Много лет уже прошло с тех пор, когда произошли эти события. Для меня это был тяжелый год. Моя мама умирала от страшной болезни, и я сама уже была, как тень. И за дочь было страшно, отпускаю в неизвестность. Она, уезжая на целый год на стажировку в Пекин, не находила себе места. Не ехать было уже нельзя, она готовилась к этой поездке почти год, когда в нашей семье все еще было спокойно.
– Мамочка, как же мне оставить тебя в таком состоянии? – в отчаянии повторяла она время от времени.
Мама угасала на глазах, а мы не в силах были ей помочь...
Потом потянулись однообразные дни: слезы, отчаянье и такая тоска! Только одно утешало, что у дочери было все в порядке и можно было с ней общаться по скайпу. Каждый вечер я включала свой компьютер, и изо всех сил старалась: улыбалась дочери, и рассказывала новости. Но она-то все понимала, переживала за меня и постоянно предлагала:
– Мама, может тебе завести собачку, или начни снова изучать английский язык, пойди на курсы, ну придумай, что-нибудь, только не грусти.
«Собака у меня уже была, и я знаю каково это – привыкнуть к ней, а потом потерять, и на английский больше не хочу, и главное маму уже не вернуть".
Через пол года дочь приехала на Новогодние каникулы. Мы сидели с ней на диване обнявшись, и я призналась:
– Ленуся, а я рассказы стала писать о своем детстве, о наших деревенских жителях. Пока, конечно, плоховато получается, но мне это помогает, отвлекает от грустных мыслей. Я тебе дам почитать.
– Пиши, мамулечка, пиши, только не плачь, – ласково сказала дочь, нежно гладя меня по голове, – я тебе сейчас дам справочник Розенталя по литературной правке. И вот еще, можешь почитать Стивена Кинга: «Как писать книги».
Смешно, конечно, я – и писать книги, но взялась читать с удовольствием. И вот дошла до места, где Кинг описывает, как он, учась в первом классе, заболел корью и получил осложнение на уши. Мама вызвала такси, так как сама не водила машину, и повезла его в больницу. Ушной врач, уложив Стивена на стол, сказал:
– Лежи спокойно, Стиви, это не больно.
Стивен поверил. А врач взял в руки длинную иглу и проколол ему барабанную перепонку. Боль была адская.
Через неделю мама вновь вызвала такси. В заверения, что будет не больно, Стив поверил и в этот раз. И снова была адская боль.
Через пять дней пришло очередное такси...
Читая эту главу, я вспомнила себя семилетнюю. Будь этот Стив моим другом, я бы, наверное, точно ему сказала.
– Стив, ты что дурак! В первый раз ты не знал, что с тобой будут делать. Ну, во второй раз можно было поверить, что просто проверят, как поджило ушко после прокола. А в третий-то раз, когда мама вызвала такси, что же ты не дал деру? Эх ты, Стивен!
Перед поступлением в первый класс мама водила меня в поликлинику. Последним в списке был стоматолог (как предусмотрительно!). Меня усадили в кресло, врач, заглянув мне в рот, радостно заворковала:
– Деточка, не закрывай ротик, сейчас мы только посмотрим вот этот зубик. Не бойся, деточка, это не больно!
Оглянуться не успела, как осталась без зуба. Я заорала. Наверное, не столько от боли, сколько от такого наглого вранья. Как же можно так обманывать детей!
Через неделю мама привела меня в этот же кабинет. Меня вновь усадили в кресло. Я зорко следила за каждым движением врача и, когда она снова также заворковала, ласково и нежно, никаких сомнений не осталось: сейчас будут драть зуб. Только врач отвернулась и зазвякала инструментами, меня как ветром сдуло с кресла.
С воплем я вылетела из кабинета, пронеслась мимо мамы. Но как бы быстро я ни бегала, мама догнала меня в конце квартала.
Что было дальше, история умалчивает, а я просто не помню за давностью лет.
«Как писать книги» Стивена Кинга я прочитала и тогда для себя решила: писатель, наверное, из меня не получится, но записать истории для семейного архива я просто обязана, буду потом внукам читать.