В 1982 году в составе экспедиции «Комсомольской правды» за «снежным человеком» я, тогда офицер Главного Управления Космических Средств, попал на Памиро-Алай. Попал, надо признаться, случайно. Выдался отпуск, и я, если честно, не знал, как его провести. Сослуживцы связали меня с руководителем группы, которым оказался щупленький, профессорского вида очкарик лет сорока по фамилии Сорокин. Без лишних разговоров, он согласился включить в группу меня и моего друга, тренера по самбо и карате Геннадия.
Экспедиция, как нам было сказано, была организована под эгидой члена-корреспондента АН СССР В.С.Троицкого, возглавлявшего в то время в Академии Наук отделение по изучению аномальных явлений, и имела целью не только поиск следов реликтового гоминоида (как это официально звучало), но, по возможности, выход на контакт с представителями … внеземных цивилизаций. Также было сказано, что, кроме нас, москвичей, там будут ещё несколько групп, в том числе: группа киевлян, руководимая И.Ф.Тацлом, ленинградская группа, руководимая Ельциным (не путать с бывшим президентом России!), группа из Воронежа, руководимая лётчиком-испытателем А.Н.Копейкиным, а также знаменитая лётчица Марина Попович.
Компания в нашей группе подобралась весьма пёстрая: три офицера, тренер по каратэ, инструктор по горному туризму, молодая супружеская чета (якобы экстрасенс с женой), молодая девица (сейчас уже не припомню её рода занятий) – то есть люди от науки, связанной с официальной целью экспедиции, весьма далёкие. Что, впрочем, никому не мешало выдвигать гипотезы и высказываться по проблемам «снежного человека» и внеземных цивилизаций. Перед выездом из Москвы была сделана установка на «создание благоприятного психологического климата» в коллективе, чтобы повысить вероятность контакта с гоминоидом и инопланетянами, и было рекомендовано соответствующим образом структурировать свои мысли, проникнувшись «духом благожелательности, товарищества и любви», ни в коем случае не ругаться, не пить, не курить, то есть быть «белыми и пушистыми»…
В Душанбе прибыли засветло. Духота стояла такая – хоть топор вешай. Хотя зелени на улицах было достаточно, прохлады она не давала.
Промаявшись часа два в чайхане и ещё часа два прошатавшись по городу, мы благополучно загрузились в автобус, по-моему, ПАЗик, и тронулись в путь с неколебимой верой в успех. Транспорт наш довольно быстро миновал городские окраины, пересек плоскую долину с широкими коричневыми вымоинами и зелёными островками между неглубокими рукавами вяло текущей по ней реки и, натужно урча мотором, стал взбираться в гору.
Ехали часа полтора, трясясь между всякими ящиками и авоськами с дынями, вместе с одетыми в цветастые халаты золотозубыми таджичками, сопливыми мальчуганами и благообразными аксакалами. Автобус за это время несколько раз балансировал по краю ущелья, на дне которого, слева, бурно струился Варзоб, а нависавшие с обеих сторон скалы, казалось, были готовы сомкнуться над нашими головами, ну точно как в фильмах про Афган, где наши БМП, как было показано, двигались по горному серпантину. Выгрузились мы в том месте, где река Сиама втекала в Варзоб и откуда путь предстоял уже в пешем порядке.
Хотя к тому времени я побывал во многих местах и имел представление, что такое тайга, а что – пустыня, в горах оказался впервые. Нельзя сказать, что труды на этом маршруте оказались в диковину – физически мы с Геной были достаточно подготовлены. Поразили резкие перепады температур днём и ночью, сама Сиама – быстрая, пенная, иссине-зелёная – и таблички на скалах вдоль тропы – эпитафии погибшим (хотя маршрут, на мой взгляд, не был сколь бы то ни было сложным). Ещё больше поразило небо, совсем не такое, как внизу – чистейшее, глубокое, бескомпромиссное, я бы сказал… Словом, всё – как в горах!
Необычной, тревожной выдалась первая ночь, в палатке, на каменной осыпи, в ожидании Гоши (как было условлено называть гоминоида). Всем казалось, что он бродит где-то неподалёку. Однако наутро все ночные страхи как рукой сняло.
На следующий день мы достигли места, где Малый Игизак вливался в Сиаму. Это прекрасное место – этакая альпийская долина, окружённая со всех сторон горными склонами, покрытая крупным песком и местами поросшая низкорослыми деревцами. Прибавьте сюда живописный горный ландшафт, вечно ясное небо, чистейший воздух и реки, текущие прямо со снежников – и вы поймете, что места прекрасней и представить нельзя!
Как оказалось, это было не просто красивое место – это было своеобразное место паломничества, этакий Бет-Амикдаш…
Не успели мы разбить лагерь, как в гости явился руководитель ленинградской группы Ельцин (имени-отчества не помню). После обычных в таких случаях приветствий завязалась беседа, в которой мы с Геной участие принимали разве что только присутствием. Говорили о Гоше, о том, что ночью кого-то «трясло», кто-то видел свечение на склоне горы, у подножия которой, в так называемой Священной роще (названия там всему были даны эпические!), Гоша прогуливал снежного барса; упоминали также авторитетов – Поршнева с Бурцевым. Обыденная, так сказать, беседа увлечённых людей. Их художник (фамилии тоже не помню) показывал выполненные пастелью и карандашом зарисовки с натуры, прекрасные, надо сказать, зарисовки, на которых НЛО на фоне сверкающих в солнечном свете гор, гигантские тёмные фигуры то ли НЛО-навтов, то ли йети выглядели на фоне снежников весьма впечатляюще. Попив чайку, который, кстати, прекрасно умел заваривать Геннадий, договорились о следующем: 1) выставить совместный пост на горе у Большого Игизака, в районе места посадки НЛО; 2) совершить совместный поход на озеро Пайрон…
Кстати, о Пайроне…
Это, как нам объяснили, – своеобразное Озеро Горных духов, но не в смысле, как у Ивана Ефремова в одноимённом рассказе, а в самом что ни на есть прямом смысле, то есть там перед избранными являлись феи и предлагали загадать желание, которое непременно должно было исполниться. Одна из таких фей явилась и нашему гостю, Ельцину, когда он был на озере, и сказала:
– О, счастливчик, загадывай любое желание!
На что наш герой отвечал:
– А у меня нет личных желаний! (Как заметил мой друг, это у еврея-то!)
– Не дури! – был ответ проницательной феи.
Весь следующий день мы отдыхали, и я смог поближе познакомиться с контингентом других групп.
Ленинградцы показались мне не вполне адекватными – мужички, кроме Ельцина и Художника, были так себе, молодые и слабосильные (словом, «ботаники», как их бы назвали сейчас), все девушки/женщины были разведёнными и производили впечатление личностей достаточно умных, даже с претензией на некую исключительность (как мне показалось), но, тем не менее, ищущих что-то и не находящих. Также поразил лексикон: словечки типа «карма», «чакры», «белое братство» (терминология новомодной в то время «Агни-Йоги»), звучали как-то обыденно, всуе, перемежаясь с простыми, привычными словами, отчего это был уже не язык – некий маловразумительный, как китайская молитва, как диалог нынешних «продвинутых юзеров», слэнг. Могло показаться, что вот этим людям, безусловно, неординарным, но обделённым в чем-то, может быть, даже разочарованным в жизни, где чудесам места нет, нужен был вовсе не йети, не НЛО, а нечто иное – самореализация, счастье, наконец. Во всяком случае, это «нечто» наиболее ясно, без обиняков, выразила некая женщина, соседка Попович по палатке:
– Он (Гоша) ночью придёт ко мне, сядет, – рассказывала она, – я ему пожалуюсь на свою жизнь, а он меня пожалеет, погладит…
Поневоле согласишься с мыслью Станислава Лема, высказанной устами инженера Снаута в «Солярисе», что человеку нужен только человек!
Но как раз этому, на мой взгляд, в корне противоречила их инструкция – этакий устав-установка, методическое руководство по отбору и подготовке людей к паломничеству, написанное на листах тонкой ученической тетрадки в клеточку:
«… не пить, не курить, два месяца не есть мяса… быть готовым к контакту вплоть до того, чтобы улететь…» (цитировать целиком всю эту чушь смысла нет), то есть, по существу, все желающие соприкоснуться с тайной (неважно, какой) должны были пройти чистилище, то есть своеобразный отбор на «благонадёжность», на готовность к контакту с возможным отлётом.
Но куда? Почему? От чего?.. «Уйти… полным здоровья и сил, избегнув печалей старости и неизбежных страданий опыта жизни… тихо закрыв дверь цветущего сада жизни» [Час Быка. Ефремов]? Оставив на произвол судьбы престарелых родителей, несовершеннолетних детей, если они есть, так, что ли?
Мяса не есть… С какой такой великой целью? Показать небожителям, что вот мы, в отличие от кровожадных собратьев своих, вполне миролюбивы и гуманны?
Идти в горы и… не есть калорийной белковой пищи – даже не по спортивному как-то!
Так что прежде чем попасть сюда, они, надо полагать, проходили очищение и отбор. Но кто и кем был уполномочен определять избранных (а судьи кто)? По каким критериям? Это как в иных ранних школах карате: сможешь ударить раз 500 по макиваре – значит, прошёл тест и получи более высокую ступень (более тёмный пояс). Впрочем, там понятно – движения должны быть отработаны до автоматизма, плюс послушание… Но зачем это здесь? Можно предположить, что тоже ради послушания (как говорится, заставь дурака богу молиться…). Однако сами «корифеи» мясо ели…
Что там было у киевлян, не знаю. Внешне они мало чем отличались от ленинградцев. У них было установлено правило, согласно которому никто из участников не должен иметь фотоаппарат или магнитофон, так как, по утверждению их руководителя, гоминоид никогда не покажется человеку с подобными предметами.
Что касается воронежской группы, то это были люди вполне прагматичные. И оснащение у них было прекрасное. Была и мощная оптика, и прочие «прибамбасы» (наверное, и прибор ночного видения был). Словом, в подходе к проблеме усматривалось влияние хорошего «технаря». Были в составе их группы и две медсестры, которые «пользовали» заболевших, в том числе из других групп. Одну из них, помнится, звали Валя…
Что касается Марины Попович, то я лично с ней не встречался. Одно могу сказать, что человеком она, судя по TV-передачам, была, безусловно, увлечённым…
И наконец, что касается самого гоминоида… Его мы не видели. Следы попадались, но это могли быть и следы медведя, например, которых в тамошних горах – несть числа.
Парящих же ярких световых шаров, дисков, диковинных картин, связанных со световыми эффектами, внезапно гаснущих на небе звёзд и иных необъяснимых явлений мы наблюдали во множестве. Однако не в них, на мой взгляд, дело…
Уверен, что есть всё (или многое): и НЛО, и инопланетяне, и параллельные миры, и «снежный человек», и «несси», и «чёрные дыры», и ещё много такого, что нам и не снилось и чего пока не дано постичь… Вопрос в том, зачем нужно столь упорно лезть на рожон, стремясь разгадать тайны, которые не менее упорно кто-то (возможно, некие высшие силы) старается от нас скрыть?
Дело, по-моему, в том, что знания эти априори не могут стать общедоступны, а всякий ограниченный (избранный) круг лиц, в силу несовершенства наших охранительных социальных и нравственных устоев, непременно будет использовать их, прежде всего, в своих собственных интересах. Да и столь ли они необходимы, если уже накопленного запаса вполне достаточно, чтобы сделать жизнь человечества во сто крат лучше? Но разве она становится таковой? Получается, благими (преждевременными) открытиями выстлана дорога в (известно, куда)…
Что касается «роддома» избранных – чистилища…
Чистилище – это ведь не место на географической карте, это идея (не всегда, кстати, плохая), побуждающая к самоорганизации. Однако, если такая идея ложится в основу самоорганизации людей, ставящих себя превыше других, она несёт зло. Причём, зло это может приобретать поистине вселенский масштаб. «(Всякая подобная) философия … сегодня объединяется в страшную единую систему, названную в Библии духовным Вавилоном… Эта духовная система … имеет весьма респектабельный внешний вид, но зловещую внутреннюю сущность, которую раскрывают её дела. Она духовно порабощает … вне зависимости от национальных, социальных или религиозных особенностей. Она поистине универсальна. Попавшие в неё люди попадают в мир, из которого они уже практически не могут выйти. (В инферно для души, как сказано у И.Ефремова.)» [А. А. Опарин. Затерянные королевства. Археологическое исследование Третьей книги Царств]
Возможно, я сгустил краски. Да и людей этих всех, с которыми я был на Памире, наверное, давно уже раскидало по жизни, а иных уж и в живых нет. Так и Геннадий, мой друг и прекрасный спортсмен, был убит в середине «лихих» 90-х. (Единственно истинного чистилища, которым явилась для него сама жизнь, он, на мой взгляд, не прошёл. Мир его праху!)
«Останемся ли мы в Затерянных королевствах или изберём царство Христа, приняв Его своим Господом и Спасителем, живя согласно Его Десяти Заповедям, зависит только от нас. Что изберём мы для себя и наших детей?»
Каждый волен сделать свой выбор…