ещё одна известная поговорка: нечего тянуть кота за хвост.
- Ладно, не будем его тянуть…. Я полагаю, что местная администрация уже пыталась на вас давить?
- Пока нет. Залетела, правда, первая ласточка. Принесла весть о том, что весной будут выборы.
- Отлично. Я думаю, ещё месяц у них уйдёт на раскачку. Надеюсь, вы-то понимаете, что их время прошло?
- Я понимаю. Осталось убедить в этом всех жителей.
- Всех не надо. Нас устроит процентов шестьдесят. Время работает на нас, творится чёрт те что. Народ злой…. Самый подходящий момент, чтобы всё поменять.
- Но Боровиков так просто не сдастся. Сколько лет уже сидит. Хозяин.
- Людям надо внушить, что пора его коленкой под толстый зад. Надо все стрелки на него и переводить. Зарплату не дают? В отпуск не выехать? Детей кормить нечем? Боровиков виноват!
- Рудольф Сабирович, а вы? Сможете всё поменять?
- Галина Викторовна, да за пять лет столько воды утечёт! На пороховой бочке сидим. И не знаем: то ли рванёт, то ли порох в ней – подмоченный….
- Значит, предлагаете жить одним днём?
- А как же! И в писании сказано: живите как птицы небесные!
- Там ещё сказано о том, что не стяжайте богатств на земле….
- Вот именно – богатств! А мы так – крохи подберём, что под ногами лежат….
Он рассмеялся, протянул ей листок из блокнота:
- Вот здесь мой номер, звоните в любое время. А дом у вас – замечательный. Просто – картинка.
- Спасибо. И благодарю, что подвезли, не дали замёрзнуть.
- До свидания, милейшая Галина Викторовна. До скорой встречи.
Удачно, что Николая дома не оказалось. Последнее время он стал допытываться: с кем приехала? Кто такой? Откуда его знаешь? Галина отшучивалась, но чувствовала в муже непонятное и необъяснимое напряжение. Она не придавала этому особого значения, хотя свекровь несколько раз намекала, что мужская ревность в их семье – это наследственное. Сама Елена Павловна до сих пор отчитывалась в каждом шаге и никуда без особой надобности из дома не отлучалась. Говорила, что пенсия для неё – манна небесная, прекратились, наконец, скандалы, которые закатывал муж, когда она задерживалась на работе.
Гала включила телевизор и полностью окунулась в сцену разборок, которые устраивал красавчик Сиси своей жене – блондинке с роскошной грудью и тонкой талией. Гала распустила волосы, подошла к зеркалу и решила, что она от этой американской актриски только и отличается цветом глаз и шевелюры. И почему раньше ей никогда подобные мысли в голову не приходили?
Продолжение http://www.proza.ru/2012/03/20/1468