Глава семнадцатая
Я проснулась от телефонного звонка:
- Милая, с добрым утром! У тебя всё в порядке?
- Да. Беспокоиться не о чем, - выдавила я.
- Вот и хорошо. Я сейчас убегаю на встречу.
- Банкеты, фуршеты?
- Нет, с этим покончено! – возмутился Макс. – Всё по делу. Потом расскажу, только что позвонили, так что уже опаздываю. Позвоню, когда освобожусь. Я люблю тебя!
Всё это было произнесено на одном дыхании. Даже не услышав ответного признания, он повесил трубку. Бодрый и жизнерадостный Макс заставил меня окончательно проснуться. Я взглянула на часы на мобильнике и увидела, что время уже приближалось к одиннадцати. Ничего удивительного. Машка то ли уснула к моменту моего появления, то ли притворилась, не желая разговаривать, но мне пришлось переживать случившееся в одиночестве. Я долго не могла уснуть, перебирая и пережевывая в уме одно и то же, а Дмитрий так в комнате и не появился. Вдруг вспомнились его слова «Нам больше нельзя встречаться. Я не выдержу», и опять меня обдало испепеляющим жаром, как ночью, когда я прислушивалась, не раздадутся ли его шаги.
Я быстро вскочила с дивана и отправилась в душ, где долго чередовала горячую и холодную воду, приводя себя в чувства. Затем прибрала в квартире, выпила чаю. Всё у меня получалось очень медленно. Даже курила я медленнее обычного и будто нехотя. Мне хотелось позвонить Дмитрию и узнать, на месте ли синий фольксваген, и Машке, чтобы обсудить случившееся. Но звонить Дмитрию я себе запретила, а у Машки уроки, да еще эта дурацкая комиссия. Впрочем, мне не привыкать переживать свои беды в одиночестве. Но переживания переживаниями, а и о деле думать надо. Сегодня не удастся ускользнуть через школьную столовую. С большим усилием я заставила себя надеть старый маскарадный костюм, который специально прихватила с собой. Мешковатое пальто, седой парик, накладка на зубы и солнечные очки – в этом наряде я выглядела настоящим пугалом, но еще больше я себе не нравилась внутренне. Что я за человек? Неужели достаточно поманить меня пальцем какому-нибудь необузданному или даже полубезумному типу, и я себе не принадлежу? Ладно, я, но как же Макс?
Ссутулившись, с большой сумкой в руках, я направилась к метро. Синего фольксвагена на ставшем уже привычным месте не оказалось. Я немного приободрилась и остановила проезжавшее мимо такси. Среди бела дня в таком виде и без соответствующего макияжа в людном месте появляться опасно. Через полчаса я через флигель вошла в свой офис. Мне сразу же стало легче, а когда я переоделась в обычную одежду, то стало почти хорошо. Прямо как в анекдоте «купи козу – продай козу».
Через некоторое время мне удалось сосредоточиться на работе. Нужно было как-то изменить ход расследования. До сих пор мы хватались за всё подряд, кое-какая информация появлялась, но никакие выводы не делались, мы опять распылялись. Нужно выбрать одно направление и копнуть там поглубже. Что на сегодняшний момент беспокоит меня больше всего? – Слежка за мной. Это не домыслы, а очевидный факт. Вот на этом и стоит сосредоточиться. В руках у меня появился фломастер, и я быстро стала разматывать цепочку событий в обратную сторону. Вскоре на листке бумаги появилась схема, иллюстрирующая произошедшее в хронологическом порядке. Она была очень проста: встреча с Ольгой на крыльце - общение с ней в ее доме – упавший камень – сцена в метро – встреча в ресторане – синий фольксваген (дважды). Затем стала нанизывать на эту схему подробности, и получилась вполне четкая картина.
Меня сразу удивила реакция Ольги на мое появление. Гостеприимство и доверчивость жителей Сиверской здесь ни при чем. Едва увидев меня, она уже знала, кто я, кто-то ее предупредил о моем возможном появлении. Кто? Дальше. Ольга слишком долго отсутствовала, когда удалилась за вином. Она вполне могла в это время кому-то позвонить и сообщить о моем визите, видимо, таковы были полученные ей инструкции. Наверняка ее попросили или даже приказали задержать меня в доме подольше. Отсюда и столь откровенные разговоры. В это время кто-то посылает своего человека, чтобы разобраться со мной – устранить или хотя бы проследить, чтобы узнать обо мне побольше. Устранить не удалось, а проследили только до станции метро «Площадь Восстания». Затем сели на хвост Дмитрию, и он вывел их на меня. Тот тип в ресторане вел себя слишком самонадеянно и неосторожно, позволив себя обнаружить. Но все же ему удалось сопроводить меня до Машкиного дома. Видимо, он был не уверен, что я там живу, так как было еще не поздно, и я вполне могла просто зайти к кому-то в гости. Он остался следить за мной, но утром мне удалось ускользнуть от наблюдения через школьную столовую. Это наверняка показалось подозрительным, и слежка продолжилась. Опять через Дмитрия вышли на меня, но я привела преследователя к тому же дому. Более того, Дмитрий остался там на ночь. Похоже, нам удалось развеять какие-то подозрения. Судя по всему, слежку прекратили, и теперь вплотную займутся наведением справок о некой Нине, проживающей в доме на проспекте Стачек.
Я перевела дух и отправилась на кухню, чтобы перекурить. В это время раздался звонок стационарного телефона, и включился автоответчик, который моим голосом проинформировал, что в настоящее время сотрудники нашего агентства заняты сложным расследованием и не принимают новых заказов, и советовал обратиться в другое агентство или перезвонить нам позднее. Когда автоответчик умолк, раздался взволнованный мужской голос:
- Мне нужно именно ваше агентство! Я звоню вам уже вторую неделю! Нельзя ли конкретнее уточнить насчет сроков?!
Голос был не только возмущенным, но и обеспокоенным, поэтому я подошла к телефону и сняла трубку.
- Здравствуйте, - вежливо поздоровалась я. – К сожалению, не могу сказать ничего определенного насчет сроков. Все сотрудники заняты текущим расследованием, а мы слишком добросовестно относимся к своей работе, чтобы обещать то, чего не сможем выполнить. – Мужчина меня не перебивал, и я, переведя дух, продолжила: - Если у вас срочное дело, советую обратиться в другое агентство, могу даже порекомендовать в какое именно. Обидно терять клиента, но тут ничего не поделаешь.
- Мне хочется побыстрее со всем разобраться, - сказал мужчина, - но вообще-то дело терпит. Когда мне позвонить?
- Не раньше, чем через неделю. Но это не обещание, возможно, и через неделю ничего не получится.
Он меня поблагодарил и, пообещав перезвонить через неделю, повесил трубку. Я упомянула про неделю спонтанно, а теперь решила, что именно за неделю мы должны покончить с расследованием – либо раскрыть преступление, либо признаться в своем бессилии. Возможно, Макс со мной не согласится, но я постараюсь его уломать. Дмитрий и так потратил на это мероприятие кучу денег.
Взяв листок со схемой, я вернулась на кухню и, закурив, продолжила свои размышления. Эта схема представилась мне уравнением с одним неизвестным. Оно просто обязано иметь решение! Неизвестный, этот загадочный кто-то, наверняка любовник Ольги. Скорее всего, их связь в прошлом, но он до сих пор имеет на нее влияние. Вряд ли тут романтические чувства, больше похоже на совместную тайну. Почему Ольга выполнила его инструкции – неужели боится? А чего боится он? И почему меня хотели убрать? Ответ пришел сам собой. Кто-то боится, что Ольга назовет его имя. Но неужели он решился на преступление (упавший камень), чтобы просто скрыть давнюю интрижку? Тут должно быть что-то посерьезнее.
Мне и раньше казалось важным установить имя Ольгиного любовника, теперь это вышло на первый план. На столь почетное звание (а восемь лет назад быть ее любовником было не только почетным, но и очень желанным для многих мужчин) у меня было три кандидатуры: успешный адвокат Олег Антипенко, глава службы безопасности Ярослав Круглов и бывший партнер Дмитрия Алексей Волков. Сашу Якушева я из списка исключила, уж слишком очевидно он любит свою жену. И уж точно это не Никита, нынешний муж Ольги. Не тот масштаб, не тот почерк. К тому же, им незачем скрывать давнюю связь, да и о моем появлении возле Дмитрия ему неоткуда было узнать. Этот загадочный любовник где-то рядом с Дмитрием, знает о каждом его шаге.
Я довольно потянулась и вслух произнесла почти забытую давнюю мантру, взятую мной из детского анекдота: Ежик сильный, но легкий! Ежик сильный, но легкий! Да, я еще на что-то гожусь. Конечно, у нас появилось много всяких зацепок, но там лишь намеки и подозрения. А здесь очевидный факт – за мной следят, да и тот камень мне не приснился. И, главное, всего трое подозреваемых. С мотивами Волкова всё ясно. Дмитрий собирался выдавить его из совместного бизнеса, к тому же, тот был влюблен в его жену. А что с давними друзьями – Олегом и Ярославом? Тут стоит копнуть поглубже. А потом, когда я буду уверена в кандидатуре, можно как-то спровоцировать подозреваемого, чтобы он себя выдал. Энтузиазм во мне просто кипел. Я была готова сворачивать горы, когда позвонила Машка:
- Нинок, как ты? – осторожно поинтересовалась она. – Небось, терзаешь себя?
- Ничуть, - бодро ответила я. – Киплю трудовым энтузиазмом. Лучше расскажи, как прошел твой урок.
Машка радостно рассмеялась:
- На высшем уровне. Мою кандидатуру решили представить на конкурс «Учитель года»!
- Я почему-то не удивлена, - довольно произнесла я. – Ты не только хорошо знаешь математику, но ты еще очень хороший человек и умеешь найти подход к детям.
- Да ладно тебе, - продолжала смеяться она, - а то развоображаюсь. Между прочим, твои вчерашние приключения помогли.
Оказывается, когда я ложилась, Машка еще не спала, но она не стала заводить разговоры, так как не знала, что сказать, да и размаяться боялась. К тому же, думала, что Дмитрий в любую минуту может войти в комнату. В общем, она тоже уснула только под утро и на работу отправилась в полу-невменяемом состоянии, не ясно осознавая, где сон, где реальность. В такой ситуации наличие комиссии из пяти человек было ей до лампочки. Она начала урок, как и запланировала, а потом на нее вдруг нашло вдохновение, и она последовала за ним, изменив первоначальный план. В общем, всё получилось удачно. Комиссия отметила не только чисто педагогические достижения, но и ее артистизм. На самом деле, это очень важное качество для учителя. Без него трудно удерживать внимание подростков в течение всего урока. В этом смысле учительская профессия сродни профессии артиста. Только задача учителя еще сложнее, ведь часто тема урока является очень трудной и далеко не всегда занимательной.
Я еще раз поздравила подругу, и она предложила отметить ее успех.
- Приезжай ко мне, - сказала она. – Ты вроде бы тут уже прижилась. К тому же, сегодня пятница, а Диня только завтра вернется из командировки. А Макс когда?
- Пока непонятно, возможно, тоже завтра, - ответила я, вдруг посерьезнев. Как-то пройдет наша встреча?
Я объяснила Машке, что приехать к ней не смогу, так как возле ее дома за мной опять может увязаться хвост, а мне уже надоело играть в шпионские игры и уходить от погони. Поэтому мы решили встретиться в офисе.
- Только со жратвой у меня негусто, - предупредила я, вдруг ощутив приступ голода.
- А с напитками?
- Полный порядок!
В офисном баре у нас целая коллекция всевозможных напитков, на любой вкус, хотя пользуемся ими нечасто.
После разговора с подругой вернуться к работе не удалось. Она ни слова не сказала об утреннем общении с Дмитрием. Неужели он ушел среди ночи? Но ведь у нее входная дверь не захлопывается сама собой. Машка же во всём любит порядок, так что наверняка упомянула бы об этом. Значит, какое-то общение было. Затем мои мысли переключились на Макса. Я не знала, хочу ли, чтобы он вернулся завтра. Пожалуй, все-таки не помешало бы денек-другой побыть в одиночестве и привести в порядок мысли и чувства.
Вот в таком противоречивом состоянии я пребывала, когда появилась веселая и довольная Машка и стала метать на кухонный стол баночки со всевозможными салатами и нарезками, а затем аккуратно выставила симпатичный маленький тортик.
Я рассмеялась:
- Машка, а мы не лопнем?
- Не надо недооценивать наши возможности.
- Но и переоценивать опасно.
Вскоре наш стол напоминал свадебный – обычные магазинные приобретения под Машкиным руководством стали выглядеть не только аппетитно, но и благородно, и торжественно. С напитками тоже быстро разобрались. Решив не изменять давней привычке, мы выбрали мартини. Необходимые дополнения к нему нашлись. После первого тоста, посвященного Машкиному успеху, который я произнесла не только с воодушевлением, но и с некоторым пафосом, Машка уставилась на меня.
- Я тебя понимаю, - вдруг сказала она.
- О чем ты?
- Не о чем, а о ком, - поправила она. - О Дмитрии. Он просто сногсшибательный мужик.
- Ну и что? – вяло спросила я.
- А какие у него глаза! – продолжала Машка, игнорируя мой вопрос. - Я таких никогда не видела. А взгляд какой пронзительный, прямо в душу! Об остальном я уж и не говорю.
Я ее перебила:
- Хватит! Зачем ты мне расписываешь его достоинства?
- А затем, чтобы до тебя дошло, что я тоже не слепая и понимаю, что перед таким трудно устоять. Знаешь, как в народе говорят? Легко оставаться невинным, когда никто не искушает. А тебя искушают. Только я могу сказать и другое. Этот твой Дмитрий очень опасный тип, темный, и совершенно неизвестно, что на самом деле у него на уме. А Макс – замечательный парень, тебя очень любит и в привлекательности этому искусителю не уступит. Смотри, не ошибись. Предательство нельзя простить. – У Машки на глазах выступили слезы: - У нас с Денисом сейчас всё хорошо, но иногда, в самый неподходящей момент, я вспоминаю о его интрижке с давней пассией, и мне хочется завыть от горя.
Я ее порывисто обняла, и мы вместе немного поплакали. Затем я расписала всевозможные Машкины достоинства – что она и умная, и душевная, и понимающая. Она ответила примерно тем же. До беседы на тему «Ты меня уважаешь?» оставалось совсем чуть-чуть. Я с болью в сердце думала о подруге. Считала, что ее природный оптимизм победил все прошлые обиды, а оказывается, всё не так просто. Ничто не исчезает бесследно. Каждое событие, каждый человек, с которым свела судьба, оставляет след в твоей душе. Пусть ты не вспоминаешь о ком-то конкретно, но, столкнувшись с одним, ты становишься более циничной, с другим – наоборот, начинаешь внимательнее относиться к людям. Третий же… заставляет тебя пережить чувства такой силы, что на меньшее ты уже не согласна. После общения с ним другие мужчины кажутся тебе пресными…
- Черт! – вскричала я. – Черт, черт, черт!
- Что случилось? – всполошилась слегка захмелевшая Машка.
- Да так, кое-какие мысли пришли в голову, - еле слышно пробормотала я.
Машка с подозрением уставилась на меня:
- Знаю я тебя, опять под облака залетела.
И она довольно нудно стала наставлять меня, как надо себя вести «в нашем возрасте». Упомянула и о моей красоте, которая не вечна, и о моем неумении строить отношения с мужчинами, и о моем максимализме, и еще много о чем в том же духе.
- Машка, прекрати! – взвыла я. – И без того тошно.
И тут она огорошила меня своим очередным прозрением:
- Я знаю, чего ты ищешь – трагизма! Тебя не устраивает, когда всё хорошо, тебе хочется страдать.
Сначала я чуть не захлебнулась от возмущения, а потом обмякла. В чем-то она права. Не получив отпора, Машка продолжила свою мысль:
- Ты, конечно, сама много страдала в последние годы, - сказала она, - да еще замкнулась в себе. Даже мне не всё и не сразу рассказывала! А теперь посмотри, к чему это привело. Тебя привлекают мрачные мужчины, в которых ты угадываешь скрытое страдание. Я ведь права?
- Права.
Я об этом специально не думала, но сейчас поняла, что в какой-то момент почувствовала в Антоне родственную душу. Он страдал, а мне были так понятны страдание и одиночество. Но наши чувства, скорее, были не любовью, а исступлением, будто мы от чего-то спасались. Примерно то же и с Дмитрием. Я не просто видела, а каждой своей клеточкой ощутила его страдания. Мне безумно захотелось помочь ему, спасти. И он искал во мне свое спасение и утешение. Это очень сильное чувство, но это не любовь! Вопреки выводам, приведенным в моей миниатюре, сейчас я налево и направо раздавала определения и ставила диагнозы, направляя свои чувства по заданному руслу.
- Машка, ты моя спасительница! – воскликнула я.
- Я еще не всё сказала, - усмехнулась она. – Просто хочу напомнить, что может скрываться под столь привлекательной для тебя трагической оболочкой. Что ты обнаружила под ней у Антона? – Психическую болезнь! Безумие! А как думаешь, что там у Дмитрия? Ты же говорила, что он очень неуравновешен. Может, это тоже болезнь? Вдруг он психопат или кто-то в этом роде? Оно тебе надо?
- Машка, ты уложила меня на обе лопатки своей логикой, - признала я. – Выдвигаю твою кандидатуру на конкурс «Подруга года».
Машке мои слова очень польстили, и она еще некоторое время упражнялась, демонстрируя знание человеческой психологии вообще и моей, в частности, правда, больше никаких открытий не последовало. Между делом она назвала меня «психоаналитик хренов», но я не обиделась. Куда уж мне до настоящего психоаналитика! Я всё время копаюсь в себе, делаю какие-то выводы, даже стала писать глубокомысленные опусы, но не замечаю того, что лежит на поверхности. Иногда и нужно-то всего немного – просто назвать вещи своими именами. Сильные ощущения, которые возникали в экстремальной ситуации, я принимала за силу любви. Пожалуй, мне стоит заняться парашютным спортом – я очень боюсь высоты, так что впечатления наверняка будут незабываемыми. Сейчас, когда в бутылке осталось совсем на донышке, всё мне казалось простым и ясным. Я даже была готова посмотреть в лицо мужу чистыми и честными глазами. Тут он и сам объявился:
- Милая, как дела? Чем занимаешься?
- Отмечаем с Машкой ее творческие успехи.
- Где? – строго спросил он.
- В нашем офисе.
Этот ответ, похоже, его удовлетворил, но он все-таки шутливо пробурчал:
- Стоит уехать в командировку, как жена пускается во все тяжкие.
- Так приезжай поскорее, спасай!
Последняя фраза настроила его на лирический лад, и он сказал мне много приятных слов, среди которых проскользнула информация, что он вернется в Питер завтра в одиннадцать часов утра.
- Ты до моего возвращения не вставай, я сам тебя разбужу, - со значением намекнул он.
- Есть, сэр.
О делах мы почти не говорили, так как ничего сенсационного не было, а рядовые проблемы можно было решить в рабочем порядке. На прощание Макс с Машкой обменялись приветами и, когда я положила трубку, Машка с улыбкой произнесла:
- Совет вам да любовь!
Глава восемнадцатая
Оторвавшись от нарезания салата, я залюбовалась Максом. День выдался теплым и, разгорячившись от физической работы, он скинул футболку. Пот струился по напряженным мышцам, тыльной стороной ладони он отводил со лба волосы и излучал силу и жажду жизни – то, что меня привлекало в нем больше всего. Они с дядей Гришей спилили сухую яблоню в углу сада и теперь обрубали сучки, а Сергей Николаевич складывал их на тележку. Видимо, атавистические представления о предназначении мужчины (охотник и защитник) глубоко засели в женском подсознании. Теперь, когда мужчины, большей частью, окопались в офисах, наблюдать за физической работой избранника было настоящим наслаждением. Марина Константиновна перехватила мой взгляд и довольно улыбнулась.
Пока я резала салат, они с мамой собирали на стол в саду. Тем временем угли в мангале доходили до нужного состояния, а мясо в большой кастрюле ожидало своего часа, чтобы превратиться в шашлыки. Сергей Николаевич заявил, что их приготовление возьмет на себя. Мама с дядей Гришей побывали в гостях у родителей Макса вскоре после нашей свадьбы, и теперь те нанесли ответный визит. Обе стороны относились друг к другу не только благожелательно, но и с интересом, так что мне эта семейная компания нравилась. В душе постепенно воцарялся покой – то, чего мне так не хватало в последние дни.
Наша встреча с Максом после первой разлуки в ранге супругов получилась довольно пылкой, но это не помогло скрыть появившиеся в наших отношениях шероховатости. Впрочем, могло быть и хуже, если бы он узнал всё. Я ему рассказала о проделанной в его отсутствие работе с некоторыми купюрами, не упомянув о визите Дмитрия в Центр семьи и здоровья. Однако то, что он провел ночь на Машкиной кухне, скрывать не стала, хотя кое-какие подробности и опустила. Макс был не только взбешен, но и обижен тем, что я ему не сообщила о слежке.
- С тобой же могло случиться, что угодно! Как ты могла это скрыть от меня?!
- Я сразу хотела тебе рассказать, - лепетала я, - но ты напился… А потом я сама управилась. Я же не беспомощное дитя!
- Ты не только моя жена, но еще и мой сотрудник! – негодовал он. – Я не потерплю самодеятельности!
- Но ведь если бы ты узнал о слежке, то сразу бы примчался сюда, - оправдывалась я, - а тебе надо было встретиться с Пинком, а потом еще с тем информатором.
Тот информатор ни на кого конкретно не вывел, лишь назвал несколько имен и кличек бандитов, близких к Бегемоту. Теперь Макс наводил справки, пытаясь установить их связи с кем-нибудь из окружения Дмитрия.
- Вся эта информация выеденного яйца не стоит по сравнению с тем, что угрожало тебе! – продолжал бушевать он. – Теперь будешь сидеть в офисе и общаться исключительно с компьютером.
В общем, разговор вышел неприятным и, подводя черту, Макс заявил, что если я еще что-нибудь от него скрою, он меня уволит. Я понимала, что он прав, но всё равно было обидно, и эта размолвка, несмотря на кажущееся примирение, всё еще стояла между нами. Однако майские праздники, проведенные в компании родителей, подействовали на нас благотворно.
С памятной ночи в Машкиной квартире мы с Дмитрием не только не виделись, но и не созванивались. Макс сам несколько раз звонил ему, рассказывая о проделанной работе. Дмитрий принимал информацию к сведению, но в расследование никак не вмешивался, хотя мы уже второй месяц занимались его делом, и пока ничего не могли предъявить кроме множества подозрений. Мою идею вплотную заняться поиском бывшего любовника Ольги, сосредоточившись на кандидатурах Олега и Ярослава (Алексея Волкова я пока решила оставить в запасе), Макс воспринял с интересом, но велел мне никуда не соваться и ограничиться сбором информации, используя подручные средства, то есть компьютер и телефон.
Два дня я исправно выполняла его указания, чувствуя разочарование и неудовлетворенность. Похоже, мне не хватало живого общения, и я с некоторым неудовольствием признала, что из аналитика превращаюсь в практика. Обобщение имеющихся у нас данных не доставляло мне прежнего удовольствия. На третий день всё обстояло так же уныло. Когда Макс удалился в туалет, я вошла в кабинет, чтобы убрать диск с последними данными в сейф, и в это время раздался звонок его телефона и включился автоответчик. Через несколько секунд молодой женский голос произнес:
- Максик, жду тебя сегодня в семь, на том же месте.
На этом сообщение обрывалось. Я закрыла сейф и на ватных ногах прошла в приемную. В словах незнакомой женщины мне послышалась некая интимность. Я не знала, как реагировать. Устроить разборки? А вдруг всё не так, как я думаю? А как же еще? Это было совсем не похоже на деловой звонок. И до чего же я не люблю всякие сцены! Тем временем Макс проследовал мимо меня в свой кабинет. Обычно он мимоходом либо улыбался мне, либо прикасался, а тут прошел, как мимо стенки. Затем я услышала, как он с кем-то разговаривал по телефону. Наверное, перезванивал той женщине. Впрочем, после первого звонка последовали и другие. Мое поведение по отношению к нему не было безупречным, но сейчас сердце у меня сжалось от тоски и обиды. Ни к каким разборкам я была не готова, так что опять спряталась в свою скорлупку, выжидая, как будут развиваться события.
Макс появился в приемной только в шесть часов.
- Нина, у меня в семь часов встреча с информатором по делу Фирсова. Завтра придется проехаться по области, так что сделаем перерыв в текущем расследовании.
- Неужели там какой-то прорыв? – едва слышно поинтересовалась я.
- Ну, прорывом я бы это не назвал, но пропавшего Фирсова якобы недавно видели. Сегодня мне должны сообщить адреса. Нужно их проверить.
Наверное, вид у меня был мрачноватый, и Макс предложил мне завтра тоже отдохнуть, а плату за работу агентства в этот день не вставлять в счет Климову. Я молча кивнула. Бросив на меня беглый взгляд, он молча удалился. Его поведение в последние дни изменилось. Теперь он уже не называл меня на каждом шагу «милая». Раньше это обращение казалось мне пошлым и немного раздражало, а теперь его отсутствие настораживало. Были и другие мелкие приметы его то ли обиды, то ли охлаждения. Дело во мне или в появившейся куколке? Неужели Макс вернулся к прежним привычкам?
Из офиса мы вышли вместе, он довез меня до дома и на прощание, чмокнув в щеку, прошептал:
- Милая, не грусти. Я скоро вернусь.
Я уже не знала, что думать. Приготовив ужин, позвонила Машке, и она пригласила меня завтра на экскурсию в Старую Ладогу вместе с ее классом. Я согласилась. Провести завтрашний день в офисе, да еще в полном одиночестве, казалось мне нестерпимым. Коротать вечер одной почему-то тоже не понравилось. Я ждала Макса до одиннадцати, а потом отправилась спать и, как ни странно, почти сразу уснула, так что не слышала, когда он вернулся. А утром поднялась рано, чтобы к девяти часам успеть в Автово. Макс даже не шелохнулся, когда я вставала, и я не стала его будить, перед уходом оставив записку на кухонном столе, в которой сообщила о своей поездке.
Проходя мимо нашего офиса, я немного притормозила и про себя вдруг подумала: «Да пошел он!», после чего достала ключи. Я не собиралась становиться слепым орудием в его руках и тупым исполнителем. Ишь, вздумал меня воспитывать! Ходит, задрав нос, до ночи где-то болтается с весьма подозрительным «информатором»… Неужели для того, чтобы выяснить адреса, нужно столько времени? Нет уж, я не намерена это терпеть. Пассивное состояние резко сменилось на активное. Умирать – так с музыкой! Я позвонила Машке и сообщила об изменении в своих планах, а заодно попросила, если Макс ей позвонит, сказать ему, что я где-то поблизости, и тут же перезвонить мне.
- Ты собираешься встретиться с Дмитрием?! – ужаснулась она.
- Конечно же, нет! Я продолжу самостоятельное расследование, но Максу совсем необязательно об этом знать. – И, немного подумав, добавила: - Он слишком много возомнил о себе!
Через пятнадцать минут, разжившись необходимыми сведениями, я вышла из офиса, а еще через полчаса уже ехала в электричке в Приозерском направлении. Путь предстоял неблизкий, и на вокзале я купила любовный романчик, чтобы скоротать время, но так его и не открыла. У меня в голове была история поинтересней. Четверо мужчин, с детства связанные дружбой, до сих пор тесно общаются. Но так ли уж безоблачны и искренни их отношения? Сдается мне, что один из них затаил на Дмитрия обиду, если не сказать хуже. В детстве и юности чувства наиболее сильные и острые, и я решила поискать следы давних обид, отправившись на малую родину интересующей меня четверки. Я давно собиралась это сделать, но как-то руки не доходили, да и теперь был не самый подходящий момент. Макс ведь сказал, что уволит меня, если я еще что-нибудь от него скрою, но я пошла ва-банк. Ну и пусть увольняет! Слава богу, не дебилка, так что быстро найду другую работу. Ну, а с личными отношениями, уж как сложится. Во всяком случае, я не намерена терпеть его интрижки. В это время герой моих мыслей позвонил:
- Милая, с добрым утром!
- С добрым утром, - сухо отозвалась я.
- Я так крепко спал, что не услышал, как ты встала.
- Я это заметила. Во сколько ты вчера вернулся домой?
- В два часа ночи.
- Прекрасно!
Макс понял, что я обижена и объяснил, что вечером никак не мог позвонить, так как с девяти часов вечера провел время за карточным столом. Так было нужно для дела. Удалось выяснить кое-что очень полезное, и теперь отпала необходимость разъезжать по области. Возможно, дело Фирсова скоро будет закрыто.
- Ты играл в карты со своим информатором? – поинтересовалась я.
- Нет, он лишь вывел меня на нужных людей.
Макс сказал об информаторе «он», и у меня на душе заскребли кошки. Он мне лжет! Продолжать разговор не хотелось, и я сказала, что мне неудобно разговаривать, так что обсудим всё вечером.
- Вас ведь к Машкиной школе подвезут? Позвони мне заранее, и я за тобой заеду. Во сколько вы возвращаетесь?
Я сказала, что пока неизвестно, но я ему непременно позвоню. Скорее всего, вернусь не раньше восьми, так что пусть занимается своими делами и за меня не беспокоится.
- Только если вздумаешь еще с кем-нибудь в картишки перекинуться, не сочти за труд предупредить, - не удержалась я от сарказма.
- Милая, прости меня! Я виноват перед тобой, и не только за вчерашнее. В последние дни я вел себя не лучшим образом. Никак не мог смириться с тем, что ты от меня скрывала, что находишься в опасности.
- А сейчас смирился?
- Не смирился, а пережил. Надеюсь, «такое» не повторится. Я люблю тебя.
У меня дыхание перехватило. «Такое» происходило в настоящую минуту, и я не знала, как теперь поступить. В любом случае я ему уже солгала, так как ни на какую экскурсию не поехала. Сразу же я почувствовала себя виноватой и уже была готова размякнуть, когда вспомнила, что про «информатора» с молодым женским голосом он сказал «он», и опять ощутила себя закованной в непробиваемую броню. «Мели Емеля, твоя неделя», - подумала я и сдержанно с ним распрощалась. И с чего это вдруг его потянуло на нежности? Бытует расхожее мнение, что если муж провинился перед женой, то становится необычайно любезен. Поведение Макса отлично вписывалось в эту схему.
Тем временем электричка уже приближалась к моей станции, и я сосредоточилась на версии, с которой собиралась появиться перед местными жителями. Здесь легенда с написанием романа не годится. Вряд ли кто-то из местных старушек читал книги Арзамасова. Я придумала более жизненную и жалостливую историю. Поверят ли люди моей очередной фантазии?
Дорога от станции до поселка заняла не больше двадцати минут, и вскоре я оказалась на улице, где когда-то жил мальчик Дима Климов. Эта улица находилась на окраине поселка, и дома на ней были сплошь деревянные и старые. Строительный бум, который ощущался возле станции, обошел эту улочку стороной и, наверное, здесь всё осталось таким же, как в те годы, когда мальчик Дима ходил в школу, верховодил в мальчишеских забавах и очаровывал девчонок. Я шла вдоль ряда унылых домов, часть из которых выглядели покинутыми, хотя таблички на них имелись. Вот дом номер четырнадцать, шестнадцать… Восемнадцатый номер отсутствовал, так как от дома практически ничего не осталось – только обгоревшие и прогнившие два нижних венца. Судя по ним, когда-то дом имел внушительные размеры. Теперь в его сердцевине образовалась большая бесформенная куча какого-то хлама. Ветер занес ее землей, и на этом печальном холмике проросли небольшие деревца, а кое-где проглядывали первые ростки новорожденной травы.
Я в задумчивости остановилась возле этих руин. Вряд ли Дмитрий приезжал сюда после выхода из тюрьмы. Он ведь совсем недавно встал на ноги после болезни, и созерцание останков отчего дома было бы для него слишком большим стрессом. Даже на меня эта картина произвела угнетающее впечатление. Шестнадцатый дом казался нежилым, и я подошла к двадцатому, который выглядел вполне приветливо. Дверь мне открыла женщина лет шестидесяти, выглядевшая по-городскому – с короткой стрижкой, в джинсах и симпатичном джемпере. Я сказала, что хотела бы кое-что выяснить о ее соседях из сгоревшего дома.
- Да мы только в прошлом году купили этот дом, - отозвалась она. – Муж решил в следующем году оставить работу и поселиться на природе. Он любит рыбачить, а тут озеро неподалеку.
- И вы ничего не слышали о Климовых? – удрученно поинтересовалась я.
Она мне посоветовала обратиться за информацией к Ильиничне из двадцать третьего дома.
- Ей сто лет в обед, - пояснила она, - и она с рождения здесь живет и всё про всех знает. Память просто великолепная. К тому же, любит поболтать, а не с кем. Родственников нет, подруг почти не осталось, так что набрасывается на любого, кто попадется ей под руку. Мне иногда просто приходится отбиваться от нее. Я ведь пока работаю и выбираюсь сюда только изредка, каждая минута на счету.
Я ее поблагодарила и, преисполненная оптимизма, направилась к двадцать третьему дому. Он выглядел не слишком презентабельно, но разваливаться в ближайшее время явно не собирался. Как и его хозяйка, появившаяся на крыльце, едва я подошла к калитке.
- Вы кого-то ищете? – громко спросила она.
- Да. Вас.
Этот ответ так ее удивил, что она на мгновение застыла и лишь затем пригласила меня в дом. Анастасия Ильинична, несмотря на морщинистое лицо и согнутую спину, казалась довольно бодрой. Когда я вслед за ней вошла в опрятную комнату, обставленную не менее полувека назад, она сразу засуетилась, собирая на стол, не забывая задавать вопросы.
- И за какой надобностью вы ко мне пожаловали? Неужто насчет колонки? Когда ее, наконец, отремонтируют? Уже нет сил таскаться на соседнюю улицу.
Мне с трудом удалось ее перебить. Я представилась, потом сказала, что приехала к Климовым, но на месте их дома обнаружила лишь руины. Не может ли она мне подсказать, как связаться с Дмитрием? Она, не проронив ни звука, метнулась в кухню, откуда вскоре вернулась с горячим чайником. Заварив чай, она села напротив меня и задумчиво произнесла:
- Вот, значит, как. Димку ищете. Только он в тюрьме. Человека убил!
Я сделала круглые глаза и, выложив на стол припасенную шоколадку, попросила рассказать подробнее. Она налила нам чаю и стала рассказывать, не просто охотно, а с наслаждением. Вскоре я во всех подробностях узнала о его женитьбе на молоденькой и легкомысленной девчонке, которые имела наглость наставить ему рога. По ее словам, Дмитрий поступил, как настоящий мужчина, когда расправился с полюбовником. Он всегда умел постоять за себя и не прощал обид. Анастасия Ильинична умела рассказывать – она так ярко описывала людей и события, что казалось, будто ты всё видела собственными глазами. Закончив повествование, она задала свой вопрос:
- А на что тебе Димка-то понадобился?
Тут настала моя очередь выступить со своей историей. Только я явно уступала старушке в искусстве рассказчика. Впрочем, моя история была не менее трагичной. А звучала она примерно так.
Моя старшая сестра, которой у меня нет и никогда не было, когда-то была влюблена в Дмитрия Климова. Они вместе учились в институте, всё было очень серьезно, и они собирались пожениться. Потом что-то произошло, и Дмитрий без всяких объяснений расстался с ней. Однако моя сестра не смогла его забыть, замуж так и не вышла. Сейчас она тяжело больна, доживает последние дни и хочет встретиться с Дмитрием, чтобы выяснить, что их тогда развело. Анастасия Ильинична смахнула слезу:
- Ох, уж этот Димка! Все девчонки по нему с ума сходили! Сколько из-за него слез было пролито!
- Так уж и все?
Старушка задумалась, вспоминая:
- Не все. Была одна – Анька Трофимова – красивая, бедовая! Она на него внимания не обращала, сдружилась со Славкой, его дружком. Он в соседнем доме жил, в двадцать первом. И теперь иногда тут появляется. Только никого из его родных не осталось. Он выкосит траву, яблоньки польет, да и назад, в город.
Я порадовалась, что разговор так легко и непринужденно пошел в нужном мне направлении. На дом Ярослава я обратила внимание, когда проходила мимо. Он был во вполне приличном состоянии, но ставни на нем были закрыты.
- Так вот, - продолжила Анастасия Ильинична, - они года два дружили, детишки дразнили их женихом и невестой, да и я думала, что поженятся, когда школу окончат.
- Но они не поженились?
- Какое там! На выпускном вечере Анька переметнулась к Димке.
Я замерла. Так вот где собака зарыта! Ярослав, по словам Дмитрия, никак не может найти ту, единственную. Так ведь она у него была, но предала! И он всю жизнь винит в этом своего друга! Его сердце было разбито, в то время как его друг женился на очаровательной женщине и был счастлив. Он решился на месть. Видимо, ему пришлось очень постараться, чтобы стать Ольгиным любовником, но когда он им стал, оставил на ней свою печать. Специально, чтобы сделать Дмитрию больно. Однако, войдя во вкус, он уже не мог остановиться и спланировал хитроумное преступление. Мне сразу показалась история с засосом слишком нарочитой. Любовники замужних женщин ведут себя более осторожно. Это было послание Дмитрию. Я была готова выписать приговор Ярославу прямо сейчас. Тем временем Анастасия Ильинична продолжала рассказ.
На том вечере друзья подрались, прямо насмерть. Хотя милицию не вызывали, но у обоих были серьезные повреждения. Говорили, что кровь лилась ручьями. Что происходило в последующие дни, история умалчивает. Только вскоре друзья опять были вместе, а Анька пропала.
- Но потом она нашлась?
- Не, не нашлась, - с горящим взором ответила старушка. – Мать у нее была настоящей шалавой, Аньку в свое время нагуляла, да и потом за ней не следила, та несколько раз из дома убегала.
В общем, мать Ани обратилась в милицию только через неделю после исчезновения дочери. Оба друга в эти дни тоже ей не интересовались. Аню, конечно, искали, всех опрашивали, но никто ее после выпускного вечера не видел. С особым пристрастием допросили Дмитрия с Ярославом. Но они заявили, что после драки помирились и решили больше с Анькой не знаться, если она такая неверная.
- Где она сейчас? – с замиранием сердца поинтересовалась я.
- Да кто ж ее знает, - печально отозвалась Анастасия Ильинична. – Мать ее вскоре допилась до смерти, а их домишко сгорел, у нас по поселку много таких развалин. Незачем ей сюда возвращаться.
От этой истории у меня мурашки по телу пробежали. Куда подевалась Аня? Жива ли? А вдруг…? Об этом даже думать не хотелось. Нет! Дмитрию незачем было ее убивать, ведь она выбрала ЕГО. А Ярославу? Тут у меня не было уверенности. Может, он не мог простить другу, что тот заставил его пойти на убийство любимой? В общем, моя фантазия разыгралась не на шутку, и чем дальше, тем больше у меня появлялось аргументов в пользу виновности Ярослава во всех мыслимых и немыслимых преступлениях.
Поблагодарив старушку за гостеприимство, я поднялась.
- А что своей сестре скажешь? – спросила она.
Я даже не сразу поняла, о чем она говорит, потом пришла в себя:
- Так и скажу, сидит в тюрьме за убийство, и незачем ей о нем вспоминать. Он никому не принес счастья.
- Это верно, - согласилась Анастасия Ильинична, - только мне все равно Димку жалко. Хороший был парень, настоящий мужик!
Я не заметила, как добралась до станции, и еле успела запрыгнуть в вагон, как электричка тронулась с места. Конечно, я надеялась что-то узнать в этой поездке, но на такую трагическую и столь многое объясняющую историю не рассчитывала.
Разумеется, на обратном пути мне тоже было не до чтения любовного романа. Мои мысли разбегались в двух направлениях – расследование и предстоящий разговор с Максом, и с приближением к городу второе направление стало главным. Я не хотела и дальше увязать во лжи, но не могла найти достойного выхода из создавшейся ситуации, потому что просто паталогически боюсь скандалов и выяснения отношений. Но как тут без них обойтись? Может, потянуть резину, и всё разрешится как-то само собой? Звонок Макса застал меня в нерешительности:
- Милая, я очень соскучился. Когда мне за тобой выезжать?
Я поняла, что больше не смогу обманывать его и изворачиваться, и сказала, что никуда за мной выезжать не нужно, сейчас везде пробки, пусть лучше встретит меня у метро, и мы немного прогуляемся. Он, хоть и не очень охотно, но согласился. Прикинув, сколько времени мне понадобится на дорогу, я сказала:
- Через полчаса жди меня у выхода с эскалатора.
Закончив разговор, я почувствовала себя обреченной. Почему я так легко поставила под удар свои отношения с мужем? Неужели серьезно заподозрила его в интрижке? До сих пор у меня не было оснований сомневаться в нем. Или я таким образом пыталась найти себе оправдание? Что меня толкнуло на сегодняшнюю поездку – азарт сыщика или …? «Психоаналитик хренов» - вспомнила я характеристику, данную мне Машкой. Сейчас она казалась особенно меткой. В метро было многолюдно, и всё меня раздражало – теснота, запахи, звуки. Когда я поднималась по эскалатору, мне казалось, сейчас взорвусь! Но, натолкнувшись взглядом на радостную улыбку Макса, ответно улыбнулась. Он сделал шаг по направлению ко мне и обнял, правильнее сказать, заключил в объятия. Затем поцеловал долгим и нежным поцелуем. Моя решительность заметно ослабла, но я все же не собиралась менять свои планы. Отстранив его, я пошла к выходу.
- Как прошло путешествие? – спросил он, догнав меня. – Почему такая хмурая?
Я ответила в порядке поступления вопросов:
- Путешествие оказалось на редкость полезным. А насчет моего настроения поговорим позднее.
Он остановился и развернул меня к себе, прямо посередине улицы. В его глазах было смятение, чуть ли ни испуг:
- Что случилось?!
- Пойдем в «Улыбку», там поговорим.
Некоторое время мы молча шли рядом, но не под руку. Когда уже подходили к кафе, он спросил:
- Почему именно в «Улыбку»?
- Там началось наше сотрудничество, думаю, именно там оно должно и закончиться.
Макс молча взял меня за руку, так что в кафе мы вошли, как влюбленная парочка. Разместившись за столом и сделав заказ, он исподлобья уставился на меня, а я закурила. Я нарушила молчание первой. Сказала, что он недавно пообещал, что если я еще куда-нибудь сунусь без его ведома, то он меня уволит. Так вот, я сунулась. В Старую Ладогу я не ездила, зато побывала в родном поселке Климова и кое с кем там пообщалась. Макс вдруг схватил меня за руку и счастливо рассмеялся:
- Господи! Так вот, в чем дело! Я уж подумал… Милая, зачем ты меня так напугала? К чему эта секретность? Почему не предупредила меня? Зачем оставила ту лживую записку?
Я во все глаза смотрела на Макса, не сразу поняв его реакцию.
- Записка не была лживой, - пробормотала я. – Я действительно собиралась поехать с Машкой на экскурсию, но, проходя мимо нашего офиса, передумала.
- Почему потом не сказала, когда я тебе позвонил?
- Я на тебя злилась.
- За что?!
Я рассказала о подслушанном сообщении на его автоответчик. Макс просто зашелся от смеха:
- Ты меня приревновала! Я о таком и мечтать не смел. Но Лилька действительно мой информатор. И именно она свела меня с той картежной компанией. Фирсов ведь был заядлым игроком, но не очень успешным. Однажды крупно проигрался, и его поставили на счетчик. Он не посмел обратиться к своей богатой мамаше и стал скрываться. Однако долго без игры не выдержал, вернулся в город и засветился. Вчера во время игры я и выяснил у одного из игроков, где его можно найти. Сегодня мамочка с сыночком воссоединились, и она пообещала оплатить его долги, ну, и наш гонорар, соответственно. – Макс довольно похлопал себя по груди: - На завершение дела у меня ушло всего два часа, так что я даже успел ужин приготовить. А ты затащила меня в эту забегаловку!
- И что ты приготовил? – заинтересовалась я.
- Ризотто! С морепродуктами! Нашел рецепт в интернете. Еще и уборку в квартире сделал, - гордо добавил он.
- Да ты просто клад! – рассмеялась я.
- Вот именно! И ты должна выполнить мое заветное желание. Когда покончим с делом Климова, отправимся отдыхать на какой-нибудь самый шикарный пляж. Выбирай любую часть света, мы сможем себе это позволить.
Поскольку я решила сегодня быть откровенной, то и по этому поводу высказалась откровенно:
- Никуда я не поеду.
- Но почему?!
- А ты не догадываешься? Не хочу демонстрировать свою ногу!
Макс стал уверять меня, что я слишком большое значение придаю своей травме. Эти шрамы почти незаметны, говорил он, а если уж я такая стеснительная, то мы выберем какое-нибудь уединенное бунгало, и будем там наслаждаться солнцем и морем. В его устах любая проблема превращалась в незначительное препятствие, которое легко преодолеть. Я обещала подумать. Чтобы перевести разговор на другую тему, поинтересовалась, что из себя представляет Лилька.
- Проститутка, - коротко охарактеризовал ее Макс.
- О! – вырвалось у меня.
- Никаких «О!» У меня среди информаторов много разнообразных персонажей – и проститутки, и наркоманы, и шулеры, и даже мелкие преступники. А насчет проституток можешь не беспокоиться. Я брезгливый, к тому же, отец меня еще в довольно нежном возрасте проинформировал на их счет, так что никакого интереса к ним я никогда не испытывал.
- Теперь я могу спать спокойно, - шутливо отозвалась я. – У моего мужа высокие моральные принципы.
Он моей шутки не поддержал:
- Ты действительно можешь спать спокойно, и мои высокие моральные принципы здесь ни при чем. Просто с некоторых пор меня интересует лишь одна женщина.
Макс наклонился ко мне через стол и поцеловал, и через минуту, оставив деньги за невыполненный заказ, мы покинули кафе.
Продолжение следует...