До чего иногда смешно смотреть на то, что многие из нас делают из года в год, даже не задумываясь о причинах и следствиях своих действий. До чего нелепыми выглядят принципы некоторых, исповедуемые слепо и бездумно, да еще и провозглашаемые единственно возможными и непреложными. Как глупы устоявшиеся традиции разговоров многих и многих, привычные темы, цикличные мысли, повторяющиеся поступки…
Словно дети, тренирующие память, словно больные Альцгеймером, собирающие ее по крупицам, обожаем повторения словесные, временные, ситуативные – привычные! Ибо мы есть то, к чему мы привыкли, и боимся лишиться привычного, словно и вправду это и есть единственно возможная форма человеческого существования.
Чего стоит, например, одна только тупая привычка есть мясо. Подумать страшно! Из года в год, изо дня в день набивать свой желудок плотью биологических трансформеров, более сложных и совершенных по форме и содержанию, чем все, что только может когда-либо породить человеческий мозг. Когда я думаю об этом, меня интересует лишь один момент: когда это случилось? Когда и как произошло, что один вид биологических трансформеров вдруг взбесился и возомнил себя королем над себе подобными?
Всем мрачным мясоедам, считающим себя «высшими существами», сразу же хочу напомнить об унизительной необходимости беспрестанно есть и испражняться, от которой никуда не денешься, как ни воображай себя ангелом. Неужели вы не видите этого абсурда? Человек разумный очевидно разумен только тем, что, взобравшись на вершину пищевой пирамиды, устроил из своей еды культ, а из опорожнения ритуал?
Да как вы не видите всего этого происходящего вокруг бреда, ухитряетесь не замечать очевидную безысходность и скудость нашей коротенькой жизни? Адам прожил 930 лет, Енос 905, Каин 910, Ламех 777, а еще кто-то там попросту устал жить, лег себе спокойно и умер, потому что насладился этим миром сполна. Что? Планета быстрее вращаться стала, экология поплохела, радиация всякая? Чушь. Просто они жили, а мы спим. С самого рождения. И заботливые мамочки, как Морфеус, предлагают своим любимым деткам снотворные таблетки, и попросту не оставляют выбора.
Тот, кто научил нас спать, тот и сделал нас мгновенно живущими. И этот кто-то – не человек. В моем лексиконе нет слов, которыми можно выразить сущность этого явления. Называю его явлением, потому что не знаю, какова форма этой не-жизни. Она просто другая, не диаметрально противоположная со знаком минус, не Дьявол, не черт, который страшен, но все-таки нам понятен, а нечто, что даже и представить себе невозможно. Это хладнокровный убийца, столь беспринципный и равнодушный истребитель рода человеческого, причем на всех абсолютно уровнях, что в голову приходят лишь образы из Матрицы Вачовски, более ничего.
Но не на это «нечто» хочу я возложить ответственность за все, что происходит, точнее, не только на него. Виноват ли спящий в том, что ему снится дурной сон? Вроде бы и нет, но в то же время… Как можно было так вот просто отдать свою свободу первому встречному?! Как можно было так бездумно променять свое первородство на тарелку чечевичной похлебки?
Нужно долго и крепко сидеть на наркотиках, чтобы очевидная правда не бросалась в глаза. Чтоб реалии объективного мира перестали тебя волновать, а сам мир – сузился до размеров шприца или целлофанового пакета. Это деградация, и каждый из нас это понимает, видя перед собой пустые бегающие глаза «наркозависимых». А о том, что сами немногим лишь лучше, думать не хочется. Не нравится. Да и смысл?
Но я отвлеклась, я ж об игрушках.
Мне тридцать пять лет, и тридцать три с половиной из них я играю. И только десять последних делаю это осознанно. Я настоящий инфант – по виду и содержанию, но это мой осознанный выбор. У меня достаточно средств, чтобы оплачивать свое затянувшееся детство.
Я обожаю своего тибетского мастиффа Клёпу, с которым так прикольно бегать наперегонки по пляжу. Вожу его за собой практически везде в такой специальной розовой клетке на колесах, а в самолете сдаю в багаж. Конечно, присматривает за ним моя домработница Валя, а не я, она также делает для меня всю остальную работу по дому.
Вале лет 50, она полная унылая тетка с кучей проблем. Стоит только взглянуть на опущенные уголки ее губ, и сразу делается понятно, что муж ее бросил когда-то давно, а великовозрастная дочка все никак не может выйти замуж. Я отдаю все надоевшие вещи Валиной дочке, а на праздники ей перепадает от меня колечко-другое или золотая цепочка.
Валя любит играть в заботливую маму. Моя инфантильность и кажущаяся беспомощность требуют неустанной заботы, она даже читает мне на ночь, когда мне особенно грустно. Кажется, что заботиться, это единственное, что она умеет. На «работе» она заботится обо мне и Клёпе, а дома – о своей «бедной Алиночке», так она ее называет.
Из наших недолгих и редких задушевных разговоров стало понятно, что играть в эту игру Валя начала лет двадцать назад, когда от нее ушел муж. Красивая образованная женщина вдруг оказалась не у дел, с мощным комплексом неполноценности от того, что ее променяли на молодую пустышку. Валя возненавидела всех мужчин в лице своего бывшего, и мне кажется, просто застыла в этой ненависти. Она до сих пор плачет, когда кто-нибудь из знакомых вдруг сообщает что-то о новой семье мужа. В такие дни она приходит ко мне с опухшими глазами, и долго-долго пьет кофе без сахара, стоя в эркере у окна.
Кофе без сахара Валя пьет только в такие дни, видимо ей кажется, что горький вкус кофе лучше всего подходит к размышлениям о собственной горькой судьбе.
Валя уверена, что должна жить для других. Для «бедной Алиночки», для своего непутевого брата-алкаша, для обезножевшей матери. Я не сочувствую ей, потому что считаю это маразмом, как впрочем, и она считает маразмом все мои игры. Но мы уважаем право друг друга играть как вздумается, и поэтому мирно сосуществуем, хотя она и считает меня зажравшимся переростком, а я ее – дурой.
О «бедной Алиночке» я намеренно скажу лишь пару слов, чтобы не мучить никого пересказом расхожих банальностей, в которые играет эта в общем-то хорошая девушка. «Все мужики козлы», «такую, как я, может оценить лишь иностранец» и «ах, нет денег на солярии и салоны красоты» – вот лишь несколько луз, в которые она ежедневно и привычно закатывает свои шары. В результате – встречает на своем пути лишь козлов, жадных американцев, и выглядит с каждым днем все хуже и хуже. Согласно правилам своей же игры.
Когда-то, еще в своей прошлой жизни, я тоже была замужем. Не очень долго, правда, но достаточно для того, чтобы никогда больше не повторить этой ошибки. Мой экс-супруг был великовозрастным балбесом, который с плеч своей драгоценной маменьки прямиком спланировал на мои плечи. А я-то как обрадовалась этому шикарному воротнику, дура! Ведь это случилось как раз тогда, когда мне пришла охота поиграть сначала в счастливую невесту, а потом в заботливую жену.
Эллин О’Хара была моим идеалом на тот момент, и некоторое время я с увлечением входила в образ терпеливой и мудрой женщины, рачительной хозяйки. Я взвалила на себя весь дом, обхаживала своего балбеса, зарабатывала на жизнь, помогала всем его родственникам, сногсшибательно выглядела и творила в постели чудеса. Понятно, что мой муж очень быстро стал соответствовать – уволился с работы, увлекся компьютерными играми, завел пьющих друзей и, наконец, совершенно перестал меня замечать.
И неизвестно, как бы оно повернулось и чем бы все это закончилось, но благодаря моему школьному учителю физики закончилось именно так, как надо.
Я встретила физика на теннисном корте. Не узнать его было нельзя, ведь он нисколько не изменился.
– Здрасть, Иван Анатольич! – по-школьному, привычно поздоровалась я.
– А, Андреева, это ты? Ну, здравствуй, – буркнул он в усы, чем поверг меня в шок от того, что до сих пор помнит мою фамилию. – Все слоняешь слоны?
– Слоняю, – призналась я.
– Чего не идешь в институт? С твоей-то головой!
– Я замужем, – начала оправдываться я, под его пристальным взглядом понимая, как нелепо все это звучит. – Муж временно не работает, поэтому мне необходимо работать, иначе мы…
– Ясно. Я думал, что у тебя все будет по-другому. Извини, у меня игра.
Он отвернулся, а я почему-то вдруг почувствовала себя очень несчастной. И пошло-поехало. С этого момента я стала анализировать свою жизнь на предмет соответствия тому, что могло бы быть. И оказалось, действительно могло бы быть все по-другому, реши я сыграть сначала не в счастливую невесту, а в талантливую студентку, идущую на красный диплом, например, или в лаборантку физтеха. Даже казалось бы беспроигрышная игра в Эллин О’Хара не принесла мне ожидаемых бонусов в виде крепкой семьи, уважения соседей и собственной плантации.
Анализируя набор своих дурацких игрушек, я поняла, что не получаю от них ни пользы, ни удовольствия. Я стала заложницей своих же собственных правил. И, что самое главное, меня осенило – для того чтобы все это изменить, не нужно сворачивать горы, ходить к психологу или читать специальную литературу, – достаточно просто сказать: «Стоп, я не играю!»
Я больше не играю в это вынужденное сожительство с мужчиной, называемое браком. Я больше не играю в почтительную сноху. Я не играю в приятную соседку, рачительную хозяйку, страстную любовницу… Я больше не симулирую оргазм. Стоп, я больше не играю во всю эту свою дерьмовую жизнь!
Около полугода мне понадобилось на то, чтобы разгрести последствия остановки своей игры. Семейные склоки и развод – это то, к чему я была готова. Но я совершенно оказалась не готова к такому тотальному остракизму.
Моя семья отказалась от меня – это стало полной неожиданностью. Родители даже хотели уложить меня в психушку, потому что просто решили, что у меня съехала крыша. Друзей вдруг тоже не стало, потому что оказалось, что дружить со стервой, ни с того ни с сего бросившей хорошего парня, не хочет никто. А давнюю подругу пришлось турнуть самой, после ее вскользь брошенной фразы: «Наконец-то теперь у тебя будет все так же, как у меня – ни семьи, ни работы, ни денег».
В общем, я ощущала себя как на вершине высокой горы – просторно, вольно и одиноко. В это время и произошла моя вторая в жизни значимая встреча. Ибо, как сказал кто-то из великих, когда ученик готов – приходит Учитель.
Благодаря этой встрече сегодня я совершенно свободна, не завишу от социума, делаю что хочу и собираюсь жить вечно. В свои тридцать пять я выгляжу на двадцать. У меня нет проблем со здоровьем, весом, зубами и целлюлитом. В этом плане я – абсолютное совершенство.
Безусловно, я пользуюсь повышенным вниманием противоположного пола. Мужчины очень любят такой кукольный тип, успешно, кстати, эксплуатируемый многими охотницами за обеспеченной старостью. Обычно это мало меня трогает, но иногда раздражает. Обманчивое дыхание юности, исходящее от моей персоны, вводит большинство мужчин в заблуждение относительно моего возраста, а Клёпа в розовой клетке – относительно моих умственных способностей. Я забавляюсь, ломая их недалекий сценарий и начиная поверх прописывать свой. Мне нравится наблюдать за реакцией очередного самца, не ожидающего получить от ворот поворот. Еще бы! Он царь вселенной, а я – всего лишь милая цацка, созданная ему на потеху.
Я отшиваю их не для того, чтобы унизить. Я просто не хочу иметь с ними никакого дела. Мне противны их вялые тела, упакованные в дорогие костюмы, выскобленные щеки, отполированные ногти. Противен гнилостный запах, исходящий из их нутра, который не способны заглушить никакие одеколоны и жвачки… Не приближаться ко мне ближе, чем на полметра! – главное мое требование. И всем им приходится с этим считаться.
Какой-то период я еще играла в «интимную жизнь для здоровья», выбирая в любовники исключительно деревенских юношей без вредных привычек. Но, наконец, и это стало очень утомительным. Уже через несколько месяцев усиленного питания Валиными разносолами, а также безлимитного использования моего кошелька юноша приобретал отрыжку и замашки крутого парня – начинал курить и пить виски либо качаться и жрать Анастан. Новоиспеченных вонючек тут же приходилось менять, и не всегда удавалось быстро отделаться – мальчики быстро привыкали к хорошему и не понимали, в чем, собственно, дело. Больше я в это не играю, и без секса обхожусь совершенно спокойно.
Ни для какого здоровья секс не нужен, это все чушь. Такая же дрянная игрушка для нищих духом, как мясо, пицца, водка и сигареты. Практические занятия полумертвого мозга, обожженного терабайтами ментальной порнографии. Тьфу. Отказываться от секса мне ничуть не сложнее, чем от Валиной домашней выпечки или халявной выпивки на банкетах. Я не употребляю дерьмо, и я не сплю с теми, кто этим занимается.
Сейчас мой бывший супруг жив, здоров и довольно упитан. Мы с ним «друзья». Я развлекаюсь, ежемесячно подкидывая ему деньги «на шпильки». Он до сих пор увлеченно играет в компьютерные игры, пьет и распускает хвост перед молоденькими девочками. И мне его даже не жаль. Зачем он мне? Да просто так, ни зачем. Чтобы каждый раз при встрече с ним – обрюзгшим, озлобившимся, нездоровым – радоваться, как я вовремя с ним развелась!
Вот сейчас я сижу за своим белым макбуком, вдыхаю аромат стоящих в вазе хризантем и смотрю на Валю, которая только пришла и в очередной раз пристроилась пить кофе без сахара. Если б она только знала, до чего предсказуема!
– Валя, buenos tardes! – это я намекаю на то, что она припозднилась. Сейчас она воспримет мое приветствие, как участие, и начнет жаловаться на жизнь.
– Ах, я так несчастна! – начинает Валя. – Мне всегда и все только и делают, что рассказывают, как счастлив в новом браке папа Алиночки…
Я киваю, обозревая одним глазом результаты последнего апдейта Яндекса, и с облегчением вздыхаю, что на этот раз пронесло, и сайты моих клиентов остались на прежних позициях.
Валя истолковывает мой вздох как сочувствие:
– Нет, деточка, вам не понять, какое это страдание. Это мой крест, и мне придется нести его всю свою жизнь. Ведь я от природы такой человек – все на мне ездят…
– Успокойся, Валечка, никто не претендует на твой крест! Более того, я лично придушу того, кто дерзнет отнять у тебя любимую игрушку! – последнего я уже вслух не говорю, а только вежливо улыбаюсь и утыкаюсь носом в компьютер.
Уже десять лет я работаю в Интернете. Еще на третьем курсе своего иняза (на который поступила сразу же после развода) я поняла, что лучше всего умею структурировать информацию и писать на английском языке. Изучила пару книг по объектно-ориентированному программированию и JAVA и легко устроилась в IT-компанию на неполный рабочий день.
Теперь я не мыслю жизни без сети. Это мое хобби, мой бизнес, моя непреходящая слабость. Именно здесь я встретила свою большую настоящую любовь, мужчину, которого считаю своим Учителем, мальчишку, с которым так весело было вместе играть.
Мы познакомились, когда получали МВА. Физически находясь за тысячи километров друг от друга, мы всё – от первого и до последнего задания – делали вместе. Ни разу Швейцарский университет не отправил наши работы на redo и пару раз наши результаты были признаны outstanding. Плюс ко всему мы перелопатили невероятное количество книг и лекций ведущих университетов мира по экономике.
Это виртуальное общение стало для меня серьезным прорывом в сознании. Я смогла получить дополнительное экономическое образование, которое сейчас позволяет мне заниматься практическим маркетингом и менеджментом компаний на высокопрофессиональном уровне.
Он был лет на пять младше, но какая разница. Мы спали 3–4 часа в сутки и, несмотря на это, каждую минуту готовы были визжать от распиравшего нас восторга, ведь мы делали то, что девяносто процентов людей считают невозможным, и все сто процентов не подозревают, как это просто. Воля, цель и азарт – вот три вещи, способные перевернуть мир. Мой мир стал другим, и никогда в жизни я не пожалею об этом.
Встретиться офлайн и отметить получение квалификации решено было в Мексике. Он хорошо говорил по-испански и великолепно пел мексиканские серенады. Я никогда не забуду ту волшебную ночь, которую он мне устроил, усыпав мой балкон лепестками роз, и распевая чудесные песни, в окружении марьячи в огромных сомбреро. Он называл меня bonita и mi vida, и на любые просьбы откликался: – Si, mi amor. Он все доводил до страсти, до исступления, он вкладывал в это душу и тело, он этим дышал.
Следующие полгода, прожитые вместе, я вспоминаю как сказку. Дешевый номер в Одесской гостинице – дерьмовый сервис, зато бесплатный вай-фай и близость Морвокзала; утренние прогулки по Екатерининской – толстые ленивые кошки, голуби и свежевыжатый сок в том кафе, которое откроется именно тогда, когда мы к нему подходим; работа до зеленых чертей и волшебные плавания в Стамбул, поездки на пару дней в Питер, Хельсинки, на Алтай… туда, куда попросит душа.
Чуткими руками, дерзкими мыслями, заразительным хохотом растрепал мою жизнь, точнее, то, что я ею считала. Научив зарабатывать просто и изящно, показал, какой она может и должна быть. Без оглядки, без опаски, без зависимостей. Без контроля, без ограниченности и клише. Только воля, ясная цель и азарт. И щенячий восторг от игры, и пульсация жизни в каждой клеточке тела, получающего кайф от процесса превращения задуманного в реальность.
Уже много лет мы не вместе, только я продолжаю играть, ведь соленый ветер одесской свободы навсегда запутался в моих волосах. Я иногда любуюсь его тонким профилем на фото, изгибом мальчишечьей шеи в обрамлении жесткой стойки воротничка, и радуюсь тому, что это с нами все-таки было.
Большая игра увлекла его, – дерзкая мысль, воплощение которой принесло колоссальные деньги и признание миллионов. Каждый день я вместе со всеми открываю свой персональный акаунт, но не для того, чтобы прочитать сообщения друзей или вывесить новые фотки, – в бело-розовых цветах созданной им социальной сети мне видится наш первый рассвет над Куэрнавакой – городом вечной весны.
– Валя, иди погуляй с Клёпой, – прерываю я бесконечное жалостливое повествование своей домработницы. Золотистая добродушная морда мастиффа тут же выдвигается из прихожей и радостно вываливает набок свой розовый язык. Валя, не прерывая рассказа, начинает облачать Клёпу в шлейку и намордник.
Более ленивой домработницы, чем Валя, трудно себе представить. Точнее, не ленивой, а бездельничающей. Она приходит ко мне каждый день, пьет кофе, разговаривает, выгуливает Клёпу, покупает себе в ларьке французскую выпечку, а мне свежие фрукты на рынке. К 14.00 они уже дома, потому что начинается повтор Валиного сериала, который накануне вечером ей не удалось посмотреть.
Она плачет над чужими страданиями, сокрушается, переживает и получает от этого колоссальное удовольствие. Вся еще оставшаяся в ее теле энергия уходит в этот холостой выхлоп, в эту иллюзию бурной деятельности. «Душа поет, а сердце плачет» – грузное тело при этом неподвижно покоится в кресле, наращивая жировую массу, потому что именно эта субстанция более всего склонна к рефлексии.
Валя – дура, бесспорно. В этом я соглашусь с миллионами, сверху вниз глядящими на подобных валь и считающих их глупыми курицами. Только сами-то далеко от нее ускакали? Или, может быть, процесс чтения Карлоса Кастанеды и Льва Толстого, просмотр фильмов Тарковского и Альмадовара чем-то качественно отличается от процесса сопереживания героям незатейливых мыльных опер? Та же интеллектуальная жвачка, уводящая от неприятной реальности в область сладкого вымысла. От реальных поступков и чувств – в сторону рассуждений о них. От беспощадного «быть» – в сторону блаженного «казаться».
Только еще гаже. Потому что Вале в голову не приходит считать себя лучше других лишь на том основании, что она так здорово усваивает чужие мысли и рассуждения, так понимает чужие мотивы поступков и так способна сопереживать, что даже плачет!
Чем бы ни тешился наш интеллект, чем бы ни застил себе глаза, в иллюзорной попытке освободиться от ограничивающих оков реальности результат всегда один и тот же – сладкие содрогания эго, оргазмирующего от собственной неотразимости. И никакого дела. А зачем, если сначала можно посмотреть-почитать-послушать, пережить-перечувствовать, а потом всласть поговорить об этом?!
Так чем же Валя хуже всех тех, кто не смотрит бразильские сериалы, заменяя их выскоинтеллектуальным чтивом и просмотром авторского кино для избранных? «Показателем IQ и уровнем культуры» – гордо скажут последние. «Ничем» – утверждаю я. Каждый дрочит – как он хочет, просто моя добрая Валя занимается самоудовлетворением не в столь извращенной форме.
Они ушли, а я открываю дверь на балкон и любуюсь чистым осенним небом. Это бывает иногда осенью – чистое безоблачное небо, немного грустное и кремовое, как хризантема.
Мне нравится эта пора. Но пройдет еще пару недель, и пойдут дожди, небо затянет тучами, и Валю невозможно будет отправить из дома. Кроме того, я ненавижу работать в дождливом полумраке, а Клёпа не любит гулять по лужам. Пора собираться в теплые страны!
Пускай это будет Греция или Израиль, пожалуй, даже лучше второе – я там никогда не была. Предвкушение путешествия для меня – уже огромное удовольствие. Я обожаю планировать поездку, заказывать билеты, бронировать отель или апартаменты, связываться с тамошними гидами и внутренними туроператорами. Мне очень нравится в это играть.
Я не люблю никаких сюрпризов, и для того чтобы наслаждаться чужой страной, мне нужна полная уверенность. Такую уверенность мне дают две вещи – деньги и Интернет. Кредитка и iPad – вот два величайших изобретения человечества, две мои самые любимые игрушки, два краеугольных камня моей независимости.
Да здравствует Яндекс и Google, ежесекундно предоставляющие мне самую нужную и актуальную информацию! Минута – и я уже знаю, самолеты каких авиакомпаний летят в Тель-Авив, цену вопроса и на какое число лучше брать билет. Еще четыре – и билет уже оплачен кредитной картой, а на электронную почту мне приходит подтверждение от «Эль Аль» вместе с купоном на бесплатный трансфер от Бен-Гуриона в любую точку столицы солнечного Израиля.
Только мне этот купон ни к чему, потому что отправлюсь я к морю, в Нетанию или Ашдот, и Карты Google уже услужливо подсовывают мне расписание поездов, и сообщают, что железнодорожный вокзал находится прямо на территории аэропорта…
Я нехотя возвращаюсь в реальность – надо работать. Игра в подготовку грядущей поездки так увлекает, что велико искушение посвятить ей часочек-другой. Но нет. Большое начинается с малого, и если я не хочу, чтобы рухнул мой мир, я не должна даже посягать на его устои.
Казалось бы – такая малость, почему бы девушке и не позволить себе небольшую слабость? Однако именно в этом я вижу самую большую опасность, которая заключается в потакании себе. Делу время – потехе час. У меня есть четкое расписание, и до 14.00 я работаю и существую только для своих клиентов, не отвлекаясь ни на какие игрушки, телефонные звонки и прочую лабуду. Ежедневно, с 10.00 до 14.00, я сдаю себя себе в аренду в счет своего же благополучия.
Это уже все потом, после обеда, после принесенных Валей свежих фруктов – яблок, груш или переспелых слив, потом я займусь свободным интернет-серфингом, схожу на танцы или в парикмахерскую – в зависимости от того, чего пожелает душа. А вечером у меня пьянка. Сегодня «суровое женское SEO» будет пропивать Анжелику Каховскую, которая завтра выходит замуж.
«Суровое женское SEO» – так обозвал нас с девчонками на позапрошлом КИБо-РИФе Ликин жених, точнее, тогда еще не жених, а просто такой же, как и мы, адепт интернет-маркетинга и участник мероприятия. После насыщенной программной части конференции мы решили устроить себе вечер Тая – так сильны были еще впечатления о недавней совместной поездке в Тайланд. Несмотря на холод и темноту, мы собрались на окраине пансионата «Лесные дали» варить тайский суп Том Ям, чтобы оживить воспоминания. Запасливая Томка щедро сдабривала кипящий в котелке бульон галангалом, лемонграссом и чесноком, а Лика виртуозно камнем вскрывала кокосовые орехи.
На запах вареных креветок к нам и прибрел из мрака подвыпивший Митя, потерявший свою компанию и отставший от паровоза. Безусловно, мы все его знали – не лично, встречались на конференциях, а Динара даже пересекалась с ним по каким-то проектам онлайн. Радостный Митя никак не мог поверить своему счастью – еще бы, сейчас вместо того, чтобы в тоскливом одиночестве пешочком топать до своего пансионата «Поляны», он угостится горячим супчиком в компании веселых сеошниц. По неписаным законам интернет-сообщества, если у тебя на шее есть бейдж участника конференции – ты всем участникам друг, товарищ и брат, и никто не зажмет для тебя сигарет, алкоголя, денег или еды.
Первая же ложка Том Яма заставила Митю протрезветь и заплакать. Он задохнулся жгучим ароматным пюре и стал судорожно пытаться запить его пивом, которое предусмотрительно откупорила Лика. Девчонки, с каменными лицами, продолжали уписывать «аццкий супчег», чем привели бедного Митю в серьезное замешательство.
– Вот оно – суровое женское SEO, – наконец выдохнул он, восхищенно оглядывая нашу компанию, а мы, наконец, с удовольствием захохотали.
Конечно, я не ела Том Ям ни в «Лесных далях» ни в Таиланде, я это в принципе не ем, и девчонки с этим смирились. Мне тоже приходится мириться с их пьянством, курением и мрачным мясоедством. Мы не учим друг друга жизни – это главное. И мы – граждане Интернета, а это, знаете ли, сближает.
Казашка Динара живет в Актюбинске. У нее там дети и старенькие родители. Она брошенка при живом муже, он гуляет и не любит ее. Там, на своей родине, Динара – тихая мусульманская домохозяйка, рунет же ее знает как неукротимую Ветру, которая не один сайт вывела на передовые позиции.
Анжелика – москвичка, медноволосая и медовоглазая красавица. Она «типичный ботаник, который тоже умеет делать бизнес». Никогда в своем закомплексованном детстве Лика не думала, что сможет быть чьей-то начальницей, однако сегодня она с легкостью рулит небольшой интернет-компанией, которая приносит далеко не статистическую прибыль. Ее заикание никак не мешает предпринимательской деятельности, потому что все ее сотрудники – удаленные, и общается она с ними исключительно по электронной почте.
Томка живет в Украине. Мы бесконечно балдеем от ее многоречивости и «мужчина, вас здесь не стояло». После каждого фуршета, которым завершаются все мероприятия, у нас оказывается полный номер еды и халявного алкоголя, который утащила в своих складках одежды запасливая Тамара. Томка – сертифицированный специалист по контекстной рекламе, а также жена, мать и врач анестезиолог по образованию.
Пять-шесть раз в год нам удается вырываться на профильные мероприятия, и там мы встречаемся – виртуальные подружки, которые каждый день вместе онлайн и вместе с тем так физически далеко друг от друга. Иногда мы вместе проводим отпуск, иногда летаем друг к другу в гости, но чаще всего, конечно, встречаемся на конференциях.
Конференции – это вещь! Это возможность побыть в своей профессиональной среде, где люди общаются на одном деловом языке, где никому не приходится объяснять, что такое стартапы, IPO, метрика, web-аналитика и так далее, чем «SEO» отличается от «CEO» и почему интернет-маркетинг и сетевой маркетинг – это не одно и то же. Это возможность лично познакомиться с отраслевыми гуру и задать свои вопросы представителям поисковых систем. Да и просто развеяться! Ведь каждый из нас большую часть своего времени проводит за компьютером, и нам так не хватает живого человеческого общения!
Завтра Лика выходит замуж за Митю, а сегодня устраивает для нас онлайн-девичник. И Динара и Томка однозначно быстро напьются и отключатся, а мы с Ликой будем до утра разговаривать за жизнь, я – полулежа в кровати, а она – среди мягких подушек в отдельной кабинке кальянного ресторана «Пэко». Лика единственная, кто с интересом прислушивается к моим рассуждениям на предмет техногенной фермы, в которой мы все проживаем.
Я действительно так считаю, я это вижу, и это – объективная реальность. Кто и зачем делает это с нами – не знаю, но толочься всю жизнь вместе со всеми на скотном дворе я не намерена.
Лика соглашается со всеми моими доводами. Ей, так же как и мне, очевидно сложившееся положение вещей, но сил противостоять у нее нет:
– Понимаешь, у меня есть тепленькое местечко у кормушки, за которое не приходится ежедневно сражаться. И это меня успокаивает и дает право считать себя порядочным человеком. И да, расслабляет и усыпляет, это правда.
Это правда. Интернетчики – на порядок выше всех тех, кто по старинке прокладывает себе путь к кормушке силой, отпихивая слабых и менее расторопных. Я бы даже назвала их элитой современного общества потребления. Они аполитичны, интеллигентны, самодостаточны и почти независимы. Самоутверждение в социуме за счет внешних атрибутов хорошей жизни также чуждо им, как и повышение собственной самооценки за счет осуждения других. Они просто и честно зарабатывают деньги, не мешая это делать другим, и уважают чужую свободу лишь потому, что слишком сильно ценят свою.
Почти независимы. Ровно настолько, чтобы иметь право уважать себя за порядочность и интеллигентность. За честность и принципиальность. За позитивный настрой и человеколюбие. Но все равно на ферме, все равно в стойле, все равно недалеко от кормушки. Такое вот у нас положение – вроде бы и не скот, но едим что дают. А главное верим, что все это не только полезно, но и жизненно необходимо!
– Лика, давай со мной, давай вместе с Митей, вы ж сильные и адекватные люди! Давай рванем в Эквадор, и ну его, весь этот паноптикум, к чертовой матери?!
Но Анжелика опять отрицательно качает головой, щурясь от мятного маслянистого дыма:
– Что ты, я не могу. Не могу я от всего от этого отказаться. От кальяна, от пива, от горячей воды, от батарей центрального отопления. От метро, от такси, от Москвы… Я ж москвичка – а это диагноз.
– От эмфиземы легких, цирроза печени, повышенного артериального давления, гиподинамии и постоянного стресса, – продолжаю я. – Тебя используют, а тебе кажется, что это ты наслаждаешься плодами цивилизации. Ты ж понимаешь, что через пару десятков лет тело начнет мстить за то, что ты превратила его в помойку?!
– Я все понимаю, но предпочитаю об этом не думать. Ну не могу я, как ты, извини! Я – техногенная наркоманка, я знаю, но я так привыкла, мне страшно что-то менять и… мы с Митей хотим детей…
Для меня это убийственный в своей тупости аргумент. Нужно долго и крепко сидеть на наркотиках, чтобы очевидная правда не бросалась в глаза. Ведь именно там, вдалеке от цивилизации, и нужно рожать детей, и кормить их грудью как можно дольше, а потом живой пищей, а не термически обработанным тухлым дерьмом, вызывающим наркотическую зависимость от кормушки.
Но я промолчу, потому что люблю Лику. Она имеет право думать по-своему. Она имеет право развлекаться как хочется, ибо как еще иначе выжить свободному человеку, заключенному в стойло? Пусть играет в свои привычные игры и будет счастлива. Ибо мы есть то, к чему мы привыкли и боимся лишиться привычного, словно и вправду это и есть единственно возможная форма человеческого существования.
Почему-то вдруг защипало в уголках глаз, как будто мятный кальянный дым проник в комнату сквозь экран, и я увидела свою собственную размеренную жизнь, к которой на самом деле тоже привыкла. Утешаясь сознанием того, что могу расстаться с нею в любой момент, продолжаю так жить, будто предаваясь вредной привычке, будто на черновик, будто готовясь к чему-то великому. Так вот стоп, я не играю!
Я завершаю сеанс видеовстречи в Google+ и запускаю поиск. К черту этот Израиль, пора! Настало время свершений, мои пальцы зудят от предчувствия настоящей игры, которая совсем скоро станет моей жизнью. «Эмиграция в Эквадор» набираю в поисковой строке, и одновременно пишу пост на закрытом форуме сыромоноедческого эко-поселения в Эквадоре – «Ребята, я еду к вам жить! Не прогоните?». И мне тут же отвечает Antonio – «Наконец ты взялась за ум, будем рады».
Пока, дорогие сохлевники (или однофермчане), настала пора сделать ручкой невидимому дояру! Не собираюсь я тут с вами дожидаться апгрейда 2012-го, и все эти ваши всемирные потопы, нашествия инопланетян и явления Христа народу – уж как-нибудь без меня. Терпеть ненавижу ремонт, а вашу привычно-уютную ферму совершенно точно ожидает глобальная реконструкция и очередное перераспределение мест у кормушки. Не верите? Тогда почему все население от мала до велика сидит в социальных сетях и играет в Ферму? Потому что интересней всего играть в то, что имитирует настоящую жизнь!
(Ха, бредовый аргумент, но ничем не хуже календаря майя или «пейте дети молоко – будете здоровы».) Эх, нет пророка в своем отечестве! Карету мне, карету!..