Удивляюсь всем, кто не помнит своего далекого детства, своего родного села или города, веселых приключений и обид, порой таких горьких. А я вот помню себя с очень ранних лет и очень рада, что сберегла моя память много для меня интересного. Кто-то спросит: «Зачем все это?» Не смогу объяснить, право.
Сколько эпизодов всплывает в памяти, да каких! Помню, как передавали меня из рук в руки, щекотали усами, лохматили волосы, целовали в голову, побрасывали вверх, вытирали нос.…
В руках у меня кусок сахара, который я крепко держу, не забывая лизать. Это декабрь, 1941 год, в нашей деревне останавливались сибиряки, которые шли на г. Михайлов, а мне было всего ничего – 1 год и три месяца. Все помню, даже табачный запах особый, пар от шинелей и полушубков.
Как хорошо было в детстве, сколько событий смешных и не очень. Я очень любила с сестрой и ее подружками ходить летом по грибы и боялась, что меня могут не разбудить. Все собирались у нашего дома. Солнышко только поднималось из-за леса, роса сверкала на траве разноцветными каплями, и пели птицы. Птичье пенье меня завораживало, и сердечко мое куда-то рвалось из груди.
Лес был небольшой, все перекликались, сестра все оглядывалась, просила не отставать. А я не понимала, как же можно так искать грибы, все бегом да бегом. Нашла момент, вильнула в сторону, отстала от сестры и почувствовала, как прекрасен лес в июльское утро! Где-то куковала кукушка, стучал дятел, в кустах шевелились мелкие птички, из деревни доносился пастуший рожок. А я в свои шесть лет была очарована открывшейся мне красотой! И гриб я нашла толстенький, с коричневой шляпкой и, самое главное, на шляпке блестела роса и сидела «божья коровка».
Сквозь деревья пробивался луч солнца, и гриб был сказочно красив. Я долго сидела около своей находки, и случился конфуз – заснула. А среди девчонок – паника, сестра плачет, я самая маленькая, что сказать родителям?! Но нашли меня около гриба и от радости даже ругать не стали, и родителям ничего не сказали, зачем волновать, если все так хорошо закончилось.
Вот осенью убирали капусту на колхозном огороде, около речки. Какие кочаны круглые, белые, мы ,ребятня, жуем это лакомство, если дали нам по куску наши мамы (они работали, а мы помогали, таскали срезанные кочаны в общую кучу). Потом мы засобирались домой, всем выдали по кочану, все благополучно перешли речушку, а я оказалась в воде, поплыла. Речка не глубокая, но быстрая, а я - деревенская девчушка, бережливая, хозяйственная - кочан не бросила, а оказалась животом на капусте. Я цепко держалась и, как барон Мюнхгаузен на ядре, летела в неизвестность. Мои подружки палками пытались зацепить меня, но не получалось. И тогда, плача и крича: «Тонет!», они бросились назад к матерям, кочаны побросали.
Пока разобрались, кто и где тонет, меня унесло метров за триста. Меня крутило, било о коряги, но кочан не тонул, а я не собиралась его оставлять. Я не плакала, боролась молча, как и всегда, когда попадала в переделку.
Вытащил меня вместе с кочаном бригадир, потом подбежали женщины. Мама обрадовалась, что я жива, дала легкий подзатыльник и сказала, что я «загоню ее в гроб». Этого я не хотела и заревела от всей души.
Сколько было таких историй – не описать!