Глава пятнадцатая
Я вышла из дома через десять минут после Машки. Судя по всему, сегодняшний день обещал стать таким же солнечным, как и вчерашний, так что настроение поднялось, и ни о чем мрачном думать не хотелось. В голове даже пронеслось не адресованное кому-либо конкретно: «А пошли вы все куда подальше!» Мой путь лежал мимо соседнего дома, синий фольксваген стоял на прежнем месте, но в салоне было пусто. Я непринужденно миновала его и опять подумала, что мои подозрения всего-навсего паранойя, и никакой слежки нет. Тем не менее, ничего в намеченном плане менять не стала и вскоре вошла в здание школы. У самых дверей разместился контрольный пункт с турникетом, возле которого дежурила вахтерша. До начала уроков оставалось всего пятнадцать минут, и ученики шли один за другим. Машка в строгом костюме и с аккуратной прической, типичная училка, уже поджидала меня и, использовав свой пропуск, пустила внутрь. Тут на нее налетела девчушка со смешными хвостиками:
- Марь Николавна, вы наши контрольные проверили? Что у меня?
- На уроке узнаешь, - мимоходом бросила Машка и потянула меня за собой.
Напротив входных дверей располагалась столовая, куда мы и вошли. В воздухе витали не слишком приятные запахи, слышался звон посуды, но никого не было видно. Видимо, все силы общепита были сосредоточены на кухне. Мы вошли в узкий коридорчик, примыкавший к кухне, и натолкнулись на полную женщину в белоснежном халате. Высокая прическа была прикрыта столь же белоснежной косынкой.
- Мария Николаевна! – возмущенно воскликнула она. – Почему в столовой посторонние, да еще в верхней одежде?!
- Тамара Сергеевна, извините, - протараторила Машка, - мы мигом.
Она ловко обогнула возмущенную женщину, почти заполнившую узкий проход, я еле успела протиснуться за ней. Вслед нам доносилось возмущенное ворчание, но мы были уже у двери. Машка отодвинула мощный засов и выпустила меня на улицу.
- До вчера, - шепнула она. – Пойду разбираться с заведующей.
Дверь, через которую продукты попадали в столовую, выходила на противоположную сторону здания школы, так что, если кто-то все-таки следил за мной, в этот момент он меня потерял.
В половине десятого я была уже в офисе и с воодушевлением принялась за работу. В последние дни появилось много новой информации, но не было времени ее структурировать и анализировать, а именно эта часть работы мне нравится больше всего.
Судя по многочисленным фильмам, сыщики, расследуя преступление, вывешивают на стену фотографии подозреваемых и их жертв. Я считаю, что в этом есть смысл. Конечно, можно и в уме держать кучу сведений, но наглядная картинка помогает быстрее уловить связи. У меня не было фотографий и специальной доски, где можно было бы вывешивать схемы, так что пришлось обойтись писчей бумагой и фломастером. Я решила сначала разделить всю имеющуюся информацию на две части, так как мы до сих пор не знали, кто же являлся истинной целью преступления – Валентин или Дмитрий? Придется рассмотреть каждого из них по отдельности и выявить всех, кто мог иметь мотивы. Версию о том, что убийство Валентина и появление Дмитрия на месте преступления вскоре после этого, никак между собой не связаны, я пока решила оставить в стороне.
Я начала с Арзамасова и вскоре передо мной лежал довольно внушительный список подозреваемых в его убийстве:
- Дмитрий (ревность)
- Никита Колосов (ревность)
- Лера (ревность, обида)
- его тетушка (наследство)
- Ольга (он ее чем-то шантажировал)
- Марина Клёнова (деловые или финансовые разногласия)
- Таня (месть)
Картина получилась безрадостная. У молодого человека, на первый взгляд совершенно безобидного, было немало потенциальных врагов с весьма серьезными мотивами. Впрочем, некоторые предположения выглядели слишком натянутыми, я умудрилась практически каждому его знакомому приписать какой-нибудь мотив, но в таком запутанном деле ничего нельзя исключать. Немного подумав, я добавила еще пару мотивов, правда, без конкретных имен:
- Икс (ненаписанный политический роман)
- Игрек (желание подставить Климова).
Исходя из того, что Дмитрий все-таки не убивал друга, я попыталась установить и круг его врагов, и их мотивы. В первую очередь под подозрение попали его друзья. Но ничего конкретного об их мотивах, кроме ревности Якушева (чему пока тоже нет подтверждения), я не могла сказать. Просто зависть? Не маловато ли для столь тяжкого преступления? Должно быть что-то еще. С бывшими партнерами полегче, тут добавляется месть и корысть. Все-таки я и друзей оставила в своем списке, правда, пока без указания мотива. Добавлю, если что-то прояснится. Итак, предполагаемые враги Климова:
- Олег Антипенко
- Ярослав Круглов
- Александр Якушев (ревность?)
- Алексей Волков (корысть, ревность)
- Константин Фирсов (месть)
- Никита Колосов (ревность)
- Ольга (месть)
- ее мать (создать выгодную ситуацию для развода дочери)
Затем добавила к списку Роксану. Конечно, к тому убийству она не причастна, но неплохо бы выяснить, с какой целью она крутится возле Дмитрия.
- Роксана Никифорова (?)
Конечно, многие мои предположения хромали на обе ноги, но я боялась что-нибудь упустить и, как всегда, получилась куча версий. Как их все проверить? И всё же больше всего подозрений у меня вызывали друзья. Когда люди столько лет общаются, между ними много чего происходит, постепенно негатив накапливается, и в один не слишком удачный день выплескивается жгучей ненавистью. К тому же, все они достаточно умны, чтобы не только задумать, но и реализовать такое преступление.
Я положила перед собой два листка и стала внимательно смотреть на них, будто ожидая озарения. От этого увлекательного занятия меня отвлек телефонный звонок. Звонила Мила. Мы довольно сухо поздоровались, после чего она сообщила, что накануне встречалась с Мариной.
- Есть интересная информация? – поинтересовалась я.
- Конечно, иначе бы я не звонила.
Девушка вела себя заносчиво, но я решила не обращать внимания:
- По телефону расскажешь или подъедешь в офис?
- Подъеду, - резко ответила она и отключилась.
Наглость этой девчонки меня возмущала, но я решила противопоставить ей воспитанность и доброжелательность. Это лучшее оружие против хамов. Однако к ее встрече я основательно подготовилась: немного подкрасилась, причесалась, подушилась, после чего включила чайник. Когда она появилась, я уже накрывала на стол в кухне, куда ее и пригласила. На столе стояли две красивые вазочки - с печеньем и конфетами, но я предложила сделать ей бутерброды с сыром, если она голодна.
- Спасибо, - буркнула Мила, - я бутерброды не ем. А ты?
- Я ем, но сейчас просто не хочется.
Она окинула меня оценивающим взглядом, будто пытаясь обнаружить невидимые слои жира, но, конечно же, не обнаружила. Меня ее враждебность уже порядком достала, и я попыталась это исправить откровенным и доброжелательным разговором.
- Мила, скажи, что тебя во мне не устраивает? Давай разберемся и покончим с этим.
Я не привыкла работать в неблагожелательной обстановке. И это мешает делу.
- Дело! Всё время дело! Ты холодная и бесчувственная! Ради дела ты пойдешь на что угодно, а людей не замечаешь!
Я пожалела, что затеяла этот разговор, но Милу было уже не остановить:
- Вовсю флиртуешь с Климовым, Макс страдает, а тебе хоть бы что! Когда мы возвращались с банкета, Макс за всю дорогу ни одного слова не сказал, а гнал на такой скорости, что я думала, мы разобьемся. Он достоин лучшего!
- Ты на себя намекаешь?
- Хотя бы и на себя.
- Теперь всё понятно, - заключила я. – Я ничем не могу тебе помочь, да и не хочу. И нотации читать не буду. Ты ничего не знаешь о наших отношениях с Максом, и не тебе о них судить. Если же и впредь собираешься мне хамить, лучше сразу уходи. Мы обойдемся без твоей информации, а когда расследование будет закончено, Макс выплатит тебе твой гонорар.
Я произнесла это невозмутимым тоном, а Мила смотрела на меня, открыв рот, и едва сдерживала ярость. Я выждала немного и спросила:
- Тебе какого чаю налить – черного или зеленого?
- Черного.
Я налила ей черного, а себе зеленого чая и взяла из вазочки конфету.
- Ты и конфеты ешь? – потрясенно спросила она.
- Конечно. Мне требуются эндорфины.
Я справилась со своим чаем быстрее Милы и закурила. Она восприняла это как сигнал к действию.
- Значит, так, - сказала она и начала рассказывать.
Через своих знакомых ей удалось договориться о встрече с Мариной, что оказалось непросто. Литературное агентство Марины Клёновой пользуется большой популярностью, располагается оно в центре города, там несколько помещений и с десяток сотрудников. Время его главы расписано по минутам, поэтому встреча была недолгой. Марине на вид около сорока. Она следит за собой, элегантно одевается, так что выглядит вполне пристойно, хотя слишком полная, и лицо какое-то опухшее.
Мила пришла к ней с нашей версией – что мы хотим написать детективный роман, в основу которого будет положено убийство Валентина Арзамасова. Марина сразу выразила сомнение, что роман получится интересным, так как в убийстве Арзамасова нет никаких загадок – всё до ужаса банально: любовник и обманутый муж. Мила высказала предположение, что всё не так просто, как выглядит, и что она уверена, что обманутый муж не убивал Арзамасова, а если уж на то пошло, то Валентин не был любовником его жены, так что мы рассматриваем и другие варианты. Марина, как показалось Миле, насторожилась, но открытого интереса не проявила. Более того, заявила, что ее наш роман не интересует.
- Но вы же были его агентом! Этот роман может подстегнуть интерес к его книгам!
- Это меня уже не касается, - сказала она, - незадолго до смерти он передал свои дела другому агенту и заключил с ним договор.
- Кто же теперь владеет правами на его книги? Родственники? – уточнила Мила.
- Насколько мне известно, нет. Тот агент и владеет всеми правами, по существу только и держится за счет книг Валентина, их уже перевели на несколько иностранных языков, и они хорошо раскупаются за границей.
- А родственники что-то получают?
Марина задумалась, а потом сказала, что вряд ли. Она бы на месте нового агента, Кирилла Васильева, уже давно выпустила новое издание, но он почему-то этого не делает. Может, беспокоится, что тетушка Валентина узнает о публикации и потребует свою долю не только за нее, но и за зарубежные издания. Наверняка в договоре есть какие-то лазейки, о которых не подозревает пожилая и не слишком образованная женщина. Затем Мила расспросила, как Марине работалось с Валентином, и почему он сменил агента.
- Наверное, у него были причины, - резко сказала она, - но он их мне не сообщил.
Она явно лгала, так как многолетнее и весьма успешное сотрудничество не заканчивается без объяснений. Да и фотография, сделанная нанятым ею сыщиком, подтверждает, что какое-то объяснение между ними было. Развивать эту тему глава агентства не пожелала и поднялась, давая понять, что аудиенция на этом закончена, но Милу не так-то просто остановить. Она стала расхваливать романы Арзамасова, оказывается, уже успела прочитать все три, и особый упор сделала на прекрасный язык автора. Во время этого панегирика Мила внимательно наблюдала за Мариной и заметила, как ту перекосило от ее слов. Кое-как справившись с лицом, Марина заявила, что ей некогда заниматься всякой ерундой и просто выставила юную корреспондентку за дверь.
- Завтра собираюсь заглянуть к Васильеву, - подытожила Мила свой рассказ.
- Да ты просто молодчина! – искренне восхитилась я. – Информация очень интересная. Наверняка Клёнова была зла на Арзамасова. Именно она помогла ему добиться популярности, но, едва вкусив первый успех, он ее предал. В чем они не сошлись – в процентах агенту или тут что-то личное?
Мы горячо обсуждали всевозможные варианты и версии, никаких косых взглядов и бестактных замечаний со стороны Милы не было, и я порадовалась, что все-таки завела тот щекотливый разговор. Впрочем, откровенность не всегда приводит к желаемому результату. Например, Дмитрию моя откровенность не понравилась.
Прощаясь, Мила пробурчала «Извини», и я, улыбнувшись ей, ответила: «Проехали».
Убрав последствия примиряющего чаепития, я вернулась на свое рабочее место и опять уставилась на свои листки. Но сегодня, видимо, не судьба прийти к каким-то выводам. На этот раз мои размышления прервал Макс:
- Милая, ты где? Можешь сейчас говорить?
- Я в офисе, и вся внимание.
- А я в гостинице. Может, свяжемся по скайпу? Очень хочется тебя увидеть.
Через пару минут мы уже смотрели друг на друга. Изображение было довольно четким, но все-таки чуточку искаженным и оставляло простор для фантазий.
- Ты прекрасно выглядишь, - сказал он, - тебе очень идет голубой цвет.
- Недавно ты говорил, что мне идет белый.
- У меня жена настоящая красавица, и ей идет абсолютно всё!
- Макс, ты тоже неплохо выглядишь, учитывая твои недавние подвиги, но давай ближе к делу.
Произнеся это, я вспомнила слова Милы «Ты холодная и бесчувственная, для тебя важно только дело, а людей не замечаешь!» Боже, неужели я такой сухарь и ледышка?
И я добавила несколько слов:
- Максик, когда ты приедешь?
- Неужели соскучилась?
- Есть маленько.
- А бесы?
- Ждут тебя, - бойко ответила я и задумалась: «Так ли это?»
- Ниночка, я самый счастливый человек на свете…
Вдруг так захотелось прикоснуться к нему, и я приложила руку к экрану, он все понял и через тысячу километров как бы взял меня за руку. Это было так здорово, что мы потрясенно замолчали. После такого эмоционального всплеска не так-то просто было вернуться к нашим баранам. Но, начав говорить, Макс загорелся, и я будто воочию увидела сцену его встречи с Пинком.
Пинок это пятидесятилетний мужичок, невысокого роста, очень худой и бледный. Его тщедушное тело покрывали всевозможные тюремные татуировки, под глазами набухли мешки, с зубами было неладно, но он не казался сломленным. В глазах прыгали хитрые бесенята, и на голове сохранилась пышная растительность. У него имелись нормальные имя и фамилия, но он и сам о них не часто вспоминал, чего уж говорить о других. Макс не только пьянствовал с местными ментами, он успел подробно ознакомиться с биографией Пинка. У того близких родственников не осталось, дальние слышать о нем не хотели, так что на свободе он никому не был нужен. Он ни разу не совершал серьезных преступлений – воровал по мелочи, напивался и хулиганил, но никому кроме себя увечий не наносил. Однако, угодив впервые в тюрьму в шестнадцать лет, он так там и застрял. Конечно, он регулярно выходил на свободу, но надолго там не задерживался. Он не знал, как жить на воле, зато научился приспосабливаться к жизни за решеткой, привык к побоям и унижениям, но были у него и какие-то свои незамысловатые радости. Тюрьма и колония стали ареалом его обитания. Там для него не было секретов.
Вот к такому человеку Макс отправился на встречу. Он не надеялся на быстрый и легкий успех. Судя по всему, спровоцировать Дмитрия поручил Пинку какой-то авторитет. С какой стати Пинок станет его сдавать, ведь за это ему наверняка придется поплатиться? Значит, его надо заинтересовать. Но чем? Продукты, сигареты, выпивка? Вряд ли Пинок осмелится взять много. Это сразу покажется подозрительным, всё отберут, а его изобьют. Макс решил обговорить вознаграждение с заинтересованной стороной, то есть с самим Пинком. Дмитрий заверил, что на расходы можно не скупиться.
И вот, они встретились. Похоже, Пинок был рад встрече. Никаких серьезных преступлений он не совершал, так что следователи его своим вниманием не баловали, а больше и вовсе некому было его навещать. Вызов на свидание возвысил Пинка в собственных глазах и, чтобы растянуть приятное времяпровождение, он поначалу поломался и пококетничал, но потом согласился сдать заказчика провокации, если его на месяц положат в больничку – отдохнуть. Макс тут же обо всем договорился с местным начальством, о чем и сообщил Пинку. Хитро играя глазами, тот произнес одно слово:
- Рок.
Макс переспросил, но в разговор вмешался местный сотрудник, присутствовавший при встрече, и пояснил, что Рок (подразумевается Злой Рок) это кличка матерого бандита. Только вот ведь незадача, Рок в прошлом году скончался от сердечного приступа как раз в этой колонии. Макс взглянул на хитрую физиономию Пинка и что-то заподозрил. Удалившись в кабинет офицера, который устроил это свидание, он попросил навести справки о том, где отбывал заключение Рок пять лет назад.
- А я тебе это и без всяких компьютеров скажу, - уверенно заявил тот, - Последние десять лет Рок провел в нашей колонии, был местной достопримечательностью.
Макс в гневе вернулся в комнату для свиданий и на пару с сотрудником, караулившим Пинка, оказал на того психологическое давление, пообещав, что тот отправится в больничку совершенно бесплатно по причине тяжких телесных повреждений. Пинок просто затрясся от страха, рухнул на колени и начал рыдать. Никакого хитрого блеска в его глазах не осталось – это был маленький несчастный и жалкий человечек, и Максу стало ужасно стыдно. Он переоценил противника и теперь испытывал к нему не только брезгливость, но и жалость. В конце концов, договор оставили в силе, и Пинок назвал имя, а вернее, кличку заказчика – Бегемот. Похоже, на этот раз не солгал, так как весь его облик выражал ужас. Макс пообещал в разговоре с Бегемотом его имя не упоминать.
- Он и так догадается, - икнул Пинок.
- Не догадается, - заверил Макс, - наверняка у Бегемота была куча приближенных, которые были в курсе дела.
Пинок нерешительно кивнул и под присмотром охранника, жалкий и запуганный, удалился. Макс сказал, что еще никогда так мерзко себя не чувствовал после разговора с человеком.
- Я показался себе монстром. Запугивать и без того запуганного это все равно, что бить лежачего.
Я его хорошо понимала, но не знала, что можно сказать в такой ситуации. Так уж устроен наш несовершенный мир – побеждает сильнейший, хотя сильнейший не всегда справедливейший.
Макс уже успел выяснить, что рецидивист с огромным списком всевозможных преступлений по кличке Бегемот действительно пять лет назад отбывал наказание в колонии в Ленинградской колонии, где в то же время находился Дмитрий. В прошлом году Бегемота после беспорядков, устроенных под его руководством, перевели в колонию строгого режима в Мордовии. Сейчас Макс пытается найти связи в той колонии, но просто договориться о свидании мало. Нужно искать какие-то подходы к Бегемоту, такого не запугаешь. Если завтра не удастся навести мосты, Макс вечером выедет в Москву, а оттуда сразу в Питер. Если же подходы к Бегемоту найдутся, он отправится на встречу с ним. От того городка, где он сейчас находится, до колонии Бегемота не больше трехсот километров, так что можно доехать на машине, а если добираться туда из Питера, то и суток не хватит, да и расходы сильно возрастут. Закончив свой рассказ, он простонал:
- Милая, я хочу к тебе...
- Так, иди сюда, - позвала я и приложила руку к экрану.
После разговора с Максом я поймала себя на том, что улыбаюсь, и решила пустить свои чувства по заданному (и правильному) руслу, вслух произнеся: «Я люблю своего мужа». Затем опять уставилась на листки, решив, что списки подозреваемых надо сократить хотя бы вдвое. Нельзя объять необъятное. Однако вычеркнула из них только Ольгу, ее мать и тетушку Валентина.
Глава шестнадцатая
Без двадцати восемь мы встретились с Дмитрием на «Горьковской». Он довольно прохладно чмокнул меня в щеку, здороваясь, так что я не поняла, для чего он это сделал. Для конспирации такой поцелуй значения не имел. Забрав у меня пакет с вещами, которые я приготовила к завтрашнему дню, он хмуро предложил мне свою руку. Выглядел он очень расстроенным. Макс уже сообщил ему, что чуть ли не самое перспективное направление в расследовании грозит закончиться ничем. Дмитрию было немало известно о Бегемоте, и эти его знания почти не оставляли надежды, что тому вдруг захочется пооткровенничать. В мрачном молчании мы подошли к дому, на фасаде которого висело несколько мемориальных табличек.
- Давно Олег здесь живет? – поинтересовалась я.
- С детства. Его отец был архитектором. Эта квартира досталась ему от родителей.
- Ты же говорил, что он пережил два развода. Как ему удалось сохранить квартиру?
Дмитрий усмехнулся:
- Он же адвокат. Впрочем, своих бывших жен он не обидел, так что по существу кроме этой квартиры у него не осталось никакого ценного имущества.
Дмитрий убрал пакет с моими вещами в багажник своего автомобиля, и мы подошли к подъезду.
Олег открыл нам дверь и заулыбался:
- Ну, наконец-то! Все уже в сборе.
Дмитрий помог мне снять пальто, и я увидела, как его светлые глаза вдруг потемнели:
- Отлично выглядишь! - Это был единственный дозволенный ему комплимент.
На мне была роскошная белая блузка и обтягивающие черные брюки, волосы распущены, в ушах поблескивали маленькие бриллиантики. Он притянул меня к себе и зарылся лицом в моих волосах. Я хотела его оттолкнуть, но вовремя заметила, что Олег, стоя в дверях, наблюдает за нами и, нежно отстранив Дмитрия, чмокнула в щеку. Да, в опасные игры мы играем.
Квартира производила впечатление. Высота потолков, прихожая размером с теннисный корт, широкий коридор и комната, куда мы вошли, поражали своими масштабами. Комната была обставлена старинной мебелью, которая находилась в безупречном состоянии. Почему-то я ожидала увидеть большую компанию, но за накрытым столом сидело всего несколько человек – Саша Якушев с женой Натальей, Ярослав, незнакомая мне пара и еще одна женщина, которую Олег представил нам особо:
- Лена, моя правая рука.
- А где левая? – спросил Дмитрий.
Отозвался незнакомый мужчина:
- Это, видимо, я, - и сам представился: - Кирилл Таранько, а это моя жена Лариса.
Им обоим было около сорока, они выглядели очень элегантно и интеллигентно, но не ярко. А вот «правая рука» была весьма симпатичной – стройная шатенка лет тридцати пяти с короткой стрижкой и большими карими глазами. Нам было отведено место по правую руку от Олега. Едва мы сели за стол, как начали наполнять бокалы.
Сначала разговор крутился вокруг выигранного дела. Их подзащитному грозил большой срок, но им удалось грамотно построить защиту, и он был полностью оправдан.
- А он действительно не виновен? – спросила я.
Группа адвокатов – Олег, Лена и Кирилл – в недоумении уставились на меня. Первым обрел дар речи Олег:
- Суд признал его невиновным.
- А ты?
Олег пожал плечами:
- Сомнение толкуется в пользу обвиняемого.
Чтобы прервать щекотливый разговор, Дмитрий поинтересовался, где же благодарный клиент, почему его нет за этим столом. По лицу Олега пробежала тень, похоже, подзащитный ему не очень-то нравился.
- Клиент вчера устроил банкет в ресторане, мы к нему ненадолго заглянули…
На помощь другу пришел Ярослав:
- Пора переходить ко второй части Марлезонского балета. Предлагаю выпить за Весну. Около моего дома кустики зазеленели и травка появилась. Чем не повод поднять бокалы?
Ярослав сегодня пришел один. Как я поняла, он никогда не был женат и часто менял подруг, так как, по словам Дмитрия, никак не мог найти ту, единственную.
Обстановка за столом стала более непринужденной. Кирилл с Ларисой вовлекли всех присутствующих в разговор о различных видах отдыха. Как выяснилось, в молодости все предпочитали отдыхать активно – ходили в походы, либо просто выезжали на природу. Теперь же облюбовали модные и дорогие курорты.
- Нина, а как ты любишь отдыхать? – неожиданно задала вопрос Наталья.
- Предпочитаю комфортабельный отдых.
И это было правдой, только модные курорты и пляжи были ни при чем. Большей частью, я проводила отпуска в санаториях. Я и под дулом пистолета не стала бы демонстрировать свою покалеченную ногу публике, так что мне еще предстояло выдержать бой с Максом. Он любит загорать и плавать и, отказавшись поехать с друзьями на Кипр, теперь рассчитывал, что я составлю ему компанию в поездке к теплому морю.
- Вы с Димой уже что-то запланировали? – продолжала проявлять любопытство Наталья.
- Пока только обсуждаем, - подал голос Дмитрий.
Через некоторое время Олег пригласил меня на перекур, и мы удалились на кухню. Кухня, в отличие от гостиной, была оборудована в соответствии с современными требованиями, но, как и прочие помещения, впечатляла своими размерами.
- Сколько комнат в твоей квартире? – поинтересовалась я.
- Четыре, общая площадь сто семьдесят метров, - улыбнулся Олег.
- Впечатляет!
Разговор о квартире Олега не заинтересовал, и он перевел его на мою миниатюру. Ему пришлось перечитать ее несколько раз, чтобы вникнуть.
- Ты меня потрясла! – с чувством произнес он. – Димка прав, ты очень глубоко копаешь. Весь вопрос в том: Зачем?
Стряхнув пепел с сигареты в массивную хрустальную пепельницу, я усмехнулась:
- Вот поэтому я и не люблю давать кому-то читать свои миниатюры. Мне нечего ответить на вопрос «Зачем?» Практического смысла в этом нет. Просто пытаюсь разобраться в себе и вообще в природе человеческих чувств. Многим это кажется пустой тратой времени. Но мы тем и отличаемся от животных, что часто делаем ненужные вещи.
- Пожалуй, - легко согласился Олег. – И твой интерес к убийству Арзамасова тоже из этой оперы?
- Не совсем. Тут всё не так абстрактно – я хочу не только понять Диму, но и помочь ему.
- И каким же образом?
- Нужно поставить точку в расследовании убийства, - медленно, как бы с расстановкой, произнесла я.
Олег очень внимательно посмотрел на меня:
- Разве точка не поставлена?
- Я вижу многоточие…
Наш разговор прервало появление Дмитрия:
- Не слишком ли долго вы курите? Так можно и отравиться.
Я затушила сигарету, уже вторую по счету, и взяла его под руку:
- С Олегом очень интересно пообщаться.
- С Ниной тем более, - галантно подхватил Олег, - а ты, ревнивец, всё испортил.
Дмитрий рассмеялся:
- Ревнивец? Это определение больше подходит твоей «правой руке» - и, обняв меня за плечи, повел в гостиную.
Олег по какой-то причине задержался на кухне, и я, идя по длинному и широкому коридору, шепнула Дмитрию:
- Зачем ты за мной пришел? Не очень-то вовремя.
- А ты слышала, как он меня назвал? – Ревнивец! Надо поддерживать свою репутацию.
Репутация репутацией, но я собиралась подвести наш разговор с Олегом к вопросу о психологической помощи Дмитрию и посмотреть, как он отреагирует. Если бы он сказал, что кое-что уже сделал в этом направлении, то можно было бы не ломать голову насчет заговоров. Правда, тесное общение с Роксаной все равно сюда не вписывается. А такое ли уж тесное? Куда-то подвезти знакомую может ничего и не означать, ведь они даже за руки не держались.
За время моего отсутствия тема разговора за столом изменилась – теперь обсуждали спорный архитектурный проект, который собирались осуществить в центре города. Лена яростно утверждала, что исторический центр нужно держать в неприкосновенности, Наталья ей возражала:
- Это город, живой город, а не труп. Какие-то изменения неизбежны, просто нужно делать их бережно. И не всякое старое здание достойно веками мозолить нам глаза!
Моя позиция по этому вопросу располагалась где-то посередине, и я в разговор не вмешивалась.
- В прошлом у архитекторов тоже случались просчеты, - поддержала Наталью Лариса. – Не надо обожествлять старину.
Мужчины пассивно следили за их спором, и вскоре он сам собой увял. Появившийся Олег предложил потанцевать, вернее, он сформулировал свое предложение иначе: «Может, тряхнем стариной?» Присутствующие находились как раз в таком возрасте, когда танцы с их скрытой мотивацией всё еще интересовали, но в то же время было неудобно это признавать. Едва зазвучала музыка, Дмитрий обнял меня и увлек на середину комнаты. Он вел себя властно и уверенно, между нами не осталось ни единого миллиметра свободного пространства и, ощутив реакцию его тела на такую близость, я сразу попыталась отодвинуться. Но он лишь сильнее прижал меня к себе.
- Я сейчас тебя ударю, - прошипела я ему в ухо.
В личной жизни я именно так и поступила бы, и без всяких предупреждений, но я боялась провалить дело. Я не нимфоманка, и мне его поведение не просто ужасно не понравилось, оно меня оскорбило. Видимо, он понял, что я не шучу, немного отодвинулся, а потом даже прошептал «Прости». Однако когда танец закончился и мы вернулись к столу, я всё еще была раздражена, поэтому приглашение Ярослава восприняла благосклонно, едва взглянув в сторону Дмитрия.
- Он тебя чуть не изнасиловал прямо во время танца, - усмехнулся Ярослав.
Я хотела возмутиться, но увидела перед собой внимательные и всё понимающие глаза, такого не проведешь, и ответно усмехнулась:
- Неужели было так заметно?
- От вас искры так и летели во все стороны.
Я попыталась хоть как-то оправдать своего партнера, а заодно и себя.
- Иногда ему не удается совладать со своим темпераментом, - признала я, мечтая побыстрее закрыть неприятную тему.
- Вот именно. Иногда ему не удается совладать со своим темпераментом, и он делает то, чего ему хочется в данную минуту, не думая о последствиях, а уж потом думает и ужасается тому, что сделал. – После небольшой паузы добавил: - И не может это принять.
Я тут же встала в боевую стойку:
- Я поняла, на что ты намекаешь. Только убийство и желание по отношению… к близкой женщине – это не одно и то же.
Ярослав был со мной не согласен:
- Какая разница – любовь, ненависть или ревность – движет человеком? Любое сильное чувство требует удовлетворения и… может толкнуть на преступление. Стоит лишь на мгновение потерять власть над собой.
От его слов мне стало совсем тошно, так как в них был резон. Откуда во мне эта неистребимая вера в то, что Дмитрий не убивал Валентина? Правда, иногда вера несколько ослабевает, но стоит мне пообщаться с ним, увидеть, как яростно он отрицает свою причастность к преступлению, и она возрождается. Неужели я не могу быть беспристрастной по отношению к нему?
Продолжать с Ярославом обсуждение виновности или невиновности Дмитрия было бессмысленно, для него этот вопрос давно решен, поэтому я перевела разговор на его дела:
- Почему ты сегодня без Тани?
- Таня в прошлом, - хмыкнул он.
- Похоже, у тебя богатое прошлое.
- Скорее, многочисленное, а не богатое, - безучастным тоном уточнил он.
Мне казалось не слишком веселым и увлекательным до сорока лет порхать с цветка на цветок, без любви или хотя бы искренней привязанности, и я даже немного его пожалела. Разумеется, про себя.
- Ты где работаешь? – неожиданно спросил Ярослав.
Возможно, он спросил об этом, чтобы просто поддержать разговор, но я насторожилась. Впрочем, в последнее время я почти всегда начеку.
- Сейчас нигде не работаю.
- А раньше?
- Работала школьным психологом. – Тут мне пришло в голову, что вопрос совсем не праздный, и я добавила: - До сих пор иногда их консультирую.
Ярослав продолжил допрос:
- Почему же ты оставила столь благородное занятие?
Насчет работы школьным психологом я давно придумала, а вот причины увольнения пришлось придумывать на ходу, так что я была не уверена, что получилось убедительно.
- Да без толку это, - с горечью в голосе произнесла я. – Ребенку нужна добрая и любящая мама, а не чужая тетя, которая два раза в неделю, по вторникам и четвергам, лезет ему в душу.
- Но ведь надо на что-то жить, - не отставал Ярослав. – Или Димка взял эту проблему на себя?
Я окинула его задумчивым взглядом:
- Он был бы не прочь, но я пока к этому не готова. Однако за меня можешь не беспокоиться, у меня состоятельный отчим, так что я могу позволить себе роскошь не торопиться и выбирать работу по душе, а не по зарплате.
Ярослав проводил меня до места, и Дмитрий метнул в него неприязненный взгляд. Эти танцы меня ужасно вымотали, и в ответ на приглашение Олега я покачала головой:
- Давай лучше поболтаем.
Лена танцевала с Кириллом, Лариса с Ярославом, а остальные лениво переговаривались.
- Лена очень симпатичная, - сказала я, улыбаясь Олегу.
Он рассмеялся:
- Ох уж эти симпатичные адвокатессы! Я от них изрядно натерпелся, так что теперь мой внутренний взор устремлен на другие слои населения.
Начался легкий и ничего не значащий треп. К моему удивлению, Наталья оказалась весьма остроумной и выглядела не только непринужденной, но и привлекательной. Я поделилась своими впечатлениями с Дмитрием, и он сказал, что у нее бывают разные периоды. Саша тоже не был таким напряженным, как на дне рождения Дмитрия, так что у них, похоже, всё не так уж плохо. Вскоре все вернулись к столу, а Лена с Олегом отправились готовить чай. Несмотря на роскошную квартиру, у Олега не было прислуги, так что закуски и прочие угощения были куплены в ресторане или в супермаркете.
К одиннадцати часам чаепитие, сопровождаемое легкой приятной беседой, закончилось, и гости стали собираться по домам. Якушевы удалились первыми, за ними последовали мы с Дмитрием и Ярослав. Кирилл с Ларисой еще задержались, так как жили неподалеку, а возможно, им предстояло еще что-то обсудить. Возле подъезда Ярослава ожидало такси, он обменялся с Дмитрием рукопожатием, а мне послал воздушный поцелуй, после чего мы загрузились в джип.
Первые несколько минут мы молчали. Ничего полезного для расследования эта встреча не принесла, так что тут обсуждать было нечего, а вспоминать совместный танец не хотелось. Наконец, Дмитрий не выдержал и буркнул себе под нос:
- Извини. – Я не ответила, тогда он повторил громче: - Извини, пожалуйста. – Я не знала, что ответить, и выдержка ему опять изменила: - Что же мне теперь делать – повеситься?!
Я невесело усмехнулась:
- Живи. Только… - Ужасно не люблю читать нотации и произносить вслух то, что и так очевидно. – Только, в общем, ты понимаешь… - Он не понимал. – Ты меня оскорбил! – вскричала я.
Он был настолько изумлен моим выкриком, что резко развернулся в мою сторону.
- Следи за дорогой, - учительским тоном произнесла я.
- Любовью оскорбить нельзя! - возмущенно воскликнул он. – Это еще кто-то из классиков сказал.
- Не путай любовь с похотью.
- Одно вытекает из другого.
- Далеко не всегда.
- Согласен! Но в данном случае… - Он замолчал на полуслове.
Я предложила закончить разговор на эту тему и предупредила, что если он еще когда-нибудь создаст столь двусмысленную ситуацию, то на этом наше сотрудничество закончится. Кажется, нечто подобное я ему уже говорила. Видимо, он тоже это вспомнил и повернулся ко мне, но… ничего не сказал. И правильно. Иначе мне пришлось бы выполнить свою угрозу немедленно. За этими разговорами я чуть не забыла о предполагаемой слежке. Иначе, зачем я еду к Машке? В данный момент мне больше всего хотелось оказаться в своей квартире. Днем я забегала туда, чтобы привести себя в порядок, переодеться и прихватить кое-что из вещей, и мне так захотелось остаться и ждать там возвращения Макса. Я будто предчувствовала, что нарвусь на неприятности. Хотя в последние дни столько всего происходит, что выходка Дмитрия вряд ли потянет на полноценную неприятность.
- Ты посматриваешь за сопровождением? – поинтересовалась я.
- Посматриваю, пока ничего подозрительного не заметил.
Мы пересекали центр города, и, несмотря на поздний час, движение было достаточно плотным.
- Бегемот ничего против меня не имел, - неожиданно сказал Дмитрий. – Я перед ним не лебезил, но и на рожон не лез, а вообще-то никому спуску не давал. В тюрьме это ценят. Значит, кто-то попросил Бегемота оказать такую услугу, причем, не абы кто, а человек, которого он уважает или которому чем-то обязан.
- Думаешь, просьбу прислали с воли?
- Почти уверен. Ради какой-то тюремной «шестерки» он бы не стал стараться, а авторитетный человек мог и без его посредничества приказать Пинку спровоцировать меня.
Я сказала, что Макс сейчас как раз пытается выявить связи Бегемота. Если до завтрашнего дня никаких зацепок не найдет, то вернется в Питер, где продолжит работу.
- Вот он, голубчик! – неожиданно воскликнул Дмитрий.
- Кто?!
- Синий фольксваген.
Похоже, следил за нами не профессионал, так как преследователь воспользовался тем же автомобилем, что и накануне, и держался совсем неподалеку от нас. В этот момент я поняла, что сама тоже не стала настоящим профессионалом. Утром я проходила мимо синего фольксвагена, но не обратила внимания на его номер, а ведь если бы я это сделала, можно было бы установить владельца. Сегодня я не собиралась допускать такой промашки. Впрочем, разглядеть номер в зеркало мне не удалось. Как и следовало ожидать, фольксваген вслед за нами свернул во двор. Мы остановились у Машкиного подъезда, света в ее окнах не было. Я предупредила, что вернусь поздно, и она заверила, что не будет меня дожидаться и ляжет спать, так как накануне не выспалась. Похоже, она сдержала свое обещание. Дмитрий поднял на меня вопросительный взгляд:
- Что будем делать?
Фольксваген тем временем остановился на прежнем месте, водитель пока оставался в салоне, но свет не зажигал. Мы тоже не спешили покидать автомобиль. Я не знала, что ответить Дмитрию. Он сам нашел выход:
- Я пару часиков перекантуюсь в подъезде, - и криво усмехнулся: - если выйду раньше, это покажется подозрительным.
Я кивнула и, забрав вещи из автомобиля, мы вошли в подъезд. Лестничная площадка никаких укромных уголков не имела, и единственным местом, где бы можно было притулиться, был подоконник. Но тогда Дмитрия будет легко заметить с улицы, ведь лестничный пролет освещался. Вырубать освещение по всему подъезду было бы неосторожным, а если выкрутить лампочку только на нашем этаже, этим мы себя выдадим.
- Сяду на пол под подоконником, - принял решение Дмитрий.
- Ты можешь простудиться.
Он внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Теперь настало время мне принимать решение.
- Пойдем в квартиру, - решительно сказала я, - посидишь на кухне, всё лучше, чем на каменном полу.
Он кивнул и, подняв сумку с моими вещами, вслед за мной вошел в квартиру. Машка никак не отреагировала на наше появление, и я прижала палец к губам, давая знак не нарушать молчание. Мы тихонько разделись и проскользнули на кухню. Я решила свет не включать, чтобы преследователь не смог вычислить квартиру, куда мы вошли. Иначе быстро установят, что никакая Нина здесь не живет. А так – кто знает, сколько Нин проживает в подъезде? По счастью, почти напротив окна горел уличный фонарь, и его отсвета вполне хватало, чтобы без труда ориентироваться.
- Хочешь чаю выпить? – предложила я.
- Не беспокойся, ложись спать, - заботливо сказал он, - я тут посижу, ты мне только туалет покажи.
Пока Машка на наши передвижения не реагировала. Она обычно крепко спит, так что если вести себя осторожно, может ничего и не услышать. Я все-таки включила чайник и сделала бутерброды с икрой. Несмотря на недавнее застолье, почему-то ужасно хотелось есть. Когда Дмитрий вернулся из туалета, я уже стояла у окна, но ничего подозрительного там не происходило, а стоянка перед соседним домом отсюда не просматривалась.
Мы сели пить чай, с удовольствием уплетая бутерброды. Разговаривать не хотелось, хотя тем накопилось немало. Но молчание нас не угнетало. Было что-то загадочное и даже романтичное в этом чаепитии в полумраке. Следуя выводам, изложенным в моей миниатюре, я не спешила давать определения своим ощущениям. Одно я знала наверняка – решение изображать пассию Дмитрия было необдуманным и даже провокационным. Оставалось удивляться обычно проницательному Максу. Впрочем, он был очень уверен во мне. До женитьбы мы почти три года работали вместе, и я не только не поддавалась на его чары, но оставляла с носом и других желающих, в том числе и богатых респектабельных клиентов. Но тут что-то пошло не так иди вот-вот пойдет не так.
Допив чай, я стала мыть посуду и убирать со стола.
- У Машки всегда идеальный порядок, - прокомментировала я.
- А у тебя?
- Увы! Я, конечно, не грязнуля, но до Машки мне далеко. У нее всё само собой получается, а мне приходится напрягаться.
Квартира у Машки малогабаритная, никаких диванчиков на кухне не предусмотрено, так что мы сидели за столом, положив на него руки, и молча смотрели друг другу в глаза. Неожиданно он взял меня за руку.
- Нина…, - хрипло сказал он.
Я отдернула руку, но не сразу и, отведя в сторону глаза, увидела застывшую в дверях Машку. Взлохмаченная, в ночной рубашке, она казалась немым укором.
- Нинок! – приглушенно воскликнула она. – Что ты делаешь? – И потянулась к выключателю.
- Нет! – вскричала я. – Не включай. Мы прячемся от преследователя. Пытаемся сбить его со следа.
Эти слова казались такими глупыми и несуразными в этой полутемной кухне глубокой ночью.
- Это Дмитрий, - продолжала тараторить я, - я тебе о нем рассказывала.
Машка продолжала изображать изваяние. В разговор вступил Дмитрий, галантно приподнявшись со стула:
- Маша, извините, что так получилось. Я скоро уйду. Мне нужно еще хотя бы час провести здесь.
- Сидите, мне-то что? – не слишком любезно отозвалась Машка.
Затем, вспомнив, в каком виде она стоит перед мужчиной, скрестила на груди руки. Я смотрела на нее виноватым и умоляющим взглядом, и Машка то ли оттаяла, то ли окончательно проснулась:
- Нинок, ложись ко мне, а Дмитрий пусть ляжет в кресле. Я там уже постелила. А я пойду спать, завтра ко мне на урок придет комиссия из РОНО, нужно быть в форме.
Она гордо удалилась, но вскоре вернулась:
- И вот еще что. С семи утра до половины девятого кухня и ванная будут в моем распоряжении, так что вы сами решайте, когда вам вставать – раньше или позднее.
- Машка, спокойной ночи, - сказала я вслед ей.
- И вам того же, - буркнула она.
Я подошла к окну и увидела долговязую фигуру, вынырнувшую из-за джипа Дмитрия, затем эта фигура проследовала в сторону соседнего дома.
- Не только автомобиль тот же, но и сыщик, - с усмешкой произнесла я. – Хотя, скорее всего, он не профессионал. Он ведь уже установил, где я якобы живу. Почему не уходит?
- Разве ты не поняла? – удивился Дмитрий. – Кто-то сомневается в близости наших отношений.
- Но кому какое дело до этого?
- Понятия не имею, но дело наверняка есть.
Похоже, что так, подумала я, поэтому приняла еще одно скоропалительное и не слишком разумное решение.
- Пора ложиться, - сказала я. – Последуем Машкиному предложению. Если он увидит, что ты остался здесь до утра, то сомнения отпадут сами собой. Потом что-нибудь придумаем.
Я со своей сумкой проследовала в ванную, где выполнила минимальные гигиенические процедуры, и вышла оттуда в ночной рубашке и одетом поверх нее халате. Дмитрий не спускал с меня глаз:
- Нам больше нельзя встречаться, - сказал он. – Я не выдержу. Оказывается, я не так силен, как бы мне хотелось.
- Будем общаться по телефону, - безучастно произнесла я. – А сейчас входи в комнату вслед за мной.
- Лучше я на кухне посижу.
- Если передумаешь, заходи, я все равно лягу к Машке.
Продолжение следует...