Матросы нового призыва приходят на корабли разными путями.
Одних после призыва учат аж несколько месяцев, скажем, на радиотелеграфистов, сигнальщиков, зенитчиков. Потом они приходят на корабли - и с них начинают снимать стружку на предмет реальной военно-морской жизни.
А другие проходят только месячный курс молодого бойца, после чего их Родина сразу использует на флоте по тому профилю, который они уже кое-как приобрели до оформления военного билета. К примеру, сельским ребятам-трактористам прямая дорога в мотористы. Их надо всего лишь для порядка научить маршировать, вдолбить им положения уставов, дать понятие о предстоящих тяготах и лишениях – и вперёд. Или портные там, товароведы, фельдшеры… Я оказался во второй категории, подлежал месячной муштре с последующей отправкой «на коробку».
Я умел печатать на машинке, а такой человеческий товар в 70-х годах 20 века был на флоте штучным.
На территории одной из специализированных военно-морских школ, расположенной на крымском мысе Фиолент, было выделено несколько казарм для таких, как я, матросов-курсантов.
Солнечная погода первых чисел ноября 1976 года сменилась заморозками, снегом и вьюгой. В этой белой кутерьме мы часами упражнялись на плацу, осваивая азы шагистики.
Занятия с ротой, в которую я был определён, проводил мичман Леонов, командированный, как нам сказали по секрету местные старшины, «с самой вашей тридцатой дивизии кораблей, куда вы и пойдёте служить». Дивизия кораблей представлялась нам этакой неисчислимой армадой, тысячами высоченных бортов, непобедимой мощью. Перспектива служить в дивизии кораблей давала хоть какую-то путеводную определённость бритым наголо новобранцам, из которых каждый день понемногу выходил толк - и в прямом, и в переносном смысле.
Мичман Леонов был среднего роста… Впрочем, мысленно оденьте киноартиста Леонова в военно-морскую форму – и портрет будет готов. Разве что лицом он был более суров, особенно когда сдвигал брови к переносице. Дополнительным штрихом нашего Леонова была короткая изогнутая крючком курительная трубка, которую тот почти не выпускал изо рта, но никогда не использовал по прямому назначению. Перед нами он предстал этаким морским волком, прошедшим все моря мира. Когда он командовал «левой!», широко расставив ноги и подставив лицо снежному вихрю, мы видели его на капитанском мостике, и не медля отдали бы все свои жизни, крикни он «На абордаж!». Мы еще не знали отношения к мичманам на кораблях, он был для нас единственным представителем боевой мощи Краснознамённого черноморского флота.
Несмотря на частые покрикивания и даже матерные междометья во время занятий, был он мужик добрый, на перекурах мы тянулись к нему с вопросами про не известную пока будущую службу на кораблях.
- Товарищ мичман, а можно…
- Можно козу на возу, - перебивал мичман, Машку за ляжку и телегу с разбега, а на флоте говорят «разрешите».
- Товарищ мичман, разрешите… А вот мы пойдём все на один корабль?
- Смотря кого куда пошлют.
- А вот с вами могут послать вместе служить?
- Это смотря кто пошлёт.
- Товарищ мичман, а говорят, что в антеннах на корабле есть радиация..
- Ну, это смотря какая антенна.
По всему было видно, что моряк он был опытный, бывалый, но ему не положено было выдавать военные тайны тем, кто еще не принял присягу. Тем не менее, вопросы и желание получить на них ответы не иссякали.
- Товарищ мичман, а много брому в чай добавляют?
- Это смотря в какой чай.
- Товарищ мичман, а я смогу до мичмана дослужиться?
- Это смотря как будешь служить.
Конечно, были и редкие секунды откровений. К примеру, мичман Леонов весьма охотно, хотя и кратко, рассказал нам о том, что он лично знаком с командиром дивизии кораблей, совсем недавно встречался с ним и получил от него благодарность.
- Товарищ мичман, а что же, командир дивизии всех мичманов на кораблях знает?
- Меня – знает, уж будьте уверены. Знает и по имени, и по отчеству.
Авторитет мичмана Леонова еще больше вырос в наших глазах.
Мы бодро мёрзли на строевых занятиях, старательно зубрили присягу, разбирали и собирали автоматы…
- Товарищ мичман, а морской узел можно быстро развязать?
- Это смотря кто завязывал.
- Товарищ мичман, а если корабль резко рванёт от причала, кнехт выдернется?
- Смотря какой корабль.
…Первым желанием после принятия присяги было узнать, наконец, у мичмана Леонова положенные нам военные тайны. Хотя бы, в первую очередь, как обходиться с годками, на сколько месяцев уходят корабли в дальние походы и будет ли стоять, если всё-таки в чай добавляют бром.
Но когда мы прибежали в кубрик (так мы называли казарму), выяснилось, что мичман Леонов по срочному делу убыл в дивизию, по приказанию, кажется, самого контр-адмирала.
На следующий день после завтрака нас с увесистыми заплечными вещмешками отправили на Минную стенку (так называется военный причал в центральной части города), где уже стояло несколько сотен таких же новобранцев, и потом какой-то увесистый офицер до темноты пофамильно выкрикивал одного за другим. Названные бежали к баркасам и отправлялись по кораблям.
Прошло несколько месяцев. Как-то летом после увольнения мне приспичило по малой нужде на той самой Минной стенке.
- Зема, есть тут гальюн? – спросил я матроса в синей робе, по всему видно, местного.
- Там, в гараже, до конца и направо, за чёрной волгой комдива, - махнул мне служивый в конец причала.
Я быстро нашёл, что искал.
На обратном пути в гараже я услышал до боли знакомый голос человека, склонившегося под крышкой капота чёрной волги.
- Поддай, поддай газку, Димка! Да не дрейфь ты, не сорвёт, я сказал – успеем. Что значит, не зафурычит? Еще как зафурычит! Это смотря кто ремонтирует!
Мичман Леонов, наш бесстрашный, наш бывалый, наш морской волк оказался заведующим гаражом тридцатой дивизии противолодочных кораблей.
Я вспоминаю этого человека каждый раз, когда смотрю фильмы с участием его однофамильца. Я вспоминаю мичмана Леонова с благодарностью. За месяц на крымском мысе Фиолент он спокойно, рассудительно, ни разу не соврав, дал нам понять, что флот не однозначен. Всё пришлось оценивать своей головой.