СТРАНА ФЕМЕНИЯ
20 июля 3003 года завершилась третья мировая война. Это не была война миров или государств. Это была война между мужчинами и женщинами. Женщины чудом победили. Но это были не те милые, нежные, любящие, творящие гармонию, а потому всегда удачливые в сотворении любви и семьи прелестные создания, счастливицы, которых мало, а те несчастные существа, которых природа обделила женскими чарами, но наделила аналитическим умом, силой воли и жаждой власти.
Озлобленные многовековым гнетом, предательством мужчин, они не могли сдержать ярость и торжество. «Горе побежденным!» - кричали они, бросая мужиков в бассейны с акулами. «Горе побежденным!» - вопили они, заливая им в глотку расплавленный свинец. «Горе побежденным!» - орали они, отдавая приказания распинать мужиков на крестах, как некогда рабов Древнего Рима. Когда первая волна ярости утихла, стала организовываться государственная машина управления. Мстительные женщины решили придать своим действиям видимость законности. На развалинах разрушенных домов, среди пепла и дыма, среди не убранных еще трупов, глаза которым выклевывали вороны, стала подниматься страна «Фемения». Страна, в которой на всех руководящих постах находятся исключительно женщины, а мужчины бесправны, как дети до 16 лет; страна, в которой мужчины отстранены от самого корня жизни – деторождения, поскольку дети в этой стране рождаются пробирочным способом с использованием искусственной спермы; страна, в которой женщины жестоко карают мужчин, чье поведение по отношению к дамам недостаточно хорошо, убивают, или кастрируют тех, кто совершил предательство или измену.
Вот уже около года наиболее активные феминистки разбирали преступления мужчин по отношению к женщинам. Каждое преступление было отмечено в черном досье – личном деле преступника. Черных досье было так много, что трибунал работал в две смены. Женщины, производящие суд, забывали о еде, об удовольствиях, о сне, но часто среди разборок вспоминали о доме и детях, а у тех, кто не знал материнства, возникали смутная тоска и зависть к матерям.
СЦЕНА № 1.
На троне сидит судья Фемида. Она в нежнейшем полупрозрачном платье. Вокруг прислужницы. Одеты в стиле «деловая женщина» с примесью разврата. Идет 999 день страшного суда над мужчинами.
Слушается дело №__. Входит подсудимый. Секретарь зачитывает дело №__.
- №__ семь раз женат. От каждого брака осталось по ребенку. В первый день страшного суда был пойман в ЗАГСе. Собирался жениться в восьмой раз.
Фемида:
- Расстрелять.
Вводят подсудимого №№__.
- №№__ дважды женат. От каждого брака имеет по ребенку. Во втором браке фактически не состоял, от обязанностей мужа отлынивал, потом вообще сбежал, оставив сына с матерью и бабушкой.
Фемида:
- Расстрелять.
№№__:
- Но почему? Я дал жизнь дважды! Без меня ничего бы не было! Детей бы этих не было.
- И без Вас бы тоже было. У нас есть магазин «Сперматозоид». Женщина может приобрести там сперму, ее, женщину, могут искусственно оплодотворить. Дело не в рождаемости. Уж не думаете ли Вы, что самое интересное в процессе создания людей – производство детей? Неужели Вы не понимаете, что нанесли серьезную ПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ ТРАВМУ женщинам и их детям?
- Расстрелять.
- Но ведь я только двух женщин и двух детей бросил, а некоторые бросают по десять!
- Этого еще не хватало! Одна или две – это все равно психологическая травма. Расстрелять!
№№__ уводят.
Вводят юношу. Он тонок, строен, нежное, почти девическое лицо. Длинные ресницы. №№№__ - девственник.
Фемида задумчиво:
- Какой красавчик! Как юный бог Аполлон! Не одна, а десяток женщин плакали бы ночами, терзаясь от влечения к нему, не одна бы наложила на себя руки после разрыва с ним, далеко не одна мечтала бы в ревности убить свою соперницу, а, может быть, и убила бы. О! Как много мук принесли бы его красота и совершенство! Таких надо убивать еще в утробе.
Юноша:
- Фемида! Позвольте мне сказать. Я еще не любил! У меня не было даже дамы сердца, избранницы! Я всю свою жизнь собирался посвятить Богу! Я хотел дать обет безбрачия.
Фемида:
- После победы феминисток служить Богу в храме имеют право только женщины…
- Но…
- Никаких «но». Кастрировать его и отослать на тяжкие работы в рудниках.
- Фемида! А можно на легкие? Можно на легкие работы?
Фемида:
- Его чувство юмора мне нравится. Да и сам он слишком хрупок. Пожалуй, у моей подруги Адольфии как раз заболел евнух, подававший ей кофе в постель. Кастрируйте его и отправьте на виллу к Адольфии. Подавать кофе – легчайшая работа. Правда, после завтрака она любит пороть своих евнухов. Недавно я подарила ей плетку со свинцовым наконечником. Бедняжку истязал муж, но когда произошла революция феминисток, она пришла к власти и получила хорошую возможность отыграться на мужиках. Как они ее терпят? Видимо, понимают, что это лучше, чем расстрел или рудник. Адольфия особенно любит молодые, почти юные тела: на нежной коже так красиво проступает кровь. Словно на снегу расцветают алые маки. Уведите его!
- Благодарю, Фемида! Благодарю! Вы спасли мне жизнь…
Фемида:
- Не стоит благодарности. Следующий!
Вводят следующего.
- №№№№__ - девственник.
Фемида:
- Девственники идут один за другим. Этот менее красив. Но и он потенциальный враг для нас, женщин. Кастрировать и отправить…
№№№№__:
- Лучше расстреляйте, Фемида. Как я буду жить без него?
Падает на колени.
Фемида холодно:
- А ты и не будешь жить. Ты будешь работать на государство «Фемения» по 20 часов в сутки и 4 часа отсыпаться, скотина. (Пинает его ногой в пах). Кастрировать и отправить ассенизатором.
Как в убыстренном кино, один за одним вводят мужчин разных возрастов и раздаются приказы: расстрелять, кастрировать, отправить в рудники. Неожиданно Фемида отрывает глаза от дел и видит перед собой стройного брюнета с бирюзовыми, как море, глазами. У него аристократически тонкие черты лица, мраморно-бледная кожа, темные пряди волос вьются и отбрасывают тени на высокий умный лоб. В одно мгновенье перед Фемидой проносится картина ее прошлой жизни. Вот жгучий брюнет лишает ее девственности в бедной убогой квартирке, вот он, смеясь, собирается уйти. Она, тогда еще юная, чистая, бросается на пол, хватает брюнета за ноги, валит на половик перед дверью, покрывает все его тело поцелуями, плачет, шепчет: «Не уходи! Я умру!» Вот он поднимает за подбородок ее голову, целует. Вот Фемида и он выходят из ЗАГСа: она сияющая, он – высокомерный, надменный. Вот Фемида в его роскошной спальне. Она слышит, как он кричит, по-женски взвизгивая:
- Тварь, скотина! Я подобрал тебя на помойке! Я привел тебя в этот дом, я женился на тебе! А ты делаешь мне козью морду! Ты снова хочешь на помойку? Рыться в ящиках из-под мусора – твой удел.
Вот Фемида бежит из его роскошного дома. Сквозь облако воспоминаний прорезается голос секретаря:
- Фемида! Этого расстрелять? Кастрировать? Отправить в рудники?
Вместо ответа Фемида падает в обморок. Прислужницы окружают ее. Одна, наиболее сообразительная, вскрикивает: «Это жара! Как можно проводить суд в такую жару? Давайте обольем ее водой! Уведите этого, как его зовут? Астр!? Уведите этого недоноска, т.е. Астра, куда-нибудь!»
Астра уводят, Фемиду обливают водой из ведра. Она приходит в чувство:
- Это жара, девочки… Надо прервать заседание суда… прервать до тех пор, пока не поставят сюда кондиционер… или вентилятор, хотя бы… Вы все свободны на сегодня…
Нет, пожалуй, не все… Аврора! Останься. Ты хорошо делаешь массаж. Спина у меня так затекла. Кроме того, я так люблю твои губы, Аврора, твои глаза, твои волосы, твои груди.
Раздевает и ласкает ее: «Помнишь Песню песней?»
Читает в полузабытьи:
- Стелет на ковер простынь. Поцелуй меня, Аврора. Поцелуй. – Целуются. Тело Авроры скользит все ниже… Фемида стонет в экстазе:
- Девочка моя! Чего ты хочешь? Я для тебя сделаю все. Только ласкай меня так… Ласкай меня так везде…
- Фемида! Я хочу ребенка, хочу стать матерью, ощутить, что испытывает мать, нося под сердцем дитя, слыша первый крик младенца…
Раздается звук пощечины. Фемида вскакивает как ужаленная:
- Ты же знаешь, Аврора, я только хочу быть мужчиной, но еще не стала им. До трансплантации остался еще год тайной очереди. Неужели нельзя было удержаться?
- Но Вы сказали, что сделаете… что сделаешь все, что я захочу.
- Ты поймала меня на слове, Аврора. В конце концов, ничего нельзя понимать буквально. Или ты хочешь, чтобы я отдала тебе кого-нибудь из плененных нами мужчин? Каждый из этих недостойных подобий Иисуса подлежит либо кастрации, либо расстрелу. Их гены – это гены предателей, подлецов, убийц, садистов, насильников. Их гены не имеют права продолжать род человеческий. Впрочем, в некоторых лагерях по естественному производству спермы у нас содержатся еще не провинившиеся перед женщинами девственники. Они, как быки-производители, находятся в узких клетках, а мимо них проходят красивые женщины, своим видом и поведением вызывающие эрекцию. Сперма стекает в специальные футляры и уносится рабочими. Тому, от кого получилось больше естественной спермы, раз в месяц предоставляют возможность по-настоящему переспать с женщиной и даже одни сутки погулять по территории спермофермы, оборудованной барами, кинотеатрами, бассейнами. Это наша награда для более активных быков-производителей. Спермоферма хорошо охраняется, бежать оттуда практически невозможно. Но я рекомендую тебе, Аврора, воспользоваться искусственной мужской спермой, производимой на наших заводах: из нее исключены гены предательства, садизма, корысти и путем генной инженерии добавлены гены покорности, великодушия, бескорыстия и всего остального, удобного для женщин. Но, чтобы попасть на этот завод, надо записаться в очередь, которая подойдет только через 3 года.
Аврора, падая на колени и обнимая икры Фемиды, умоляющим тоном говорит:
- На суде ты упомянула магазин «Сперматозоид». Почему мы о нем ничего не знаем?
- Это не для всех, Аврора. Это для тех женщин, которые образуют правящую элиту. Мы должны будем контролировать прирост населения. Уже сейчас входят туда только по выданным мною и некоторыми другими правящими женщинами пропускам.
- Фемида! Если ты не дашь мне пропуск туда, то ласкать тебя будут другие. Я знаю, что ты заменишь меня сотнями подобий, но ты больше не увидишь меня и не услышишь. Смотри: вот нож, а вот мои вены…
Берет нож и собирается резать вены на глазах у Фемиды.
Фемида, вырывая нож:
- Плебейка! Нахалка! Гордячка! Артистка!
Хватает ее за ворот, хлещет по щекам, потом отпускает, устало садится в кресло:
- Впрочем, почему бы и нет? Подобия и копии никогда не заменят оригинала. Я дам тебе шанс стать матерью. (Открывает стол, достает пропуск… Ставит печать и подпись).
Аврора целует Фемиде руки.
Фемида задумчиво:
- Но, ты должна… Обещай мне, Аврора, что после родов, после того, как дитя твое встанет на ноги, ты снова будешь любить меня. Пройдет всего лишь года три… К тому времени мне уже сделают трансплантацию. Я стану новым мужчиной, скрытым, тайным мужчиной в обществе феминисток. Я буду богатым мужиком и возьму тебя в жены, Аврора. Конечно, тайно. Второго ребенка ты уже родишь от меня. Ты станешь мне, как прежде, готовить еду, приносить ее в постель… Я буду целовать твои тонкие, нежные руки, твои мягкие, ласковые глаза, твои алые, сочные, как вишня, губы. Ты навсегда будешь моей, Аврора… А когда мы умрем, нас положат в один гроб, ведь ты не сможешь жить без меня. Правда?
- Правда, Фемида. Все будет так, как ты хочешь! А теперь я могу идти?
- Иди, Аврора. И возвращайся, как можно скорее.
(Аврора уходит).
Фемида в раздумье встает из-за стола… Девять месяцев и год… И неизвестность… Она не вернется. Я знаю, я чувствую это. Мне придется искать подобных…Ей – счастье материнства, а мне – копии, вместо оригинала. Она не вернется. Слишком сильно она унижалась. Тот, кто пережил такое унижение, ненавидит тех, кто был этому причиной. Даже, если любит. В этой любви будет примесь ненависти. Она не вернется. Прощай, Аврора.
Фемида плачет. Занавес закрывается.
СЦЕНА № 2.
Магазин «Сперматозоид». Очередь из элитно одетых женщин. У входа охранник проверяет пропуска. Входят худенькие, выходят они же, но с кругленькими животиками. Скромно одетая Аврора переминается с ноги на ногу. В очереди раздается шушуканье:
- А эта шавка что здесь делает? У нее тоже пропуск, как и у нас?
На глаза Авроры наворачиваются слезы. Она достает платочек и пытается утереть слезинки. Платочек падает, какая-то дама наступает на него ногой.
- Мадам. Простите, мадам. Вы наступили…
- А Вы не роняйте. Ребенка хотите, а вещи роняете. Раззява…
- Мадам. Я не раззява. Я работаю в трибунале Феминисток… Я завтра же напишу донос. Я напишу, что Вы переодетый мужчина, Вас посадят в КПЗ, а моя начальница, Фемида, будет насиловать Вас после каждого допроса. Там, у Фемиды в кабинете ,есть простынь…
- Детка! Я сама могу посадить кого угодно в КПЗ. Я работаю в ФСБ Феминисток. А вот, кстати, и твоя очередь подошла. Пропуск есть у тебя, дорогая?
- Есть, - злобным шепотом отвечает Аврора…
Она раскрывает пропуск, предъявляет его охраннику.
- Странно, что вы тоже из элиты, - бормочет охранник.
- Странно, что Вас всего лишь кастрировали, - гневно отвечает Аврора.
Она проходит в зал, оборудованный компьютерами. Сотрудница фирмы «Сперматозоид» подбегает к ней весьма расторопно.
- Госпожа! Мы рады Вас приветствовать в нашем магазине. Кого Вы хотите? Девочку или мальчика?
- Мальчика.
- С техническим умом или гуманитарным?
- С гуманитарным.
- Тогда зайдите за ширму и заполните анкету…
Аврора, улыбаясь:
- Непременно за ширму?
- Да… Такой у нас порядок. Как при голосовании на выборах в Думу, Вы ведь сейчас тоже делаете свой выбор? Не правда ли?
- Да, конечно, - отвечает Аврора, заходя за ширму.
СЦЕНА № 3.
За ширмой сидит волосатый мужчина в семейных трусах. У него бородка, очки и мускулистые загорелые руки. Аврора тихо вскрикивает.
- Не падайте в обморок, дорогая… Конечно, Вы ожидали увидеть продавца-женщину в белом халате, шприц со спермой. Но, понимаете ли, вчера (это пока не разглашают газеты) остановились все заводы, производящие сперму. Рабочие требуют повышения зарплаты, их поддержали мужчины со спермофермы. Они требуют, чтобы вместо клеток им дали каждому по отдельной квартире с кондиционером, балконом и раздельным санузлом. Рождаемость в стране «Фемения» под угрозой.
- Что же мне делать? – спрашивает Аврора.
Она в ужасе. Бледна, как мел.
- Прибегнуть к помощи врача.
- Но разве Вы не кастри…
- Чудом нет. Меня с Астром (бывшим супругом Вашей Фемиды) отправили на спермоферму. Я уговорил Астра бежать. Но беда случилась по дороге к месту заключения. Астр был очень красив. Женщины вешались ему на шею. В мирное время я, пожалуй, даже позавидовал бы ему. Но именно яркая броская внешность и погубила Астра: охранницы, не замечая меня, в слепой ярости принялись стрелять по нему, а когда Астр упал, бросились, как овчарки, чтобы добить или взять в плен, а я бежал, бежал, бежал… Не спрашивай, как я очутился здесь. У нас слишком мало времени. Ты мне нравишься. Нежненькая, слабенькая и… такая смелая. И ты хочешь ребеночка. Знаешь, искусственные дети… такая гадость. Еще никто не представляет, что они будут выкидывать, когда вырастут. К тому же, у них слабый иммунитет. Несколько простуд, и они – трупы. Думай быстрее! Тебе предоставляется редкая возможность забеременеть естественно.
Голос работницы магазина:
- Девушка за ширмой. Поторопитесь, здесь очередь.
Аврора закрывает глаза и говорит: «Я согласна!»
Волосатый мужчина расстегивает ей блузку.
Через некоторое время Аврора выходит из магазина, как и все, с небольшим животиком. Она идет и напевает:
- Любовь – такая глупость большая.
Влюбленных всех лишает разума любовь.
Все это знают и понимают,
А я вернусь к моей Фемиде вновь.
СЦЕНА № 4.
Перерыв между допросами в здании «Страшного суда над мужчинами». На персидском ковре белая простынь, на простыне Фемида, обнимающая чудной красоты девочку-подростка. Девочка очень похожа на Аврору, но много моложе. Подобие Авроры сидит и играет на гитаре. Оно тихонько напевает:
- Мохнатый шмель. На душистый хмель.
Цапля серая в камыши…
Фемида осторожно подходит к ней, мягко берет из рук гитару и чуть наигранно цитирует:
- Не пой, красавица, при мне
Ты песен Грузии печальной…
Она делает паузу, задумчиво глядя в окно:
- Увы! Напоминают мне
Твои жестокие напевы
Иную ночь и при луне
Черты другой, далекой девы.
Она бросает гитару на подушку.
- Лесбия! Мне грустно. Я тоскую.
- Ты тоскуешь по ней? По Авроре?
- Да, Лесбия…
- Но ведь нам хорошо вместе…
- Да, Лесбия…
- Может, это следствие трансплантации? Новый орган. Он такой большой и длинный. Это так неудобно, наверное. Еще, наверное, больно в том месте, где его вшили, т.е. вживили.
- Нет, Лесбия… Это другая операция. Это операция на сердце. Впрочем, зачем я говорю тебе это? Ведь мы собирались пожениться. Ты родишь мне дитя.
- А если вернется Аврора с ребенком на руках? К тебе?
- Нет! Лесбия! Она не вернется. Слишком она была вынуждена унижаться. Не волнуйся, Лесбия. Ты лучше ее. Ты веселая, ты живая… Аврора была истеричка. Она угрожала мне, что порежет вены, если я не дам ей пропуск в тот магазин. Аврора не хотела ждать, не верила, что я превращусь в мужчину, не верила, что трансплантация – реальность. А это – реальность. Я стал мужчиной. Лесбия, а душа моя помнит все мирочувствие женщины. Только тот, кто когда-то был женщиной, может ее понять, полюбить… Я всегда буду любить и понимать тебя, Лесбия. И я…всегда…
Распахивается дверь. На пороге появляется Аврора с грудным ребенком на руках.
- Здравствуй, Фемида. Ты не ожидала, что я вернусь? Я слышала ваш разговор. Это Лесбия?
- Да. Это Лесбия. Моя будущая жена.
- Так ты уже сделала (сделал) трансплантацию и стал НОВЫМ МУЖЧИНОЙ нового общества?
- Да, уже стал.
Аврора кладет ребенка на подушку, начинает хохотать:
- А каким, простите, мужчиной ты стал: европейским или восточным? Если восточным, то ничего, не страшно. Можно организовать гарем. Я – первая жена. Лесбия – вторая. Или наоборот, если хочешь: Лесбия первая, а я вторая…
- Аврора! Я стал европейским мужчиной.
- Но ведь мы построили новое общество «Фемения». Всех мужчин либо расстреливают, либо кастрируют. Предателей и изменников расстреливать! Невинных девственников кастрировать и использовать на тяжелых работах, - кажется, так написано в Уголовном кодексе Фемении?
- Аврора! Нет таких законов, которые нельзя обойти. Я стал европейским мужчиной, и мы с Лесбией неофициально, но поженимся. Убирайся к черту со своим младенцем! Ты не верила в трансплантацию, ты не хотела ждать. Ты меня предала!
- Это ты не верил (не верила), что я вернусь, и завела Лесбию. Это ты меня предала, Фемида.
Младенец плачет. Аврора начинает его качать:
- Ты не плачь, ты не плачь,
Я куплю тебе калач.
А твой папочка – палач.
Раз палач, два палач,
Три палач.
Мы от папочки уйдем
И другого мы найдем…
- Я ухожу. Оставайся с ней, с Лесбией. Теперь я действительно никогда не вернусь.
Фемида:
- И не возвращайся.
Обращаясь к Лесбии:
- Видишь, она ушла. Иди ко мне, Лесбия… Поцелуй меня в райский сад.
Лесбия:
- Предатель! Подлец! Как только произошла трансплантация, ты обрел (обрела) все пороки мужчин. Я видеть тебя не могу, кобель!
(Лесбия убегает).
Фемид, оставаясь один:
- Обе истерички! Обе меня бросили! Ни сна, ни отдыха измученной душе! Впрочем, вместо них я найду себе других, еще лучше! Имя им – легион!
Однако, надо заснуть. Ведь завтра снова в трибунал. По предварительным данным 150 мужиков надо расстрелять, а 40 кастрировать.
Звонит в колокольчик.
Входит прислуга. Фемида говорит:
- Линда, будь так добра, приготовь мне назавтра вон то женское платье, с оборочками, рюшечки прогладь. Потом сама оденься в пеньюар. Завтра очень ответственный день… Мне надо хорошо выспаться, чтобы не перепутать, кого расстрелять, а кого кастрировать. Линда! Не забудь тазепам, фенозепам, галоперидол принеси со стаканом воды. Выспаться надо, господа! Тазепам, фенозепем, галоперидол и еще раз галоперидол! Шизофрения – болезнь гениев и королей, гениев и королей, гениев и королей. Мы, шизофреники, сегодня правим этим миром. Ха-ха-ха.*
* Гомерический смех Фемиды.
Занавес закрывается.