***

Эрик Чикаго
Уже полночь. Где-то раздается лай собаки. Где-то идет дождь, но это так далеко от меня так же далеко как и музыка Баха, что наполняет мою комнату новыми красками, изводя невидимые линии в процессе идущих часов, которые заняли прочное место на моей стене. Я стою возле окна, оно выходит на чудесный парк, освещенный в это время фонарями. Я уже привык смотреть на них, на их сеяния, оно подобно моей душе, даже не знаю как обьяснить, противоречий слишком много. В моей комнате нету света, я в темноте, так лучше рассматривать пейзаж. Мои глаза то открывают свой шепот ,направленый в никуда, то снова закрывают двери в эту реальность, унося меня в водоворот различных размышлений. Временами я противлюсь этому, хочется лишь смотреть в окно,находясь имено в моей квартире, а не блуждать за ручку со своим внутреним "я" по лабиринтам измученых вопросов и касаться руками памятника с надписью" Сдесь была идеология". Но в основном я  желаю это изведать, как желает изведать музыкант новую гитару, только что сделаную и данную ему, для проверки ее качества. Он удареят каждую струну не спеша, ставля с удовольствием аккорды на различные лады, гладя мастрески высеченую поверхность музыкального инструмента. Я сравнюю свою жизнь с дверью на которой весят множество замков. К ней каждый день подкрадуется человек в темном плаще, он похож на хитрую кошку, каждый его жест пронизан
иголками утончености. Хочется понять его намерения, доселе неизвестные мне и по эту секунду. Но для понимания мой ум слишком фаталичен, слишком томимый муками  нашего бытия. И этот человек достает большой лом и начинает срывать замок за замком, еще не много и
уже не останется защиты для моей двери, она откроется и незнакомец войдет в самые потайные комнаты и ,напивая какуе-то мрачнуе песенку, будет воровать все драгоценности, мять фотографии и разбивать ломом стекла зеркал, а когда он закончит, то возьмет зажигалку, и языки огня, что словно руки моего мрачного "я", коснуться стен, пола, все будет догорать тихо- тихо, подвергая мое сердце в хаотичные отбивы последних мгновений. Как помешать этому ? Я не знаю. Слишком этот человек долго стоит в моей душе, в моей мелодии жизни. Имено с того момента как умерла она. Да имено "она", я пытаюсь не вспоминать ее имя, тем самым затирая ненужные слова с моего личного листка. Она была всем, имено всем для меня, другие слова тут лишнее ,лишены смысла, как лишен смысла подвиг человека, который попытался показать правду в кругу аморальных людей. Я с ней познакомился 5 лет тому назад. Я и до сех пор помню этот день. Тогда был май, дома улыбались солнцу, солнце улыбалось им. Тени старых ив нежно падали на землю, подвергая в ясность каждый уголок нашего пыльного города. Хотелось петь, петь так сильно чтобы голос мой касался всех красок природы. Я тогда работал в Чикаго преподавателем литературы в средней школе. В нашу школу часто приходили студентки на отрабатывание практики с педагогических колледжей. В основном все они были не приглядные в себе, слишком тусклые, слишком закомплексованые своим внешним видом. Заводить с ними беседу лично для меня было трудно. Часто так было что они приглашали меня на ужин, ведь хоть я был и учителем а они студентками, мы были ровесниками и пробывать завязывать с ними отношения не было ничего постыдного. Впринцыпе, если даже мне было бы и 40, то все равно я не вижу дикости в том чтобы познакомится с молоденькой девушкой. Ужин начинался стандартными фразами вроде:"Привет!", "Как дела?", "Что делала сегодня?"," Ты хорошо выглядишь". А потом когда уже когда я начинал вдаваться вглубь , в понимания мира этим человеком, то я обнаруживал лишь пустой пакет, сидящий напротив меня. Грубо? Да, грубо , но это так. Подобные вечера были у меня часто. Я задавал себе вопрос:"Алекс, может дело не в них? А в тебе дело?". Но потом я приходил к мысли что дело все таки в них. Часто так бывает, когда человек не может найти себе пару не потому что он не способен на это,а потому что такие уж нынче пошли личности,то этот человек замыкается порой на железный замок и начинает искать в себе ту горсть потухшего пламя, виня себя в этих неудачных поисках.