Возвращение Михайло Ломоносова из Германии в Петербург 8 июня 1741 года пришлось в разгар знаменитой эпохи дворцовых переворотов. Напомню, 17 октября 1740 года скончалась императрица Анна Иоанновна, оставив престол сыну своей племянницы Анны Леопольдовны, которому от роду было 2 месяца и 5 дней, при регенте Бироне. Наследник, точнее император, был наречен Иоанном Антоновичем, а вся власть в стране сосредоточилась у Бирона. Но ненадолго. В ночь с 7 на 8 ноября фельдмаршал Миних арестовывает Бирона. Анна Леопольдовна – мать младенца – императора, берет себе титул Правительницы России. Бирона, предварительно приговорив к четвертованию, а затем уже смилостивившись, ссылают в Пелым. Со временем Анна Леопольдовна вытесняет с политической сцены и «блистательного» Миниха, вынуждая его подать в отставку в марте 1741 года.
Летом обостряются отношения со Швецией, и король Фридрих 24 июля подписывает манифест о войне с Россией. Между тем, не разбирающийся в хитросплетениях российской внутренней политики Ломоносов пишет оду на первый день рождения младенца императора Иоанна Антоновича: «Ода, которую в торжественный праздник высокого рождения всепресветлейшего державнейшего великого государя Иоанна Третьего, Императора и Самодержца Всероссийского, 1741 года августа 12 дня веселящаяся Россия произносит».
Уже на следующий день, 13-го августа, следует ответный манифест Правительницы России от имени малолетнего царя. Армия готовится к войне. Главнокомандующим русскими войсками в Финляндии назначен фельдмаршал П.П. Ласси.
Еще начале июля 1741 года русские войска начали стягиваться к Выборгу. Война первоначально предполагавшаяся, как оборонительная, ставила себе целью в первую очередь, обеспечение безопасности Петербурга, поэтому приводились в порядок укрепления Выборга и производились серьезные фортификационные работы в его окрестностях. 20 августа в армию прибывает главнокомандующий армией в Финляндии генерал-фельдмаршал Ласси и признает необходимым, не дожидаясь нападения противника перенести войну на финскую территорию Швеции.
В начале кампании 1741 года русские располагали следующими сведениями о противнике: шведы стояли двумя отрядами - один в 5000 человек под командованием Будденброка близ Фридрихсгама у деревни Кварнбю (Qvarnby), второй под командованием генерал-майора барона Карла-Гейнриха Врангеля в 3000 человек у Мартилы (Martila) за Вильманстрандом. Между отрядами было около 40 верст.
21 августа Ласси со своим корпусом в 9 тыс. чел, налегке, без обозов, стремительно выдвигается к Вильманстранду навстречу Врангелю. Фельдмаршал рассчитывал легко разгромить сначала один шведский корпус, учитывая значительное численное превосходство русских, затем, или захватив достаточное количество припасов в Вильманстранде, продолжить движение навстречу Будденброку, или отступить к Выборгу и пополнив магазины двинуться повторно. Во всяком случае, запас продовольствия взятый с собой русскими войсками был рассчитан на пять дней.
Подполковник Бранденбург, командовавший Карельским драгунским полком, получив известие от своих патрулей и рекогносцировочных партий, высланных к границе, своевременно информировал генерала Врангеля о передвижении русских войск. В свою очередь Врангель отправил донесение Будденброку, где спрашивал совета, что ему делать - или ждать более точных донесений от кавалеристов Бранденбурга, и действовать в соответствии с обстановкой, или, получив приказ, выступать немедленно.
Будденброк отвечал то, что по его данным, никаких сведений о русских он не имеет. Но в случае, если донесение командира карельских драгун подтвердятся, выступать немедленно и идти навстречу противнику с максимальной скоростью. При этом, если будет выяснено, что силы русских намного превосходят отряд Врангеля, надлежит занять удобную позицию и дожидаться подхода основных шведских сил.
Врангель двинулся навстречу русским. Причем вышел также, как и они, налегке, не только без обозов, но и без артиллерии, рассчитывая использовать в бою крепостные орудия Вильманстранда. На следующий день и русские и шведы подошли к крепости почти одновременно.
23 августа 1741 года состоялось сражение, в котором русские одержали победу. По этому поводу Ломоносовым была написана еще одна ода: «Первые трофеи Его Величества Иоанна III, Императора и Самодержца Всероссийского чрез преславную над Шведами победу августа 23 дня 1741 года в Финляндии поставленные и в высокий день тезоименитства Его Императорского Величества августа 29 дня 1741 года в торжественной оде изображенные от всеподданнейшего раба Михаила Ломоносова».
Создание оды, датируется предположительно промежутком времени с 23 августа (день победы русских войск под Вильманстрандом) по 29 августа (день именин императора Ивана Антоновича) 1741 г. Данное произведение является первым выступлением Ломоносова в печати и вместе с тем первой одой Ломоносова, которую Академия наук не только напечатала в «Примечаниях к Ведомостям», но выпустила, кроме того, и отдельным изданием. Это последнее обстоятельство может рассматриваться как косвенное доказательство успеха предшествующей оды по случаю дня рождения императора.
Весьма вероятно, что вторая ода, как и первая, была написана Ломоносовым не по собственному почину, а по поручению Шумахера, который, как известно, искал случаев выслужиться перед новым правительством, а для самого Ломоносова заявить о своем появлении в Академии. Хотя, должность адъюнкта он получит уже при Елизавете Петровне.
Попробуем по тексту самой оды рассмотреть, как Ломоносов оценивает внешнеполитическое положение накануне войны, так и ход самого сражения.
Российских войск хвала растет,
Сердца продерсски страх трясет,
Младой Орел уж льва терзает;
Преж нежель ждали, слышим вдруг
Победы знак, палящий звук.
Россия вновь трофей вздымает
В другой на Финских раз полях.
Свой яд премерску зависть травит,
В неволю тая храбрость славит,
В Российских зрила что полках.
Орел — герб императорской России, лев — герб Швеции.
Оставив шум войны, Градив,
Изранен весь, избит, чуть жив,
К полночным с южных стран склонился.
Искал к покою гор, пещер,
Под именем Градива-Марса Ломоносов подразумевает, по-видимому, Карла XII, укрывшегося после поражения под Полтавой в Турции и только в 1715 г. вернувшегося в Швецию.
У Финских спать залег озер,
Тростник подслав, травой покрылся.
«Теперь уж, — молвил, — я вздохну:
Изойдут язвы толь глубоки.
Бежите, брани прочь жестоки,
Ищите вам мою сестру!»
Кровавы очи лишь сомкнул,
Внезапно тих к себе почул
Приход Венеры и Дианы.
Здесь Ломоносов намекает на бедственное состояние шведской государственной казны, которая в то время была совершенно истощена предыдущими войнами Карла XII. И заодно характеризует преемника Карла XII на шведском престоле - короля Фридриха, почти не занимавшегося государственными делами. О нем писал русский посланник в Стокгольме: «От шведского короля ни доброго, ни худого ожидать не следует; как бы дела ни пошли, та или другая партия одолеет, — ему все равно, лишь бы его величество с известною дамой в покое время свое проводить мог». Другим предметом увлечения Фридриха была охота. Намеком на эти две его страсти является упоминание о Венере, богине любви, и Диане, богине охоты. Далее, мы уточним кой-какие детали.
Лилеи стали в раны класть,
Впустили в них врачебну масть,
Смешавши ту с водой Секваны:
«Ах, встань, прехраброй воин, встань
О старой нашей вспомни дружбе,
Вступи к твоей некосно службе,
Внеси в Россию тяшку брань!»
В этом отрывке, также понятны намеки – «лилеи» — лилии, герб королевской Франции, Секвана — латинское название реки Сены. Речь идет о происках французской дипломатии, которая, субсидируя шведское правительство, склонила его к объявлению войны России.
Необходимо пояснить истоки конфликта. Все началось с кончины 1 февраля 1733 года Августа II, короля польского, курфюрста саксонского, бывшего союзника России по Северной войне, того самого, что доблестный Карл XII гонял по всей Европе. Но, как мы помним, Северная война закончилась победой русских, а значит, и Август II остался на польском троне. Как только король умирает, сразу появляется несколько претендентов на освободившееся царственное место. В первую очередь, конечно законный наследник покойного, сын Фридрих-Август (впоследствии Август III Саксонский). Во-вторых, вновь выходит на политическую сцену Станислав Лещинский, уже побывавший в роли претендента во время Северной войны, как ставленник Карла XII. Но в рассматриваемый период, Лещинский успел выдать свою дочь Марию за французского Людовика XV, а потому и сменил покровителя - побежденную Швецию на Францию. Ну и, в-третьих, довольно недолго упоминался еще претендент от Австрии – Инфант Португальский Дон Эммануэль. Правда, от услуг последнего отказались уже к лету 1733 года.
Итак, основной спор разгорался между Россией и Францией. Швеция пока оставалась в стороне, но внимательно наблюдала за происходящим, выжидая удобный момент для вступления в игру.
Я позволю напомнить, что в соответствии с сепаратным артикулом договора о мире с Россией, подписанным в Ништадте в 1721 году, Швеция получила от России 2 миллиона ефимков. Платежи предполагалось произвести четырьмя равными долями и в следующие сроки – февраль и декабрь 1722 года, октябрь 1723 года и сентябрь 1724 года. Причем это не было некой контрибуцией, поскольку Россия была победительницей в войне, это был политический шаг Петра Великого, понимавшего, что вместе с потерей ряда прибалтийских провинций и выборгского лена, королевский дом Швеции и ее аристократия лишились значительной части своих доходов. Таким образом, выплата этих денег, да еще и растянутая более чем на два года, была некой уступкой за нейтральность шведской стороны на ближайшее время. Кроме того, Швеции позволялось вывозить беспошлинно пшеницу через русские теперь порты – Ригу, Выборг, Ревель. Помимо указанных денежных выгод в соответствии с мирным договором, дополнительно Петр I заключил со Швецией в феврале 1724 года (а выплата последних 500000 ефимков только в сентябре того же года!) особый трактат (allians-traktat), как сказали бы мы сейчас: «о мире и дружбе, и взаимопомощи», сроком на 12 лет. Нарушать трактат шведам было пока не с руки, потому они и выжидали, чем закончиться конфликт между Россией и Францией.
Вечно шумящий, бурлящий и рубящийся между собой на саблях польский сейм, «вдруг» единогласно (на французские деньги) избирает 12 сентября 1733 года королем Станислава Лещинского.
Россия отреагировала молниеносно. Тут же польскую границу переходят корпуса П.П. Ласси и Загрежского, в скором времени занимают Варшаву, на престол возводится Август III, а Лещинский бежит в Данциг. Русские его преследуют, начинается осада. Данциг обороняют поляки (гарнизон составлял около 20000 чел.) вместе с французским экспедиционным корпусом (три батальона из полков Блезуа, Перигор и Ламарш, всего около 4000 солдат) и также с помощью отрядов шведских добровольцев. В июле 1734 года Данциг пал, Лещинский бежал. Казалось, в Европе наступило затишье. Но, мнимое!
Пришло время вспомнить о том самом трактате «о мире и дружбе», заключенном Петром со Швецией на 12 лет. Приближалось время его продления, и царствующая Императрица Анна Иоанновна старалась ускорить этот процесс, дабы обезопасить себя от враждебной реакции шведов на изгнание Лещинского, поддерживавших его по старой памяти.
Но здесь надо остановиться на проблемах династического кризиса в самой России, начавшегося после смерти Петра I.
В 1715 году Петр казнит наследника царевича Алексея, а второй сын, рожденный от брака с Екатериной, умирает в младенчестве. Единственным законным претендентом мужского пола на русский трон остается сын казненного царевича Алексея – Петр, которому на момент смерти Императора исполнилось лишь 10 лет.
Но на престол взошла вдова Императора Екатерина I, поддержанная Меньшиковым, Толстым и Апраксиным, и главным образом, стоявшими за ними гвардейскими полками.
От брака с Петром Великим у Екатерины были еще две дочери – старшая Анна и младшая Елизавета. 21 мая 1725 года Анна сочетается браком с герцогом Голштинии Карлом Фридрихом (1700-1739).
Отец жениха Анны герцог Фридрих Голштинский был другом шведского короля Карла XII, и даже был женат на его старшей сестре Гедвиге-Софии. В Северную войну герцог сражался на стороне шведов и погиб в 1702 году.
Поскольку прямых наследников у погибшего в 1718 году в Норвегии Карла XII не было, то вопрос о престолонаследии должен был решаться между Карлом Фридрихом - сыном старшей сестры Гедвиги-Софии, умершей в 1709 году, и младшей сестрой короля – Ульрикой-Элеонорой, бывшей замужем за Принцем Гессенским Фридрихом. Ближайшим претендентом на шведский престол, как раз и являлся племянник погибшего короля, и даже находившийся в момент смерти Карла XII в рядах шведской армии. Но в дело вмешался шведский ригсдаг, мечтавший об ограничении королевской власти, и фактически был произведен переворот. Голштинский герцог Карл Фридрих (будущий зять Петра Великого и Екатерины) был вынужден бежать. В результате победила младшая сестра Ульрика-Элеонора, ценой согласия на ограничение абсолютизма взошла на престол, но, отличаясь крайне неуживчивым характером, по настоянию ригсдага через год уступила его своему мужу Фридриху I, от лица которого подписывались и Ништадтский мир и последующий союзный трактат.
Отстраненный таким образом подальше от шведского престола племянник Карла XII – Карл Фридрих Голштинский становится мужем Анны – дочери Петра Великого, а через три года у них появляется сын – Карл-Петр-Ульрих (будущий Петр III), и сразу же становится реальным претендентом по женской линии на два престола – России и Швеции.
7-й артикул Ништатдского мира гласил о том, что никоим образом русская сторона не будет никогда вмешиваться в дела наследственные королевства Швеции. Интересно, почему этот пункт (артикул) был вообще включен в договор? Предчувствия шведской стороны о наличии голштинского жениха и русской невесты? Скорее всего, да. Изгнанный голштинский герцог, потеряв право стать королем Швеции, наверняка стал бы добиваться правды на стороне. А самым мощным союзником для него являлась Россия. Но с другой стороны данный артикул одновременно гарантировал, что русская сторона будет также препятствовать и любым другим попыткам, как сейчас говорят, третьих лиц, вмешиваться во внутренние наследственные дела королевства. То есть, русская сторона оставляла за собой право некоего законного контроля за престолом Швеции. Здесь, я думаю, русские переиграли шведов. Этот пункт договора был выгоден, прежде всего, России!
Как в политике и не разыграть подобную карту. Поэтому Екатерина I стала намекать шведской стороне еще до рождения младенца о правах своего зятя на королевский трон. Россия даже планировала некие военные действия в 1725-1727 гг. в пользу родственной ей теперь Голштинии, что заметно ухудшило отношения сторон. Рождение ребенка, уже, правда, после смерти Екатерины, сделало шведов еще более подозрительными и недоброжелательными к России, поскольку они понимали, что этот вопрос, может рано или поздно опять всплыть. Кстати, так и произойдет, но уже в царствование «матушки» Елизаветы и во время войны 1741-1743 гг.
Между тем, Екатерину I сменил двенадцатилетний законный наследник - Петр II, внук Петра Великого, сын казненного царевича Алексея, но ненадолго - скоропостижно скончался через три года. Вслед за ним вспомнили о дочерях сводного брата Императора Петра Великого, правившего вместе с ним некоторое время – Ивана V, Анне и Екатерине. Так на русский престол взошла Анна Иоанновна. Но она была бездетной вдовой, ее общепризнанный фаворит Бирон, несмотря на все милости и звания, полученные от Императорского двора, был женат, претендентов на свою руку она не искала, но требовался наследник. И тут она привлекает свою сестру Екатерину, а точнее ее дочь, свою племянницу – Елизавету-Христину, крестит ее по православному обряду и нарекает Анной Леопольдовной, и тут же выдает замуж за Принца Антона-Ульриха Брауншвейг-Люнебургского и ждет наследника.
Вернемся немного назад к тому самому трактату (allians-traktat) «о мире и дружбе» от 1724 года. Анна Иоанновна через русских посланников в Стокгольме, сначала графа Головина в 1731 году, а затем и его преемника Бестужева, пыталась ускорить продление трактата. Однако король Фридрих I не обладал всей полнотой власти в стране и особо к этому не стремился. Хотя король и был настроен миролюбиво по отношению к России, тем не менее, за него все решал ригсдаг, которого устраивал такой король, но парламент помнил о существовании и племянника Карла XII и его сына, а также о намеках Екатерины I. Поэтому под предлогом того, что срок трактата еще не истек, рассмотрение этого вопроса всячески откладывалось. Между тем франко-русский конфликт из-за Польши следовало использовать в своих интересах.
В 1735 году Анне Иоанновне удается «убедить» шведский парламент в продлении мирного трактата. Аргументов было два. Первый – русская армии Ласси в союзе с Австрией победоносно вышла к Рейну в продолжение необъявленной войны с Францией по урегулированию польской проблемы, и к 3 октября было заключено перемирие. И второй, который был, возможно, существеннее первого, Россия, в дополнение к продлению мирного трактата, брала на себя возврат долгов Карла XII голландским банкирам, сделанным еще в 1702 году. Долг выражался круглой суммой в 750 000 голландских гульденов. Беря в долг у голландцев, Карл XII в качестве залога предоставлял все доходы (сборы) рижской таможни. А Рига стала русским портом. Кстати, еще в 1721 году, когда подписывался договор об окончании войны, шведы требовали этот долг оставить за рижской таможней, но Петр I решительно отверг это, так как уже согласился выплатить те самые 2 миллиона ефимков. Но тут, как говориться, Анна Иоанновна стараясь успокоить шведов, (время было военное, Россия начинала биться с Турцией в безводных степях Причерноморья и пыталась решить проблему покорения Крыма), уступила давнему требованию. Таким образом, 5-го августа 1735 года трактат был возобновлен.
Одновременно с этим трактатом в июне того же года Швеция пытается подписать аналогичный договор и с Францией, но здесь фигурирует цифра в 300 000 гамбургских рейхсталеров, предназначенных для передачи шведскому парламенту. Однако, Франция, раскусив двойную игру, от выплат отказывается. Французский посланник в Стокгольме граф Кастея (Casteja) так резко высказался по этому поводу, что даже был выслан из страны манифестом от 18 марта 1736 года.
Между тем, Россия продолжает очередную войну с Турцией. Войну славную победами, но ужасающую своими потерями, а главное, Белградским миром 1739 года, который сводил на нет все жертвы русских войск. Немаловажную роль в заключение мира сыграла Франция, которой было выгодно подобное завершение войны. Франция надавила на Австрию, выступавшую союзницей России в борьбе с турками и терпевшую от них поражение за поражением, и та заключает сепаратный мир с Оттоманской Портой, поставив русских уже перед свершившимся фактом. Главнокомандующий русской армией фельдмаршал Миних был в бешенстве от подобного поступка союзников, но изменить чего-либо, был уже не в состоянии - Петербург одобрил мир.
В тоже время, шведский парламент окончательно раскололся на «партию войны» с Россией, они себя называли партия «шляп», и миролюбивую партию «колпаков» или «шапок», к последней, кстати, принадлежал и сам шведский король. Расколу способствовало и то, что в декабре 1738 года Франция все-таки подписывает договор, предварительно еще заключив и оборонительный союз со Швецией, и 300000 золотых монет перекочевывают в Стокгольм.
Усердствовал посланник Швеции в Петербурге Эрик Нолькен. Посылая в Стокгольм донесения о ходе русско-турецкой войны, он говорил только об огромных потерях русских войск, что свидетельствовало, по его мнению, о крайне низких боевых качествах русской армии, при этом посол совершенно забывал о победах России, и о блестящих проведенных сражениях, как Минихом, так и Ласси, возглавлявших армию.
Чуть ранее, в том же 1738 году, под давлением Франции, а точнее в ожидании французского золота, Швеция начинает тайные переговоры с Турцией о возможном союзе против России. И даже отдается распоряжение о направлении в Финляндию двух полков для усиления шведского воинского присутствия близ границ России. Действительно, 6000 пехотинцев прибудут в Финляндию к октябрю 1739 года. Русский двор, через своего посланника в Стокгольме, Бестужева в частной аудиенции у короля поинтересовался о причине такой переброски войск непосредственно к русским границам. Король не смог прямо ответить на заданный Бестужевым вопрос. А в ответе официальном значилось, что шведские пограничные крепости в Финляндии находятся в плачевном состоянии, и войска туда направляются для производства фортификационных работ, а также подобные действия Швеции якобы спровоцированы самой Россией, стягивающей войска к границам Финляндии. Это в разгар-то боевых действий с Турцией!
В 1739 году для переговоров с турками в Стамбул тайно направляется шведский майор Мальком Синклер (Цинклер – Zinckler). Но и русские не дремали. На обратном пути майора выслеживают близ города Христианштадта в Силезии, и по прямому письменному указанию президента Военной коллегии, генерал-фельдмаршала Миниха убивают. Исполнители по версии адъютанта Миниха Манштейна – капитан Кутлер и поручики Лесавецкий и Веселовский. Найденная при убиенном майоре почта вскрывается и подбрасывается на гамбургский почтамт. Копии бумаг, подтверждавших замыслы Швеции в отношениях с Оттоманской Портой, были, естественно доставлены в Петербург.
История получила широкую огласку и вызвала бурю негодования в Швеции. Русская сторона, конечно, представила доказательства своей «непричастности», но это мало кого интересовало. Возмущенные толпы жителей Стокгольма даже пытались разгромить в декабре 1739 года русское посольство и выбили стекла. Анне Иоанновне для отвода глаз пришлось сослать исполнителей) в Сибирь, однако, при этом повысив в звании. В тоже время, Императрица, получив неопровержимые доказательства враждебных действий со стороны Швеции, тут же отреагировала запретом на вывоз хлеба из русских портов. Одновременно Швеции был задан прямой вопрос об отношениях с Турцией, поставивший ее в очень неудобное положение.
В сентябре 1739 году завершается война России и Турции. Казалось, момент для нанесения удара по России упущен. Но волнение в самой Швеции наоборот нарастало. Ригсдаг Швеции должен был собраться в 1742 году, однако, под давлением «шляп» заседание переноситься на декабрь 1740 года. Главный вопрос обсуждения – война с Россией. Предводителем дворянства Швеции избирается граф Карл Эмилий Левенгаупт, самый популярный военачальник Швеции того времени, также ярый сторонник войны с Россией. При этом все считали, что планы и замыслы Швеции должны оставаться тайной для всех, включая короля. Шпилевская, в своей книге «Описание войны между Россией и Швецией в Финляндии 1741, 1742 и 1743 годов», ссылаясь на данные шведских архивов, полученные профессором Александровского Университета Фридрихом Сигнелиусом в 1848 году, сообщает о письме графа Карла Гилленборга, главы партии «шляп», т.е. войны, генералу Будденброку, командовавшему войсками в Финляндии, чтобы все донесения, имеющие отношения к предстоящей войны с Россией, адресовались лично ему, и никому другому.
При ригсдаге были образованы комиссии, одна секретнее другой, для окончательного решения вопроса о войне. Самое смешное то, что все эти комиссии рассматривали в худшем исходе войны с Россией – потерю Финляндии! То есть, Финляндию не считали полноценной частью королевства. Обладание Финляндией означало лишь, что Швеция может еще что-то потерять, не подвергаясь сама опасности, так как защищена своим мощным флотом. И возможное отторжение Финляндии от Швеции не казалось чем-то существенным. Дескать, до самого-то королевства война не дойдет. И тут же рассматривался вопрос о том, что вряд ли остальная Европа, останется безучастной, если Швеция будет терпеть поражение, и сама по себе вмешается в вопрос об изменении территориальных границ на севере континента.
21 июля 1741 года сейм почти единогласно, преодолев некоторое сопротивление представителей духовенства и крестьянства, принимает «историческое» решение. При этом было получено согласие короля, который в свою очередь, не будучи шведом (а выходцем из Гессена), «уступал» желанию народа, и при этом вызвался даже возглавить армию. Но у шведской армии был свой претендент на пост Главнокомандующего – граф Карл Эмиль Левенгаупт, считавшийся искусным полководцем, одним из главных инициаторов войны с Россией, ставший после графа Тессина еще и предводителем дворянства и пользовавшийся огромным авторитетом среди всех сословий. Поэтому королю было вежливо отказано по причине его уже преклонного возраста. Существует, правда, еще версия о некой договоренности короля с ригсдагом о признании двух его детей, (получивших титул графов Гессенштейн), рожденных от девицы Таубе, с которой король даже якобы обвенчался. Это при здравствующей законной супруге Ульрике Элеоноре! Это и есть та самая «Венера», о которой упоминает Ломоносов. 24 июля подписывается, а 28 июля обнародуется манифест о войне с Россией с объяснением причин:
Стокгольм, подобным пьянством шумен,
Уязвлен злобой, стал безумен,
Отмкнуть велит войны врата.
Но что за ветр с вечерних стран
Пронырства вас закрыл в туман?
Не зрила чтоб того Россия,
Что ваших войск приход значит?
Зачем ваш збор у нас стоит?
Здесь надо отметить, что все время, начиная с Ништадтского мира, русские очень внимательно наблюдали за своим северным соседом, и комендантам крепостей, стоящих близ новой границы – Выборга и Кексгольма, было вменено в обязанность силами приданных им кавалерийских команд от различных полков постоянно вести разведку и выставлять караулы вдоль границы. «Дабы те караулы и разъезды содержали осторожнее и ежели где, паче чаяния, явятся шведы в собрании или станут собираться, о том ко мне рапортовать, не медля ни часа» - писал обер-комендант Выборга Шувалов майору Павлову Выборгского драгунского полка.
Не сам ли с вами есть Нимврод,
Собрался весь где ваш народ?
Что землю он прилежно роет?
Воздвигнуть хочет столп и град?
Рушить прямой натуры ряд?
Ужасну в свете вещь откроет!
Все ждут, чего не знают ждать.
Да что ж увидим мы за диво?
Колено хочет то кичливо
Другу Полтаву тут создать
Нимврод – библейский персонаж, ассоциирующийся с Ассирией и Вавилоном, привычный образ для сравнения со Швецией. Тем более, что эти строки перекликаются с известным гимнографическим памятником петровской эпохи «Служба в честь Полтавской победы», сочиненным Феофилактом Лопатинским. Надо отметить, что и шведы старались сравнивать русских с ассирийцами. Известно, что полковые капелланы объясняли солдатам, что слово Асур, (Ассирия по-шведски), прочитанное наоборот слово «Руса», т.е. Русь.
Смотри, тяжка коль Шведов страсть,
Коль им страшна Российска власть.
Куда хотят, того не знают:
То тянут, то втыкают меч,
То наш грозятся мир пресечь,
То оной в век хранить желают;
Чинят то умысл нам жесток,
Хотят нам желчи быть горчае,
То воску сердце их мяхчае;
Однако вас сыскал свой рок.
Ломоносов еще раз напоминает о двойственности в 1721—1741 гг. политики Швеции в отношении России. Швеция то возобновляла союз с Россией, заключенный в 1724 г., то начинала, под влиянием французской дипломатии, деятельно готовиться к войне.
Войну открыли Шведы нам:
Горят сердца их к бою жарко;
Гремит Стокгольм трубами ярко
Петербург был извещен о том, как пышно, под звуки литавров Швеция встретила объявление войны. Ломоносов переходит к краткому изложению сражения, обозначив диспозицию.
Вспятить не может их гора,
Металл и пламень что с верьха
Жарчае Геклы к ним рыгает…
Врангель сразу же занял оборонительную позицию. В его распоряжении были: 1 батальон Седерманландского полка, 1 батальон Деликарлийского полка, 1 батальон Вестерботнийского полка, а также части Тавастгусского, Саволакского и Карельского драгунского полков, плюс 300 человек Вильманстрандского полка (из 400, составлявших весь гарнизон), всего около 5000 человек.
Примкнув флангами к бухтам Саймы, Врангель растянул весь свой отряд перед крепостью. На господствующей высоте, называемой Кварнбакен (Qvarnbacken) – «гора», о которой упоминает Ломоносов, шведский военачальник установил батарею из снятых в крепости орудий, и приготовился встречать русских, послав донесение Будденброку с просьбой скорейшего подхода подкреплений прямо в тыл русскому корпусу. Следующий день, казалось, пройдет спокойно, лишь небольшие отряды кавалерии производили рекогносцировку.
Или генерал Врангель действительно не знал о превосходстве сил противника, или все-таки понадеялся на собственное везение и удачу. Потому что, даже организовав хорошую с точки зрения обороны позицию, он переоценивал собственные возможности и ничего не имел для подстраховки. Выдвинув все свои войска в поле, он оставил позади себя разоруженную крепость. Если бы Врангель расположился со своей армией за крепостью, то противостояние затянулось бы и позволило подойти вовремя корпусу Будденброка. Ввязываться в длительную осаду Ласси бы не стал, зная, что собственных припасов у него на несколько дней, и в тылу угрожает корпус Будденброка.
Будденброк, получив известие от Врангеля, что он находится уже вблизи русских, начал приготовления к походу. Однако в отличие от первого, Будденброк готовился к выходу более основательно – с обозом и трехдневным запасом провианта и с артиллерией. Потому смог выступить лишь утром 23 августа, когда дело под Вильманстрандом было уже закончено.
Ласси в тот же день, проведя лично рекогносцировку, убедился в слабости сил шведского отряда и принял решение атаковать.
Построение русских войск было следующим:
- первую линию составили по два батальона от пехотных полков Нарвского, Низовского, Астраханского, Ингерманландского и два батальона гренадер, собранных из всех полков. Линией командовали: генерал-лейтенант Штофельн, генерал-майоры Ливен, Фермер и Альбрехт.
- во второй линии находились также по два батальона Ростовского, Апшеронского, Невского, Великолуцкого и Новгородского пехотных полков, под командованием генерал-лейтенанта Бахметьева и генерал-майора Укскуля.
- правый фланг прикрывали шесть эскадронов – конные гренадеры и Казанские драгуны
- на левом фланге расположились три эскадрона Ямбургского драгунского полка.
- вся артиллерия русского корпуса располагалась позади 2-й линии пехоты.
Сражение началось ожесточенной артиллерийской перестрелкой. Шведская батарея, расположенная на господствующей высоте, наносила ощутимый урон русской пехоте. Русская же артиллерия была бессильна в этой дуэли, так как располагалась значительно ниже и не могла оказать реальную помощь своим пехотным батальонам.
Тогда Ласси бросает гренадер вместе с батальонами Ингерманландского и Астраханского полков под общим командованием полковника Манштейна против артиллерийской батареи противника, но, понеся тяжелые потери, гренадеры вынуждены были безуспешно отступить.
Вслед за отступающими и сместившимися вправо гренадерами, в образовавшуюся брешь первой линии устремляются батальоны шведов – Далекарлийского и Седерманландского полков. Их удар был настолько успешен, что им удалось прорваться через вторую линию русских и даже добраться до пушек, однако более ничего существенного сделать они не смогли, так как обстановка на поле сражения уже поменялась, и им пришлось отступать. Атаковав шестью кавалерийскими эскадронами полковника Ливена при поддержке пехоты левый фланг шведов, где стояли отряды финских Тавастгусского и Саволакского полков, а также отряд Вильманстрандского полка, русские обратили их в бегство. Этот момент также отмечен Ломоносовым:
Вдается в бег побитый Швед,
Бежит Российской конник в след
Чрез Шведских трупов кучи бледны
До самых Вилманстрандских рвов,
Без щету топчет тех голов,
Что быть у нас желали вредны.
Воспользовавшись отступившим левым флангом, Манштейн повторил атаку шведской батареи и, обойдя ее справа по глубокому оврагу, прорвался со своими гренадерами к орудиям.
Врангель попытался перебросить с правого фланга батальон Вестерботнийского полка, но было уже поздно. Левый фланг рассыпался, удержать бегущих было невозможно. Карельский драгунский полк, вместо того чтобы поддержать своих и попытаться обойти русскую кавалерию с фланга, сам устремился к крепости. Драгуны отступали столь поспешно, что русская кавалерия не смогла их даже догнать.
На поле оставался один батальон Вестерботнийского полка, который отчаянно сопротивлялся. Окруженный шестью русскими батальонами, оставшись уже без патронов, батальон построился в каре, развернул знамена и одними штыками решил пробиваться к Фридрихсгаму на соединение с Будденброком.
Русские, отдавая дань мужеству героев, расступились и выпустили их беспрепятственно.
Врангель старался сам исправить положение на левом фланге, но был ранен в руку и увлечен массой отступавших в крепость. К пяти часам вечера русские полностью овладели шведской батареей, стоявшей на горе, а ее пушки развернули на Вильмандстранд.
Преследуя шведов, русские практически на их плечах уже врывались в крепость. Бой развернулся на всем защитном валу. Не имея артиллерии, снятой для устройства полевой батареи, комендант полковник Виллебранд видел, что крепость падет через считанные минуты. Во избежание лишнего кровопролития он доложил об этом Врангелю и получил указание капитулировать. Был выставлен белый флаг.
Русские, заметив это, остановились и выслали парламентеров для принятия капитуляции. И здесь произошло непредвиденное и ужасное. Комендант крепости или не успел или забыл в замешательстве предупредить всех солдат о прекращении огня. При появлении русских парламентеров, сначала был застрелен барабанщик, и затем погибли, пытавшиеся на шведском языке остановить стрелявших, объясняя о капитуляции, командовавший второй линией русских войск генерал-майор барон фон Икскуль и сопровождавший его полковник Леман, командир Апшеронского пехотного полка.
Русские стремительно преодолели ров и валы, ворвались в крепость и город, горя жаждой мщения за убитых на их глазах парламентеров. Началась резня. К семи часам вечера все было кончено. Драгуны еще до темноты преследовали убегавших из города шведов, и лишь убедившись в невозможности поиска, повернули коней обратно.
В плен был взят сам барон Врангель, 5 штаб-офицеров, большое количество обер-офицеров и нижних чинов. На следующий день город был сожжен. Ласси принял решение отступать к Выборгу.
Не то ли ваш воинской цвет,
Всходил которой дватцать лет,
Что долго в неге жил спокойной.
Вас тешил мир, нас Марс трудил;
Солдат ваш спал, наш в брани был,
Терпел Беллоны шум нестройной.
Забыли что вы так щитать,
Что десять Русских Швед прогонит?
Пред нами что колени клонит
Хвастлив толь нашей славы тать?
Ломоносов поясняет причины поражения, что Швеция не воевала ровно двадцать лет, а Россия меж тем не выходила из войн.
На вот вам ваших бед почин:
Соседа в гнев ввели без вин,
Давайте в том другим примеры.
Избранной воин ваш попран.
Где ваш снаряд, запасы, стан?
Никак тому неймете веры.
Хотя и млад Монарх у нас,
Но славны Он чинит победы,
В Своих ступает Предков следы,
Недавно что карали вас.
Столь поспешный отход русских объяснялся значительными большими потерями войск, нежели Ласси укажет в донесении. По этой ли причине, или в ожидании назревавшего в Петербурге дворцового переворота, Ласси в этом году больше не будет предпринимать попыток переходить границу и продолжать боевые действия всей армией. Русские войска захватили в Вильманстранде 4 штандарта, 12 знамен, 12 пушек, 1 мортиру, большое количество легкого оружия, весь крепостной запас продовольствия и денежную казну.
И в заключении Ломоносов славит Анну Леопольдовну:
Доброт чистейший лик вознес
Велику Анну в дверь небес,
Откуда зрит в России ясно
Монарха в лавровых венцах
На матерних Твоих руках,
Низводит весел взор всечасно.
Заодно, и отца Иоанна - принца Антона-Ульриха:
Отца отечества Отец,
Вручил Кому небес Творец
Храбрейшу в свете силу править,
Твоих премного сколь похвал…
По этой причине первые издания оды сразу стали библиографической редкостью, так как после восшествия на престол императрицы Елизаветы Петровны все книги и документы, где упоминались имена Иоанна Антоновича и его родителей, старательно уничтожались или прятались. Резолюцией Академической канцелярии от 8 марта 1744 г. было предписано «запечатать и отослать для сохранения к унтер-библиотекарю Тауберту» экземпляр публикуемой оды, присланный в Академию из Сената. Позднее, в августе 1745 г. канцелярия отправила в Сенат для сожжения целую «кипу» материалов, в том числе и 12 экземпляров «од или похвальных речей, изданных адъюнктом Ломоносовым», в том числе и рассматриваемую оду.
Далее ход бездарной для шведов войны отслеживается в сочинение «Ода на прибытие Ее Величества Великой Государыни Императрицы Елизаветы Петровны из Москвы в Санкт-Петербург 1742 года по коронации».
Брега Невы руками плещут,
Брега Ботнийских вод трепещут.
Осенью Финляндия была уже занята вся, включаю столицу Або, т.е. русские стояли на берегу Ботнического залива. Ломоносов опять обращается к мифологии, сравнивая поведение Швеции с безумной попыткой Фаэтона поджечь Вселенную.
Но что страны вечерни тмятся
И дождь кровавых каплей льют?
Что финских рек струи дымятся
И долы с влагой пламень пьют?
Там, видя выше горизонта
Входяща готфска Фаэтонта
Против течения небес
И вкруг себя горящий лес,
Тюмень в брегах своих мутится
И воды скрыть под землю тщится.
Упомянутая «Тюмень», т.е. река Кюменийоки, это был рубеж обозначенный Императрицей для остановки преследовавшей шведов армии Ласси еще летом, однако, когда приказ достиг командующего, русские войска уже приближались к Гельсингфорсу. Ломоносов советует шведам поскорее заключить мир.
Но речь их шумный вопль скрывает:
Война при шведских берегах
С ужасным стоном возрыдает,
В угрюмых кроется лесах.
Союз приходит вожделенный
И глас возносит к ней смиренный:
«Престань прекрасный век мрачить
И фински горы кровавить:
Се царствует Елисавета,
Да мир подаст пределам света.
Между тем, это произведение, написанное в период между 26 сентября и 20 декабря 1742 г. (прибытие Елизаветы в Петербурге) своевременно опубликовано не было. Россия уже начинала договариваться со Швецией об избрании наследником шведского престола Адольфа Фредерика Гольштейн-Готторпского, надеясь этим обеспечить свое влияние.
Коль радостен жених в убранстве,
Толь Финский Понт в твоем подданстве.
Однако, публикация оды, воспевавшей победы русских войск, представлялась нежелательной. Это было сделано позднее, в 1751 году, после смерти Фредерика, когда определилась враждебная к России политика его преемника и стоило напомнить шведах об их военной авантюре.