У Плешковых, наших уральских родственников, был замечательный кот. Степенный, солидный, и весь - от носа до хвоста, включая подушечки лап - дымчато-серый. Лишь глаза у него были жёлтыми, как полированная латунь, но совсем не нахальными, как у многих его желтоглазых собратьев, а спокойными и умными.
Имя у него было, самым что ни на есть, кошачьим, казавшееся мне немного смешным - Мартик. Судя по всему, это имя, которое кот получил авансом, будучи ещё котёнком-несмышлёнышем, он вполне оправдывал. Под короткой шерстью Мартика угадывались рубцы от давних ран - следы мартовских кошачьих «рыцарских турниров», в которых он, видимо, много раз одерживал блистательные победы. Уши боевого кота, которым не раз доставалось от когтистых лап его многочисленных (и, наверняка, поверженных) соперников, стали от этого закруглёнными, как у медведя. Сходство Мартика с медведем усиливали его выпуклый, широкий лоб и массивное тело.
Кот был преисполнен чувства собственного достоинства, но всем домашним гладить себя снисходительно позволял. Мне было очень приятно, когда Мартик признал своим и меня. Я никогда не слышал, чтобы этот кот чего-нибудь для себя требовал (тем более - невозможно было представить себе, чтобы он что-то у кого-нибудь выпрашивал). Кстати, мяукал он, по-моему, вообще, довольно редко.
Мартик очень любил ходить с нами на рыбалку. Когда мы с моим дядей ещё затемно начинали сборы - подбирали удочки, замешивали прикормку, надевали «рыбацкую» одежду и вытаскивали подвесной лодочный мотор - появлялся Мартик. Вместе с нами он солидно шёл к берегу, где стояла деревянная плоскодонка Плешковых - почти такая же, как сотни других, стоявших справа и слева от неё - но кот свою лодку узнавал издали и никогда не ошибался. Мартик забирался на нос, и мы отходили от берега. Он ничего не боялся, не суетился и не путался под ногами - знал, кто, что и когда должен делать, и не мешал нам, сидя в сторонке и спокойно наблюдая за всеми нашими манипуляциями.
Устроившись в удобном месте, Мартик, казалось, дремал, изображая сфинкса, а на самом деле, внимательно следил за нашими поплавками, прищурив глаза. Если у кого-то клевало, но рыболов, по мнению бдительного кота, недопустимо долго ничего не предпринимал, Мартик вполне отчётливо демонстрировал своё беспокойство: мол, чего ворон считаешь - тебе уже подсекать пора!
В пойманной рыбе кот великолепно разбирался. Если из воды извлекали полосатых краснопёрых окуней, серебристых подлещиков или плотвичек (по-местному - «сорожек»), Мартик никакого интереса к ним не проявлял: знал, что это не для него. Зато, когда в воздухе появлялся ёрш, грозно растопыривавший свои колючки, кот деловито подходил и забирал свою законную добычу. Удивительно, но он никогда не «партизанил» и даже не заглядывал в ведро с пойманной рыбой, которая ему не предназначалась (но которую, при желании, можно было попытаться незаметно умыкнуть). Мартик был выше соблазнов такого рода.
Просто невероятно!
Но однажды этот кот поразил меня ещё сильнее.
В то утро мой дядя на рыбалку не пошёл - он работал на заводе в ночную смену, а я был уже достаточно взрослым - как-никак, седьмой класс окончил, и мне разрешили самостоятельно порыбачить на лодке Плешковых.
Ранним утром я появился на дворе у наших родственников и начал привычные приготовления к рыбалке. Мартик всё не появлялся - то ли его сбило с толку, что я пришёл один, то ли, просто, он крепко спал, то ли занимался какими-то важными делами (например - охранял свою территорию и охотничьи угодья от вторжения наглых и завистливых соседей - белых, чёрных, пёстрых, рыжих, полосатых...)
Дом наших родственников стоял на городской окраине, прямо в берёзовой роще - понятно, что у кота, обитающего в таком благодатном месте, дел всегда более чем достаточно!
Я дошёл до берега, оглянулся - Мартика всё не было. Ну что поделаешь - значит, не очень-то сегодня ему это надо. Сел в лодку и начал грести - тихо, осторожно, чтобы не мешать другим рыбакам, мимо которых лежал мой путь. Так уж здесь было принято: люди уважительно относились друг к другу во всём и везде, в том числе, и на рыбалке.
Тишина была такой, что слышно было каждую каплю, срывавшуюся с вёсел в нереально-гладкую воду. Мне предстояло преодолеть не слишком большое расстояние до того места, где я собирался встать - всего-то с километр. Оно было напротив обширных полей, метрах в пятнадцати от берега. Порыбачить именно там мне посоветовал мой дядя, прекрасно знавший, где и когда, в зависимости от сезона и погоды, надо ждать клёва.
Я привязал лодку к длинным деревянным кольям, которые довольно легко вошли в мягкое дно, и рыбалка началась.
В этом месте я был не один: и справа, и слева, и прямо передо мной стояли лодки других рыбаков. Периодически, то один из них, то другой привставал, держа в одной руке удилище, согнувшееся под тяжестью сильной рыбы, а в другой - подсачек. Лещи подошли!!!
Вот повезло и мне. Потом ещё, ещё и ещё раз. Эх, какие лещи мне тогда попались! Пусть даже их чешуя и не отливала золотом, как у описанного Паустовским линя, но мне казалось, что крупнее и красивее их нет! А вскоре начали клевать сорожки - стремительные, изящные. Небывалая удача взволновала меня, именно о такой рыбалке и такой рыбе я всегда мечтал.
Вдруг я услышал странный звук - как будто по деревянному борту коротко и сильно царапнули чем-то острым - а вслед за этим раздался негромкий всплеск. Повернув голову, я увидел... Мартика, который уже сидел на своём любимом месте и, отряхнувшись, приводил себя в порядок. Обычно, мокрый кот представляет собой довольно жалкое зрелище, но мощная фигура Мартика и после заплыва внушала уважение.
Существует довольно странная гипотеза, что кошки - это вовсе не обычные домашние животные, какими мы их считали, а посланцы Космоса, инопланетяне, обладающие сверхъестественными способностями и знающие о нас решительно всё. Если бы я узнал о существовании этой гипотезы тогда, то, может быть, охотно бы в неё поверил.
Как кот сумел понять, что кто-то отправился на рыбалку? Почему он стал искать свою лодку именно в этом месте? Как он, вообще, дошёл до меня - ведь считается, что кошки далеко от дома не отходят? Я уже не говорю о нелюбви кошек к купаниям - но ведь Мартик не перелетел в лодку с берега, а переплыл...
Теперь мы рыбачили уже вдвоём. Моя очередная рыба, довольно крупная сорожка, была отдана коту. Он не удивился и не стал протестовать - видимо, понимал, что честно заслужил такой подарок.
Управившись с рыбой и почти успев обсохнуть, Мартик привычно обратился в сфинкса. Он и впрямь напоминал загадочную восточную скульптуру. О том, что это живой кот, а не изваяние, напоминали лишь его уши, которыми он периодически встряхивал. Мне казалось, что Мартик не только щурится, но и улыбается.
Я тоже улыбался. Вокруг меня раскинулся огромный пруд, на берегах которого, под широкими кронами деревьев, расположились уютные деревянные и - совсем немногочисленные - каменные домики. Золотились убегающие вдаль поля, а живописный остров с мачтовыми соснами был похож на сказочного гигантского кита. В тихой, прозрачной воде стояли столбиками разноцветные поплавки. Высоко над головой, почти не шевеля крыльями, скользила кругами какая-то птица.
Мартик, мирно дремавший на носу лодки, дополнял картину счастья и безмятежного покоя. Мне тогда шёл пятнадцатый год - вся жизнь была впереди...