Пожалуй, теперь ни у кого уже не вызывает сомнения тот факт, что Воронеж является самым мистическим городом нашей планеты. А то, и всей солнечной системы в северном полушарии. Именно здесь Гай Юлий Цезарь заказывал на обед пельмени с оливковым майонезом в трактире на Московском проспекте, когда шел переходить Рубикон на босу ногу, и - остался жив даже когда съел две порции! А там ещё тогда Варька Рябая работала трактирщицей. Бог ты мой! Как же она убивалась после этого инцидента! Как уговаривала его:
- Гаечка ты моя пустоголовая, Юличка ты мой непутёвый! Да не ходи ты никуда отселе, живи в подсобке, сколь захочешь, а я тебя буду досыта расстегаями да застегаями бесплатно кормить, а ты в суде будешь истинным свидетелем, что вся наша пища не ведёт к погибели лютой !
Но не послушался вещунью гордый император, вот поэтому Брут и впиндюрил ему финку по самые бакенбарды.
А ведь мог бы жить да жить. Варька – баба справная, она б этого Брута одной скалкой до самого Тибра гнала б. Вот, такая вот она мистическое существо.
Да, история нашего города полна таких же сверхъестественных событий.
Взять хотя бы того же хана Батыя. Он и титул свой высокий получил у нас на Гусиновке, когда в карты проигрался Ваське Палёному. Они у него дома играли «на интерес» по одному таньга за вист. Васька, конечно, парень несказанно честный, но шулер, каких мало. Поэтому он Батыя ободрал как липку. Тот вскоре остался в одном тюрбане да тапочках, даже портки проиграл. А азарт его не отпускает. Вот он и уговаривает Ваську в долг поиграть, а тот ему:
- Не, Батый! Не стану больше с тобой за стол садиться. Тебе и так хана придёт, как только за мою калитку выйдешь. Наши бабы, едва твой голый зад узрят, засекут тебя крапивою в воспитательных целях для повышения нравственности, и никакая татарва тебя не спасёт. Зачем же мне с покойником играть?!
- Прав ты, Василий, ох, как прав! – воскликнул на это Батый, - Порадовал ты меня душевно своими вещими словесами. Ведь если ко мне хана придёт, то и я тут же ханом сделаюсь, - и с радостью выбежал со двора навстречу своей нелёгкой судьбинушке. Бабы гусиновские его, конечно, крапивою попотчевали, но без фанатизма.
Вот так он и стал править татаро-монгольским игом. Дань со всех встречных и поперечных с огромным усердием собирал, всё мечтал ещё разок с Палёным сыграть и отыграться. Не довелось, болезному. Зашибли его скоро на Куликовом поле. Видать, не вовремя подвернулся под горячую руку Пересвету, либо ещё кому из наших парней. Ребята там тогда все вспыльчивые собрались, не на жизнь, а насмерть спорили, как же все-таки называть наш город, а он, небось, вмешался, хотел чего-нибудь татарское отчебучить. А там и без него, предлагателей было не счесть.
Например, Василий Иванович Чапаев, легендарный комдив, как раз перед этим Всемирную историю прочитал в местной избе-читальне, так он прямо так и заявил:
- Я со всей революционной прямотой требую назвать этот безымянный город Тиотеакаклем, что в переводе означает «иглокожая птица». И баста!
- Ну, батенька, ты и загнул, - оппонировал ему с пол-оборота Илья Муромец, - ты бы ещё его Рабиндранатом Тагором назвал.
- А причём здесь индийский писатель? – удивились остальные участники дискуссии.
- Да уж больно на «Растудыт твою мать» похоже, даже больше, чем евонный Тио-тьфу-какль.
Василий Иванович затеял было обидеться за весь Третий Интернационал и уже табурет взял в руки, чтоб разбить его о голову Илюши, но не успел.
- Бьятцы!!! – с приятной картавинкой в голосе вмешался в общий разговор Владимир Ильич Ленин, - вы тут случайно ходоков нигде не видели? А то у меня опять кто-то мою пйолетайскую фуяжку стыйил!!!
Все невольно кинулись искать названный головной убор, даже про свой спор забыли. Ищут-ищут, не могут найти. Пришлось вызывать Вия. Когда тому, по его просьбе подняли веки, Хома Брут, как водится, сразу же умер. А зря. Погорячился. Потому что Вий уверенно указал корявым пальцем в кусты и громогласно произнес:
- Вор – он, ёж!
Все обратили свои взоры туда и тотчас же увидели наглого ёжика в ленинской фуражке набекрень. Не выдержали и заорали хором:
- Вор – он, ёж! Вор – он, ёж!
Ильич отнял у охамевшего животного своё кровное, напялил его на лысину и предложил увековечить это событие в названии города, то есть «Воронёж» (они тогда в древнерусском языке все слова слитно писали, без пробелов). «За» проголосовали единогласно. А поскольку историк Карамзин к тому моменту ещё не придумал букву «Ё», то записали это в летописи как «Воронеж». После чего торжественно похоронили Хому Брута как невинную жертву сталинских репрессий. Хотя римляне категорически возражали, обвиняя его в убийстве Цезаря. Поляки тоже в стороне не остались. На всякий случай, заявили, что именно он участвовал в Катынском расстреле польских офицеров. Но, как всегда, бездоказательно, на бескорыстном энтузиазме к деньгам.
Покончив с топонимикой, участники форума на Куликовом поле с радостью разъехались, поставив на центральной площади нашего города памятник Ильичу с кепкой на голове и ещё одной кепкой, зажатой в руке. Мало ли что может случиться в городе с таким названием. И действительно, через неделю у памятника не осталось ни одной фуражки. Мистика.
Впрочем, на этом мистика не закончилась, а только стартовала. Памятуя об истории названия своего города, все воронежцы с момента рождения обладают невероятной честностью и ни за какие коврижки чужого не возьмут. А уж градоначальники нашего города – тем более, хоть в Парижскую Палату мер и весов, как эталон бескорыстия и образец служения народу. И, тем не менее, кражи здесь случаются не реже, а, пожалуй, даже и чаще, чем в других городах! А что поделаешь?! Вор – он, ёж! Хотя вся мировая наука стала в тупик, не имея возможности объяснить, как, а – главное – зачем, это иглокожее украло полтора километра чугунных ограждений на набережной. Или каким образом оно же сделало процветающий край дотационным регионом?
Хотя, это уже другая история… А с названием города теперь всё яснее ясного.