5
Дом Марты оказался полной противоположностью той избушке, где ночевала Элен. Здесь было чисто, и хозяйка, только войдя в прихожую, разулась и всунула ноги в удобные, с виду, пушистые бежевые тапки. Элен тоже сняла валенки, но тапок ей никто не предложил, и она последовала за хозяйкой босиком.
Прямо в прихожей располагалась лестница, ведущая на второй этаж, а рядом с лестницей две двери; одна закрыта, а вторая распахнута настежь. На закрытой висела табличка с известным изображением черепа и перекрещенных костей, «веселый Роджер» с пиратских флагов. Элен показалось, что череп осклабился и залихватски подмигнул ей. Тряхнув головой, чтобы отогнать наваждение, девушка вошла вслед за Мартой в просторную комнату, где вдоль стены стоял диван, с деревянными подлокотниками и высокой спинкой, а напротив дивана висел огромный плоский телевизор «Филипс», экран которого, мог бы спокойно украшать небольшой кинотеатр.
Рядом с диваном красовался резной журнальный столик, на котором валялись стопкой какие-то глянцевые издания; в верхнем, по обложке, Элен узнала последний номер «Космополитен». Справа от стопки журналов стояла идеально чистая хрустальная пепельница в форме сердца, а рядом с ней трубка, не новая, но явно превосходного качества.
В комнате был почти идеальный порядок, вещи не валялись, им было, где аккуратно спрятаться: всю третью свободную стену занимал большой шкаф купе. Оглядывая комнату, девушка бросила взгляд на потолок и поразилась ещё больше. По всей площади потолка огромное без единого шва и стыка зеркало, что придавало помещению совсем уж не деревенский вид.
- Та избушка-то мне от бабки досталась, она там жила до самой смерти, а потом мне всё свое имущество оставила, передала, так сказать, вместе с семейным делом, – Марта, непрестанно улыбалась, но видно было, что мысли её, витают, где-то совсем далеко. – А этот дом я сама построила, и обставляла под себя, как самой нравилось, а сейчас и глаза не смотрят, если б не было, кому убираться, здесь всё бы грязью заросло. Ладно, что это я раскудахталась. Сейчас мы тебя приоденем, в таком виде далеко не уйдешь, замерзнешь по дороге.
Марта раздвинула двери шкафа и стала выбрасывать на пол всякое шмотьё.
- Серебряные башмачки тебе ни к чему, в снегу утопишь. А ещё чего хуже, саблы отберут. Они мои штучки любят на атомы расщеплять, да всё без пользы. Саблезубым, вообще лучше на глаза не попадаться, так что башмачки их только приманивать будут.
Элен слушала молча. Она решила, что раз все здесь какие-то сумасшедшие, а волшебство от сумасшествия наверняка одна дверь врачебного кабинета отделяет, то лучше ей просто слушаться всего, что советует Марта. Спорить бесполезно, искать какое-то рациональное объяснение она будет потом. Главное не впадать в панику и действовать по обстановке. А уж если удастся добраться до этого их Изум-Города, то там непременно можно будет обратиться к представителям власти, а может даже найти американское консульство. В том, что у Америки есть консульства везде, включая волшебные страны, Элен не сомневалась. Надо отдать должное выдержке смелой девушки. Она не потеряла человеческого достоинства и спокойно переносила все эти безумные приключения, в водоворот которых, ей суждено было угодить. А то ли ещё будет впереди. Значит нужно бороться, чтобы не пропасть здесь, неизвестно где, и вернуться домой. Желательно живой.
- Так что у нас тут ещё. Вот смотри, штаны, ватные, очень не плохие, тёплые и ткань сверху хорошая, сразу не промокнут. Здесь холодно, но ты навстречу весне пойдешь, ещё юбку искать придется, чтоб не спариться.
Марта перешла к другим полкам шкафа и стала выбрасывать на пол нижнее бельё. Большинство трусиков и бюстгальтеров было без этикеток, на некоторых были какие-то чудные надписи и рисунки, на одном телесного цвета боди Элен увидела знакомую этикетку Лормар. Кажется, что-то такое привозили ей из Европы.
- Возьми всего понемногу, - не оборачиваясь, проговорила Марта. – Пригодится на смену. Бельё есть, штаны есть. Так… Марта почесала нос, затем потянулась на цыпочках и вытащила с самой верхней полки стопку разноцветных мужских водолазок.
Элен, всё для себя решив, сбросила оцепенение, в котором она пребывала, неподвижно наблюдая, как Марта орудует в шкафу, и решила поучаствовать в процессе экипировки.
- Дайте мне рюкзак, - негромко, но уверенно проговорила она.
Ведьма, наконец, отвернулась от шкафа, и посмотрела на девушку внимательно.
- Вот молодец, вот это я хвалю. А то была ни рыба, ни мясо. Нужна помощь, нужна помощь, - довольно правдоподобно передразнила американку Марта. – Нужна помощь, надо её брать. Самой. Рюкзак я тебе, конечно, дам, не чемодан же на колесиках. Хотя и чемодан у меня есть. Рюкзак удобнее, это ты правду сказала. Но главное не это. Я тебе самую необходимую вещь, дам. Ведь главное в путешествие что? Правильно, удобная обувь. Раз серебряные башмачки не к месту значит, найдем кое-что получше. Где же эта коробка?
Марта как будто всерьёз задумалась, даже начала ходить по комнате от стены к стене. Схватила пульт, включила огромный телевизор, который зазвучал так громко, что Элен даже вздрогнула от неожиданности. На экране, ритмично двигаясь вприсядку, пел, вернее что-то на распев говорил огромный афроамериканец в мешковатой одежде. Он был увешан драгоценностями, золотые цепи свисали с шеи, а пальцы рук сверкали массивными перстями. Элен начала вглядываться в него, как будто силясь что-то припомнить. Вдруг её осенила странная догадка, она точно знала кто это, но имени вспомнить уже не могла, и что самое удивительное не понимала, ни слова из того, что этот человек говорил.
Элен осознала удивительную вещь - этот человек говорил на её родном языке. На этом языке говорили её родители, этот язык она учила в школе, читала написанные этим языком книги, писала на нём сочинения. Но понять его сейчас она совершенно не могла. В то же время, она уже незаметно для себя перешла на язык Марты и гномов, непривычно трудно произносимый, но абсолютно понятный. Ох, не проходят зря перелеты по воздуху!
Телевизор работал на полную громкость. Вдруг сверху, со второго этажа, раздались резкие удары в пол. Так обычно бывает, когда стучат соседи, разозленные шумной гулянкой проходящей этажом ниже. Элен вздрогнула, то ли от стука, то ли от непонятно откуда взявшихся воспоминаний о соседях сверху. Она жила в небольшом отдельно стоящем домике в Санта-Монике и конечно никакие соседи ей никогда ни в пол, ни в потолок не стучали.
- Точно, так и есть, они наверху должны быть, - прокричала Марта, пытаясь заглушить телевизор. Она убежала на второй этаж, а Элен взяла в руки чёрный с белыми кнопками пульт и сделала звук тише. Потом начала перещёлкивать программы, надеясь наткнуться на местные каналы с новостями; может хоть как-то удастся разобраться, куда же она попала. Она остановилась на передаче, где в небольшой телестудии за столом шли словесные дебаты.
- Как вы прокомментируете то, что за последние двадцать лет жителям нашей страны не удалось вернуть уважение к демократии? – вопрошал скучающий маленький лысый человечек у группы сидящих спиной к камере массивных фигур, которые лишь отдаленно напоминали людей.
- Видите ли, друзья мои, – заговорила одна серая фигура. – Что такое уважение. Уважение это одно из важнейших требований нравственности. В моральном сознании социума уважение предполагает справедливость, равенство прав, внимание к интересу другого существа, его убеждениям. Уважение предполагает свободу, доверие. Подавление этих требований является нарушением уважения. Однако смысл этих качеств, из которых складывается уважение, определяется характером общества и принятыми парадигмами. Понимание свободы, равенства в прошедших веках было совершенно разным. В сегодняшнее время, когда рушатся нравственные устои социума, когда обладающие всеми правами и свободами овцы, не высказывают достаточного уважения и доверия к хищнику, в моральном плане действующего совершенно адекватно, согласно конституционно-правовым и законодательным нормам, принятым в демократической пищевой цепочке, говорить о каком либо уважении вообще становиться крайне затруднительно…
Элен судорожно щёлкнула пультом. На следующем канале громыхал выстрелами обычный боевик, в котором лысый, брутальный мужик ловко расправлялся со своими врагами. «Такой фильм может идти по телевизору в любой стране мира», - подумала Элен. Щелкнула дальше. Здесь тоже какой-то фильм.
Телевизор показывал комнату, спальню. На кровати полнейший беспорядок, простыня перекручена, одеяло до половины свесилось на пол, две подушки разбросаны по разным углам. Обычная дешёвая мебель, на маленькой прикроватной тумбочке книжка в фигурном переплёте, телевизора нет. В комнате тихо, но откуда-то слышится шум льющейся воды и девичий голос, негромко напевающий незнакомую песню с незамысловатой мелодией.
Голос красив, и Элен захотелось увидеть девушку, которая пела. Она даже забыла, что первоначально искала новости. Вдруг вместе с шумом воды прекратилась и песня, а через несколько секунд в комнату вошла красивая стройная девушка, вытирающаяся полотенцем. В комнате кроме неё никого не было, поэтому, не стесняясь, она, отшвырнула мокрое полотенце, подошла к зеркалу, висящему над небольшим туалетным столиком, и стала внимательно вглядываться в своё отражение.
- «Какая фигура! Фантастика» - машинально отметила про себя Элен, хотя ей тоже было чем похвастаться.
Она разглядывала незнакомку, стараясь понять, что привлекает её внимание, помимо фигуры. Наконец пришло озарение. Девушке лет семнадцать, но она настолько лицом похожа на Марту, что сомневаться в родственной связи не приходится.
Элен удивлённо охнула, а девушка, как будто услышала этот звук, отвернулась от зеркала, подняла голову и спросила в пустоту комнаты: «Мам? Опять ты за своё? Ну, сколько можно просить оставить меня в покое?»
6
Марта кубарем скатилась по лестнице, вбежала в комнату, выхватила у Элен пульт и выключила телевизор. Она явно была взволнована, но не испугана, сунула американке в руки коробку из-под обуви и сказала:
- Пойдем на кухню, завтракать пора.
Только сейчас Элен осознала, как, она хочет есть. Больше суток она толком ничего не ела, не считая этого странного питья, которое давала ей Марта.
Завтрак был простой, но питательный, гречневая каша с маслом, вареные вкрутую яйца, хлеб и удивительного вкуса молоко.
- Ты не переживай за пятна то. Кожа у тебя через пару дней побелеет, будет как раньше. Это кратковременный побочный эффект, не страшно. Страшнее то, что приходится тебе в дорогу отправляться. Знаю я теперь, какую службу ты мне сослужить сможешь.
Элен усиленно жевала, запихивая в рот всё, что было на столе. Запивала молоком и кивала в ответ на слова Марты. Она была согласна на любые действия, лишь бы вырваться из этой сумасбродной страны, в которой непонятно где заканчивается явь, и начинаются слуховые и зрительные галлюцинации.
После завтрака, Элен собрала рюкзак, причём помимо смены белья и водолазок, ведьма надавала ей разных сухарей и галет, а под конец выделила целую флягу какого-то напитка, приговаривая, что с пол глотка целый день можно жажду не чувствовать. Элен, скептически повертев в руках, с опаской, но всё-таки приняла и этот подарок Марты.
В коробке из-под обуви лежали отличнейшие походные ботинки, без всяких опознавательных бирок и этикеток.
– Это не вашего производства, - сказала ведьма. - Это Пуциари, башмачник, мой хороший знакомый шьёт. Эксклюзивная вещь, сносу не будет. Его община отвергла, так он в наши места перебрался. Я помогаю ему иногда, а он вот, благодарит.
Надев ботинки, Элен оценила работу мастера по достоинству, да и с размером получилось очень удачно, прямо как по ноге сшиты. Кроме всего прочего, Марта дала ей старую, но ещё вполне приличную куртку «Коламбия», оранжевого цвета и такого же цвета непромокаемые перчатки. Так, что вид у Элен был вполне походный, и теперь плотно позавтракав, она готова была отправиться хоть на край света, хотя быть может, именно там она и находилась в настоящий момент.
- Слушай меня внимательно девочка. Ты свалилась мне как снег на голову, я тебя сюда не звала, но видно всё, что в жизни случается - правильно, и случится, может только так, как случилось и никак иначе. Ты уж поняла наверно, что женщина я не простая, кое-чего умею, да так умею, что многим от этого не поздоровится. Силу свою, я от бабки своей получила, мамка моя больно о другом в жизни заботилась, вот бабка мне и передала, через её голову. Силы у меня много, поэтому живу здесь в своё удовольствие, сама себе царица. Даже саблезубые мне не указ. Но лет мне не столько, насколько выгляжу, да и с каждым годом не молодею. И с каждым годом всё больше я думаю о том, что в один прекрасный момент уходить мне придётся, а уйти из этого мира, не передав кому-то другому свою силу, я не могу. И поэтому, коли, совсем в старости одна буду, тяжело мне придется и страданий приму несказанных столько, что врагу не пожелаешь. Но есть у меня дочь.
Услышав про дочь, Элен чуть не подскочила со стула и готова была уже спросить про девушку из телевизора, но Марта не дала ей слова сказать.
- Да, есть у меня дочь. От кого, да как, не твоего ума дело. Говорю же, что жила в своё удовольствие значит так и есть. Беда одна, что я люблю её без меры, вот и баловала с ранних лет, потакала во всём. От того и выросла она своевольной, да непослушной. Убежала из дома, не хочет, видите ли, в нашей глуши жить, да здесь счастье своё искать. Да и то, права она конечно, контингент здесь не тот.
Вспомнив двух гномов, Элен не могла не согласиться с ведьмой и, в общем-то, понимала девушку, так как наверняка на её месте поступила бы точно так же.
- Я не виню её, счастья только желаю и, в общем, не против, что бы она своей дорогой шла. Только всё по правилам должно быть, традиции нарушать ни к чему. Вот передам ей всё, схоронит она меня здесь в родных местах, а потом уж пусть идет куда хочет. Если сможет.
Марта глухо засмеялась, но было видно, что не до смеха ей и дела сейчас решаются очень для неё серьезные. Она прямо на глазах, как будто старела, и выражение глаз менялось, и лучезарная улыбка тускнела с каждой минутой разговора.
- В общем, слушай меня дальше. Должна ты до Изум-Города добраться, разыскать там доченьку мою ненаглядную и уговорить её приехать сюда ко мне, каким угодно способом, но что б живая здоровая нарисовалась она у меня здесь во всей красе.
- Но, тётя Марта, - американке захотелось назвать ведьму именно так. – Вы же говорите - царица, никто вам не указ, что ж вы сами за ней съездить не можете?
- Э, девонька, сила то моя здесь вся, в этих местах. Скажу я тебе как есть, в таком деле скрытность ни к чему, доверю самое главное. Чем дальше я от своей деревни, где бабка меня перед смертью одарила, тем сила слабее, а коль верст за двадцать уеду, так совсем сила меня оставит. Это я здесь - царица. А за двадцать верст то, как силы уйдут, в прах рассыплюсь. А до Изум-Города не двадцать верст, а многим больше.
Элен слушала, раскрыв рот, и мало-помалу начинала терять самоуверенность, которая уже почти совсем вернулась к ней во время сборов в поход. Она-то думала, доберется до города, найдет Мерлина, тот её домой и оправит. Да не тут-то было.
- Это ты правильно, думаешь. Не всё просто. Да и не бывает просто в нашей жизни-то. Как видишь у меня здесь много вещей из вашего мира. И ты сама у меня здесь появилась. Вход здесь у меня. А выход… У нас, про выходы, вообще мало кто знает. Уж если кто и сможет с этим помочь, то только Мерлин. Он с саблами дружбу водит. Я ему крысу пошлю. Про поручение, которое я тебе даю, он быстрее узнает, чем ты добраться до него сможешь, в этом не сомневайся. Он мне по жизни обязан, не предаст и с дочкой моей повстречаться поможет, и проконтролирует, как ты поручение моё выполнишь. Тогда только о твоём возвращении речь пойти сможет. Так что всё от тебя зависит.
Марта откашлялась, перевела дыхание, и продолжила, но голос её уже не звучал так грозно, взгляд потеплел, и со стороны могло показаться, что она переживает за Элен, которой предстоит долгое и опасное путешествие.
- У нас тут неспокойно, поэтому, я тебе в провожатые своего Дровосека дам. Он не большого ума человек, прямо скажем недалёкий, но зато добрый и смелый, и в обиду тебя никому не даст. Карту вам нарисую, как смогу. Я в географии не сильна, да и далеко отлучаться, как ты понимаешь, не приходилось, но кое-какие ориентиры у вас будут. То, что ты с порученьем справишься, не сомневаюсь, девка ты умная, и крепость внутренняя в тебе видна и трудолюбие и зла всяческого нахвататься не успела. Так что я в тебя верю. Пойдём. Дровосеку шепну, да и отправляться вам пора. Ах, да! Вот тебе карточка Мерлинская, пригодится, когда его в городе искать будешь.
С этими словами Марта протянула американке небольшой плотный кусок картона, на котором было написано, строгими чёрными буквами: «Мерелин Яков Израилевич. Адвокат».