--2--
Разбудил его какой-то шум. Ему то ли бредилось, то ли снилось, что на него снова напал разъярённый гиззард, а у него в руках нет даже ножа. Леонор обливался холодным потом, сердце его учащённо стучало, тело было непослушно, словно связанное. Огромный пятнистый хищник припал к земле, скаля длинные жёлтые зубы и готовясь к прыжку. Его раскосые зеленовато-жёлтые глаза злобно сверкали, а из груди вырывалось глухое злобное рычание, которое совсем оглушило мужчину. Леонор в страхе оглянулся, ища пути к бегству, но ноги, казалось, приросли к земле. Он в ужасе рванулся, громко вскрикнул и… проснулся. Во рту пересохло, сердце бешено колотилось, а в ушах стояло грозное рычание. Он открыл глаза и с трудом приподнял голову. Было ещё темно, лишь на востоке небо чуть посветлело, гася бледнеющие звёзды. Пламя пригасшего костра смутно освещало две напряжённо замершие напротив друг друга фигуры: большого пятнистого гиззарда и Элис, державшую в руке заряженный арбалет. Припав к земле, зверь приготовился к прыжку. Из его горла вырывалось клокочущее злобное рычание, хвост нервно колотил по земле, взметая в воздух струи песка и сухих травинок. Девушка не спешила стрелять, она понимала, что у неё есть только один шанс - нужно было поразить хищника наверняка. Раненый гиззард – самое опасное создание в мире. Стрела, даже самая большая и выпущенная из мощного арбалета, не могла пробить крепкий череп хищника. Впереди у него было только одно уязвимое место – белый треугольник меха, покрывавший шею и часть груди. Только поразив его в сердце или прострелив глотку можно было остановить атакующего хищника. И девушка терпеливо ждала, пока он прыгнет, открыв свою грудь и шею.
Но хищник колебался. Он видел перед собой добычу, но не чувствовал исходившего от него страха, как от других жертв. Это озадачивало и настораживало его. Но и уйти теперь он не мог. Уйти – значит повернуться, подставить противнику свой бок. В руках двуногого было хорошо знакомое ему смертельное оружие, плюющееся смертоносными жалами. У него был один лишь выход – атаковать. Атаковать стремительно и беспощадно. И он прыгнул. Прыгнул неожиданно, ничем не выказав противнику своих намерений. Вот он ещё рычит, припав к земле, а через мгновение летит по воздуху, растопырив мощные лапы с выпущенными смертоносными серпами когтей.
Но Элис отреагировала мгновенно. Где и делись мягкость и плавность её движений! Теперь, перед напряжённым взором Леонора предстала совсем другая женщина: быстрая, собранная, настороженная, словно взведённая пружина арбалета. За те доли секунды, что гиззард находился в воздухе, она успела прицелиться, выстрелить и отпрыгнуть в сторону. Через мгновение хищник приземлился на то место, где ещё секунду назад стояла девушка, и его когти в ярости царапнули землю. Он резко повернулся к противнику, но из его горла торчало древко стрелы, мешающее дышать и причиняющее невыносимую боль. Он хотел в ярости зарычать, но из простреленного горла вырвалось лишь хриплое бульканье, сопровождавшееся хлынувшей из пасти алой пенистой кровью. Гиззард упал на землю, в ярости царапая песок. Клочки вырванной с корнем травы, песок и мелкие камни долетели даже до ложа Леонора, осыпав мусором плащ, в который он был закутан. Хищник бился в агонии, хрипя и извиваясь, с каждой минутой слабея всё больше и больше, пока не затих окончательно, судорожно вытянув лапы и вывалив набок язык. Но Элис не спешила подходить к поверженному противнику. В её арбалете уже давно была вставлена новая стрела и оружие было нацелено на врага. Лишь когда прошло несколько долгих минут тишины и неподвижности, девушка осторожно приблизилась к хищнику со спины и легонько ткнула его носком сапога в круп. Гиззард не пошевелился и в свете догорающего костра было видно, что его глаза подёрнулись смертельной пеленой. Грозный хищник, царь лесов и повелитель всего живого в лесной глуши был мёртв.
Только теперь Элис позволила себе немного расслабиться. Она подбросила в костёр дров и устало опустилась на камень. Заметив, что Леонор не спит, она улыбнулась и спросила:
- Твой старый знакомый?
- Думаю, это тот же гиззард, - подтвердил мужчина.
- Теперь ты отомщён… Когда рассветёт, я сниму с него шкуру. Очень уж она хороша…
- Ты не спала всю ночь?
- Я немного вздремнула вечерком, но после полуночи проснулась, потому что гиззард охотится на рассвете, это известно любому охотнику. Кстати, как получилось, что он только ранил тебя, а не прикончил и не съел?
- Я ехал верхом. Когда он прыгнул, я прикрылся лошадью. Но одной лапой он зацепил мою ногу. Лошадь понесла, а затем упала – эта сволочь вцепилась ей в горло и не отпускала до самого конца. Я успел соскочить и скрылся в кустах. Гиззард не стал преследовать меня, довольствуясь лошадью. Вместе с конём я потерял всё своё снаряжение, а нож потерял, когда добирался до пещеры.
- Он легко мог выследить тебя, но был сыт… Но сегодня пришёл сюда, рассчитывая на лёгкую добычу. И поплатился своей головой! - засмеялась девушка.
Элис напоила мужчину винным бальзамом, а затем присела на край ложа и спросила:
- Кем ты был до того, как на тебя надели ошейник? Откуда ты родом? Ты ведь не местный…
- Нет, я не иллариец. Я из Сатса. Я воин, наёмник. В последней пограничной стычке между Сатсом и Танибом я получил ранение и попал в плен. Затем меня продали работорговцу, который привёз меня в Илларию. Так я и стал рабом на лесных вырубках в Лессане.
- Разве у тебя нет семьи, друзей? Неужели никто не мог тебя выкупить? Или твою свободу оценили слишком дорого?
- Нет, моя цена не превышала цены других пленных и была вполне разумной… В Сатсе у меня остались жена и брат. А почему за меня не заплатили выкуп, я выясню, когда вернусь домой… Уж я постараюсь это выяснить!
- Да мне просто повезло, что ты из Сатса! – воскликнула девушка. – Я как раз направлялась в ваши края, и хороший провожатый по королевству мне не помешает.
- А ты почему в бегах? Не поладила с королём?
- Да нет, с королём мы в хороших отношениях… Просто… Мне понравился один мужчина… Аристократ… Но у него оказалась очень ревнивая жена. Однажды она пришла ко мне и начала доказывать, что её супруг – только её и больше ничей, а я никто и зовут меня никак, и я должна помнить своё место и удовлетворять свою похоть с прислугой и чернью, к которым, собственно и отношусь… Я стерпела все эти оскорбления, и мы, возможно, разошлись бы мирно, но эта субтильная чахотница совсем забыла, с кем разговаривает, и хотела сцепиться мне в волосы, как будто я была её горничной! Я её ударила всего раз, но она оказалась такой хлипкой, что тут же отправилась на Небеса… Я не стала искушать судьбу и ждать, пока судьи решат мою участь, быстренько собралась и отправилась в путь. Я специально ехала самыми глухими тропами и бездорожьем, не желая состязаться в скорости с погоней… И вот я здесь, а направляюсь в Сатс. Сами Небеса свели нас вместе – я помогу тебе добраться до дома, а ты поможешь мне в королевстве, если в этом возникнет необходимость… Договорились?
- Клянусь Небесной Обителью! – торжественно пообещал Леонор. – Только…
- Что?
- Не могла бы ты снять с меня это украшение? – потрогал он ошейник. – Я бы не хотел появляться дома с этим проклятым куском металла на шее.
- С удовольствием!
Элис достала из-за пазухи маленькие ножны, висевшие на золотой цепочке, и вынула маленький узкий ножичек с украшенной перламутром и золотой чеканкой рукояткой. Склонившись над мужчиной, она начала ковыряться узким лезвием в замке ошейника. Её чудесно пахнущие какими-то травами и дымом костра волосы упали на его лицо, щекоча лоб, щёки и глаза, и Леонор вновь ощутил прилив острого желания. Он боролся с искушением, как мог, и чувствовал, что ещё немного – и его руки сомкнутся на талии девушки, с силой привлекут к груди, подомнут под себя соблазнительное тело… Но тут замок ошейника щёлкнул и его шея освободилась от ненавистного металла. Элис выпрямилась и произнесла:
- Поздравляю с вновь обретённой свободой, воин Леонор Лиотт! Возьми это себе на память.
- Забрось его подальше, я не хочу его больше видеть!
- Как пожелаешь, мой друг! – Элис широко размахнулась и забросила ошейник на середину ручья. – Как ты себя чувствуешь? Мне кажется, тебе уже лучше.
Её пальцы нежно коснулись его лба, щеки, шеи… Леонор извернулся и коснулся их губами.
- Шалунишка! – засмеялась девушка. – Вижу, вижу, оживаешь. Ещё немного - и в тебе проснётся здоровый наглый самец!
- Он уже давно проснулся… Я с трудом держу себя в руках…
- Ох, мужчины… Все вы одинаковые! Как только увидите хорошенькую беззащитную девушку – так и норовите подмять её под себя!
- Беззащитная! – засмеялся Леонор. – Это ты-то беззащитная?
- Одинокая, бездомная… - с притворной грустью вздохнула девушка.
- Вероятно, он тоже так думал, - кивнул мужчина на труп гиззарда.
- Да, мне повезло. – Лицо Элис неожиданно стало серьёзным. – Я попала в Школу Меченосцев Святой Лианны… Но могла вырасти на улице или попасть в гарем какого-нибудь вельможи. Моя мать – обозная шлюха. Она таскала меня за собой, пока не умерла от какой-то заразы. К счастью, это случилось в Ландии, а я была достаточно юной, чтобы на меня обратили внимание эмиссары Школы. Десять долгих лет, лишённых детских забав и радостей, без родительской ласки и любви… Ты знаешь, что такое воинская муштра, но ты не представляешь, что такое виольское воспитание. Жёсткие правила, строгий распорядок, боль и страх, тяжёлый труд от рассвета до заката… Наверное, рабы на твоих вырубках жили лучше, чем мы в крепости.
- Так ты жалеешь о тех годах? – с сочувствием спросил Леонор.
- О нет! – с жаром произнесла девушка. – Я лишилась детских игр и развлечений, но зато приобрела силу, какой не обладает никто, за исключением моих товарищей «меченых». Не в обиду тебе будь сказано, но ты против меня – новобранец, едва научившийся держать в руках меч. Этот гиззард – котёнок. Он хотел съесть меня и поплатился за это своей шкурой! – Девушка весело засмеялась. – Я не боюсь никого и ничего!..
- Даже смерти?
- Смерть – ничто. Это просто переход к другой жизни. Когда я умру – моя душа возродится в другом теле, и всё начнётся сначала.
- Наши жрецы говорят по-другому…
- Илларийские тоже. Но я поклоняюсь виольским богам и святым.
- Кому же?
- В первую очередь – Богине-Матери. Она начало всего сущего и прародительница всех людей. Она даёт и отбирает жизнь, вмешивается в судьбу человека, когда хочет испытать его или направить на правильный путь. Как решит Богиня-Мать, так и будет! Она строго следит за каждым шагом человека, и после его смерти переселяет его душу в то тело, какое он заслужил своими поступками в предыдущей жизни.
- Строгая женщина… А кто ещё?
- Священный Меч. Символ удачи и воинского искусства. У него просят помощи в бою, его именем клянутся – и нет клятвы верней.
- Да, меч – штука хорошая… А ещё?
- Ещё есть Святая Лианна – дочь Богини-Матери, её земное воплощение, покровительница всех виолок и женщин-воинов.
- Это всё?
- Этих троих достаточно. Зачем иметь сто богов, чтобы потом путать их имена? Только варвары Ледеберга или дикари с богом забытых островов поклоняются каждому камню и каждому кусту, солнцу, ветру и звездам… Виолок не интересует ничего, кроме их Богини и меча. Всё остальное – пустое засорение мозгов и суета-сует.
- Я был знаком с некоторыми парнями «мечеными», но они никогда не вспоминали о Богине-Матери.
- Потому что у них главные Священный Меч и Небесный Отец – супруг Богини-Матери. Ведь мальчиков-виолов с раннего детства воспитывают отцы и только дочери остаются с матерями.
- Да, я слышал об этом странном обычае. Ещё говорят, что виолки сами выбирают себе мужей и берут мужчин только на одну ночь, как наложников…
- Бывает и такое.
- Ты тоже придерживаешься этих обычаев?
- Когда мне это выгодно… - засмеялась девушка.
- Значит, если я тебя обниму, ты не сломаешь мне руку?
- Не обязательно… - промурлыкала девушка.
- А если я поцелую тебя, ты не оторвёшь мне голову?
- Если мне не понравится – вполне возможно, могу оторвать… Но у тебя есть жена, мечтатель, - насмешливо произнесла Элис.
- Ну и что? Где жена, а где мы?
- С некоторых пор, я стараюсь не связываться с женатыми мужчинами.
- Жена… Она, вероятно, уже забыла обо мне. Возможно, даже вышла замуж. Она была ещё юна и красива, к тому же у нас ещё не было детей…
- У меня тоже ещё нет детей, хотя мужчин было предостаточно… По-видимому, Богиня-Мать решила оставить меня бесплодной. Наверное, я чем-то Её прогневила.
- Не переживай, ты ещё молодая и успеешь родить.
- Молодая?! Мне уже двадцать восемь лет! Ещё немного – и мне придётся попрощаться с мечтой о детях!
- Двадцать восемь? Вот уж никогда бы не подумал! Ты выглядишь, как юная девочка.
- Это потому, что ты уже старик! – довольно засмеялась девушка, окидывая взглядом удлинённое худощавое лицо, с морщинками в уголках глаз и складками у крыльев носа. Она осторожно коснулась ладонью коротко стриженых пепельно-серых волос, длинным треугольником спадавших на лоб. Но тёмные, густые, изогнутые, словно крылья птицы брови были ещё чёрными, а тёмно-карие глаза в обрамлении длинных изогнутых ресниц молодо блестели.
- Я ещё не старик, - возразил Леонор. – Тридцать четыре – самый расцвет мужчины. Я просто немного измучен и болен. Но я скоро поправлюсь и тогда…
- Что тогда? – фыркнула Элис. – Ты покажешь мне, каким может быть настоящий мужчина?
- Нет. Я возьму меч и сражусь с тобой.
- Это что-то новенькое… Ты самоубийца? Я ведь убью тебя!
- Зато ты больше не будешь относиться ко мне, как к новобранцу!
- Ты всё-таки обиделся… Я не хотела оскорбить тебя, прости…
- Я знаю… Но я был не самым худшим воином в своём отряде, и мне неприятно слышать, как кто-то сравнивает меня с новобранцем.
- Ты великий воин, Леонор, я верю в это… И если мы станем настоящими друзьями, я, возможно, научу тебя кое-каким приёмам, отчего ты станешь лучшим воином в своём отряде.
- А почему «возможно»?
- Если ты захочешь учиться.
- Конечно захочу! Я считаю, что возраст и опыт учёбе не помеха.
На востоке стремительно разгоралась утренняя заря. Сначала небо окрасилось в жемчужно-розовый цвет, который с каждой минутой темнел, наливаясь краской и глубиной, стал розовый, затем красный и наконец заалел. По небу побежали радужные полосы, в которых преобладал голубой всех оттенков. И вот уже всё небо стало голубым, а воздух прозрачно-серым. Наконец, показалось солнце, и его первые, ещё нежаркие лучи легли на покрытую росой серебристую траву.
Элис встала и с наслаждением потянулась. Затем разделась и, как накануне вечером, окунулась в холодные воды ручья. Но сейчас она плескалась недолго. Растерев тело до красноты, она быстро оделась.
- Есть хочешь? – спросила она.
- Ещё нет.
- Тогда я займусь гиззардом. А ты присматривай за костром.
Леонор придвинулся к костру, с удовольствием окунувшись в его живительное тепло. Время от времени скармливая огню сухие ветки, он наблюдал, как девушка ловко свежует хищника. Когда шкура была аккуратно снята и растянута между деревьев для просушки, Элис вспорола грудь гиззарда и достала его сердце и печень. Зачистив от коры веточку, она проткнула ею мясо и повесила жариться над костром.
- Ты будешь его есть? - удивился Леонор.
- Варвары Ледеберга верят, что съеденные сердце и печень гиззарда добавляют человеку силы, ловкости, бесстрашия, которыми обладал убитый зверь. К тому же, они увеличивают мужскую силу и придают мужчине любовную неутомимость… Если хочешь, я могу поделиться с тобой.
- Хм… Ты сама веришь в это?
- Не верю, но проверю… Но говорят, что варвары – великолепные любовники. И чем лучше варвар-охотник, тем больше он имеет жён.
- Тогда, пожалуй, и я попробую это чудо-мясо… Я, конечно, в своё время тоже был парень не промах, но, может быть, рабство плохо сказалось на моих мужских силах…