В самом начале лихих и тревожных 90-х годов прошлого века мы распрощались с Великим и Могучим Советским Союзом …
Много чего нового и необычного стремительно ворвалось в быт рядового совкового обывателя, но далеко не всё это успешно монтировалось с инертной его ментальностью. Ярким примером такой несовместимости явился общепит. Всё дело в том, что эпоха построения бесклассового общества отличалась обилием рабочих и студенческих столовых, где за весьма умеренные денежки можно было обрести весьма непритязательную пищу, а вот притязательных заведений, где можно было изысканно закусить за не умеренную плату было раз два и обчёлся … И это было нормально, так как пролетариат, он же гегемон, в роскоши не нуждался, а потребно ему было быстро и незатейливо перекусить, а ещё пуще выпить в свой рабочий полдень, а на такие мелочи как комфорт и гигиена никто особого внимания и не обращал …
Ветер перемен подул внезапно, унося с собой привычные «столовки» и «забегаловки» и принося на их место кусачие, с точки зрения расценок, кафе и рестораны. Покушать рабочему человеку, в его законный обеденный перерыв становилось всё сложнее и сложнее … в обиход входили, так называемые, «тормозки» - обеды в виде баночек с супами и кашками, снаряжаемые заботливыми жёнами своим кормильцам в дорогу на работу …
В ту пору мне, не смотря на высшее образование, довелось трудиться в бригаде монтажников на строительстве одного из жилых комплексов. Подобралась у нас группа товарищей по разным причинам не охваченная заботливыми «тормозками». Входил в эту группу и я. С большим трудом отыскали мы, в не слишком ближайших окрестностях, некий пункт общественного питания, не слишком «зубастый» по тем временам – далековато идти, но зато «дёшево и сердито», как говорится и выпить принесённое с собой не слишком препятствуют … Ну вот и наладились мы в эту забегаловку на обед ходить. А однажды вот что случилось :
Приходим мы втроём на предмет приёма пищи, как подобает в типовом пункте питания, берём на входе чумазые подносы, выбираем из гостеприимной россыпи не слишком липкие ложки и не совсем беззубые вилки, следуем по треку раздатка, принимая на ходу, от не полностью опрятных раздатчиц, тарелки с ненавязчивой пищей, расплачиваемся на кассе, отыскиваем взглядом, в располагающем к тесному общению зале, свободный колченогий столик, занимаем его и начинаем готовиться к «таинству» приёма пищи и употребления принесённого с собой «флакона» бормотухи.
Коллеги мои как раз и занялись откупоркой и дозацией «живительной влаги», а я покуда печально осматривал, не стимулирующее аппетит, внутреннее убранство заведения, безрезультатно пытаясь вызвать хоть какую-то генерацию желудочного сока … и в тот самый момент, когда мне уже почти это удалось, мой взгляд соприкоснулся с чем-то невероятным и парадоксальным … сфокусировав зрение, я уразумел, что на соседнем, едва покинутом едоками столике, в окружении беспорядочно расставленных тарелок с объедками мирно покоится не что иное, как вставная челюсть, того самого, неказистого, образца на присосках, которую без труда можно положить на полку, если кушать совсем уже нечего …
Откуда-то из туманного детства, на меня нахлынули воспоминания о том, как моя старенькая бабушка, в ряду прочих мероприятий, предварявших отход ко сну, вынимала изо рта нечто подобное и помещала в стакан с водой, может за ненадобностью в ночное время суток, может из гигиенических соображений, а может и ещё зачем-то … от этого зрелища, содержимое моего желудка, пыталось устремиться в противоположную своему естественному стремлению сторону, вероятно «на тоже посмотреть», доставляя остальному организму ощутимый дискомфорт …
Нечто подобное овладело мною и в тот момент, несмотря на тот факт, что я ещё ничего не кушал.
Товарищи мои сидели спиной к описанному выше «натюрморту» и сосредоточенно занимались распределением спиртного, орудуя под столом. Я невольно позавидовал их безмятежности и не растревоженному аппетиту …
Но это ещё не та беда, с этим ещё можно было как-то смириться усилием воли, но события развивались дальше …
Возле злополучного столика, откуда ни возьмись, появилась уборщица, в обязанности которой, помимо прочих, входило собирать на специальный поднос оставленную нерадивыми посетителями, не взирая на броский плакат с надписью «У нас порядок такой – поел, убери за собой!», посуду и протирать поверхность тряпкой, давно уже списанной из рядов полотёрных за неопрятность. Так вот, эта добрая женщина преклонного возраста, отзывчивого нрава и простецких манер, наведя порядок на столе, так же как и я обращает своё внимание на деликатный предмет. Она бережно берёт его в руки и внимательно, как датский принц Гамлет череп бедного Йорика, осматривает его со всех сторон. Вероятнее всего, она знает назначение этого предмета и хорошо осознаёт горечь его утраты … Дальнейшие действия сердобольной старушки явились тому полнейшим подтверждением. Она, в сопровождении подноса с немытой посудой подходит к нашему столику, протягивает позабытый, только-что отобедавший жевательный аппарат таким образом, чтобы нам, всем троим, было удобно не только как следует осмотреть его, но и обнюхать и естественно так спрашивает – «Это не вы оставили?»
Оба моих компаньона, несколько опешив, отвечают дуэтом – «Нет !», а я просто отрицательно киваю головой. Старушенция же, без толики смущения, движется к следующему столику с тем же вопросом наперевес …
Несомненно всех едоков обошла бы злополучная вставная челюсть, как ненавязчивое пожелание приятного аппетита, если бы один находчивый и, несомненно, остроумный мужчина не посоветовал мудрое :
- Женщина, ну зачем же вы так себя утруждаете ?! … Вы на кассу положите, вот и найдётся пропажа !